*
Чеён, по указателям и карте в главном вестибюле найдя маршрут в столовую, представляла это место похожим на огромную залу Хогвартса с длинными скамьями и сводчатыми, уходящими далеко вверх потолками. Она почти угадала и даже не сдержала восхищённого вздоха, недолго застыв в дверях. Зала казалась даже больше чем та, которую создали на съёмочной площадке Гарри Поттера. Да и стояло здесь не четыре скамьи, а целых шесть, по количеству языковых направлений: английский, французский, немецкий, китайский, русский и корейский. Последние два были самыми малочисленными по количеству студентов, расположившихся за ними. Ещё одно отличие состояло в том, что еда здесь не появлялась сама по себе. В дальнем углу рядами рассыпались круглые столики по типу, шведского стола, кружат с тарелками новоприбывшие. Чеён, подхватив широкую тарелку, буквально танцующей походкой направляется туда же. Настроение сразу взлетает вверх, а боль в ногах исчезает сразу же. Чимина она замечает не сразу. Примерно после пасты карбонара и ванильного капкейка. Чеён усаживается на свободное место за столом французского факультета, неловко оправляя рукава широкого белого кардигана. Она оглядывает своих соседей, останавливается ненадолго на высоком красноволосом парне, но тут же отвлекаясь на знакомое лицо. Её соседка по комнате, Лалиса Манобан, сидит в отдалении, ближе к выходу. Она о чём-то глубоко задумалась, ковыряя ложкой в шоколадном муссе и уставившись в узкое высокое окно с витражом. Пак она не замечает, но Чеён и не хочется окликать её; скорее понаблюдать издалека. Она ведь даже не спросила тогда, на каком факультете Лалиса учится. Чеён наматывает на вилку пасту в сливочном соусе и снова оглядывает столовую. Глаза снова цепляются за вызывающую макушку Чимина. Его сложно не заметить: нежно-персиковые волосы видно отовсюду. У её кузена всегда была страсть к окрашиванию в самые разные цвета; Чеён даже вряд ли сходу сможет назвать оттенок, которого она бы на нём ещё не видела. Чимин замечает её и едва заметно кивает, пальцами зарываясь в волосы и откидывая их назад. Он может так делать до шестнадцати раз за получасовой разговор: девушка как-то из любопытства засекала. Они договорились встретиться в парке после ужина и идти туда раздельно. Чеён не особо понимала причины такой осторожности, ведь её приезд сюда обозначался туманным «нужно помочь Чимину с одним делом; он очень в тебе нуждается», но, конечно же, она согласилась, ведь бонусом шло обучение в престижном лагере. Тем более прогулка по парку вечером перед сном всегда была приятна. Сам Пак Чимин, её кузен со стороны матери, работал здесь стажёром и был младшим помощником директриссы языкового лагеря, сухой, но прекрасно выглядящей для своих лет, кореянки Ким Хэ И. Она скоро должна была появиться и произнести приветственную речь. Тем, что это действие не происходило в специальном конференц-зале, обстановка ещё более напоминала Хогвартс. Чеён даже представилось, что миссис Ким Хэ И будет немного похожа на кошку, как профессор Макгонаголл. От тёплых воспоминаний о Поттериане и тысяче вопросов о том, какая помощь могла понадобиться от неё кузену, Чеён отвлек громкий звон брошенной на пол вилки. Девушка, не успев прожевать кусок капкейка, вопросительно повернулась в сторону шума и тут же невольно прикрыла глаза. На другом конце длинного стола, Лалиса Манобан, прищурив глаза с чётким выражением на лице «как же меня всё и все заебали», сжимала в руках тонкий нож. Вилку бросила она же. Причину подобного состояния было вычислить совсем не сложно — прямо над ней возвышалась фигура Ким Тэхёна. Чеён невольно втянула голову в плечи и бросила быстрый взгляд в сторону Чимина — он был здесь за старшего сейчас, а значит просто обязан вмешаться. — Слушай, мне глубоко плевать, какое место в списке Форбс занимает твой папочка и на какой тачке ты ездишь. Свали в закат и дай мне спокойно пожрать. Как минимум, я это заслужила, — сейчас глаза Лалисы уже не горели тем желанием ввязаться в конфликт, которое Чеён заметила во время стычки у входа. Девушка скорее выглядела усталой и очень сильно озабоченной какими-то мыслями. Она периодически оглядывала столовую, хмыкала, не находя там того, что хотела, и снова возвращалась к куску шоколадного торта. Теперь же Лалиса ещё и тоскливо посматривала на брошенную на пол вилку, видимо, успев пожалеть о собственном эмоциональном порыве. — Милая, я не говорю тебе о том, что может сделать мой отец, — Тэхён одной рукой облокачивался на