Будущий "мышонок"

Психоаналитик говорит: Джусу повезло. В младенчестве, когда закладывается доверие к миру, он знал папу-омегу лишь с идеальной стороны, ведь тот был тогда Джозефом. Тепла, ласки, чуткой и всепринимающей любви Джей вложил в него достаточно для получения самого счастливого детеныша на свете. И даже немного больше. А когда Джусу пришло время пробовать свои силенки в этом мире: топать ножками, влезать, куда не просят, стучать, греметь, тянуть и толкать, в его жизнь вернулся Джокер — с неистощимым авантюризмом, рискованностью и неисчерпаемой фантазией. В общем, было с кого брать пример, чтоб расти инициативным. Хитрый папа Джей, который ценит своего странного отпрыска, не сообщил и слова правды о том, как криминально он жил раньше. В принципе, идея была Брюса: не надо, мол, ранить разными ужасами доброе сердечко малыша. Но вот чего он не ожидал, так это, что Джокер живописно наплетет ребенку, как в былые времена спасал пингвинов от парникового эффекта, а по крышам лазил исключительно, чтобы догнать и вылечить больных белочек. И стал в глазах детки добрым папой омегой в противовес мрачному и излишне жесткому папе альфе. — Ты опять дрался, папа? — спрашивает Джус Бэтмена. — Вот-вот, расскажи ребенку, кому ты там ночью руки заламывал, — злорадно поддакивает сыну Джокер. — Не Загадочнику ли, кстати, поделись, чего он там еще напридумал? К счастью, Джея сейчас не тянет на криминальные приключения. Ему полностью хватает собственного театра, где он — хозяин, режиссер, прима, царь и Бог. Между прочим, именно этот храм Мельпомены официально признан самым экстремальным и непредсказуемым шоу для самых современных и безбашенных зрителей. Взять хотя бы то «Шоу уродов», где заплативших немалые деньги за билет людей с почестями проводили какими-то запасными коридорами якобы на vip-места. А в итоге выталкивали на сцену, под слепящий свет софитов. В зале сидели нанятые Джокером люди: лилипуты, бородатые женщины, сиамские близнецы, люди-обезьяны, альбиносы. А зрителям приходилось разыгрывать перед ними шоу на сцене: отвечать на неприличные вопросы, искать спрятанные артефакты и бороться во всяких жестоких конкурсах за право покинуть сцену. У другого режиссера и ведущего зрители бы давно сбежали или сорвали спектакль, но репутацию Джокера знают все. И верят ей куда больше, чем заключениям врачей и суда. Так что лучше уж стать посмешищем, чем рисковать жизнью. Да и в остальных спектаклях что-то взрывается и загорается прямо на сцене или в зрительном зале, публику поливают водой из шлангов и поднимают на тросах в воздух, подвесной потолок театра опускается чуть не до кресел, в аквариумах на театральных подмостках шевелятся огромные мохнатые пауки и змеи. Ощутите новое слово в искусстве! Почему же на спектакли приходят? Раскупают билеты заранее? Приезжают из других городов? Это модно, экстремально и никогда толком не знаешь, что тебя ждет, и как ты себя покажешь. — Какое-то чудо, — мурлычет Джокер. — Людей можно безнаказанно мучить и оскорблять, и они готовы платить за это деньги. Достаточно назвать все искусством и пообещать… хм… глубокий-глубокий смысл. Джус к папе на спектакли пока не ходит. Он знает лишь, что тот ставит какие-то известные шоу, которые помогают людям стать лучше. Что-то вроде сказочных утренников, только для взрослых. А то, что у папы Джея по всему дому растыканы ножики, которые он любит вертеть в руках, так это, потому что он фокусник. Возможно, когда Джус вырастет, он тоже станет фокусником? Хотя Джокер ничего особо криминального не затевает, но манеры у него вполне себе прежние. Он все также временами пылает яростью, взрывается, раздражается, на нервах грозится порезать, сжечь или покромсать на кусочки любого, кто попадается под руку, в том числе родного детеныша. Джокер