На спор

В дверь тихонько постучали. Или мне показалось? Я нахмурилась. В гостиницу в центре Нижнего мы приехали примерно час назад. Все сразу разошлись по номерам: кто-то (как я и Дима) начал устраиваться у себя. Мы с Позовым уже обсмеяли странное расположение зеркал и шкафов в наших номерах, а также до неприличного нелепые обои. Стас записал для нас видеосообщение и заявил, что мы ведем себя как дети, и вообще, я плохо влияю на парней, но сразу после этого скинул фото своего номера и написал, что, пожалуй, он с нами согласен. Кто-то (как Сережа) сразу же пошел досыпать. Матвиенко уснул сразу же после того, как мы заселились. Перед тем, как вырубиться, он записал мне в личку голосовое сообщение и очень, очень сонно попросил разбудить его примерно за час до того, как нужно выезжать на саундчек. Дима и Антон вызвались пойти на радио и пропиарить концерт. Что делал мой непосредственный начальник, я не знала. Кирилл пошел отсыпаться, кажется, а Максим уже усвистел гулять, и даже меня не подождал. От Арсения, на удивление, ничего не было слышно. Это было странно, потому что обычно он забрасывал беседу голосовыми сообщениями, музыкой, видео с собой на фоне музыки. Я открывала только видео, чтобы посмотреть, что же придумал этот ненормальный на этот раз, и каждый раз от души хохотала над его изобретательностью или не изобретательностью, если видео было про No Roots. Позов каждый раз писал, что он задрал, и не мог бы он начать уже слать нормальные сообщения, пожалуйста. Максим и Кирилл обычно писали текстовые сообщения и смайлики в ответ на музыку и видео Арсения или слали мемосы. Кирилл иногда присылал смешные видео или фрагменты того, что не попадет во влоги – ценнейший материал, и я от души жалела, что у меня есть доступ к переписке только с того момента, как я устроилась на работу к ребятам. Я обычно тоже отправляла смайлики и стикеры или улаживала разные оргвопросы, например, спрашивала, кто хочет пойти дать интервью, чтобы пропиарить концерт. Или кто опять ушел с моим термосом, а меня не позвал (обычно мой термос в шутку утаскивал Арсений и с ним тоже присылал забавные и немного кринжовые видео). Спать мне уже не хотелось. Плюсы небольшого роста заключаются в том, что можно было без всяких проблем спать на любых кроватях (и даже в купе) практически в любой позе. Так что выспалась я прекрасно, и готова была покорять новые территории, на которые еще не ступала нога маленького человека. И вот, я сидела на кровати, попивала из термоса любимый чай с мелиссой, изучала открывавшийся моему взору изумительный вид и думала, куда же мне отправиться в первую очередь. Здесь...  Красиво. Даже, наверное, величественно. В таких старых русских городах мне бывать ещё не доводилось. Стук повторился – на этот раз немного настойчивее. Вздохнув, я пошла открывать. Обслуживание номеров, наверное, хотя что они тут забыли, когда мы только заселились... Но за порогом стоял Арсений. Одетый по погоде в белую футболку с черным крестом, на котором я, против воли ухмыльнувшись, прочитала знакомое: «Служба спасения, спасите-ка Арсения», и с чуть влажными спадающими на лоб темными кудрями. Когда я открыла дверь, слегка раздраженное выражение на его лице сменилось на искреннюю улыбку. – Арсений, – сказала я вежливо, но так, чтобы он понял, что я не слишком-то рада его видеть. – Что-то случилось? Я думала, вы тоже спать пошли, от вас ничего не слышно... – Да куда там, – ответил Попов, едва слышно усмехнувшись. – Стас, если что, в соседнем номере, – я выглянула из-за двери и показала налево. – Вы, наверное, его искали? Только он, может быть, сейчас спит, так что... – Маша, я, вообще-то, хотел с тобой поговорить, – неожиданно