На спор

Вечером манера вождения Арсения Сергеевича сменилась с нервной и резкой на более аккуратную – и безопасную. Он больше не гнал по московским дорогам, а у меня наконец-то перестали покалывать кончики пальцев от исходящих от него волн напряжения. Да и в целом он выглядел получше, чем утром. Всё ещё уставший, но его уже не хотелось силком положить на кровать и накрыть теплым одеялком. Я тоже устала: день выдался довольно насыщенный. Урок итальянского, весьма активный, потому что я хотела сдавать международный экзамен на уровень C1 и пока была полна энтузиазма, сразу несколько визитов незваных гостей и одна поездка в родильный дом – и все это за одни сутки – сильно меня подкосили. А ещё – Эбби. Если утром я в основном стояла и любовалась, как Арс играет с кокер-спаниелем, то вечером Попов смог утянуть меня в игру, и мы очень здорово побегали по ближайшему парку. В конце Эбби даже соизволила подставить мне ушко, и я с удовольствием погладила своенравную собаку, пока Арс с удовольствием отпил чая с мелиссой из моего любимого термоса. Сейчас же я зевала, сидя на пассажирском сидении машины Арсения и уже пыталась по старой привычке соорудить себе импровизированную подушку с помощью ремня безопасности и оконного стекла.  Глядя на мои мучения, Арсений усмехнулся. – Что ты делаешь? – спросил он, когда я в очередной раз заерзала, пытаясь устроиться поудобнее. Я недовольно закряхтела и выпрямилась. – Поспать пытаюсь, – сказала я, чуть вытягивая ремень безопасности. – Как-то ты это странно делаешь, – усмехнулся Арс, глядя на дорогу. Я лишь возобновила свои попытки удобно устроиться на пассажирском сидении и вздремнуть. По крайней мере, у него хорошее настроение. Всё-таки, мне гораздо больше нравится, когда в его прекрасных глазках пляшут смешливые огоньки, а не когда он рявкает на окружающих и начинает придираться. Особенно, когда под горячую руку попадаю я. «Пусть смеётся, – промелькнула в голове неожиданная мысль, когда я, закряхтев, положила голову на ремень безопасности, прислонившись при этом к стеклу. – Лишь бы улыбался». В конце концов, я столько лет любовалась его улыбкой издалека... приятно было быть причиной, по которой он улыбался. Когда я, наконец-то, смогла найти более-менее удобную позу и уже начала было задремывать, Арс заметил: – Ты бы хоть сидение опустила, если так хочешь спать. Приоткрыв глаза, я увидела, что он всё ещё насмешливо ухмыляется, глядя на дорогу. – Поезди с мое, ещё не в таких условиях засыпать будешь, – недовольно проворчала я. После его замечания сон у меня как рукой сняло. Не выдержав, я потянулась к нему, мгновенно пустив на молоко все свои старания, и сердито ткнула его в руку. – Что, Маш? – спросил Арс. Лицо его из насмешливого мгновенно стало каким-то нарочито серьезным. – Что ты будешь делать, когда отвезешь меня? – спросила я, выпрямившись на сидении. Потому что очевидно Арс вез меня домой. – К Серёже поеду, – простой, лаконичный ответ. Я вытащила из кармана телефон и посмотрела, когда Сережа в последний раз был онлайн.  