Будущий "мышонок"

— Все! Джокера больше нет! — Джей сегодня на сцену не выйдет, — мрачно переводит Брюс помошнику режиссера. — А также в другие вечера, — выкрикивает Джей. — Хватит! Финита ля комедиа. Закрываемся! Бэтмен смотрит на часы. Через 15 минут должен начаться спектакль. Приме самое время накладывать грим. Режиссеру и директору театра — подбадривать актеров за сценой, лично контролировать готовность всех процессов или просто нервно вышагивать по театру, разглядывая прибывающую публику. И уж точно не должен прима, режиссер, директор — един в трех и многих других лицах — валяться на домашнем диване в фиолетовом халате, трагично прижимая руку ко лбу. — И что на этот раз? — тоскливо интересуется Брюс. — Ты еще спрашиваешь?! — шипит клоун с дивана. — Ты смеешь спрашивать?! Бэтмен что-то шепчет помрежу и отправляет его в театр, подальше от семейных сцен. — Меня никто не ценит! — Ты с ума сошел. В театре полно народу. Все пришли посмотреть на тебя. Теперь придется возвращать деньги за билеты… — Во-первых, не сошел — у меня справка. А во-вторых, статья дохода — вот что я для тебя такое. На чувства тебе наплевать. Свет клином сошелся на этом театре! — Джей, ну какие доходы, ты серьезно? Тебе не кажется, что это не самые большие деньги в нашей жизни? — Я требую развода. Прямо сейчас. — Завтра тебя устроит? — Не смей говорить со мной таким тоном! — Каким? — Высокомерным. Как будто ты все на свете знаешь. Каким бы я ни был, это ты меня сделал таким. Когда-то я был молод, энергичен, а теперь — вот это я: что-то седое и пожилое. — Так это все из-за той новой морщинки, которую ты сегодня увидел в зеркале? — Прекрати! — В чем логика? Это я тебя сделал пожилым? Ничего, что мы оба не молоды, у нас взрослый сын? — Ты черствое чудовище! О чем я думал, когда лишися блестящего будущего ради этой ничтожной участи… — … мужа миллиардера, — бормочет себе под нос Брюс. Он смотрит на часы — уже без десяти. Пора. Первые эмоции схлынули. Теперь Джей способен не только говорить, но и слушать. Скандал развивается по привычному сценарию. — Послушай, там несколько сотен зрителей, и все они ждут тебя, чтобы апплодировать тебе, великому артисту, — принимается уговаривать альфа. — А я тебя не только ценю, но и люблю. Все же прекрасно. Ты просто волнуешься перед спектаклем. Но театр — это только для твоего удовольствия. Если на самом деле не хочешь выступать, можем его закрыть. — Как у тебя все просто! — хмыкает Джокер. — И ты прекрасно выглядишь. Даже по сравнению с молодежью. Не то, что я, весь седой. Посмотри, какой ты стройный, гибкий, какой у тебя юный задор в глазах… — Дожились, — шипит Джей и даже вскакивает с дивана. Брюс ошалело пытается понять, что не так. — Ты меня оцениваешь! Сравниваешь с кем-то! С молодыми! Пялишься на юных омег, да?! Бэтмен закатывает глаза. Звонит мобильный. Помреж привычно спрашивает, что ему делать, ведь через 5 мин спектакль. — Объявляй, что сегодня не состоится. У нас нет выбора. Помреж знает, что выполнять это указание нельзя. Фраза направлена на Джокера, и каждый раз срабатывает. Клоун пристально смотрит на мужа и облизывается. — Ты не имеешь права решать все сам, — возмущенно заявляет он. — Тиран! — Так ты будешь играть? — Люди пришли увидеть Джокера. The show must go on! Шоу должно продолжаться, — гордо поднимает он голову. И направляется в другую комнату, к трюмо и огромным запасам грима, чтобы подготовить себя к спектаклю прямо дома. Брюс, взглянув на часы, устремляется за ним. Пожар идет строго по плану. Как Бэтмен и любит. — И пусть мое сердце разрывается, И грим осыпается, Но я с улыбкой держусь, — напевает Джей строки «The show must go on». — Ну вот. Теперь у меня дрожат руки. — Это ничего, на сцене пройдет, — Брюс пробует помассировать плечи клоуна, но получает по рукам. — Оставь меня одного! — величественно объявляет Джокер. Бэтмен направляется к дверям, но не выходит, а привычно делает круг и усаживается в кресло в углу. Он обещает себе молчать, но долго не выдерживает и хлопает себя ладонью по лбу. — Тебе точно именно сейчас… надо делать маникюр?! — У меня не было времени, — спокойно пожимает плечами Джей. И после паузы добавляет: — Равнодушие — самая…ммм… ужасная вещь на свете, Брюс. Я полнел и худел для тебя, старался сохранить молодость. Но — ни намека на поддержку, ни капли одобрения. Бэтмен даже не хочет оправдываться. Последние 20 лет он чувствует себя так, будто его основная работа — это поддержка Джокера, а сам он — самый озабоченный в мире делами мужа альфа. Вместо этого он повышает голос:  — Если ты не закончишь краситься, я застрелюсь. — Ты больше не любишь меня, Брюс, — проникновенно говорит Джей. — О, черт! — Темный рыцарь подпирает лоб рукой. — Театр на тебя плохо действует. — Ты встречаешься с кем-то за моей спиной! — переходит клоун от трагедии к яростному обвинению. Брюс косится на часы. 5 минут, как идет спектакль. Все хорошо. Сейчас зрители видят зажигательные танцы, которых в сценарии нет, но кто об этом знает? Они почти всегда идут в начале спектакля, потому что Джокер капризничает и опаздывает с завидным постоянством. — У меня никого нет. Мне никто, кроме тебя, не нужен, — привычно заверяет мужа Бэтмен. И пропускает удар в грудь, не защищаясь. Скандал переходит к последнему этапу. Джей молча накладывает грим. Брюс думает: если бы муж ему на самом деле не доверял, он бы не читал драматичные диалоги у зеркала, а перешел к боевым действиям. А это все так, просто ритуал для привлечения дополнительного внимания Бэтмена. — Что ты делаешь, пока я гроблюсь на сцене? — оскливается Джокер. — Куда и с кем ты уходишь в это время? Почему ты не был в зале на прошлой неделе? — Я видел это шоу больше ста раз. У меня разболелась голова, и я ждал тебя дома. Второй удар Брюс пропускает, потому что его не ожидает. — У тебя прямо сейчас свидание! — сегодня Джей на самом деле разъярен. — Я чувствую. Ты забываешь, что я все чувствую! Крыть нечем: интуиция бешеная. Бэтмен, и правда, кое-кого тайно ждет, но бурно это отрицает. — О, я знаю этот взгляд! — шипит Джокер. — Давай, ударь меня. Ты же этого хочешь? Ну, же, давай! Брюс смотрит на часы — танцы подходят к концу, сегодня скандал выбивается из графика, и осторожно толкает Джея. Пока они переходят от драки к примирению, пока Джокер мчит на машине в театр, который, к счастью, неподалеку от поместья, зрителей развлекают и угощают шампанским. Раскованность на экстремальном спектакле им не повредит. Оставшись один, Бэтмен с облегчением выдыхает: успел к своему тайному гостю. Какого черта тот просил поговорить непременно без Джокера? И вот он — высокий, мускулистый, жизнерадостный, с ироничным взглядом, с аристократической ленцой в движениях. — Привет, — Джус и Брюс крепко обнимаются. Да, секретный посетитель — сын, который живет в другом городе с тех пор, как поступил в университет. — Давно Джей на сцене? — Только что спектакль начался. У нас уйма времени, чтобы поговорить. — Я должен тебе сказать. Кое-что случилось. Но не хочу, чтобы ты реагировал, как всегда. Брюс настораживается. — Папа, я словил сильнейший краш! Ну, встретил лучшего куна на свете. Понимаешь? Мы подаем заявление в загс. Ура! У меня будет семья! Брюс тяжело опускается в кресло. — Я другого такого не найду. Он уникум. Пишет песни — просто супер. Нам нравится одно и то же. Мы с ним просто ОТП! Ты не рад? — Сказать тебе, почему? Прежде всего, тебе только 20 лет. Даже в мои годы так рано не создавали семьи. Что уж говорить о вашем поколении. — Ок, бумер. А кто всегда твердил, что я зрел не по годам? У меня с учебой все изи. У меня до фига заказов. И никаких таргетов. Мы с Билли не такие… — Вот это Джею понравится, — кисло улыбается Брюс. — И у меня перед глазами — вы оба, такие рил мэны! И у вас такая рил лав. У всех, кого я знаю, предки развелись. Повезло только мне. — Перестань льстить. Это нечестно. — Давай, пап, скажи уже, что все ок, пока не пришел Джей и не начал агриться. — Не могу и не хочу. Это безумие. И хотя бы при папе омеге говори, пожалуйста, на литературном языке. Ты же знаешь, его бесит слэнг. Джус выразительно закатывает глаза. — Человек должен отвечать за свои поступки, — хмурится Брюс. — Особенно альфа. Раз решил — действуй. Только ничего у меня не проси. Идите и живите, раз ты способен содержать семью. — Отлично. — Раз ты так настроен. — Именно так. До