Завтра брошу

Несмотря на полную уверенность в том, что после этого поцелуя Ди убежит с визгами и нутром, полным ярости, тот остался на месте. Замер намертво и, кажется, в голове переживал третью мировую, выглядел затравленно, но, Боже, как же его глаза светились, и Чес мог думать лишь о том, как красиво это было. Единственное, что изменилось после поцелуя, даже после первых секунд, это то, что они стали единым негласно. Теперь они были против мира и всего на свете вместе, а не по отдельности. А ещё они влипли. Сильно. Первым очухался Чес, привстал и, не дав себе времени подумать, прохрипел: — Это было ошибкой. Ди удивил его в очередной раз — не вскочил, не убежал, не согласился и не убил прямо на месте. Посмотрел на него так, что жутко стало, а потом, весело потянувшись и разминая конечности, ухмыльнулся: — Ага-а-а. И стало абсолютно ясно — теперь точно друг от друга не отстанут. Никак. Если бы они могли использовать мысли как очередной способ коммуникации, определённо обменялись бы смачными матами, но осталось только промолчать. В следующую секунду Ди уже был на нём, нависал, впитывая чужое тепло, и терся носом о чужой в глупом эскимосском поцелуе. — Что, уже принял факт своей принадлежности к голубому берегу? — спросил Чес и постарался не проявлять никаких эмоций, надеясь, что тот всё-таки обидится и закончит это за них двоих. В итоге получил только пинок под рёбра. — Иди нахуй. — пробурчал тот приглушённо, уткнувшись куда-то в грудь и обвив руки вокруг него. Чес сдался, провёл широкой ладонью по мягким волосам, что вновь рассыпались куда только можно, и накрутил одну из кудряшек на палец. — Будешь заставлять за руки держаться и со школы забирать? — ухмыльнулся он, на что подросток фыркнул, увернулся из захвата и отнял локоны, которые, как оказалось, были недлительной акцией. — Во-первых — волосы не трогай, во-вторых — ещё чего. Ди, кое-как найдя телефон, что был утерян в бесконечном одеяле, посмотрел на время и трепыхнулся. — Мне пора, — и, точно как женщины после ночи, начал шустро собираться, вызывая у Чеса приступ веселья. Собрал волосы аккуратнее, еле найдя зеркало, поправил подводку и ментально послал своему мозгу просьбы не кипеть прямо сейчас. В этот раз Чес его проводил, пропустив мимо ушей возражения, и, убедившись, что подросток добрался без лишних приключений, поплёлся домой. Следующий день залился чередой рефлексии и такой палитрой эмоций, что подростку стоять на ногах было тяжело. Время длилось контрастно, вдумчивость лишь увеличилась, а из внешнего мира раздражало лишь одно — отсутствие Чеса рядом, тёплых рук и расслабленности, что он дарил и никогда не брал взамен. Но на куртку, что Хеви разнашивал до дыр, смотреть он стал ещё более злобно. Пачка сигарет закончилась подозрительно быстро за день, и, докуривая последнюю в дряхлом школьном туалете, он, забыв про брезгливость, прислонился головой к стене и тихо завыл. Хотелось кокосовых. Очень. К вечеру близился приход Чеса на очередную посиделку с картами, и событие было бы более чем радостным, если бы за пару минут до его прихода он не свалился в голодный обморок, при этом хорошо приложившись головой о стену. Проснулся лишь через час. Над головой нависали беспокойные лица, а самое главное — нахмуренный Чес. Уследить его эмоции до конца не получилось, голова пошла кругом, и, казалось, он продолжал падать, лёжа на кровати. Первым подал голос Глэм: — Ты сколько дней не ел? — спросил сухо, но нотки взволнованности чувствовались чётко. Ди приоткрыл глаза и кое-как сел, раздражённо выдыхая. Не хватало лишь допроса. — Вчера наверное? Впрочем, нет, не вчера. Честно говоря, он вообще не помнил, когда в последний раз притрагивался к еде, на целые дни забыв напрочь про свойство тела истощаться. Дальше последовала череда нотаций, изредка перебиваемых злой Викторией и предложениями Хеви принести йогурт. Чес сидел в углу, смотрел на него мрачно, эмоциями, которые ему не были никогда свойственны, что пугало намного больше, чем семья, которая зло копошилась вокруг него. Тем не менее бесконечную пытку перебил он же: — Так, ребятки, уверен, Ди прямо сейчас хочет отдохнуть, давайте лучше пойдём вниз, а Хеви принесёт ему йогурт. Брат двинулся первым, спускаясь на первый этаж, пока родители, просверлив его взглядом ещё пару секунд, успокоились и вышли из комнаты, не обращая внимания на Чеса, что остался сидеть в углу. — Бесишь, знаешь? — спросил мужчина риторически и подошёл. Ди закатил глаза и попытался представить, насколько хреново он выглядит. Ладонь тихо опустилась на его макушку, мягко гладя, и это было контрастно, учитывая то, что мужчина произнёс: — Не сожрёшь этот йогурт, я тебе его в задницу засуну. — и, мило улыбнувшись, проведя по щеке, ушёл, оставив его с фантомными прикосновениями на коже. Принесённый Хеви йогурт он съел сразу лишь из необходимости возыметь силы, чтобы встать и привести себя в порядок. Под глазами залегли