Вчера ночью. Заглянув на страничку к Оле, я увидела, что она была в сети сегодня утром. Почему-то мне казалось, что сейчас ехать к Сереже – не очень хорошая мысль. Да, он взрослый человек. Да, Оля – тоже взрослый человек. Но сомневаюсь, что она бы не сказала бы мне, если бы у них с Сережей что-то закрутилось. – Эм, Арс? – аккуратно спросила я. – А ты уверен, что к Серёже... можно? – А с чего бы нельзя? – усмехнулся Попов. – У него там, что, свидание, что ли? «О, если бы ты знал, как ты близок к истине». Хотя я точно не знала, чем он занимается. Ни Оля, ни Сережа мне не писали. Они могли быть как вместе, на затянувшемся свидании, так и раздельно, переживать неудавшуюся попытку начать отношения. Или просто не считали нужным информировать меня о своей личной жизни. В любом случае, мне казалось, что сейчас их лучше не тревожить и дать во всем разобраться самим. А то Сережа же сорвется ради Арса, я его знаю. Он ради друга на все готов. – Не знаю, – я честно пожала плечами. – Но ты, наверное, позвони ему на всякий случай. Я пока могу в магазин сходить, купить на ужин чего-нибудь... Как будто я собираюсь звать его на ужин. А вообще... да, с учётом сложившихся обстоятельств это идеальный вариант. Второе спальное место у меня есть – боже, храни раздвижную мебель – и это немного скомпенсировало бы то, что он для меня сделал. Мне все еще было очень неудобно, что он сорвался из-за меня в другой город, когда наверняка у него могли быть какие-то свои планы и желания. В конце концов, человек не спал всю ночь из-за того, что я запаниковала и разбудила его. К тому же, если он останется ночевать у меня, ему не придется впопыхах искать гостиницу, если Сережа всё-таки занят. – На ужин? – Арс поднял бровь. – Ну да, – я снова пожала плечами. – Я бы очень не хотела, чтобы тебе сегодня пришлось ночевать в гостинице... поэтому если Сережа все-таки занят, я настаиваю на том, чтобы сегодня ты переночевал у меня. Арсений задумался. Прищурившись, он вглядывался в полупустые московские дороги. Во второй раз за два дня мне показалось, что я снова вернулась в город Н., а не еду по переполненной людьми и машинами Москве. – Арс? – позвала его я. Арсений повернул ко мне голову. – Хорошо, – сказал Арсений. – Будь по-твоему, Дубровская. Какой у тебя магазин ближайший к дому? Я открыла для него «2Гис», и вскоре Арсений припарковался у синего супермаркета в соседнем доме. Я выскочила из машины и быстро направилась туда, краем глаза заметив, как Арсений ищет номер Сережи в истории вызовов. Что бы такого приготовить на ужин?.. С одной стороны, мне хотелось поразить Арсения своими кулинарными талантами: в конце концов, он устроил мне сегодня замечательный завтрак, помимо всего прочего, а за такое следует как-нибудь благодарить человека. Но, посмотрев на часы, я поняла, что сил мне хватит только запечь курицу в духовке. Не деликатес, но ее я навострилась делать поразительно вкусно и в самых разных вариациях. Остановившись у холодильника с мясом, я вытащила лоток с куриным филе. Может быть, запечь вместе с курицей грибы?.. Хм, пожалуй, нет, Арс же говорил, что у него слабый желудок. Чуть позже узнаю о его вкусовых предпочтениях поподробнее. По дороге к шоколадкам я уцепила пару булочек на перекус, а когда стояла у полки со сладостями, пытаясь выбрать себе лакомство на сегодня, позвонил Арс. – Ты где? – спросил он. – Конфеты выбираю, – задумчиво ответила я, внимательно изучая ассортимент. С высокой коробки с моим любимым квадратным шоколадом мне подмигивал знакомый брюнет в светло-сером пиджаке. Арсений угукнул и сбросил вызов. – Что, определилась? – тихо спросил он – настоящий – пару минут спустя. Наверняка он обратил внимание, что когда он подходил, я залипала на его же фотографию. Он нагнулся и, не спрашивая моего разрешения, отобрал у меня корзинку, легко коснувшись при этом моего плеча. – Мне с изюмом нравится. – Не люблю изюм, – поморщилась я, в итоге остановив свой выбор на марципане. – Как хочешь, – сказал Арс, легко выуживая шоколадку с изюмом и бросая ее в корзину. – Мне больше достанется. Я усмехнулась. Я и не претендую. Лишь бы он не съел мою шоколадку. – Ну что? – спросила я. – Какие у вас сегодня планы, ваша светлость? – Похоже, мне все-таки придется сегодня вечером воспользоваться твоим гостеприимством, – сказал Арсений, подходя к кассе. Я вытащила кошелек, чтобы расплатиться, но он поднял руку, останавливая меня изящным, старомодным жестом.  