На спор

Сложного-то, может быть, ничего и не было, но «элементарных» обязанностей у меня было так много, что я более-менее освоилась только к концу второй недели. Мне нужно было познакомиться с огромным количеством людей, с которыми работала Оксана, постепенно принять на себя практически все ее контакты, бронировать номера в отелях для предстоящего концертного тура и в принципе готовить все для предстоящей через полтора месяца командировки. Но основной сложностью были путешествия по Главкино. Серые коридоры с одинаковыми дверями казались мне самым настоящим лабиринтом. Несколько раз я случайно забредала в чужой павильон, и кому-то из команды приходилось бежать мне на выручку. Так я подружилась с той блондинкой-гримершей. Оля единственная из всех не подкалывала меня из-за того, что я теряюсь среди множества павильонов, и сразу же спешила мне на помощь. – Я устроилась сюда полгода назад, – пожала плечами она, когда я настороженно спросила, почему она мне помогает. – И тоже постоянно терялась. Так что я прекрасно тебя понимаю. Она тепло улыбнулась мне, отбросила с лица выбившуюся из аккуратной прически прядь и повела меня в наш павильон. Честно говоря, я не ожидала от нее такого отношения. Я думала, что она окажется типичной стервой или стереотипной дурочкой-блондинкой, и мне было стыдно за то, что сначала у меня сложилось о ней не слишком хорошее впечатление.  Тем более, что поначалу из всей команды ее отношение ко мне было самым радушным.  Парни, несмотря на в целом теплый прием, всё ещё держали меня на вытянутой руке. Они не отталкивали меня, но и не демонстрировали полного доверия. Впрочем, и немудрено. Мне постоянно казалось, что они считают, что я всего лишь временная замена Оксаны, и поэтому не воспринимают меня всерьез.  Миниатюрная девушка же была самой настоящей душой этого коллектива. Я практически сразу поняла, что она отвечала не только за то, чтобы у ребят было все, что им нужно для работы. Именно ее усилиями атмосфера в коллективе была такой уютной. Ребята в свою очередь искренне любили Оксану и относились к ней с большой теплотой. Особенно старались Антон и Арсений. Они словно два высоченных ангела-хранителя постоянно крутились вокруг девушки, стараясь сделать так, чтобы ей было максимально комфортно. У Арсения при этом была очень смешная (и, признаться, порядком меня раздражающая) привычка просить Оксану потрогать живот в самые неподходящие моменты. Я обратила на это внимание ещё в самый первый рабочий день, но не ожидала, что проблема имеет такие масштабы. Но несмотря на то, что парни очень старались обеспечить ей самые комфортные условия, некоторых нюансов такого деликатного состояния они всё-таки не знали. Это стало причиной нескольких курьёзных случаев.  В один из последних своих рабочих дней Оксана устроила для меня импровизированную игру, чтобы проверить, как хорошо я помню райдеры ребят. Антон и Арсений тогда тоже были в комнате отдыха и беззлобно высмеивали мои ошибки или одобрительно улюлюкали, если я отвечала правильно. Когда Арсений попытался меня сбить и начал придумывать несуществующие пункты райдера Матвиенко (которые включали обязательный шелковый чехол для хвостика), Оксана вдруг охнула и положила руку на живот. Парни тут же подскочили к девушке.  – Окси, ты как? Все хорошо?  – Оксана, вызывать скорую? Ты только скажи, – сказал Антон, доставая телефон.  На пару секунд в комнате воцарилась тишина.  – Лицо... – только и смогла выдохнуть Оксана. Молчание – и Шастун расхохотался так громко, что я удивилась, как из окон не повылетали стекла. – Серьезно?! – кричал он. – Так бывает? Лицо?! – Ну да, – вмешался Арсений, известный эксперт по беременности и родам. – Они же там плавают как рыбки в аквариуме. Бульк. Тут не выдержали уже мы с Оксаной. Девушка прыснула, а вслед за ней, глядя на лица недоумевающих парней, расхохоталась и я. Хотя позже, когда они ушли, Оксана по секрету рассказала мне, что на самом деле Арсений был не так уж далек от истины.  – Бульк! – со смехом закончила она свой рассказ о поведении зародышей в утробе матери, с благодарной улыбкой забирая у меня чашку ароматного зелёного чая с мятой. Я тоже волей-неволей поймала волну и, когда рядом не было ребят, крутилась вокруг Оксаны вместо Арсения и Антона. – Ну мне-то откуда знать... – пробормотала я, налив кипяток и в свою чашку. – Мне ещё не довелось испытать этой радости, – я задумчиво провела рукой по затылку. – Кстати, поздравляю тебя! – от души добавила я. – Я все не знала, как сказать тебе, когда только узнала. Надеюсь, ты на меня не обижаешься.  – Ой, да ты чего, все нормально! – сказала Оксана, откусив кусок яблока. – Кстати, не хочешь пойти на проводы? – внезапно спросила Оксана, положив руку на живот.  – Проводы? – поперхнулась я.  – Ну да, – кивнула Оксана. – Моя прощальная вечеринка. Будут ребята, и я бы хотела, чтобы ты тоже присутствовала.  Ого. Оксана позвала меня на прощальную вечеринку. Меня.  – Спасибо, Оксан, – от души поблагодарила я. – Я приду. Я не до конца понимала, что я сделала, чтобы заслужить подобную честь, но мне хватило ума не спрашивать.  – Окей. Через неделю в баре «Розмарин». В пятницу там будет квартирник, так что должно быть очень весело. Я позже напишу тебе подробности. – Договорились.  – А теперь давай закончим с райдерами, – улыбнулась девушка. Сложнее всего было с Арсением. Во всех смыслах. Если с остальными ребятами у меня уже получилось найти точки соприкосновения, то когда я пыталась подобраться к Попову, меня не покидало ощущение, что по какой-то причине я очень ему не нравлюсь. Это было видно по тому, как он ко мне обращался и вел себя в моем присутствии. Он не переходил рамок деловых отношений, но его обращение всегда было на грани грубости, и это очень меня смущало. Найти к нему подход никак не получалось. Он активнее всех подтрунивал меня, когда я в очередной раз терялась в огромном здании Главкино, высмеивал мой любимый термос с енотом, с которым я ходила с ребятами в курилку, первым подмечал все мои косяки и как будто пытался отыскать способ уколоть меня побольнее. Особенно это ощущение усилилось после того, как, в очередной раз заблудившись в одинаковых коридорах, я случайно подслушала его разговор со Стасом. – Ты точно уверен, что правильно поступил, наняв именно ее? – серьезно спрашивал Попов.  – Арс, ты вместе со мной читал ее резюме. Ты видел ее портфолио. Ты знаешь, что это правильное решение, – слышно было, что Шеминов начинает терять терпение. – Ты же одобрял ее кандидатуру. – Не думаю, что она подходит для этой работы. Есть в ней что-то не то... Она медлительная и за две недели так и не научилась самостоятельно добираться до нашего павильона, – сказал Арсений. – Плюс, она не работала на теле... – И что? – ощерился Стас. – Ты тоже сначала не работал на телевидении. Арс, послушай, я знаю, что делаю. Она пробивная и очень инициативная, а это как раз то, что нам сейчас нужно. Я общался с ее прошлыми работодателями и с лидером ее волонтерской организации. Она будет из кожи вон лезть, чтобы все освоить в кратчайшие сроки, уверяю тебя.  – Она слишком тихая! – выпалил Арсений. – В ней нет никакой искорки. И уж точно не заметно ничего, что говорило бы о ее профпригодности. – Девочка очень скромная. Кстати, ты мог бы перестать ее провоцировать. Оксана-то может и нормально реагирует на твои выходки, а новенькая заливается краской каждый раз, как ты открываешь рот. Дай ей освоиться. Арсений ничего не ответил.  – Я знаю, о чем ты думаешь, – сказал Стас. – Но, пожалуйста, не забывай, что это я принял решение ее нанять. Если окажется, что ты прав, она будет уволена, и ты лично услышишь от меня извинения. А пока больше не поднимай эту тему, будь добр. Послышался удаляющийся звук шагов. Как только они стихли за коридором, Попов вздохнул и пошел вслед за своим креативным директором. Я подождала немного, аккуратно заглянула в комнату, из которой слышались голоса, и увидела, что с другой ее стороны есть открытая дверь. Проскользнув в проход, я впервые смогла самостоятельно добраться до павильона. Позже, вечером, хвастаясь этим действительно невероятным достижением Оле, я пересказала ей и подслушанный разговор. К концу рабочего дня я уже успела немного отойти от услышанного и предложила ей пойти в ближайшую кофейню выпить кофе. – Искорки во мне нет, понимаешь, – хмыкнула я, помешивая трубочкой свое какао с маршмеллоу. Какао было не сладкое, но настроение у меня все равно уже было выше, чем когда мы вошли в кафе. Оля только пожала плечами. – Попов правда очень требовательный, – сказала она. – Ты замечала, сколько времени мне приходится каждый раз над ним корпеть?  Я кивнула. – Не переживай, – сказала подруга, бросив короткий взгляд на вспыхнувший экран телефона. – Он просто очень плохо принимает новых людей. Ко мне он тоже сначала не очень отнесся. В первый день я потратила на его грим добрых полтора часа, он дважды ходил умываться.  – Ужасно! – искренне воскликнула я. – Ты наверняка и так волновалась, а он...  – Ну да, на третий раз я разревелась, – сказала она, перевернув телефон экраном вниз. – В отместку хотела накрасить его как Лиссова из Литтл Биг, но Оксана заметила и спасла гаденыша.  Я засмеялась. – Я тогда получила, конечно... Но потом он вроде бы начал воспринимать меня гораздо спокойнее, – улыбнулась Оля. – Может быть, все дело в том, что ты очень красивая, и к тебе просто нельзя относиться плохо? – ответила я, любуясь аккуратно заплетенными в косу светлыми волосами девушки.  – Нет. Дело в профессионализме. Когда люди впервые встречают меня, они думают, что я просто хорошенькая глупенькая девочка. И только поработав со мной, начинают видеть во мне действительно хорошего гримера, – я нахмурилась и слегка покраснела, вспоминая собственные мысли при нашей первой встрече. – Так же и с тобой. Он просто еще не воспринимает тебя всерьез. Оля знала, о чем говорит: меня один раз уже вызывали переводить для иностранного визитера, и девушка смогла воочию посмотреть на мою работу с помощью простой уловки: она проследила за делегацией. Потом, когда я отпаивалась чаем после часовой сессии последовательного перевода, она прислала мне тайком записанные на диктофон восхищения Стаса.  Я улыбнулась. Каким-то образом Оля смогла найти те самые слова. Тем же вечером, пересказывая происшествие Кате по видеосвязи, я уже покатывалась со смеху. – Представь себе, он решил, что я не подхожу на эту работу, потому что во мне искорки нет! – смеялась я, отрывая веточку от груши. – Он ничего лучше не мог придумать? Сучка голубоглазая! – Но ты же не можешь отрицать, что он очень обаятельная сучка, – лукаво сказала Катя. – Неважно. Я решила, что отныне нас будут связывать только деловые отношения. Будем общаться только по необходимости, хватит с него. – Ха-ха, – засмеялась Катя. – Слышу-слышу старую тебя! Как тебе вообще атмосфера в коллективе? Я чуть помрачнела. – Они очень прикольные, но я как будто всегда остаюсь в стороне. Как будто я еще не часть команды, а просто случайно оказалась с ними в курилке, – пожаловалась я, пожимая плечами. – А они оборжали твой термос? – жадно спросила Катя. – Да. Оборжали. Девушка расхохоталась. – Не переживай, подруга. Они привыкнут к тебе – Москва не сразу строилась, – она помолчала. Я хмыкнула. – И ты все еще должна мне фотку, это ведь благодаря мне ты с ними работаешь! – напомнила подруга. Я торжественно пообещала, что при первом же удобном случае сфотографируюсь с ними, попрошу всю четверку расписаться на фотографии, и отправлю ее курьерской службой.