***
— Не бойся, ребёнок. Всё будет хорошо, — успокаивает его Локи, за плечи ведя к дальнему залу Санктума, где сейчас и находится Стефан. — Я буду рядом всё время, поэтому тебе ничего не грозит. Если станет плохо, то говори сразу, не терпи. И мне придётся взять твоей крови. — Я не боюсь. Волнуюсь, но не боюсь, ведь, как вы уже сказали, вы рядом. Так что я не пугаюсь, — приподнимает уголки губ Питер, цепляясь пальцами за его рубашку. — Кровь. Хорошо. Много? — Нет, хоть и не пару капель, — выдыхает Лафейсон, сжимая на плече парня руку чуть сильнее. Эти слова режут кинжалами, не давая сделать полный вдох, и в то же время разливаются внутри патокой. — Мы уже пришли, Пит. — Хорошо, — кивает он, заходя вместе с ним в зал, и с улыбкой вздрагивает, ощущая рядом с собой знакомое шевеление воздуха, а после прикосновение ткани к руке. — Привет, Плащик. Я тоже скучал по тебе. Локи качает головой на это и отходит от него к Стрэнджу, разглядывающему руны на ритуальном кинжале и чаше. — Всё готово? — тихо спрашивает Лафейсон, поглядывая на Паркера с плащом, чтобы помочь, если что. — Да. Не понимаю, почему именно Санктум, но да, — бормочет Стефан, отрываясь от рун и переводя взгляд на парня, грустно улыбаясь. — Это точно сработает? Не разобьёт его до конца? — Я сделаю всё возможное, чтобы у него было будущее. Супергеройское и наполненное краской, а не темнотой, — шепчет он и складывает руки на груди, чуть хмурясь. — На тебя это не похоже, но не мне судить, — кивает согласно Стрэндж и фырчит, когда плащ подталкивает осторожно ребёнка к ним. — И где моё «здрасьте», а? — И тебе привет, Стефан. Я… просто не знал, что ты сначала здесь, а потом вы начали разговаривать, и… — растерянно произносит Питер, опуская голову. — Я шучу, Пит. Всё нормально, — тихо смеётся он, взлохматив ему волосы, и направляется к двери с плащом. — Удачи. Надеюсь, что у вас всё получится. — Спасибо, — шепчет Паркер ему вслед, теребя низ толстовки, и вытягивает руку вперёд, начиная водить ею из стороны в сторону, чтобы найти Локи. Тот находится сам, ловя его ладонь и притягивая к себе ближе, приобнимая за плечи. — Готов? — еле слышно спрашивает Лафейсон, настраиваясь на нужный лад. — Всё пройдёт так быстро, что ты даже не заметишь. Почти. — С вами — готов, — кивает он, утыкаясь носом ему в плечо и вдыхая успокаивающий запах цитруса и мороза. — Вы ведь будете в порядке после этого? — Конечно. Максимум, что мне грозит, — слабость и некое истощение, но это пройдёт быстро. Так что не переживай, — улыбается Локи, отстраняясь от него, и в последний раз заглядывает ему в глаза. — Тебе нужно снять толстовку и, когда мы начнём, обратной дороги не будет. Мне придётся надеть на тебя повязку с определёнными символами, которые будут написаны кровью. Это ритуал, основанный на магии крови, поэтому у тебя ещё есть шанс отказаться. Потом уже не будет. Питер внимательно его слушает, кусая губу, и старается подавить в себе волну мимолётной паники. Чего ему бояться, в принципе? С ним будет Локи, который не даст его в обиду. Так откуда взяться страху? — Нет, я не откажусь. Да, я не фанат крови, но и не боюсь её. Поэтому сделаем это, — улыбается Паркер, медленно стягивая с себя толстовку и не обращая внимания на горящие кончики ушей. Всё-таки не каждый день он остаётся полуобнажённым перед тем, кто… А что должно идти дальше? Парень настоятельно мысленно отмахивается от некоторых вариантов, оставляя всё так. — Хорошо. Тогда хорошо, — кивает Лафейсон, с каким-то удивлённым восторгом наблюдая за ним. Его поражает даже не само тело Питера, а улыбка, которой он сейчас улыбается. Не милая и нежная или дерзкая, что появлялись и раньше. Она наполнена предвкушением и чем-то хищным, но и что-то мягкое в ней тоже проскальзывает. — Начинаем, Паучонок. И не говори ничего в ближайшие пятнадцать минут, хорошо? Я могу сбиться с заклинания. Питер кивает на это и вздрагивает от ветерка, что приходится у него по спине, когда Локи проходит мимо него, возвращаясь только через пять минут. И вот теперь начинается магия, ощущаемая даже кожей. Ему никогда не приходилось ещё присутствовать при ритуалах, поэтому от новых ощущений по бокам и позвоночнику бегут мурашки, а от низкого голоса, произносящего заклинание на латыни, по следам мурашек бегут уже электрические разряды. — Ego deprecabor Dominum et ad