свиданья, папа, — Джус пожимает руку, но Брюс удерживает его, притягивает к себе и обнимает. — Иди сюда. Все, спектакль окончен. Погорячились — и хватит. Ты чуть поторопился, но… Выпьем за предстоящую катастрофу! Будь счастлив! — Есть один трабл, — вздыхает Джус. — Родители Билли зовут нас в гости. — Что ж тут такого? Закончу некоторые дела — и через денек отправимся познакомиться. — Понимаешь, отец Билли — сенатор одного из штатов Юга, из консерваторов, председатель Комитета по защите морали. Он как раз будет переизбираться. Тот самый, который выступает за возврат к традиционным ценностям, за то, чтобы омеги растили детей до 12 лет без гувернеров и не работали, чтобы в семьях было побольше детей… — Ну и что? — Ой, ну это тот мистер Кили, который назвал движение омег за свои права стаей обезьян с гранатами. Там еще скандал был, когда он утверждал, что омеги выглядят хрупкими и уязвимыми, но это лишь игра, внутри они прирожденные убийцы и вообще хуже альф. А всех омег преступников, по его мнению, надо стерилизовать и запрещать создавать семьи, ибо они не могут быть хранителями домашнего очага. — Да мне наплевать на сенатора! Если этот Билли, действительно, твой человек, родство со старым дураком мы как-то выдержим. — Дело не в этом. Если сенатор узнает, что я — сын Джокера, тема закрыта. Он запрячет Билли в такую экзотическую страну, что даже ты ее не отыщешь. Со всеми твоими детективными скиллами, пап. — Но ты и есть сын Джокера. И что теперь? В Готэме любая собака знает, кто ты. Что ты предлагаешь? — Оставить папу Джея дома, когда поедем к ним. Мы можем сказать, что он заболел. Мы можем рассказать о нем совсем другую историю… Более …гм… традиционную. — Я хочу быть тем, кто я есть. И твой второй папа тоже. Или ты против? — Конечно же, нет. Как и Билли. Дело лишь в его родителях. Помоги мне. — Скрывать? Никогда! — Да?! А почему я до 14 лет не знал о прошлом папы Джея? И узнал вообще не от вас? А почему ты запрещал мне рассказывать об этом в университете? — Ну… потому что его прошлое — это NC-17, понимаешь? Или даже NC-21. И я тебе ничего не запрещал. Просто рекомендовал воздержаться. Моей репутации Брюса Уэйна не хватает, чтобы перекрыть репутацию Джокера. Причем не только в негативном смысле. Бешеные фанаты до сих пор заваливают его письмами, а криминальные авторитеты подкатывают с предложениями. Мне просто не хотелось, чтобы твои однокурсники рванули через всю страну полюбоваться на нас с папой. — Отец, без твоей помощи нам не справиться. Ну, ты же был Бэтменом или как? Ты же всем приходил на помощь? Речь про один лишь вечер. Билли и так предки хотели запереть в дурку за некоторые особенности. Выиграй нам немного времени, а там мы тайно поженимся. И закон будет на нашей стороне. Никто уже ничего не сделает с замужним омегой без моего согласия. — Ты хоть представляешь, какой Джей устроит скандал?! Да мне тошно, стоит об этом даже подумать. — Но ведь решается моя судьба! Новый звонок от помрежа. — Вам лучше выслушать артистов, сэр. Мистер Джей опять всех уволил, потому что кто-то из них непочтительно жевал жвачку. Они поехали к вам. — Иду, — кивает Брюс. В дверях он останавливается и говорит сыну с вызовом: — Да, мы не похожи на другие семьи нашего круга. Да, у меня есть костюмы летучих мышей, которые я надевал по ночам еще недавно. Да, я живу с человеком, которого считали маньяком и психопатом. Но зато я знаю, кто я. И никакому сенатору не поломать мой жизненный уклад. Мне плевать, что он подумает… Джус задумчиво смотрит в окно, слушая громкий спор, доносящийся снизу. Минут через 15 дверь резко распахивается. Юноша, услышав характерные шаги, машинально дергается в сторону, пригибая голову. И очень своевременно: как раз там, где он только что сидел спиной к двери, в деревянную панель врезается нож. — Бессмертный, да? — слышит Джус знакомое рычание. — Готов познакомиться с моим ножом? Раз слишком хорошо знаком с моим мужем… Джус встает и оборачивается к Джокеру, раскрывая объятия. — Пап, это было крипово! — Оу! Джус! Так это ты! Твою ж… в смысле — приве-ет! Я думал, к папе пришли… Так это Брюс ждал тебя! А что ж он, Грызун недоделанный, не сказал мне? — Сюрпри-из.