На спор

Я вылетела из бара, на ходу натягивая на смешной топ джинсовую куртку. Мозг лихорадочно работал.  Оксана рожает. Черт побери, Оксана рожает! Меня накрыло волной какой-то паники, которая смела все остальные чувства – и остатки алкогольного флёра в моей голове. Что-то пошумело в ушах и мир стал четким и ясным – словно несколько недель до этого я провела в запотевшем стеклянном куполе. Усевшись на скамейку возле бара, я вызвала такси через приложение. На мое удивление, заказ взяли почти сразу, и уже через две минуты возле «Розмарина» остановилась белая Kia RIO. Водитель, молодой черноглазый кавказец, улыбнулся в ответ на мое нарочито бодрое «Здрасьте» и по-восточному колоритно возмутился, когда я в спешке громко хлопнула дверью машины. – А ты что такая испуганная? – спросил он, когда я в очередной раз нервно разблокировала и заблокировала экран телефона. Оксана рожает. Каждая минута на счету, а мы едем слишком медленно. В какой-то момент я не выдержала. Этот молодой человек вел машину совсем не так, как это, по моему мнению, сделали бы другие представители его народа. Он был очень спокоен и методичен и мычал себе под нос какую-то восточную мелодию, постукивая пальцами по рулю в такт. Как будто он не должен быть за рулем дерзким и как пуля резким, подрезать водителей других машин и постоянно создавать аварийные ситуации. – Скажите, пожалуйста, не могли бы вы поехать очень быстро? – попросила я таксиста, подавшись вперёд, чтобы он лучше меня слышал. – Насколько быстро? – спросил молодой человек, глянув на меня в зеркало заднего вида. – Максимально быстро, но так, чтобы не убиться, – попросила я. – Не вопрос, красавица, – подмигнул мне молодой черноглазый парень. – Только пристегнись. В другой ситуации я поморщилась бы от такого флирта, но сейчас я была слишком взволнована и напугана, чтобы обращать внимание на такие мелочи. Я только поспешно щелкнула ремнем безопасности и машина рванула вперед. Оксане нужна помощь. Но помощь нужна и мне. Я понятия не имею, что делать при родах. Я понятия не имею, как себя вести. Я могу испугаться там, где нужно проявить твердость. Могу запаниковать. Это, в конце концов, не то же самое, что замазывать ссадины на коленках шустрым ребятишкам, и не то же, что, например, ухаживать за простудившимся человеком. Но Оксане наверняка сейчас куда страшнее меня, так что выбора у меня нет. Раз она позвонила мне, значит, других вариантов у нее не было.  Вариантов не было и у меня. Из знакомых, к которым я могла обратиться за помощью, в Москве у меня были только импровизаторы и Оля. Больше ни с кем я не общалась настолько близко. И то, обратиться за помощью я могла далеко не к каждому из них. Первой мыслью было позвонить Диме. Дима опытный, он врач, у него уже двое детей. Он точно знает, что делать. Но звонить ему нельзя. Он семейный человек, у него куча своих проблем. И к тому же, он давно не видел жену и детей. Срывать его из дома посреди ночи было бы просто свинством, хотя я не сомневалась, что если бы я попросила, он бы приехал. Звонить Антону я попросту боялась. Судя по тому, что я знала о его возлюбленной, Ире, при звонке чужой девушки она теоретически могла повести себя непредсказуемо. Для проформы я все равно набрала его и написала сообщение с извинениями и просьбой поскорее перезвонить мне. В любой другой день я бы могла обратиться за помощью к Сереже, но сегодня это было просто исключено. Я не имею права еще раз вмешиваться и срывать его свидание. Наверняка, он готовился к сегодняшнему вечеру не один день. А так как Оля была с ним, ей звонить тоже было нельзя. Позвонить Шеминову? Я уже занесла было палец над его контактом, но вовремя вспомнила, что Стас тоже женатый человек. Хотя, наверное, звонок ему мог бы дать алиби Антону в глазах Иры, если бы она на него вспылила. Да и он бы тоже мог бы мне помочь, у него же тоже есть сын. С ребятами из креативной команды я общалась не так близко. Как и с Крабом и Кириллом. Я не могла потревожить их так поздно. Оставался только Арсений. О его личной жизни я ничего не знала, совершенно. Говорили, что он – семейный человек, но он безжалостно банил всех и каждого, кто задавал ему личные вопросы. Говорили, что он уже успел развестись. Спрашивать у него, кажется, было бесполезно. Мне.  