выдал Арсений, оглянувшись по сторонам. – Можно зайти, пожалуйста? Я подняла бровь и отступила, пропуская его в номер. Он зашел внутрь в своих «комнатных туфлях», как-то робко осмотрелся, усмехнулся на нелепые обои, прошёл в номер и аккуратно опустился в стоящее у кровати кресло. Закрыв за ним дверь, я тоже прошла в комнату и села напротив него на кровать. – Маш, – начал Арсений. – Я, кажется, понял, почему ты так вспылила на Сережу сегодня утром. – Да неужели, – хмыкнула я. – То есть, это правда из-за босоножек? – снова спросил он. Подождав пару секунд и увидев, что я не собираюсь отвечать, он вздохнул. – Маш... неужели я так сильно тебя обидел, что ты теперь все гастроли будешь дуться на меня как мышь на крупу? Я посмотрела ему прямо в глаза и прищурилась. К своему удивлению, я увидела виноватое выражение на его обычно непроницаемом лице. Сама я старалась, чтобы на моем лице не дрогнул ни один мускул. – Вы же понимаете, насколько это было мерзко? – холодно спросила я, и меня передернуло, когда я вспомнила, как мои ноги коснулись заплеванного асфальта на перроне. Арсений помолчал, анализируя мою реакцию. Он снова взял себя в руки, и понять, что он думает, по его лицу было невозможно. Маленькая прядь темных волос упала ему на глаза. – Но сначала тебе было... весело? – неуверенно сказал он, убирая всю челку наверх. – Я думал, тебе все нравится. – Это и правда было весело, пока мне не пришлось идти голыми ногами по захарканному асфальту, – сказала я, и меня снова передернуло. Повезло еще, что я не наступила на харчки. Фу. Попов кивнул. Как все-таки непривычно было с ним просто... разговаривать. Хоть мы и выясняем отношения. Как будто мы с ним нормальные люди, а не сумасшедшие интриганы, которые стараются скрыть от друг от друга все свои чувства, мысли и эмоции. Ну, сейчас – почти все. – Серега и в половину так сильно не провинился, а ты на него всех собак спустила. – Да, – грустно кивнула я. – Мне очень стыдно, что я так на него вспылила. Он нахмурился, а потом пересел ко мне на кровать. Я отодвинулась от него на угол. – Слушай, – сказал он, снова пододвигаясь ко мне и проникновенно глядя мне в глаза. – Позволь мне загладить свою вину. Нам, в конце концов, еще почти две недели находиться бок о бок. И мне очень не хочется, чтобы атмосфера в коллективе была напряженной. – Да ну? – спросила я. Кажется, все его действия на протяжении последнего месяца говорили об обратном. – Пойдем погуляем? – непринужденно спросил он. Я нахмурилась. – Я видел, как ты засматриваешься на город, когда мы ехали с вокзала. Проведу тебе персональную экскурсию, кофе попьем... Хочешь? В знак примирения. Я провела рукой по затылку. – Предложение, конечно, заманчивое... – задумчиво сказала я. Мне и правда очень хотелось прогуляться по Нижнему Новгороду. Город был мне совершенно не знаком, но идти с Поповым... – Так что мешает? – спросил Арсений, сверкнув глазами. – Я все устрою в лучшем виде, – он усмехнулся и погладил себя по голове. Я не выдержала и скорчила ему рожицу: на меня такое уже не действует. – Ты согласна? Я задумалась. С одной стороны, идти гулять с ним мне не хотелось: я все еще была очень обижена на него за его поведение сегодня утром и обращение со мной в принципе. К тому же, если бы это был любой другой человек, я бы подумала, что он не просто пытается загладить свою вину. Мне бы хватило и простых извинений, и напрягаться и устраивать для меня целую экскурсию совсем не обязательно.  