любит странные розыгрыши, а главным праздником семьи Уэйнов с его подачи можно считать Хэллоуин. Брюс иногда диву дается, кто готов такого человека считать безопасным весельчаком? Как кто?! Джус. Еще карапузом, увидев папочку омегу в ярости, он весело смеялся и тянул к нему ручонки. И каким бы злобным и леденящим душу голосом Джокер с ним не разговаривал, какими запредельными карами не грозил, малыш только умиленно улыбался, чем дико разочаровывал клоуна. — Брюс, забери ты от меня Бэтбейби, чтоб я его не покалечил сгоряча, — обычно кричал он на это. — Страха у него, как у меня, — ноль. А ума, я смотрю, не больше, чем у тебя. Оба папы — противники физических наказаний. Брюс — по идейным соображениям. А Джей скорее из осторожности. Представить, как в сердцах придушивает любимого детку, а потом сам же страдает, он мог запросто, а вот как мерно шлепает малыша, приговаривая что-то нравоучительное, — с огромным трудом. Когда Джокер в хорошем настроении, Джус становится для него родным «клоуненком», объектом гордости, напоминанием о былых преодолениях, железной «привязкой» к Бэтмену. В общем, как в самых лучших семьях, Уэйны рады малышу просто за то, что он есть, без всяких ожиданий, вне зависимости от того, раньше ли или позже других детей он начнет щебетать на иностранном языке и решать теоремы Ферма. Когда чадо прибегает жаловаться на строгого Брюса с его строгими правилами, Джокер, конечно, не утруждает себя мыслями о воспитании. Куда там! Любимая забава: доставать Бэтмена, якобы утешая ребенка. — И кто это у нас такой герой, довел мелкого до слез, а? — оскаливается Джокер. — Джус не виноват, что родился у зануды. Твои правила ни одного человеческого детеныша не сделают счастливым. Ну, вот кто радостно шагает в кровать, едва стемнеет? Ты таких знаешь? Я — нет. Подумаешь, хочется детке потусить в полночь, такая мелочь, право. Пусть вон с гувернером потанцуют. Или поищут привидений в поместье — самое время. Видишь, как у мелкого глаза загорелись. А ты бука, Брюс. Мрачный у нас отец, да, Джус? Ты же не будешь таким, если вырастешь альфой? Вот Джей не такой, Джей тебе все, что угодно позволяет… Ну, не реви, не реви. Завтра покажу, как школу «заминировать» будильником. Порадуешь одноклассников. Пока Брюс занят, Джокер таскает за собой малыша, чем бы не собирался заняться. И весьма очарованно наблюдает, как ребенок пытается его копировать. В этом есть что-то от любования собой в зеркале, только отражение маленькое, милое и смешное. Так что чаще всего Джей предстает перед сыном в самой лучшей ипостаси: искренне радостным и охочим до авантюр. Иногда клоун подбивает Джуса на почти бессмысленные детские пакости — например, вскрывать банки варенья или рвать яблоки в соседнем саду — такого же миллиардера, как и они. Для которого ценность этих яблок стремиться к… сами понимаете. Когда Брюсу докладывают о проделках мужа и сына, ему кажется, что он имеет дело с двумя шаловливыми детьми. Причем старшенький как раз Джус. Кстати, с тех пор, как мальчик дорос до 7- 8 лет, Бэтмен с интересом отмечает, что уже не малыш копирует папу-омегу, а Джокер поддакивает спокойному, как слон, и упрямому, как тысяча чертей, Джусу. То ли клоун раздобрел и растерял запал от любви, комфортной жизни и театральной славы. То ли у мальчика намечается сильный альфийский характер, а Джей всегда чует такие вещи. Единственная сложность в отцовстве Джокера — ревность, как Брюс и предвидел. Стоит клоуну зайти в детскую, где Бэтмен играет с сыном, как приходиться переключать на мужа все внимание. Чаще всего выходить, чтобы провести вечер наедине. Иначе Джей весьма и весьма нервничает. Но не зря говорят: ребенок счастлив, когда счастливы его папы. Вряд ли Джус ощущает себя обделенным. А вот отношения Бэтмена и Джокера, странные, но горячие