Ребята наверняка знали больше, чем я, но я такой чести удостоюсь еще совсем не скоро. Но тем не менее, за эти две недели мы стали достаточно близки, чтобы я могла хотя бы попытаться попросить у него о помощи. Кроме того, он всегда так трепетно относился к Оксане... По крайней мере, последние несколько месяцев. Он точно мне поможет. Уже когда пошли длинные гудки, я вспомнила, что Арсений сейчас в Петербурге, а время за полночь, и насколько же это глупо и грубо. Но он взял трубку почти сразу, так что возможности сбросить звонок и свалить вину на свою криворукость у меня уже не было. – Дубровская, – поприветствовал меня Попов. Голос у него был явно недовольный, и я прекрасно его понимала. – Надеюсь, ты сможешь внятно объяснить, почему звонишь в такое время. – Привет, Арс! – затараторила я, набрав в легкие побольше воздуха. – Скажи, пожалуйста, ты не мог бы подъехать к Оксане? Мне очень нужна твоя помощь, она рожает, Лёши рядом с ней нет, а скорая... – Ты же понимаешь, что мне до нее добираться минимум пять часов? – донеслись до меня обильно сдобренные ядом слова. Господи, что я несу? Если я думала, что он примчится по первому моему зову – да еще и из Петербурга в Москву... Это какой же надо быть дурой? – Да, Арс, – сказала я. – Прости, пожалуйста, за беспокойство. Попытаюсь справиться сама. Спокойной ночи. – Пока, Маш, – сказал Арсений и положил трубку. Я расстроенно посмотрела в окно. Значит, сама. Это ничего. Черноглазый таксист посмотрел на меня в зеркало заднего вида. – Что случилось, красавица? – спросил молодой человек с характерным кавказским акцентом. – Да ничего особенного, – сказала я уклончиво. –  Подруга рожает, а помочь некому. – Как же, некому? – оскорбился молодой человек. – А я? Я нахмурилась. Принимать помощь от совершенно незнакомого человека? – Послушай, дорогая, – сказал парень. – Ты мне не доверяешь? У нас принято женщинам всегда помогать, особенно в таких ситуациях. Довезу вас в лучшем виде. Все сделаем как надо, – он переключил скорость и вдавил в пол педаль газа. Меня немного дёрнуло назад, и я крепко схватилась за ближайшую ручку, когда он поехал еще быстрее, чем раньше. Он довёз меня до дома Оксаны меньше, чем за двадцать минут. Чудеса, да и только, я как будто не в Москве, а дома, в Сибири, в городе Н., который по сравнению с Москвой просто песчинка. Водитель сказал мне, что подождет меня тут, но попросил меня предварительно сделать заказ в приложении, чтобы он его принял и нас не забрал кто-то еще. Я послушно спросила у Оксаны адрес больницы. В квартиру к Сурковой я не поднималась, а залетала, боясь, что я не успеваю, и она уже начала рожать. Но в уютной квартирке я, к своему удивлению, обнаружила, как чуть смущенная девушка объясняет своему кокер-спаниелю Эбби, что должна уехать. Собака послушно выполняла команду «сидеть», но было видно, что ей хочется начать обеспокоенно бегать по квартире, защищая миниатюрную хозяйку от какой-то серьезной угрозы. В перерывах между схватками Оксана умудрилась не только попытаться успокоить своего питомца, но и собрать чемодан в больницу – по составленному заранее списку, разумеется. Я улыбнулась, сразу же вспомнив, какая она организованная. Едва я пересекла порог ее квартиры, Эбби позабыла обо всех правилах приличия и начала носиться вокруг меня и Оксаны. Собака будто чувствовала нервозность хозяйки. Она бегала вокруг нас, обнюхивая незнакомого человека и пытаясь защищать свою крошечную любимицу от незнакомой девушки в шуршащей колючей кофте. Конечно, сейчас Оксана казалась просто огромной, как будто проглотила воздушный шар, да еще и в этой своей безразмерной толстовке и торчащими из-под нее худенькими ножками. Но какой же она, все-таки, была маленькой. На лбу у нее блестели бисеринки пота и она нервно закусывала губу.  