Все это выглядело так, что он пытается пригласить меня на свидание, но при этом тщательно старается это скрыть. А моя обида – просто повод, чтобы остаться со мной наедине. В этой мысли было здоровое зерно. В последнее время он очень старается разрушить так заботливо возведенные мной границы: пытается завести разговор, раскрутить на личную информацию, ненавязчиво узнать, какие у меня любимые книжки, музыка, опекает меня, окружая заботой так, что я сама не сразу это понимаю. Он нарушает и личные границы тоже: ненавязчиво касается меня кончиками пальцев, снимает с меня наушники, хватает без спроса мои вещи, встряхивает своими темными кудрями, когда я стою с ним рядом, так, что у меня дух захватывает от его локонов: мои-то волосы прямые, светлые, не кудрявые, какими бы должны быть, только чуть вьется отрастающая челка, как бы с издёвкой напоминая о моих корнях. Глядя же на его шевелюру, я всегда пыталась скрыть и восхищение, и раздражение. И – временами возникающее желание. Я сразу четко определила себе, что нельзя видеть в ребятах объекты сексуального влечения. У них есть девушки, жены, личная жизнь, а со мной связывают профессиональные отношения и только-только образовавшиеся дружеские. И мне хотелось, чтобы так оставалось и впредь: мне очень нравится эта работа и ее неожиданные бонусы. Правда, иногда соблюдать это правило было тяжеловато: например, когда я оказывалась наедине с высоким красивым мужчиной, который не сводил с меня проникновенного взгляда своих прекрасных глазок и покусывал губы в ожидании моего слова. Невероятно соблазнительно. А у меня уже давно ничего ни с кем не было. Но с другой стороны, это же Арсений Попов. Самый скрытный импровизатор и искусный лжец, маниакально оберегающий свою личную жизнь от посторонних глаз. Он же скажет все, что угодно, лишь бы не говорить, что на самом деле у него на уме. Я далеко не первая и не последняя девушка, чьи личные границы он нарушает. Вдруг он просто тактильный? И то, что он зовет меня прогуляться по городу открыто, означает, что у него на меня нет никаких планов. К тому же, я с недавних пор совсем не горю желанием ходить на свидания. Я подняла голову и снова посмотрела на Попова. Он явно с нетерпением ждал моего ответа. Просто пойти погулять. Просто попить кофе. Почему бы и нет? Наши не самые теплые отношения, на самом деле, уже давно меня беспокоят. Все-таки, я очень хочу с ним подружиться. – Да, – сказала я. Попов просиял. – Я как раз хотела пойти прогуляться по городу... – я снова обратила мечтательный взгляд на городские виды. Вдалеке виднелся старый кремль. – Он очень красивый. – Ооо, – мечтательно протянул Арсений, вставая. – Это ты ещё его не видела. Встречаемся через десять минут у ресепшена. Я улыбнулась. – Через десять минут.

***

Когда десять минут спустя я спустилась к ресепшену, Попов уже был там. Он словно сошел с картины Викторианской эпохи, стоя в самой графской позе, которую можно было только представить, и беседовал о чем-то с администратором отеля. Услышав мои шаги, он с улыбкой поднял голову и быстро попрощался с вежливым молодым человеком. – Ну что? Готовы? – спросила я, лукаво ему прищурясь. Он посмотрел на меня. Я с усмешкой отметила, что оба мы были в практически одинаковых черных панамах. Правда, на этом сходства наших нарядов заканчивались. Он так и остался в своей белой футболке и голубых джинсовых шортах, а я надела легкое черное платье и злополучные босоножки, а в руке держала круглые солнечные очки. Заметив, что он смотрит на меня дольше, чем положено, я стушевалась и покосилась в огромное зеркало у входа. Вроде бы, все в порядке. Платье спадает вниз аккуратными складками и подчеркивает мою стройную фигуру – предмет моих стараний и особенной гордости, – а босоножки на высокой платформе и панамка слегка скрадывают нашу огромную разницу в росте. Я выгляжу... сносно. Как минимум. Почему тогда он