стол возле Манобан; просто сбежать она не могла — одно её движение, и парень бы перекрыл её побег второй рукой, — я говорю о том, что могу сделать я, — Лалиса бросила на него настолько злой взгляд, что Чеён даже стало немного страшно. Но потом она снова стала похожа на усталого человека, который лёг в свою постель, а над ухом зажужжал надоедливый комар, который никак не заткнётся. — Оскорблённую гордость неинтересно слушать, — резко отрезает Манобан, — неужели настолько сильно боишься потерять авторитет? — её пухлые губы расползаются в колючей усмешке. Она как будто знает чуть больше, чем все присутствующие в этом зале — Чеён снова беспокойно оглядывается на то место, где стоял Чимин. Он, видимо всё-таки почувствовавший, что вмешаться придётся, шёл в сторону стола французского факультета. Это немного успокоило Чеён: поубивать эти двое друг друга теперь точно не смогут. А в том, что такая вероятность была, она почти не сомневалась. Вдруг, Тэхён неожиданно оглянулся, поймав её взгляд. Глаза Чеён тут же опустились на капкейк; почему-то она боялась смотреть на этого парня. Она сама не могла объяснить себе чёткую причину; это было что-то на подсознательном уровне. — Мой авторитет не должен волновать такую, как ты. И ещё больше мне плевать на то, что подумают окружающие, — красивый рот Тэхёна расползается в немного квадратной улыбке, особенно хорошо выделяя родинку над верхней губой; он снова полностью сосредотачивается на тонкой фигуре Лалисы. Чеён думает, что при большом желании она бы точно смогла улизнуть, но едкое «такую, как ты» буквально пригвоздило её к месту. Он попал на больное, задел её собственное эго в ответ и счёт между ними сравнялся до 1:1. Манобан не сдвинется с места, пока не выйдет победителем. — Такую как я? — она даже немного привстаёт со своего места, приближая своё лицо к его, — а ты кто такой? Принц? Князь? Герцог? Граф? Кто дал тебе право требовать от меня что либо? — Лалиса выпрямляется в полный рост, вынуждая Тэхёна немного посторониться, хоть она и едва достаёт ему до подбородка. — Что здесь происходит? — неожиданно строгий высокий голос Чимина прерывает открывшего было рот Тэхёна. Он недовольно оглядывается на парня, окидывая его сканирующий взглядом сверху вниз и не находя достаточно внушительной для себя фигурой. Лалиса тоже смотрит в сторону появившегося Пака, но по её лицу непонятно, рада она чужому вмешательству или нет. Чеён поставила на то, что не рада, и сама бы удивилась такому мнению. — А вы кто такой? — Тэхён как будто вспоминает о своём высокомерии и расправляет плечи, становясь зрительно выше и Лалисы, и самого Чимина. Кузену Чеён подобное поведение не нравится от слова совсем, но он не просто так готовится на должность будущего политика и дипломата. Заискивать перед этим парнем он точно не собирается. — Пак Чимин, младший помощник мисс Ким Хэ И. Прошу вас, соблюдайте тишину и дисциплину, — он быстро и дежурно улыбается, обращаясь сразу к обоим. Лалиса тут же отзеркаливает его улыбку. — С радостью бы всё соблюдала, если бы не этот джентльмен, — последнее она произносит с просто шикарным английским акцентом. Чеён не может сдержать быстрой улыбки, ей начинает казаться, что гроза миновала. — Я бы и внимание своё на тебя бы не обратил, если бы не твой мерзкий язычок. Может, меня и можно назвать джентльменом, но вот тебя леди — точно нет, — но вот Тэхён явно не собирается просто так сдаваться, чувствуя напор уже с двух сторон. — Ещё раз прошу вас… — Кажется, в ваши обязанности не входит педагогический процесс, мистер Пак, — улыбкой Тэхёна можно резать не хуже того ножа, который наконец выпустила из своих пальцев Лалиса. Чимин поджимает губы, не находя слов от наглости и уверенности студента. Чеён знает, что он действительно не обязан следить за порядком здесь. И тем более не может делать дисциплинарные замечания. — Зато входит в мои, — никто не замечает того, что к ним неслышно подходит молодой мужчина в строгом чёрном костюме. Его спокойный и мелодичный голос привлекает внимание даже тех, кто до этого всеми силами старался не смотреть в сторону Лалисы и Тэхёна. Последний, увидев нового участника развернувшихся действий, резко меняется в лице. С него тут же сползает вся игривость и насмешка, зато презрение обостряется в разы. Только теперь оно направлено совсем не на Лалису, — Ким Сокджин, преподаватель истории, — он слегка кивает, — прошу вас сядьте на свои места. Как ваше имя, мисс? — тепло осведомляется мужчина у опустившейся на