Ей явно было непросто, но она мужественно держала себя в руках. Я дала собаке понюхать свою руку и наконец смогла погладить суетливого питомца по спине. – Ее надо будет выгуливать, – пробормотала Оксана, вытаскивая ручку чемодана. – С ума сошла, – сказала я, отбирая у нее сумку. – И вот ключи, – сказала Оксана, показывая мне небольшую связку. – Там верхний и нижний замок... – Сейчас научишь меня закрывать дверь, – сказала я, напоследок погладив Эбби, и выпроводила Оксану из квартиры и дрожащими пальцами попыталась вставить ключ в замочную скважину. Час ночи. Послушно следуя указаниям Оксаны, я закрыла дверь и дернула за ручку, проверяя, все ли сделала правильно. Мы нажали на кнопку лифта. – Ты ничего не забыла? – озадаченно спросила я. Оксана пожала плечами и схватилась за живот. Я чуть не уронила чемодан, бросившись поддержать ее. – Схватка, – объяснила она, выдохнув. – Нет, вроде бы ничего... ничего страшного, даже если и забыла, разберемся. Да. Разберемся. Я буду помогать ей всем, чем смогу. Увидев, как из подъезда выходят две миниатюрные девушки, водитель такси поспешил к нам и помог загрузить чемодан в багажник. – Адрес у меня уже есть, – сказал он Оксане. Девушка испуганно кивала, положив руку на свой огромный живот. Я взяла ее за руку и сжала ее ладонь.  – Все будет хорошо, – говорила я. Я помогла ей пристегнуться и взяла ее за руку. Пальцы девушки были теплые, приятные, не то, что мои ледышки. Когда она почувствовала, насколько холодные у меня руки, она чуть вздрогнула, но посмотрела на меня и крепко стиснула мою ладонь. Таксист напоследок обернулся на нас, проверяя, что мы готовы к поездке, и выехал со двора. До больницы он долетел. Я боялась, что Оксана родит от страха, так быстро он несся по улицам ночной Москвы. Но пока он ехал, он развлекал и отвлекал двух испуганных девушек, рассказывал, как возил в больницу свою жену, когда она рожала в первый раз, и что ничего страшного в этом нет. Все, мол, будет в порядке, и нечего, красавицы, смотреть так на меня, у меня двое детей уже, и я точно знаю, что у тебя все обойдется. Мы в очередной раз взвизгнули, когда он опять зашел на крутой поворот. «Как же, ничего страшного», – думала я, глядя на Суркову. Она такая крошечная, а у нее такой огромный живот. Она вообще сможет дойти сама до палаты? Как бы ей тужиться не пришлось... Глаза ее круглые от страха, она крепко-крепко сжимает мою руку и старательно дышит, наверняка как учили на курсах подготовки к материнству. А я и сделать-то ничего не могу – только сжать в ответ ее крошечную ладошку, и поддакивать водителю, чтобы поддержать разговор. Парень-то пытается нас успокоить как может и несется по дорогам так, словно нет никаких правил дорожного движения. Главное – не дрожать и не подавать вида, что я не знаю, что делать, и все делаю по наитию, потому что мне кажется, что глаза у меня такие же круглые, как у Оксаны. Мне страшно. Я понятия не имею, как принимать роды, как они вообще проходят, и не знаю, что придется делать, если она родит прямо в такси. Сейчас явно не самое подходящее время, чтобы гуглить. В какой-то момент девушка закрыла глаза и начала дышать глубоко-глубоко, изредка ойкая в перерыве между схватками, и я по-настоящему напряглась, когда подумала, что она может начать тужиться. Но обошлось. Мы залетели в приемный покой и я с ходу кинулась к стойке регистратуры и подала документы Оксаны. – Здрасьте! – выпалила