magica. Hóstibus redde illis quae est, purificatio a amisit… (с лат. — к магии взываю. Верни то, что было потеряно, даруя очищение…) — раздаётся откуда-то сбоку от парня, после чего Лафейсон осторожно обхватывает его запястье, быстро делая надрез, и смотрит, как бегут алые капли по ладони. Питер даже не сопротивляется, когда его подводят к чему-то, вставая со спины вплотную, и начинают выводить какие-то символы на гладкой, как он понимает, ленте. Его же пальцами, между прочим, смочив их в крови, что всё ещё бежит из пореза. И всё бы было нормально, если бы не одно «но». Из-за потери зрения чувствительный организм стал ещё более чувствительным. Поэтому дыхание, оседающее на затылке и шее, медленно сводит его с ума, заставляя прикрывать глаза, опуская голову к плечу. Или это от магии и медленной потери крови? Локи, продолжая шептать ритуальные катрены, наклоняется чуть ниже к шее, перебарывая в себе желание, коснуться её, и снова полностью погружается в процесс, поднимая к себе разрезанное запястье. Катрен заканчивается, поэтому он касается ранки губами и совсем мимолётно языком, удовлетворённо видя, как порез исчезает, а с губ парня слетает судорожное дыхание. Когда мягкий шёлк касается лица, Питер готов уже лопнуть от этих ощущений, переполняющих его. Каждое прикосновение Лафейсона, дуновение ветра или просто мимолётное касание чего-либо — всё это сейчас находит в его теле отклик, заставляя сдерживать в себе странные и такие непривычные для него звуки. — Сейчас могут быть неприятные ощущения, поэтому потерпи, — шепчет ему Локи, делая надрез на втором запястье, и сцеживает оттуда кровь в небольшую чашу, после снова касаясь губами и кончиком языка пореза, ощущая солоновато-металлический привкус. Питер надеется, что дрожь появляется у него не столь явная, чтобы её заметил и Лафейсон, потому что потом может быть очень стыдно за это. В носу оседает запах крови, смешанный с цитрусом, от чего губы пересыхают. Этот коктейль запахов такой странный, неправильный, но такой сводящий с ума. Весь этот ритуал сводит его с ума, заставляя сомневаться в своей нормальности. А нормально ли это? Или можно смело записывать себя в списки извращенцев, являясь таковым только рядом с одним Богом? Локи старается не замечать состояние парня, потому что у самого уже близко к этому, но ему нужно сосредоточиться на катренах, что слетают с губ, и рунах, что появляются на щеках и рёбрах Питера, которые он медленно выводит его же кровью. — Последняя стадия, — выдыхает Локи и, делая надрезы на своих запястьях, марает в алой жидкости и свои ладони, переплетая пальцы с пальцами Паркера, после произносит окончательные слова: — In sanguine nostro salus tua. (с лат. — в крови нашей твоё спасение.) И кровь, начиная с ладоней, вспыхивает изумрудным, задерживаясь дольше на ленте, пока с ветром проносится странное и отчуждённое: «Probatus». (с лат. — одобрено.) Лафейсон в последний миг успевает поймать Питера, чьё тело наливается свинцом, а сам он проваливается в темноту, но уже не холодную и вязкую. Нет. Эта темнота наполнена чем-то морозным и приятным, будто окутывает теплом. Перехватив его удобнее, Локи выходит из зала и направляется в выделенную комнату, где укладывает Паркера на постель, убирая повязку и кровь с него. Через сутки или чуть больше зрение вернётся к нему, поэтому сейчас нужен отдых и благоприятные условия, которые будут обеспечены. Уже обеспечены. Накрыв парня одеялом, он уходит из комнаты, чтобы убрать за собой всё с алтаря и очистить ритуальные принадлежности, пока есть возможность и силы. А через пятнадцать минут рядом с бессознательным парнем опускается Лафейсон, обессиленно засыпая. Кровные ритуалы не проходят легко. Даже для Богов.***