своё место девушки. Та чуть дёргает уголками губ в ответ, немного медлит, но всё-таки отвечает. Чеён вдруг догадывается, что имя своё она называть в присутствии Ким Тэхёна точно не хотела. Неужели из-за этого нежелания она и ввязалась во всё это? — Лалиса Манобан, мистер Ким. — Очень приятно. Надеюсь, у вас больше нет причин для конфликтов? — он снова обращается к обоим, задержавшись на Тэхёне. — Уже нет, простите за беспокойство, — ещё чуть-чуть и у Лалисы заскрипят зубы. Чтобы хоть как-то справиться со своим лицом, она неожиданно наклоняется вниз поднять забытую всеми вилку. — Вот и отлично, — Чеён начинает казаться, что улыбку у Сокджина больше машинальная, чем настоящая. Он ещё раз смотрит на отвернувшегося от него Тэхёна, чему-то кивает и подходит к Чимину, уводя его в сторону тех мест, где уже начинает размещаться преподавательский состав. — Лалиса Манобан, значит, — Тэхён, дождавшись, пока преподаватель истории отойдёт от них на значительно расстояние, снова оборачивается к девушке. — Узнал что хотел, вот и свали теперь отсюда, будь добр, — хищно-ласковая улыбка, неожиданно появившаяся на губах Лалисы очень хорошо дополняет то, с какой злостью она распиливает несчастный остаток шоколадного торта на своей тарелке. Тэхён усмехается, но отходит от неё. Оба, кажется, знают, кто выиграл на этот раз. — Быть добрым я тебе не обещаю. Как и остановится только на знании твоего имени. Лалиса явно хочет сказать ему вдогонку что-то ещё, но просто не успевает. На пороге показывается прямая фигура директриссы в приталенном брючном костюме и зализанными в высокий натянутый хвост волосами. Она серьёзно и строго оглядывает притихших и отложивших столовые приборы студентов, потом, довольная увиденным, немного расслабляется и даже позволяет себе лёгкую приветственную тень улыбки. Следующие полчаса для Чеён проходят в не очень внимательном слушании длинных вступительных речей о значении языков и их разнообразия в современном глобализированном мире, о том, как важно уметь понимать друг друга для взаимовыгодного сотрудничества в дальнейшем и нахождения престижной работы. Пак слушает её очень невнимательно, пропуская целые слова и предложения из её чёткой, хорошо поставленной и отрепетированной речи. Она больше сосредоточена на разглядывании лица своего кузена, которое кажется ей слишком странным для его обычного. С Чимина сползла его привычная лёгкая улыбка, которой он обычно светил направо и налево, ослепляя всех и не давая никому понять, что у него творится в голове на самом деле. Как говорил он сам, это было довольно неплохо для его цели стать дипломатом или международным политиком. Сейчас Чимин был непривычно мрачен и сосредоточен на чём-то явно серьёзном, поднимая уголки пухлых губ чисто по привычки и дёргано посматривая в сторону стола Чеён. Она никогда не видела своего кузена таким; создавалось ощущение, что он хочет что-то сказать, но не может решить — стоит или всё-таки нет. Что-то ей подсказывает, что в итоге он склонится к отрицательному варианту: в стиле Чимина было долго взвешивать каждое решение и всегда дожидаться наиболее удобного момента. Но даже зная всё это, Чеён было очень неуютно в этой зале под аккомпанемент монотонной холодной речи директриссы Хэ И: хотелось поскорее уйти отсюда и зарыться с головой в мягкое одеяло, проспать до утра, открыть глаза и осознать, что приехала сюда только ради учёбы и больше никаких тайных целей и миссий у неё нет. Только изучение французского языка и больше ничего, никаких подозрений и ёрзанья с одной единственной мыслью, противной мухой бьющейся изнутри, — что всё-таки нужно Чимину, что ему понадобилась она? Чеён почти не сомневалась, что дело касалось чего-то обычного. Нормального и естественного, как сказали бы многие сидящие здесь прагматики-материалисты.*
Чеён старается выйти из столовой самой первой, уверенно протискиваясь между двух болтающих на ходу девушек и заслужив недовольное фырканье вслед от одной из них, невысокой фигуристой шатенки. Она немного задерживается возле плана здания, внимательно запоминая путь выхода к парковой территории. Эти предосторожности (Чимин написал ей, что выходить они будут по очереди, она впереди, а он подойдёт к ней немного позже) ещё больше напрягают её и заставляют немного нервно оглядываться по сторонам, будто бы ей что-то угрожает или кто-то может напасть с вопросами, куда она собирается. Чеён задавливает в себе этот противный внутренний голос только с помощью логического убеждения в