Завтра брошу

Чес никогда не считал поцелуи чем-то особенным, никогда не сравнивал свои с теми, о которых говорили в фильмах. У него никогда не перехватывало дух, почва из-под ног не выбивалась, и правую ногу он в изумлении не приподнимал. Всю жизнь в своей бисексуальности не сомневался, потому и ничуть не стыдился, зажимая парней в клубах, пока в крови стоял алкоголь, а наркота покачивала. И вот теперь, прижимая к себе Ди на крыше собственного фургона, пока рассвет на небе проявлял первые признаки жизни, он чувствовал себя странно. Особенно. Его романтическая жизнь делилась на «До Глэма» и «После Глэма». А теперь словно происходила вторая точка, которая не сотрётся, оставит такой же след, как и папаша мальчишки, а сын его, к слову, недовольно извивался под ним прямо сейчас, пытаясь перехватить контроль. В том, что Ди был неопытен, сомнений не было, чего стоили только столкновения их зубов, которые, честно говоря, в этой конкретной ситуации лишь добавляли особенности. Но вот энтузиазма в нём было более чем достаточно, и потому смотреть на попытки того, как его пытаются оседлать, было забавно и заставляло твёрже стискивать парня, дабы не укатиться клубком и не грохнуться на землю с импровизированной крыши. Тем не менее Ди не был ни робким, ни встревоженным. Несмотря на сопротивление, услужливо принимал поцелуи в шею и горячие ладони под футболку, пока Чес, словно не замечая, обходил его стояк, раздражая. — Давай. — прохрипел Ди, когда Чес в очередной раз присосался к чувствительной шее, по ощущениям, не оставляя живого места. Кажется, придётся купить консилер, учитывая то, что на шарф вокруг шеи в мае посмотрят более чем странно. — Ты уверен? — просто для уверенности спросил Чес и, получив короткое: «Ты ёбнутый?», ухмыльнулся. Вокруг было прохладно, солнце ещё не поднялось, чтобы согреть их, зато жар тел друг друга согревал, из-за чего Чес не мешкая начал расшнуровывать чужие ботинки. — Боже, как это снять? — заныл он и, когда Ди, фыркнув, сам принялся развязывать их, не теряя времени снял рубашку, затем стянув штаны. А потом вспомнил про смазку и презервативы, что лежали в комоде в фургоне, ругнулся, а когда пришёл через минуты две, Ди уже разлёгся, разбросав одежду куда попало, прикрываясь одеялом и выглядя как бог с раскинутыми платиновыми волосами. У подростка внутри всё жгло и тлело от одного вида Чеса, его непонятных бус на шее, стройного тела, волос, теперь собранных из соображений удобности, и глаз, которые, кажется, так же горели и поблёскивали. Ди с трудом осознавал, что этого же человека он месяц назад прогонял из комнаты, и суждения о нём оставались на уровне «Больной на голову друг отца». Теперь этот самый друг влез к нему под одеяло, накрыв их, смотрел на него взглядом, который для незнакомого человека явно поблёскивал бы тем же каннибализмом. — Твой отец убьёт нас, если узнает, помнишь это? — сказал он, когда подросток, чуть ли не мурлыча, закинул ему на шею свои руки-прутики. — Встретимся на том свете. Чес хмыкнул. Растягивание парня сопровождалось сдавленными стонами, мокрыми поцелуями и отсутствием стыда, что обязан был быть, хоть с какой-либо стороны. — Слышь, успокойся. — посоветовал ему Чес, когда подросток, несмотря то, что уже полностью был в нижней и пассивной позиции с пальцами в заднице, пытался перехватить контроль над поцелуем, кусал губы и чуть не прокусил его плечо, когда Чес развёл пальцы внутри него. — Сам успокойся. — полупрошипел-полупростонал тот, извиваясь. Хоть и соображалось трудно, Чес не мог не удивляться столь сильной отдаче, даже без намёка на отступление, со стороны парня. Ди, конечно, был не из робких, даже если холодность ко