круги, уже настоящие, тёмные и болезненные, кожа была чуть ли не белой, а место, куда пришёлся удар, ныло. Уже через полчаса силы восстановились, и он, кое-как поборов себя, спустился вниз и даже смог присоединиться к игре. Когда остались они трое: он, Глэм и Чес, Ди недоумённо уставился на отца. — Пап, ты же знаешь его чуть ли не всю жизнь, почему ты не можешь победить? Глэм, не отводя внимательного взгляда с Чеса, сообщил: — Его эмоции противоречат его действиям. Ди несдержанно ухмыльнулся, поворачиваясь к Чесу, пока тот еле сдерживал желание подмигнуть подростку. В конечном итоге выиграл Чес, для других это особой новостью не было, а вот для Ди, что присутствовал на игре в первый раз, стало настоящим открытием. Следующие два дня прошли странно, Ди вёл себя ещё более раздражительно, и только под конец пятницы Чес узнал от Глэма, что у подростка день рождения приходится на завтра, пропуская мимо ушей типичную отцовскую панику насчёт подарка и вынужденного проявления положительных эмоций. Для Ди день прошёл так же хреново, как и все остальные дни рождения. Всеобщая «радость» лишь омрачала, подарок от родителей он попытался принять с самой воодушевляющей улыбкой, на которую был способен на тот момент, и попытался не расстраиваться от того факта, что Чес не пришёл. И не надо. Ночью завалился спать, натянув в этот раз лишь широкую футболку и собрав волосы в пучок, над которым вечно издевался брат. Проснулся от того, что что-то проводило по его голове, и вскочил с кровати с такой скоростью, что Чес, который проникся умилением от увиденного, еле подавил вскрик. — Ты чего?! — прошипели в унисон. — Ты головой думаешь, а если бы я закричал?! — произнёс шепотом Ди, пытаясь проснуться до конца. — Я сюрприз сделать хотел! Мне повезло, что ты с собой нож не держишь! Про то, что где-то между матрасом и стеной и вправду был запрятан нож, Ди решил промолчать. Успокоившись, он включил ночник и на мгновение замер, пытаясь убрать теплоту во взгляде, с которой он смотрел на Чеса. Хотел было полезть обниматься, а потом, осознав, что стоит без штанов, чертыхнулся и по-быстрому начал натягивать ближайший вариант, пока мужчина бессовестно ржал. Впрочем, от умиления отделаться до сих пор не мог, смотря на подростка, на его волосы и футболку, которую он, кажется, стырил у отца. Вроде бы Глэм недавно жаловался на пропажу одежды. — Волосы оставь. — попросил Чес, сгорая от нетерпения потащить подростка к себе. — Хорошо напомнил. — заязвил тот и демонстративно собрал волосы в привычный хвост. Чес закатил глаза и, взяв того за руку, потащил к окну. Кое-как добравшись до земли без происшествий, они зашагали сквозь небольшой ветер. — Как прошёл день рождения? — спросил Чес, и, не ожидая одобрения, снял с себя рубашку, насильно укутав в неё подростка. — Как и все остальные. — сообщил тот, думая о том, чтобы по-тихому стырить одеколон Чеса, от которого кружило голову и который, кажется, вырабатывал серотонин в рекордном количестве. — Ты не собирался сообщить мне, да? — Именно. Зайдя в фургон, Чес побежал к кровати, поднял подарок, адресованный Ди, и с видом полного довольства протянул ему. Ди застрелял глазами. — Ты шутишь? — Нет. — Уйди. — Ну ты чего, посмотри, какой крутой бантик на нём! — воскликнул Чес. Это была гитара. Чёртова гитара, неаккуратно запакованная и действительно с бантиком на самой макушке, и, смотря на неё, Ди близился к отметке «размазывание соплей». Чес ухмыльнулся на затравленный взгляд, оставил подарок на кровати, схватил подростка за талию, приподнял и легко покрутился. — С днём рождения те-е-ебя, — тихо подпевал он, пока Ди не оставил попытки ударить его и не размяк как физически, так и морально, спрятав лицо у его изгиба шеи. Где-то оттуда же промычал: — Извини за тавтологию, но иди нахуй. Чес, кое-как заставив Ди сесть за подарок, взволнованно приказал: — Открывай. Больше всего было жалко разрывать упаковку и справляться с диким наплывом любви, что он чувствовал за всю жизнь редко и в малых количествах. Внутри была гитара, новая, акустическая, но без креатива со стороны мужчины не обошлось — на ней красовались стикеры, разные, с первого взгляда не связанные между собой. — Они все с тех городов, где я выступал. Подумал, будет скучно без них. Подросток не выдержал, расплылся в самой нежной и доброй улыбке, буркнул: «Ты не ошибся», и по-быстрому стёр с лица гамму эмоций. Но Чесу этого хватило, потому, бережно опустив гитару, завлёк того за собой под одеяло и впился поцелуем в губы — в этот раз намного более резким, держа того за челюсть и прорываясь языком внутрь. На исходе пятнадцати секунд Ди не выдержал, перевернул их и, сев сверху, попытался перехватить контроль. Чес засмеялся сквозь поцелуй, не давая тому снять руки с шеи, оторвался. — У тебя есть какие-то надежды на доминирование, или что? — за что в ответ получил подушкой в лицо. — Ладно-ладно! — промычал он и так же резко перевернул их обратно.