— А вдруг что-то пошло не так? Вдруг они теперь в опасности? — нервно меря шагами комнату, спрашивает Пеппер и осматривает всех собравшихся в гостиной. — Милая, всё будет хорошо. Нам придётся только довериться ему, раз Питер это сделал, — не веря, что говорит это, Старк ловит ладонь жены и притягивает её к себе, сажая рядом на диван. — Карапуз не глупый, поэтому сначала всё взвесит, а потом уже примет решение. Так что постарайся успокоиться. Тор нервно сжимает пальцы в замок, чуть хмурясь, и поднимает взгляд на них, качая головой. — Локи бы не пошёл на это ради забавы. Тратить свои силы впустую даже он не способен, поэтому, если нет хотя бы девяносто пяти процентов в положительном исходе, то и делать бы не стал, — тихо произносит Одинсон, из-за чего Клинт, сидящий рядом, вздрагивает от неожиданности, а после кивает. В этом есть смысл. — Но новостей нет уже три часа, — обеспокоенно бормочет Пеппер, утыкаясь носом в плечо Старка, и вздыхает. — Надеюсь, что у них всё получится. — Конечно, получится. Не сомневайся да… Договорить Тони не успевает, так как открывается портал, разбрасывая золотистые искры по сторонам, а в комнату проходит Стрэндж, одёргивая слишком игривый плащ. — О, почти все собрались. Ну, остальным сами передадите, — довольно хмыкает Стефан, осматривая всех. — Чёрт, не томи уже, — нетерпеливо подгоняет его Тор, вставая на ноги. — С ними всё нормально? — Да. И да. С обоими всё нормально, и оба сейчас спят, поэтому до завтра можете не ждать их, — кивает он, замечая, как все расслабляются, откидываясь на спинки. — А результат ритуала? Что там? — спрашивает Клинт и берёт со стола стакан с водой, залпом выпивая её. Что-то нервишки в последнее время слишком шалят, не щадя его. — Про сам ритуал ничего сказать не могу. Мои силы и возможности точно не доходят до такого. Кровной магии меня не учили, — качает головой Стрэндж, опускаясь в свободное кресло, и прикрывает глаза. — Думаю, что всё же результат положительный, потому что состояние Питера сейчас очень даже стабильное, чего не могу сказать про Лафейсона. Истощение неслабое. Но! Оно пройдёт через день-два. Так что не волнуйтесь. И снова слаженный выдох облегчения, из-за чего после гостиная наполняется общим смехом. Если это не чудо, то что?***
Питер просыпается медленно, но чувствует в теле лёгкость и приятную негу, что наступает обычно после желанного отдыха. Перевернувшись на другой бок, он утыкается в чью-то грудь, а после его обнимают. Кажется, неосознанно, потому что сверху раздаётся сопение, от которого губы расплываются в улыбке. Глаза открывать почему-то страшно сейчас, поэтому Паркер позволяет себе эту слабость, снова проваливаясь в сон. Пока есть возможность отоспаться, почему бы не воспользоваться ею? Следующее пробуждение уже выходит менее приятным. Хотя, с какой стороны посмотреть здесь. Да, не по своему желанию, но зато в волосах привычно запутаны прохладные пальцы, что играют с кудряшками. — Я знаю, что ты уже не спишь, поэтому давай. Открывай свои глаза, — с улыбкой произносит Локи, замечая приподнятые уголки губ парня. — Ммм, неа, — качает головой Питер, утыкаясь носом в его рёбра, и накрывается одеялом почти с головой. — Эй! Я же хочу посмотреть, что получилось. Или ты не хочешь увидеть свои брачные браслеты, которые теперь красуются на наших запястьях? — лукаво спрашивает Лафейсон, беря его ладонь в свою и сравнивая их новые «украшения». — Ну же, ребёнок. Где же тот смелый Паучонок, что не боялся смотреть мне в глаза? — Тот Паук где-то гуляет, — фырчит Питер, кладя подборок ему на грудь, и неуверенно открывает глаза, делая это так медленно, что самого уже раздражает, но после всё равно жмурится. — Может, не стоит? Локи выдыхает и качает головой. Что-то такое было ожидаемым, хоть малый процент твердил, что нет. Вздохнув, он резко меняет их местами, довольно хмыкая с растерянности, мелькнувшей на лице парня, и нависает над ним. — Открой их уже, Пит. Я ведь хочу знать, что мои труды не канули в Лету, а помогли, — бормочет Лафейсон, тыкая одним пальцем в щёку Питера, пока на другую опирается по правую сторону от его головы. — Ты ведь не хочешь, чтобы я применил магию сейчас? — Вы не сделаете этого, — уверенно говорит Паркер, показывая ему язык, и качает головой. — С чего такая уверенность? — спрашивает он, стирая с другой щёки пропущенную капельку крови. — Открой, а? — Я просто знаю, что вы не сделаете этого, поэтому вот, — пожимает плечами парень, невольно краснея от воспоминаний про ритуал. Зачем только вспомнил? — Мне страшно. — Не бойся, кроха. Помнишь? Пока я рядом, всё хорошо, поэтому открывай их, — улыбается мягко Локи, пользуясь тем, что тот не видит этого. Всё-таки нужно поддерживать репутацию жестокого Бога, которая по швам рвётся рядом с этим ребёнком, что и не ребёнок вовсе. — Вы ведь только что пугали меня магией, — ворчит Питер, но сжимает пальцами его футболку и приоткрывает глаза, распахивая их после широко. — Ох…