всему со стороны могла приниматься таковой, но в постели вёл себя так, словно делает это каждый день. — Блять. — прошипел он, когда Чес добавил третий палец и, улыбнувшись тому прямо в лицо, надавил кончиками на комок нервов. Тот задёргался мгновенно, издавая какие-то нелегальные стоны, которые отдавали кровью прямо в пах. Ди судорожно вцепился ему в плечо, крепко сжимая пальцы, кажется, желая вывихнуть его, чувствуя, как тело горит под одеялом и как разряды плавно проходятся по телу. Чес мучал его ещё пару минут со зловещей ухмылкой, пока тот покрывал его всеми матами, что приходили на ум, не забывая про иностранные, и, видимо, звучное «merde!» окончательно убедило мужчину в его готовности. Решив не предупреждать, он толкнулся в него, хрипло застонав. Ди, громкий до этого, лишь схватил ртом воздух и впился ногтями тому в руку. Глаза наотрез отказывались открываться, наслаждение било во всю, первые лучи солнца ложились на голые руки, и где-то там приглушённо мелькал голос Чеса. — Эй, ты как? — спросил он и, когда подросток ожидаемо не ответил, остановил толчки. Ди почти сразу подал голос: — Господи, что ты нюни распускаешь, продолжай. — приказал он, хлопая того по руке. Чес усмехнулся. — Командуешь? — спросил он, нарочито медленно и глубоко толкаясь обратно и, кажется, сразу попадая по комку нервов. Ди смог лишь завыть, пытаясь приглушить голос, закусив ладонь, за что у него отобрали его же руки и, скрутив над головой, держали за локти, полностью обездвиживая. Парень забрыкался приличия ради, но сразу отвлёкся на ноющий член где-то под одеялом. — Представь, — начал Чес, — твой отец возвращается раньше, — шептал он куда-то в изгиб шеи, перенося хватку на запястья, — приходит ко мне за советом, когда обнаруживает, что любимого сына вновь нет дома, — он толкается особенно глубоко, и у Ди выступает испарина на лбу, — слышит твой прекрасный голос и смотрит наверх. Несмотря на то, что Ди был уверен: отец никак не мог вернуться раньше и никак не заявился бы к Чесу в такую рань, невольно заглушал свои стоны о чужое плечо, зажмурив глаза, когда ощутил чужую руку на члене. Хватило пары толчков, и у подростка выступили звёзды перед глазами, а Чесу лишь осталось наблюдать за ним, затем он распахнул свои яркие глаза, и напряжённое лицо сменилось на расслабленное. Впрочем, мужчина последовал его же примеру, кусая чужое плечо. — Блять. — прокомментировал Ди спустя пару секунд, устало разминая затёкшие руки. — Свали из моей задницы. Чес бессовестно заржал, но с него всё-таки слез и, решая не изменять клише фильмов, притянул парня к себе, довольно лыбясь. Ди выглядел непривычно. Его волосы разметались, тушь на глазах размазалась, на щеках выступил румянец, лишь подчёркивая веснушки, а воздух он всё ещё ловил ртом. — Ну, как тебе твой первый раз? — спросил Чес, видя, как подросток скривился от этой фразы. — А кто тебе сказал, что это мой первый раз? — ответил он вопросом на вопрос. — Не дури, ты никого к себе ближе метра не подпускаешь. — Тебя же подпустил. — Я до сих пор чувствую подвох. — сообщил Чес. — Хотя кокосовые сигареты были самым умным ходом. — и получил несильный пинок в живот тощей ногой. — Ты меня так искалечишь в один день, что я не переживу. — Ты не нарывайся, и ничего тебе не будет. — закатил глаза тот. — И вообще, ты шею мою видел? Кровосос. — Я не только кровь сосу. — сообщил ему Чес, похабно лыбясь. Ди уставился на него нечитаемым взглядом. — Ты ужасен, ты в курсе? — Я прекрасен. На этом содержательный разговор закончился, и Ди силком потащил Чеса вниз, попутно заставляя того собрать его вещи, раскиданные повсюду. «Ну всё, раскомандовался», — подумал Чес и поплёлся за ним.