Хорошо, намек понят. Пусть галантный человек остается галантным до самого конца. Хотя очевидно, что рукой он махнул исключительно чтобы показать, что подкол понят, но возмущаться он не собирается. Я тоже подняла руки, как бы показывая ему: «Хорошо, хорошо, не спорю», и убрала кошелек обратно в сумку. На самом деле я слишком устала, чтобы настаивать на своем. Лучше просто перекину ему на телефон половину получившейся суммы. – Завтра утром к нему поеду, – тихий голос Арсения вырвал меня из моих мыслей. – Сегодня у него какие-то вселенские планы. Я кивнула. Пара девушек, стоявших в очереди на соседней кассе, пристально смотрели на нас и перешептывались, но Попов, казалось, не обращал на них внимания. Или притворялся, что не обращал внимания, потому что когда девушки перебрались из их очереди в нашу, он наклонился и шепнул мне: – Смотри, им тоже очень понравилась твоя новая прическа, и они хотят попросить номер твоего стилиста. Я подняла на него глаза и фыркнула. Он усмехнулся, вполне удовлетворенный моей реакцией. Девушки уже вовсю шарились по своим рюкзакам в поисках, как я поняла, ручки и бумаги, и я встала за Арсением, создавая между нами видимость большего количества людей. Довольно жалкая попытка спрятать его, учитывая нашу разницу в росте и то, что я сама сейчас привлекала довольно много внимания. Но мне не хотелось, чтобы кто-то его доставал. Молча мы дождались нашей очереди и смотрели, пока кассир пробивала наш товар. Арсений на удивление быстро уложил наши покупки в пакет и расплатился. Я-то только рюкзак успела снять, чтобы убрать в него шоколадки. – Ты рассказал ему, почему приехал? – спросила я, когда мы быстро выходили из магазина. – Успеется, – просто сказал Арсений, подходя к машине и открывая ее с помощью брелка сигнализации. Конечно, он понял, что я продолжаю незаконченный в магазине разговор и хочу понять, что он сказал Сереже. – Ладно. Хотя, если честно, я не знаю, как ты будешь ему это объяснять. Или как я буду. – Ну, придумаю что-нибудь, – пожал плечами Арс. – Давай забирайся быстрее, пока эти девицы не выбежали за нами. Я не хочу, чтобы они потом искали по району мою машину. Я кивнула и запрыгнула на переднее сидение. Арсений быстро выехал с парковки. Мы молчали, пока не вошли ко мне домой. Как будто мы понимали друг друга без слов: я вышла из машины, Арс подхватил пакет, мы как-то синхронно, без тупняков подошли к подъезду, вошли в квартиру, разложили сумки, помыли руки, начали готовить ужин. Обычно я испытывала дискомфорт, когда в компании долго царило молчание, а сейчас было как-то... Уютно? Спокойно? Мы суетились на кухне, смешивали приправы и обмазывали курицу солью. Точнее, я обмазывала, потому что я все-таки нарушила нашу тишину и прогнала Арсения от мяса, заявив, что я – хозяйка дома, и сегодня он ест ужин по моему быстрому рецепту. Арс, как человек с чистыми руками, открыл шоколадки и нагло подъедал и свой, и мой «квадратиш, практиш, гут». – Да что ж такое, – проворчала я, когда он засунул себе в рот уже второй квадратик моего марципанового счастья. – Тебя, что, хлебом не корми, дай съесть мои любимые сладости? Ответом мне был взмах челки и довольная улыбка. Внезапно я поняла, что он дразнит меня. – Дай мне тоже, – потребовала я, повернувшись к нему и открыв рот. Арсений усмехнулся.  – Тебе какую? – спросил Арсений, отправляя к себе в рот очередной кусочек. Я возмущенно заморгала, требуя положенные мне сладости. – Догадайся, – сказала я. – Ладно. Открой рот, закрой глаза. Я выложила обмазанную солью и специями курицу в форму для запекания и послушно сделала что он сказал. Арсений очень аккуратно положил мне в рот кусочек шоколадки, и я начала жевать. – Арс, тоби пизда, – сказала я, поняв, что хитрец подсунул мне шоколадку с изюмом. – Вот ведь шельма, а? – возмущенная до глубины души, я прожевала и проглотила шоколад. Пожалуй, если бы изюма не было, это было бы невероятно вкусно. Но увы. Глядя, как сморщилось мое лицо, Арс засмеялся. – Ты же не хотел делиться? – сказала я, помыв руки и поставив форму в духовку. – Я просто не поверил, что ты не любишь изюм, – сказал Попов. Я возмущенно хмыкнула и засунула себе в рот квадратик из второй, красной пачки. – А ты же еврейка, Маш? – спросил Арсений, доставая для меня пачку бурого риса с высокой полки. – Угу, – рассеянно отозвалась я, высыпая его в стоящую на кухонных весах кастрюлю. – Но зовут тебя при этом... Я застонала. Арсений вопросительно поднял бровь. – Ты точно хочешь услышать эту историю? – спросила я. Он кивнул. Я вздохнула, утопая в теплом свете прекрасных глазок. Вот если бы это спросил кто-нибудь другой, я бы, наверное, отговорку какую-нибудь придумала. А Арс... завораживал. Я чувствовала себя информатором, которого соблазнял искусный шпион. И признаться, я была совсем не против, чтобы меня соблазнили. – Там, на самом деле, ничего особенно интересного. Ты же в курсе, что евреев в СССР репрессировали? Я налила в кастрюлю воды – в три раза больше, чем риса – бросила туда соли и поставила на плиту. Арсений кивнул, отходя к столу и щёлкая чайником. – Ну, вот и моя семья чуть не попала под раздачу. Они жили где-то в окрестностях Питера, но им пришлось срочно бежать в Сибирь перед войной и поменять имя, чтобы не попасть под эту дикую государственную машину... И от немцев к тому же. До войны моя семья носила фамилию Шапиро. Прожженные евреи были, до мозга костей, но очень любознательные. У прадеда обширная библиотека была, – я усмехнулась. – И догадайся, какую книжку он увидел, пытаясь придумать для себя новое звучное имя. Арс понимающе хмыкнул. С творчеством Пушкина он, очевидно, был хорошо знаком. – А Мария Николаевна?..  – Мой папа – филолог. Потомственный. Тоже полиглот, если тебе интересно, – тут Арсений улыбнулся, – но он ещё иврит и арабский хорошо знает. И немецкий. Я ещё не такая умная, – я села рядом с Арсом и подсунула ему пирожок. Есть хотелось страшно. – В общем-то, они с мамой в универе и познакомились... Папа изучал Толстого, диссертацию защитил по «Войне и миру». Когда они с мамой придумывали мне имя, она как-то мимоходом заметила, что было бы очень остроумно назвать меня Марией. Типа «Мария Дубровская» – прадеда моего уважить. И в честь княжны Марьи, чтобы папе было приятно, – я откусила от пирожка ещё кусочек и сделала глоток чая. – «Марья Николавна, – с издёвкой передразнила я известного российского актера, – вы пойдете за меня замуж? За человека, который может предложить вам лишь себя?» [1], – я грустно вздохнула и положила пирожок на стол.  Не привыкла я столько о себе рассказывать. Но Арсений все смотрел на меня и, казалось, был искренне заинтересован в моем незатейливом повествовании.  – Я тебя заболтала, наверное? – спросила я, проверяя, закипел ли рис. – Нет, что ты, – сказал Арсений. – Очень интересно. Я задумчиво кивнула и села за стол. Очевидно, просить его рассказать, почему его назвали именно Арсений и почему он так не любит, когда его называют Сеней, было бы большой глупостью. Наверное, я никогда этого не узнаю. – Пойдем в комнату, – вздохнула я. – Нам ещё минут сорок ждать минимум... Подумаю, чем ещё тебя поразвлекать.  Арсений взял свою чашку и последовал за мной в единственную комнатку в моей небольшой квартирке.  – О! Ты играешь на гитаре! – воодушевился Попов, увидев стоящий у стены инструмент.  – Угу, – кивнула я. – Играю. – Спой что-нибудь? – попросил Попов.  Так и знала. – Ты уверен, что это хорошая мысль? – с сомнением сказала я. – Не наслушался, как я пою, на гастролях? Арс покачал головой.  – Сыграй какую-нибудь еврейскую песню. – Еврейскую? – переспросила я, уверенная, что ослышалась. Он кивнул, снова тряхнув своей невозможной челкой. – Хочешь всё-таки узнать, как звучит иврит? Он усмехнулся и подал мне гитару. – Ладно. Спою тебе свою любимую... – я уселась на кресло и положила гитару себе на колени, проверяя натяжение струн. – Ее как раз в шаббат исполняют... он уже кончился, конечно... Арсений сел на диван и поджал ноги, очевидно, приготовившись внимательно слушать и выучить на иврите какие-нибудь другие фразы, кроме «Ширман, шалом». Я отпила из чашки и прочистила горло. – Осе шалом бимромав hу ясэ шалом алейну Вэ аль коль Исраэль, Вэ аль коль йошвей тевель, Ве имру, имру амэн... [2] Арс слушал мое достаточно неуклюжее исполнение, опустив голову, и наблюдая, как я мои пальцы все быстрее мелькают по струнам. Когда я закончила петь и отложила гитару, Арсений поднял голову: – Очень красиво. Что это? – Это еврейская молитва. Точнее, часть еврейской молитвы, которую читают, когда встречают шаббат. Правда, не совсем традиционный способ ее чтения... – И ты поешь вот так каждую неделю? – нахмурился Арсений. – Нет, – усмехнулась я. – Но погоди, – сказала я, останавливая возможный поток вопросов. – Если я сейчас начну читать тебе лекцию про иудаизм, это очень надолго затянется... Сейчас я слишком устала, чтобы пытаться объяснять ему разницу в различных течениях иудаизма. Арсений потянул носом воздух. – И, кажется, нам есть, чем заняться, помимо этого, – сказал он. Я почувствовала легкий запах гари и вскочила на ноги. – Черт! – воскликнула я. – Рис! И, в сопровождении усмехающегося Попова, я бросилась на кухню спасать наш гарнир и проверять мясо. _____________ [1] Фраза Николая Ростова из четвертой серии «Войны и мира» 2007 года. В свое время обожала этот сериал, даже наизусть выучила эту фразу. [2] Да, у меня в главе очень неловкие объяснения про иудаизм. Если вы нашли какие-то неточности, то, ПОЖАЛУЙСТА, дайте мне знать, я очень тщательно выбирала слова, когда писала эту часть. Это огромный риск, на самом деле, и сейчас я очень рассчитываю на ваше понимание и тактичное отношение. Героиня пела для Арса то, что сделали вот эти ребята: https://www.youtube.com/watch?v=xM5Nm1TUVG0. Разумеется, я не настаиваю, чтобы вы слушали, но если... то я буду очень рада. [3] Также в главе вышла невольная отсылка на фанфик nenuzhnaya "Хранители. Береги себя". Оказалось, что там схожие способы выбора имени персонажей:) Я еще не дочитала его до того места, где идет объяснение происхождения имени Яны Некрасовой, и мне кажется, что вышло очень забавно! Хоть и чуточку по-разному:) В любом случае, это не специально, и поэтому я считаю, что это отсылка, потому что последние несколько дней я его прямо запоем читаю и не могу оторваться:)