и глубокие, со временем совсем не меняются. Чем еще Джус похож на папу Джокера? Убедительно лжет. Хотя и немногословно, как Бэтмен. — А вот гугл говорит… — начинает он, и успевает еще до обеда убедить учительницу в огромном множестве выдумок. Может, она доверчива. Может, не умеет различать фейки. А может, просто не хочет ссориться с семейством Уэйнов. — В Шанхае я видел китайца с большими ушами, до плеч, — прочувствованно рассказывает Джус одноклассникам. — Ливень, бывало, хлынет. Китаец прикроется, и порядок: тепло и сухо. Увидит друзей — их пустит под уши. Дети пожимают плечами, хмыкают. — Уж не думаете ли вы, что я вру? — спрашивает Джус. — А ну-ка, признавайтесь! — Да нет, что ты… — испуганно бормочут одноклассники, глядя на самого сильного мальчика, которого они только знают. — Не обижайся, мы верим. Не думаем, что ты врешь, но… — По-вашему, я не лгу? — перебивет Джус. — А я вру, да еще как! Как сивый мерин. Плету, что на ум взбредет. Так что же вы позволяте вбивать себе в голову всякую белиберду? Как папа Джокер и как все дети, маленький Уэйн излишне любит сладости. — Дайте сто кило желейных мишек, — говорит Джус в кондитерской, протягивая отцовскую кредитку. — Ты, наверное, хотел сказать, тебе надо сто желеек? — спрашивает продавец. — Я сказал, что хотел: сто кило мишек. — Не лучше ли тогда оплатить доставку на дом? — Не-а. Не лучше. Джус собирается раздать все эти сладости тем готэмским ребятам, которые ждут его у дверей магазина, и вместе с ними посмаковать. Продавец пакует фигурные желейки. Мальчишки, которые пришли с Джусом, советуют разбавить мишек желейными змеями, акулами, крокодильчиками и «глазными яблоками». Но «сникерсы» и «киндеры» также имеют для них свою прелесть. — Возьмем еще их по три кило, — предлагает один из ребят. Пакетики прорываются. — Давайте купим тачку, чтобы все это вывезти на улицу. Продавец говорит, что тачку можно купить напротив в игрушечном магазине. Так Джус вместе с Альфредом и делают. А тем временем перед кондитерской собрается еще больше ребят. Выкатив тачку на улицу, Джус кричит: — Кто не ест конфет, шаг вперед! Никто почему-то не выходит. — Странно! — восклицает сын Бэтмена и Джокера. — Ну что ж, все сюда! Начинается такой конфетный пир, которого еще никогда не было в Готэме. Дети набивают себе рот мишками, змеями, акулами и, конечно, крокодильчиками. По всем улицам бегут дети, и Джус едва поспевает раздавать горстями «сникерсы» и «киндеры». Себя он тоже не обделяет. — Мастер Джус, нельзя есть так много сладкого, — напоминает Альфред. — Почему? Давай откроем кафе, где платят только за вход и каждый ест столько десертов, сколько захочет. — Но тогда эти люди станут толстыми. В сладостях очень много калорий. — Оу! — на миг задумывается Джус. — Давай тогда поставим на входе такие велосипеды, не настоящие, как в нашем спортзале. — Велотренажеры? — Да! Сколько потратят этих самых… калорий, столько потом пусть и едят. — А теперь за мной, у нас есть дела напротив! — командует всем юный Уэйн и, перебежав дорогу быстрее, чем Альфред, смело входит в игрушечный магазин. Дети двигаются за ним. В игрушечном магазине столько интересного, что у всех разбегаются глаза: заводные поезда и машины разных моделей, роботы и наборы-чемоданы с куклами LOL, маленькие дроны, интерактивные обезьянки и трансформеры. — Что вам угодно? — спрашивает продавец. — Все… нам угодно, — повторяет Джус. — Мы все страдаем от нехватки дронов и отсутствия трансформеров. Каждый из ребят получает право выбрать себе игрушку, о которой давно мечтал. Когда маленький богач заканчивает покупки, в магазине почти не остается товаров: одиноко лежат на полке несколько настольных игр и пять-шесть конструкторов. Удивительно ли, что дети Готэма уже любят Джуса больше, чем Бэтмена, и даже Супермена?