На спор

Этот дурак играл с собакой без перчаток и в расстегнутой куртке, но я все равно не могла отвести от него взгляд. Какой у него заливистый смех... Я с улыбкой смотрела, как беглянка радостно носится вокруг него и нагло ставит лапы на его живот, оставляя мокрые следы на темной футболке, но Арсу это как будто было ни по чем. Не обращая внимания на пятна снега и грязи, он улыбнулся и осторожно опустился на колени, чтобы почесать собаку за ухом. Она тут же попыталась лизнуть его щеку и, засмеявшись, он зажмурился и отвернул лицо, чтобы она не лизнула его в губы. – Так откуда ты, красотка? – спросил он. Он ловко и незаметно поднял поводок с земли и обмотал его вокруг своей руки. – Покажешь, где твой дом? Удивительно, как непринужденно у Арса, всё-таки, получается общаться с собаками – даже с незнакомыми. Это, наверное, дар какой-то, вот так без усилий располагать их к себе. И вести себя так уверенно, словно он видит эту собаку не в первый раз в жизни.  У меня это никогда не получалось. Будто читая мои мысли, беглянка упала прямо на снег, требуя, чтобы Арс погладил ее по животу. «Наглая какая», – с ухмылкой подумала я, глядя, как он смеётся. Наверное, было бы правильно как-то сообщить о себе, прочистить горло или крикнуть что-нибудь, но я не хотела разрушать его идиллию – и пугать собаку.  Мало ли, как может отреагировать приютское животное...  К тому же, я давно уже не слышала, как Арс смеется. Искренне, а не потому, что так надо. И я давно не видела его улыбку. Настоящую улыбку, а не улыбку актера Арсения Попова, импровизатора и грозы девичьих сердец. Мне так его не хватало. Услышав громкие шаги и недовольный возглас Матвиенко, мы оба подпрыгнули от неожиданности и одновременно подняли головы. – Уехал, зараза...  – выругался Матвиенко, подходя к Арсу, но стараясь держаться на некотором расстоянии от собаки. Я шагнула за машину, чтобы он меня не заметил: Сережа молчать не станет и сразу меня выдаст, а Арс сразу поймет, что я подглядывала, и тогда мне точно не сдобровать. – Я думал, он просто отъехал где-то и припарковался на обочине, а он реально по газам дал, когда увидел, что я к машине подхожу. С моей точки зрения магия момента была безнадежно испорчена, но Арс все равно продолжил гладить собаку по животу. – Поедешь за ним? – задумчиво спросил он, глядя в сторону дороги. – Не, – сказал Сережа. – Делать мне больше нечего... хотя рыло ему начистить, все-таки, хочется... Если честно, я полностью разделяла его кровожадные настроения. – Понимаю тебя, – ответил Арс. Голос его звучал как-то непривычно злобно. – Думать не хочу, что бы я сделал, если бы он поступил так с Машей... Сережа многозначительно ухмыльнулся и что-то тихо сказал ему в ответ, а я, смутившись, взяла телефон и написала Диме, что нашла собаку. Но не слушать я уже не могла. – Ой, не напоминай, – сказал Арс, поднимаясь на ноги. – Она и сама дала мне понять, что я тогда перегнул палку.  Я поняла, что он говорит про тот момент, когда он сам точно так же поцеловал меня, и мое сердце пропустило удар. – Сделанного не воротишь, – сказал Сережа, и по его голосу я была точно уверена, что он подмигнул Арсу. – Я тебе говорил, что не нужно торопить события. – Да... пожалуй, сейчас так действительно было бы намного проще... Конца фразы я не услышала. Любопытно... кажется, из контекста ситуации можно сделать вывод, что он меня все еще любит, но... Но это же Арс. У него таких, как я, наверняка пруд пруди. Смысл ему забивать голову девушкой, которая ему отказала? Я покачала головой, отгоняя заманчивую мысль. Сережа тихо сказал что-то ещё.  – Ну так откуда мне было знать? – ощерился в ответ Арсений. Я видела, как устремляются вперёд его плечи, и слышала, как гавкнула собака. Сделав над собой усилие, он заставил себя говорить спокойно. – Ты же ничего мне не рассказал. Я ахнула и прижала руку ко рту. – Она просила не говорить об этом, – пожал плечами Матвиенко. Арс снова нагнулся, чтобы погладить собаку. – Я и сам-то об этом узнал случайно, только потому, что застал ее первую реакцию. Если бы меня не было рядом, я бы ничего и не узнал, точно тебе говорю. А этот ушлепок еще и на пул приперся, – внезапно добавил он, и я зажала рот рукой. То есть, Сережа рассказал ему про Вову? Это поразило меня даже больше, чем мимолетная мысль о том, что Арс может все еще любить меня. Как он мог? – Да уж, – ответил Арс. – Мне так ему вмазать хотелось, – тут Сережа хмыкнул, как бы показывая, что да, мне тоже. – А она просто стоит и улыбается, спокойно так... сдержанно. Я только потом все понял, когда... – дальше Арс понизил голос, и я снова не смогла расслышать конец предложения. – Ну а ты чего ждал, что она истерики при нас будет устраивать? Или начнет виснуть на тебе? – Сережа фыркнул и провел рукой по подбородку. – Нет, – сказал Арс. – Мне просто хотелось бы... чтобы она вела себя не так закрыто. Хотя бы со мной. Иногда я просто не могу ее прочесть. И я, если честно, к этому не привык. На моем лице против моей воли появилась самодовольная улыбка. Если уж он не может меня читать, значит, и все остальные... – Конечно, не можешь, – сказал Матвиенко, подходя к другу. – Ты влюблен. Ты просто не можешь смотреть на нее так же, как на всех остальных. «О господи», – подумала я, зажав рот рукой. На смену самодовольной ухмылке мгновенно пришло чувство стыда. – Могу объяснить тебе некоторые особенности ее мимики, – я готова была поклясться, что видела, как Сережа подмигивает ему. – У меня, в отличие от тебя, нет затуманивающих разум факторов... «Господи, какие же они бабки», – теперь я уже откровенно сердилась. Мимику мою он ему будет объяснять. Совсем с ума сошел что ли? Мало того, что рассказал Арсу про Вову, так еще и обсуждает меня, словно я какой-то экспонат в музее. Не могу больше их слушать. Неуютно потоптавшись на месте, я повернулась и пошла обратно к тропинке, намереваясь вернуться к приюту тем же путем, которым пришла. Но, дойдя до тропинки, я увидела, что Дима и Савина уже почти вышли на парковку.  Я быстро приложила палец к губам, показывая Позовым, чтобы они вели себя тихо, и подошла к ним. – Что за секреты? – спросил Дима, когда я подошла к ним. – Ты чего такая красная?  – Да так... – пробурчала я. – Две бабки старые сплетнями обмениваются, не хочу им мешать... – То есть, две бабки? – спросил Позов. – Ну вон, смотри, – я по очереди указала на Арса с Сережей. – Видишь, раз бабка и два бабка. – А я думал, это дед с бабкой, – ухмыльнулся Дима. – Неважно, – я хмуро посмотрела на Диму. – Сейчас они – две бабки. Савина подергала меня за рукав и что-то прошептала. Я улыбнулась девочке, но сейчас была просто не способна адекватно реагировать на ее слова, поэтому не сообразила, чего она от меня хочет. – А, я понял, – хитро сказал Позов. – Они просто тебя обсуждали, а ты подслушала что-то про себя и завелась. – Да не заводилась я, Дим, – сказала я, насупившись. – Но они тебя обсуждали, – лукаво усмехнулся он. Неожиданно я почувствовала, что злиться как-то уже не очень хочется. Да как они это делают? Вся четверка? – О, папа, тетя Маша, смотрите, – не выдержала Савина, вытянув вперёд маленький пальчик. – Вот та собачка! Дядя Арсений ее нашел! Девочка старалась говорить тихо, но Арс с Сережей все равно её услышали и посмотрели в нашу сторону.  Я подхватила девочку на руки и закружила на месте. Савина радостно заверещала. – Ух, – сказала я, опуская девочку на землю и удивленно потирая спину. – Тяжеленькая. Когда Арс и Сережа подошли к нам вместе с беглянкой, я постаралась широко улыбнуться и помахала им в знак приветствия. – А ты чего ожидала? – сказал Сережа, подходя ко мне. – Ей пять лет, это уже конь, а не ребенок. – Я не конь! – заявила Савина, скрестив руки на груди и обиженно скуксившись. – Я девочка! Я усмехнулась. Всего минуту назад мне хотелось сделать точно то же самое, а сейчас я уже не могу сдержать улыбки. Сережа было рассмеялся над реакцией Савины, но я показала ему глазами, чтобы он немедленно перестал издеваться над ребенком. – Не, ну слушай, они реально бабки, – сказал Дима, внимательно глядя, как Савина с интересом подходит к Арсению и просит у него разрешения погладить собаку. – Ну что, догнал ты его? – спросил он.  – Да не, он уехал, – Сережа дёрнул плечом, почему-то с подозрением глядя на меня.  Пока Арс не видел, я не сдержалась и скорчила ему обиженную рожицу. Знал, зараза такая, что он приедет, и ничего не сказал мне. Сваха, блин. Недоделанная. Ещё и секреты мои выдает. – Он же пьяный, – недоуменно сказала я, стараясь не смотреть на Попова и Матвиенко. – Я видела, как он из фляжки какую-то байду пил... – О, а вот это очень важная информация, – Сережа подмигнул мне и достал телефон.  Мы с Димой удивленно переглянулись, а Сережа что-то набрал в телефоне и приложил трубку к уху. – Алло, полиция? Здравствуйте, я бы хотел сообщить о правонарушении... Сережа отошел, а я ойкнула и испуганно отдернула ладонь: собака неожиданно боднула меня в руку и требовательно гавкнула. Тихо. Но очень красноречиво. Савина коротко вскрикнула от неожиданности и быстро спряталась за отца.  – Не пугай ее, – укоризненно сказал Арс, снова опускаясь на колени и почесывая собаку за ухом. Она довольно задышала и вытащила язык. Я приложила руку к груди. Сердце бешено колотилось, но от испуга ли? – Арс, давай, мы ее отведем обратно, – сказал Дима, протягивая руку за поводком. Савина тут же запрыгала, требуя, чтобы отец дал ей самой повести собаку. «Вот кто действительно сегодня получил много новых впечатлений», – с усмешкой подумала я, глядя, как Позов берет поводок и показывает дочери, как правильно его держать. – Только ты мне не помогай, – наивно говорила Савина, крепко сжимая поводок. – Не буду, Савин, – со смехом сказал Дима, послушно следуя за дочерью к большой дорожке, ведущей к приюту. Я усмехнулась и повернулась к Арсу. Попов смотрел на Позовых, засунув руки в карманы расстегнутой куртки. – Ты бы застегнулся, Арс... не май месяц... – сказала я, делая небольшой шаг в сторону. – Хорошо, – сказал он, исподлобья глядя на меня. Медленно, не сводя с меня глаз, Арс застегнул куртку. Никогда не думала, что надевать одежду можно гораздо сексуальнее, чем снимать ее. Какой он, все-таки, наглый. – Что, флиртуете, голубки? – спросил Сережа с усмешкой. От неожиданности мы оба подпрыгнули. – Глупости какие, – сказал Арс, так же медленно надевая перчатки. – Разве я бы стал флиртовать? И смотрит на мою реакцию, глядит на меня своими прекрасными глазками, как будто кроме меня на свете никого нет. А я – как полная дурочка – смотрю на него. Точно так же. Почему я не могу показать ему, как сильно он мне нужен? – Да действительно, – пробормотала я, отворачиваясь. Вдалеке слышался довольный смех Савины, и, чтобы скрыть от Арса свое замешательство, я пошла по дорожке вслед за девочкой. Приезд Арсения, как оказалось, был неожиданностью не только для меня. Когда мы вернулись к остальным, Оксана радостно взвизгнула и бросилась ему на шею. Глядя, как он кружит ее – точно так же, как я Савину несколько минут назад – я не выдержала и отвернулась. Конечно, Арс не принадлежит мне и может обнимать кого захочет и когда захочет. Но доводы рассудка на внезапно проснувшееся чувство ревности действовали как-то не очень.  