я. – Суркова Оксана Александровна, не могли бы вы сразу принять ее в родильное отделение? Медсестра скептически посмотрела на двух хрупких испуганных девушек, одна из которых явно была на последних сроках беременности, а вторая – с очень короткими волосами, в смешном топе с пайетками и со слишком ярким макияжем. Женщина сказала мне не паниковать и отойти, чтобы пациентка сама дала все свои данные, но Оксана вдруг издает какой-то странный писк, и у меня от страха за нее и ребенка совсем срывает крышу. С огромным трудом сдерживаясь, я удивительно спокойно попросила медсестру, чтобы она немедленно приняла ее в отделение, и к Оксане наконец-то подлетела другая медсестра и ее увели за двойные двери. Сжимая в руке ключи от ее квартиры, я, как мантру, повторяла про себя ее улицу, дом, квартиру, улицу, дом, квартиру... Ведь мне придется вернуться туда завтра утром. Я уже совершенно ничего не могу сделать, даже поддержать ее не могу, дальше она только сама. Я увидела, что прежде чем за ней закрылась дверь, она снова схватилась за живот, и как ее подхватывают с двух сторон медсестры. Но сейчас я уже ничем не могу ей помочь. Выйдя из больницы, я села прямо за поребрик, наплевав на чистоту своей одежды. Я сидела на холодной земле, обхватив голову руками, пока мое сердце не перестало бешено колотиться и пока руки не перестали трястись. Это была какая-то бешеная гонка, а я в суматохе даже забыла как следует отблагодарить парня-таксиста, без поддержки которого я бы, наверное, с ума бы сошла. Нормально ли, когда тебе помогают незнакомые люди и ничего не требуют взамен? А здесь, в Москве? Нормально ли, что я сама сорвалась на помощь почти незнакомому мне человеку по первой же его просьбе? Глянув на часы, я поняла, что на улице уже четвертый час. А я сижу на территории больницы как какой-то московский бомж, даже не на скамейке, а на тротуаре, и пытаюсь осознать... бренность бытия? Мне уже давно следовало бы ехать домой и ложиться спать. Эта мысль стала для меня каким-то отрезвляющим толчком. Я почувствовала, как по всему телу пробежала волна дрожи и поняла, что уровень адреналина в крови возвращается в норму. Только после этого я вызвала такси. По сравнению с совсем молодым, казалось бы, кавказцем, который так мужественно отвез нас в больницу, этот водитель ехал как-то нарочито медленно, сонно. Я задремала в машине и проснулась только тогда, когда он легонько толкнул меня в руку. Опасно, но сил у меня просто не осталось, последние пару часов я держалась на ногах только благодаря невиданному всплеску адреналина. В квартиру к себе я поднималась уже еле передвигая ноги. Уже почти не контролируя себя, я закрыла за собой входную дверь в свою маленькую квартирку, разделась и, не помыв руки, не смыв макияж и не удосужившись даже аккуратно сложить вещи – просто раскидывая их на своем пути, отправилась в постель. И дурацкий топ (господи, какой же он колючий), и джинсовая куртка, и кюлоты живописным (и очень не эротичным) беспорядком обозначили собой мой путь к заветной цели. Уже на кровати я стащила с ног носки и рухнула на кровать. Я хотела только спать – и сегодня уже больше ни о чем не думать. Я уснула, едва моя голова коснулась подушки. Правда, выспаться мне не дали. Примерно в одиннадцатом часу у меня навязчиво завибрировал браслет, оповещая о входящем вызове. Не просыпаясь, я нажала на кнопку отмены вызова, но мне позвонили снова. Во второй раз я почувствовала, как Морфей постепенно начинает выпускать меня из своих теплых объятий и нажала на кнопку уже чуть более осознанно. На третий раз я не глядя свайпнула экран вверх и прохрипела: – Алло, – и будь проклят тот навязчивый человек, который не дает мне спать. – Дубровская, – услышав бодрый баритон, я подскочила на кровати как ошпаренная. – Встреть меня, я же не знаю, какой у тебя подъезд.