том, что всем должно быть глубоко всё равно на то, что ей захотелось на ночь глядя прогуляться по парку. Гулкий звук пришедшего уведомления разносится по пустынному коридору настолько громко и неожиданно, что Чеён едва ли не вскрикивает, но, даже придя в себя и едва не рассмеявшись от собственной пугливости, не может избавиться от ускорившегося сердцебиения. Жди меня под клёнами. Они растут с левой стороны от входа, ближе к мужскому корпусу. Подойду минут через пятнадцать. Старайся как можно меньше появляться на освещённых участках. Чеён передёргивает плечами. Это всё напоминает ей голливудский шпионский фильм, в котором главный герой только и делает, что бегает по локациям и собирает информацию. Всё это ей очень не нравится; кажется, что её втягивают во что-то очень нехорошее и даже сам Чимин, возможно, не подозревает насколько нехорошее. У Чеён же шестое чувство развито настолько же неплохо, как и у кошек. Она осторожно выглядывает в парк; солнце уже успело зайти — на дисплее телефона высвечивалась половина девятого. Веки у Чеён постепенно тяжелели, но она упорно гнала от себя сон в сторону и с нетерпением ждала того момента, когда на неё подействует выпитый за ужином кофе, который она еле-еле нашла на шведском столе. Пара зевающих студентов тогда удивлённо смотрели на неё, а Чеён оставалось только неловко улыбаться и размешивать сахар в чашке. Среди деревьев горело только несколько фонарей. Видимо, никто не рассчитывал, что сегодня сюда вообще кто-то заглянет. Только-только прибывшие в большинстве своём едва стояли на ногах и мечтали только об одном — нормальном горизонтальном сне. Чеён, в принципе, относилась к ним же, но она должна была встретиться с Чимином и помочь ему с каким-то делом. Ей остаётся только надеется, что это не касается государственных тайн. Это одно из немногих оправданий, которым можно было бы объяснить все эти осторожности и странности. Четыре высоких стройных клёна, чья густая листва образовывала один сплошной тёмный купол, она замечает почти сразу же. Чеён встаёт под ними и удивлённо замечает, что это место, оказывается, прикрыто зеленью со всех сторон: кустами, клумбами и стволами соседних деревьев. Чимин точно не случайно назвал именно это место. Шорох в этих самых кустах снова заставляет её бешено-стучащее сердце совершить кульбит в груди. Палец рефлекторно нажимает на значок фонарика на телефоне и Чеён торопливо выставляет руку вперёд, освещая того, кто выбирается из кустов в левой от неё стороны. Чимин торопливо машет на неё руками и прикладывает палец к губам, знаками показывая отключить лишнее освещение. — Чимин, какого чёрта? — Чеён на интуитивном уровне понимает, что в такой ситуации стоит говорить шёпотом. Её кузен снова оглядывается по сторонам, окончательно убедившись в том, что их могут подслушивать только муравьи или ночные мотыльки. — Мне понадобится время, чтобы объяснить тебе абсолютно всё. Да я и не уверен, что стоит, — он тяжело вздыхает, нервно облизывая губы и убрав руки в карманы, — всё усложнилось настолько, насколько никто из нас и предположить не мог. — Но я должна знать больше. Мама намекнула мне, что тебе требуется помощь с определением какого-то нового и необычного зелья, — Чеён надоедает стоять прямо, и она опирается спиной о мощный ствол клёна. Ей не нравится тон и слова Чимин: она рассчитывала немного на другое. — Всё правильно. — Я думала, что сегодня ты передашь мне его и я… — Чеён, у меня пока не то что нет его образцов, но я даже не уверен, что оно уже существует и это будет именно зелье, а не эссенция, сыворотка и так далее, — у Чимина голос раздражённо подскакивает, как у человека, все планы которого неожиданно рассыпались и теперь не подлежат никакому восстановлению. — Тогда что от меня нужно? — Чеён поддаётся настроению кузена и раздражается. Она имеет на это полное право. — Чимин, к чему эти загадки, я не понимаю? — Рози, — его тон смягчается; он часто так называл её в детстве, — сейчас я не могу сказать тебе ничего конкретного. Только прошу тебя, будь осторожнее. Я очень надеюсь, что скоро смогу тебе рассказать и объяснить всё. Ты понимаешь меня? — Ладно, Чимин. Хорошо, я подожду, — Чеён приходится прерваться, чтобы от души зевнуть, — спокойно ночи, а то я сейчас прямо здесь упаду, — она привстаёт на цыпочки, обнимая брата за плечи. Чимин опускает голову ей на плечо и треплет свободной рукой по светлой макушке. — Будь на связи, Рози. И ещё раз прошу, будь осторожнее с теми, с кем будешь общаться.