Сережа с Олей многозначительно переглянулись, как будто им о планах Арса было давно известно. – Ты все знала, – тихо сказала я, взяв Олю под руку и отводя ее в сторонку. Позади нас раздался смех. – А ты разве не рада его видеть? – спросила она. – Я пока не решила, – призналась я. Я немного кривила душой. Совсем чуть-чуть. С приездом Арса у всех нас как будто появилось второе дыхание. В нем всегда было что-то, что вдохновляло и воодушевляло остальных, но мы были так рады его приезду – и так рады, что уехал Женя, – что работа действительно спорилась. Даже собаки стали вести себя по-другому, словно чувствуя, что мы наконец-то расслабились. Но, всё-таки, мы устали. Это стало совсем очевидно, когда Савина начала зевать и в конце концов уснула у отца на руках. – Ты точно уверена, что сама доберешься до дома? – спросил Сережа, когда мы уже были на парковке. – Да, без проблем, – ответила я, стараясь не смотреть ему в глаза. – Такси вызову. Оксана уже уехала, а Дима аккуратно, с помощью Оли, укладывал Савину в детское кресло. – А то смотри, – сказал Матвиенко, – я бы тебя подкинул. – Тебе совсем не по пути... – я чуть обиженно прищурилась, но все равно крепко обняла Серёжу на прощанье. – Не хочу тебя грузить, – сказала я. – Ты и так из-за меня остался без выходного. – Ай, – Матвиенко отмахнулся и сел в машину. – Знаешь, в какой-то степени это было даже лучше, чем я планировал. Так бы прозалипал весь день в телефон. Или ещё чего... – Сережа лукаво покачал бровями. – Сережа! – укоризненно воскликнула Оля, открывая дверь с другой стороны. – Молчу-молчу! – Сережа поднял руки в примирительном жесте. Стоя чуть поодаль, я смотрела, как они тихо переговариваются с Арсом, как Оля тянется со своего сидения, чтобы коснуться на прощание его руки, и снова почувствовала укол ревности. Да что ж такое... Устроила тут детский сад. Самый натуральный. Как будто ему нельзя трогать его же собственных подруг. Но когда Матвиенко – к моему огромному облегчению – закрыл дверь машины и уехал, я поняла, что, наверное, стоило позабыть на время о своих обидах и принципах и принять его щедрое предложение. Потому что на парковке остались только мы с Арсением. – Ну что, – наигранно вздохнула я, ковыряя снег кончиком ботинка. – Я, наверное, на таксо [1] поеду. После подслушанного разговора мне было очень неловко оставаться с Арсом наедине. Мне нужно было прийти в себя. Обдумать то, что я услышала. Обдумать то, что сказала Оксана. – Дубровская, с ума сошла? – поднял бровь Арс. – Тебя в таком виде на такси никто не повезет. Ну да, видок у меня действительно тот еще: старая куртка, легкий ненавязчивый запах кислятины. Ещё и моя последняя подопечная в какой-то момент уронила меня на снег и протащила несколько метров по дороге. Сейчас бы переодеться, но где же мне это делать... Тем более, что я даже сумку с собой сегодня не взяла, что уж там говорить о сменной одежде. – Значит, на метро поеду, – я упрямо пожала плечами. Шансов попасть в метро у меня было больше. Но до метро ещё нужно было дойти – а это было немного проблематично во влажном пуховике. – С ума сошла, – констатировал Арс, устало поднимая бровь. – Давай, садись уже.  Я задумалась. На самом деле, поехать с Арсом мне очень хотелось. Это избавило бы меня от многих проблем, мне не пришлось бы платить за такси или идти по холоду на метро. И, наверное, я бы согласилась поехать с ним, если бы случайно не подслушала его разговор на парковке. – Нет, Арс, – сказала я, глядя ему прямо в глаза. – Давай в другой раз... Пятнадцать минут спустя, когда я, замерзшая и продрогшая, сидела в такси и махала ему на прощание, я уже успела сто раз проклясть свою принципиальность. Но... боже мой. Он любит меня. Он до сих пор меня любит. Это одновременно согревало мне душу и разъедало меня изнутри. Наверное, если бы я была на месте Арса, я бы попыталась как-то подавить свое чувство. «Да, только ты полгода не могла отойти от разрыва с женихом, – промелькнула в голове ехидная мысль. – Хорошо ты умеешь избавляться от чувств?» Скрывать чувства, как оказалось, я умею отменно. – Печку добавить? – спросил таксист, глядя, как я растираю замерзшие пальцы. – Да, если можно, – рассеянно ответила я. – Веселый сегодня денек был. Это иронично, на самом деле. Мне казалось, что Арс скрытный, а он жалуется на то, что