так на меня смотрит? – Предупреждаю, – сказала я, чтобы разрядить обстановку, – я очень дотошный турист. Буду забрасывать вас вопросами. Администратор покосился на меня. – Ничего страшного, – сказал Арсений, загораживая его от меня и галантно подавая мне руку. – Думаю, на большую часть из них я смогу ответить. Если в начале прогулки меня не покидало стойкое ощущение, что это, все-таки, свидание, то, когда мы дошли до главной улицы города, я поняла, что это самая настоящая экскурсия. В голове у Арсения было бесконечное количество информации. Мы купили по стакану кофе в ближайшей к отелю кофейне, и я шла, попивая латте без сахара, и слушала, как Попов взахлеб рассказывает мне историю города, даёт историческую справку о достопримечательностях, рассказывает, что с ребятами случилось во время предыдущих гастролей и разные забавные байки про город и памятники. – Как можно столько знать? – со смехом сказала я, передавая ему мой стакан с кофе и доставая из рюкзака бутылку с водой. – Это же просто невозможно. – Ну, я довольно много путешествую, – скромно улыбнулся Арсений, изящно отпивая из своего стакана. – И довольно много читаете, – усмехнулась я. – Не без этого. Мы засмеялись. Я почему-то подумала, что каждому человеку нужен благодарный слушатель. Попов не был – совершенно не был – исключением из правил.  Впрочем, слушать его было и правда очень приятно. Какой же он, все-таки, умный. И как... интересно он держится. Когда мы были в компании, он был такой теплый и душевный, беспокойный, как будто у него в заднице работал вечный двигатель. Сейчас мне казалось, что он пытается заполнить собой все пространство вокруг меня. От него исходят волны какой-то мощи и спокойствия.  Внезапно я подумала, что его мысли, пожалуй, привлекают меня даже больше, чем его внешность. Интересно, получится ли у меня узнать, что у него в голове – и хоть чуть-чуть понять его? – Слушай, а почему ты до сих пор обращаешься ко мне на «вы»? – как бы невзначай спросил Арсений минут двадцать спустя. Я уже допила кофе и теперь просто наслаждалась прогулкой в объективно приятной компании, слушая байки актера про несуществующую речку и места, где в городе снимались фильмы, половину которых я, впрочем, не то, чтобы видела, но и про которые не слышала. – А вы разрешали мне перейти на «ты»? – уклончиво ответила я. Не говорить же ему, что он до недавнего времени мне жутко не нравился. Арсений остановился и коснулся моих пальцев, словно хотел взять меня за руку. Легонько. Едва касаясь. И тут же отдернул ладонь. Я нахмурилась. – Ну, я думал, что мы просто сразу будем на «ты», – честно сказал он, складывая руки на груди. Я секунду подумала и пожала плечами. – Как-то сложно сразу обращаться на «ты» к человеку, который старше тебя как минимум на десять лет, – ответила я, аккуратно открывая бутылку с водой. – Кстати, а сколько вам лет? – Мило хихикать с Позом тебе это не мешает, – насупился Попов, отвечая только на первую часть фразы. Я забрала у него свой стакан. – А у нас с ним не такая большая разница в возрасте. Он допил свой кофе и выбросил стакан в ближайшую мусорку. Я снова пожала плечами и глотнула кофейной гущи, чтобы скрыть свое замешательство. – Ну так что, Мари, – он произнес мое имя на французский манер, чуть грассируя «р». Играть голосом он умеет просто превосходно: от его баритона у меня по коже против воли побежали мурашки. – Можем мы отбросить все эти условности, и общаться, наконец, как друзья? Я долго-долго стояла, подняв голову и пытаясь понять, не послышалось ли мне. Он долго-долго смотрел мне прямо в глаза. Я сдалась. – Ну хорошо, – вздохнула я. – Ты доволен? – Да, – просто ответил он, забирая у меня бутылку. Мой