скрытная я. Но в глубине души я понимала, что он прав. Я ни разу – ни разу! – за все время нашего знакомства не раскрылась перед ним полностью. Вечно что-то скрывала, утаивала, держала в узде себя и свои эмоции. Чтобы ни один мускул не дрогнул, ни одно движение не показало, что у меня может быть даже намек на интерес, отличный от профессионального. Даже в тот день, когда он признался мне в любви, я лицемерно решила не говорить ему всю правду, а придумала какую-то отговорку. Обманула его и растоптала его сердце. Хоть и пыталась убедить себя, что так будет лучше. Смахнув с щеки одинокую слезу, я открыла наш чат в Телеграме. Конечно, Арс уже успел скинуть туда все фотографии, которые сделал за тот час, что провел с нами в приюте. Арс делает селфи на фоне парковки. Арс снимает, как Дима с Сережей откидывают снег. Мы с Савиной играем с коренастой толстенькой собачкой. Оля с Оксаной дурачатся на фоне огромного ковра, которым обили одну из клеток, чтобы зимой туда не так поддувал холодный ветер. Общее фото, на котором все мы позируем вместе с Галиной Ильиничной. И каждая фотография пропитана позитивом, смехом, какой-то расслабленной уверенностью, которая чувствовалась даже сейчас, тогда, когда мы уже разъехались, а мышцы болели от непривычной физической нагрузки. Но почему-то мне кажется, что на каждом селфи у Арса очень грустные глаза. Как будто он потерял свои крылья. Нет, я до сих пор считаю, что правильно поступила тогда, когда он мне признался. Да, подло. Но правильно. Ему было бы намного больнее, если бы я была с ним, но не ради него самого, а из-за того, что хочу забыть другого. Но когда я узнала, что он до сих пор меня не забыл... что он до сих пор мучается по моей вине... я поняла, что нужно было поговорить с ним начистоту и быть с ним искренней. В конце концов, он же был искренним со мной. Входную дверь мне удалось открыть только с третьей попытки. Расстегнув трясущимися руками влажную куртку, я бросила ее прямо на полу в коридоре, тщательно вымыла руки и сразу поставила чайник. Механические, годами отработанные движения: помыть чашку, открыть банку с чаем, добавить мелиссу. Достать из аптечки противовирусные и лимон – из холодильника. Залить заварку кипятком. Пока чай настаивается – переодеться, снять влажные джинсы и бросить их в грязное вместе с курткой. Надеть носки и домашние шорты. Снова помыть руки, потому что никак не получается отогреть пальцы. Сходить в комнату и проверить, не оставила ли я нигде грязную посуду, стараясь при этом не обращать внимание на засушенные цветы в квадратных рамках. Привычно бросить рассеянный взгляд на разбросанные на кровати конспекты и стоящую на подставке гитару. Инструмент был покрыт слоем пыли – я не прикасалась к нему с тех самых пор, как Арс в последний раз ушел из моего дома. Нахмурившись, я аккуратно подняла гитару с подставки и нежно провела ладонью по корпусу, стирая с него пыль. Вытерла руки о шорты. Кончиками пальцев коснулась струн. Разумеется, она расстроена. Как же иначе, к ней не прикасались почти три месяца. Вздохнув, я села на диван и открыла на телефоне тюнер, как в тумане покрутила колки. Словно в забытии коснулась струн. В последний раз я играла на ней Эллу Фицджеральд, но сейчас я не была «околдована». Мне не хотелось, чтобы он смеялся надо мной. Мне хотелось, чтобы он смеялся вместе со мной. Чтобы у него снова отросли крылья. Грустно усмехнувшись, я сходила на кухню за телефоном и включила фронтальную камеру. В конце концов, что мешает мне просто попробовать? Если он не узнает мелодию или не захочет узнать, он просто добавит меня в черный список. Включив камеру в режим записи, я начала по памяти перебирать струны, вспоминая полузабытые аккорды. ______________________ [1] Я тут недавно начала читать "Двенадцать стульев", и мой любимый персонаж у Ильфа и Петрова - Эллочка-людоедка. Это отсылка на одну из ее фразочек.