экскурсовод замолчал. Я тоже не стала пока продолжать разговор, с досадой думая, как легко у него получилось пробить мою оборону. Наверное, причина в его очаровательных глазках. А также в том, что на самом деле мне было плевать, какая у нас разница в возрасте. Попов прав: с Димой у нас прекрасные отношения, а они почти ровесники. Со Стасом я общаюсь на «вы» больше по привычке и потому, что быстро перейти на «ты» мне мешает субординация. Но я стараюсь. Я даже умудрилась пару раз пискнуть пару слов Воле, и была очень удивлена, что он не послал меня – и с ним я тоже общалась на «ты», он заставил меня перейти эту границу через секунду после того, как я в первый раз пискнула «Павел Алексеевич...». Чуть поразмыслив, я поняла, что мне тоже было что спросить у Попова. – Теперь моя очередь задавать вопросы, – предупредила я, подмигнув. На лице Арсения появилось настороженное выражение, которого я не замечала, пока задавала свои бесчисленные вопросы про город. – Смотря что ты хочешь узнать, – сказал он, ухмыльнувшись мне из-под панамы и засунув руку в карман. Я забрала у него бутылку, под его внимательным взглядом вытерла горлышко и отпила немного воды. Вопросов у меня, на самом деле, было несколько. Но, памятуя, насколько мой экскурсовод скрытный, я решила выбрать безопасную тему для разговора и пока не возводить снова так старательно разрушенные им границы. – Я так и не вернула тебе деньги за такси, – сказала я. Арсений (вполне ожидаемо, кстати) махнул на меня рукой. – Нет, я серьезно! Так нельзя! – Маша, забей, – сказал Арсений. Я прищурилась. – А почему в... ты тогда вообще решил его вызвать? – спросила я, тщательно выбирая слова. – И потом обрывал мне телефон...  – Тебе так нужно это знать? – усмехнулся Арсений. От его голоса у меня почему-то снова пробежали мурашки. Я кивнула. – О, смотри, местная набережная! Как тебе после твоего «уездного города Н.»? – голос его стал нарочито весёлым, и он поднял бровь, ожидая моей реакции. – Не отвлекай меня! – я поднялась на цыпочки и легонько толкнула его в плечо. Он ухмыльнулся. Некоторое время мы шли молча. Мы приблизились к реке, и он уверенно облокотился на перила. Все это время он избегал смотреть на меня. – А как бы ты поступила на моем месте, – сказал он наконец. Я поняла, почему от его голоса у меня внутри все переворачивалось: сейчас его тембр был чуточку ниже, чем обычно. Едва заметно, но меня от его голоса пробирала дрожь. Черт побери, – если бы отправила домой красивую девушку в одиночестве? Так бы поступил любой уважающий себя мужчина. Я нахмурилась еще сильнее – если нахмуриться сильнее было вообще возможно. Кажется, от него больше ничего добиться не удастся. – Тем более, мне очень не хотелось, чтобы Стасу пришлось искать нового администратора, – добавил он со смешком. Я задумчиво смотрела, как на синей воде поднимаются небольшие волны. – Значит, хорошо, что ты решил вмешаться, – сказала я с улыбкой. Его ответ совсем меня не удовлетворил: ясно было, что от меня просто пытаются отговориться. Но раз он не хочет рассказывать, да будет так. В конце концов, это его право. – Да. Хорошо, – сказал Арсений, отворачиваясь от воды. Мы помолчали. Арсений не стал ничего говорить, а я не рисковала задавать ещё вопросы, когда мне так четко дали понять, что все ответы будут бессмысленны. Он посмотрел на свой браслет. – Батюшки! – зацокал он языком. – Нам же давно пора обратно! Если мы не явимся вовремя на саундчек, Станислав Владимирович три шкуры с нас спустит. Я подняла левую руку и посмотрела на браслет. – Да, – в тон ему ответила я. – Пожалуй, пора. Неожиданно я вспомнила кое-что очень важное. – Слушай, а ты не знаешь, здесь есть синагога?