Кошмар

— Андо! Звенящая тишина и пустота, занимающая всё пространство. Рен прикладывает нечеловеческие усилия, пытаясь открыть глаза, и, к её удивлению, у неё получается. А она надеялась, что наконец умерла. В глаза бьёт яркий белый свет, она ничего кроме него не видит; в нос ударяет резкий запах медикаментов. Голова раскалывается, всё тело ужасно болит, и девушка даже на миллиметр в сторону повернуться не может. — Андо! — опять откуда-то издалека доносится этот голос. Кто её зовёт? Рен ничего не понимает, сознание словно застелено пеленой, воспоминания все тоже размыты, словно испорченные акварельные рисунки — ничего разобрать не получается. — Рен! — голос уже ближе и громче, девушка даже узнаёт в нем что-то знакомое. С огромным трудом она поворачивает голову немного вправо и видит размытый чёрный силуэт. Моргнув пару раз, Рен наконец смогла сфокусировать взгляд. Перед ней сидел Айзава — явно очень измотанный и уставший — и сурово смотрел на неё немигающим взглядом. — Учитель… — едва слышно прохрипела Андо. — Где… я?.. — В центральной геройской больнице, — сухо ответил мужчина. — Но почему?.. — Мы напали на базу Лиги Злодеев, тебя спасли из пожара, когда Шигараки Томура и его ближайшие союзники уже скрылись. Так значит Томура бросил её. Девушка не знала, радоваться ей, что лидер не убил её, или плакать. Она уже давно смирилась со своей смертью, а после случившегося с Шинсо… Девушка даже надеялась, что Шигараки всё-таки убьёт её, сжалится и прекратит страдания. Рен чувствовала себя абсолютно опустошённой — в груди не осталось ничего, кроме боли и ненависти. Она ненавидела себя. Ненавидела за то, что из-за неё умер Хитоши — неверное единственный человек, который по-настоящему любил её. Ненавидела себя за то, что не смогла быть с ним до самого конца, не смогла показать, насколько сильно любила его. — Как? — собравшись с силами, прошептала Рен. — Как вы нашли базу Лиги?.. — Всё благодаря Шинсо, — голос Сотриголовы едва заметно дрогнул, когда он произносил имя сына. Рен непонимающе смотрела на учителя, пытаясь собрать разрозненные мысли в одно целое. — Что… вы имеете в виду? — немного закашлявшись, спросила она. — Хитоши прикрепил к твоей одежде жучок, с помощью которого мы смогли отследить ваше местоположение, — с тяжёлым вздохом ответил Айзава. Андо не могла поверить своим ушам. Так значит, и в нападении на Лигу виновата она. От неё действительно одни проблемы, правильно Томура сделал, бросив её. Рен продолжала думать о Хитоши — он был настоящим героем, хоть и учился на общеобразовательном курсе. Шинсо думал о других, думал, как помочь героям, даже перед самой смертью. И ушёл из жизни с улыбкой на лице, не жалея о своих поступках. От этой улыбки на окровавленном лице любимого Рен бросало в дрожь, она не могла простить себя за то, что не спасла его. Всё, что она могла сделать в тот момент — это беспомощно наблюдать, как Хитоши умирает на ее руках, и от этого становилось ещё больнее. Пустой взгляд светло-голубых глаз, походивших на стекляшки, был направлен в серый потолок. Когда-то яркие радужки теперь были блёклыми и практически бесцветными — забрав причуду Андо, Все За Одного словно забрал и её красивые глаза. Девушка пыталась пошевелить пальцами, но даже эти жалкие попытки причиняли нестерпимую боль — она чувствовала себя бесполезной испорченной куклой, лишь подобием человека — что неудивительно после того, как её организм буквально вывернули наизнанку и перестроили заново — только вот уже без причуды. И в груди было так пусто, одиноко — словно огромная дыра в грудной клетке, прямо там, где было сердце. — Андо, — вновь позвал её Шота. Стеклянные глаза повернулись на него, и мужчине отчего-то стало не по себе — этот взгляд был таким безжизненным и холодным, будто Рен была мертва. Он продолжал смотреть на девушку, не отводя взгляда — использовал причуду, опасаясь, что Андо воспользуется своей и попытается сбежать, хотя она вряд ли была способна на такое сейчас. Врачи провели полный медицинский осмотр: вывих ноги, глубокие порезы на руке, оставшиеся от стеклянных осколков, огнестрельное ранение в плече да ещё и гипоксия — с таким набором она вряд ли вообще сможет встать с кровати в ближайшее время. — Можете… моргать… — чуть слышно произнесла Рен. Айзава поначалу не понял, что девушка имеет в виду, но потом вопросительно уставился на нее, вскинув бровь. — С чего вдруг? — сурово спросил он. — Думаешь я буду доверять тебе после всего произошедшего? Губы злодейки дрогнули в лёгкой усмешке. — У меня больше нет… причуды, — прошептала она, а по бледной щеке скатилась одна единственная слеза. Шота знал, что анализ крови Рен был довольно странным — в крови не было обнаружено маркеров, подтверждающих наличие причуды, но врачи обещали провести повторный анализ, чтобы точно во всём убедиться. Айзава даже не представлял, что кто-то действительно мог лишить девушку причуды — разве такое вообще возможно? Но судя по выражению лица Рен это было правдой. — Объясняй. — Нечего объяснять, учитель, — девушка закашлялась, но, восстановив дыхание, продолжила, — есть человек, способный забирать чужие причуды, он сделал это и со мной. — Вот как… — тяжело вздохнул герой. — Ладно, мы ещё вернёмся к этому вопросу, а пока тебе нужно прийти в себя, я позову врачей, — сказал он, собираясь уходить. — Постойте… — взмолилась Рен, тщетно пытаясь приподняться на кровати. — Эй, лежи смирно, я никуда не ухожу, — он аккуратно взял девушку за плечи, укладывая в постель. — Простите, Айзава-сенсей… Хитоши, он… умер из-за меня, — слезы потекли из потускневших глаз, Рен дрожала всем телом, не контролируя эмоции. — Он мёртв, и это всё я… Прошу, простите меня! Я… я правда так любила его, он… — рыдания лишь усиливались, и слёзы уже горячим потоком текли по бледным щекам. Айзава с жалостью смотрел на страдания девушки и не знал, что сказать. Смерть Хитоши была для него страшным ударом — и хоть он не был биологическим отцом Шинсо, он считал его своим сыном и всецело любил, как родного ребёнка. Но мужчина не винил конкретно Андо в его смерти — всё произошло по непредвиденному стечению обстоятельств, и винить кого-то одного было глупо. Хотя, всё же не так. Он винил в смерти сына себя — Шота не смог защитить его, как и многих других учеников, не смог вовремя вывести Рен на чистую воду, хотя давно подозревал ее, не смог предотвратить нападение Лиги, из-за чего пострадали многие студенты. — Рен, я… — тяжёлая мужская рука легла на русую макушку девушки. — Это больно, я знаю, но… Не мне тебя винить. Ты сама знаешь, что ты сделала, и это останется лишь на твоей совести, — он слегка потрепал мягкие волосы, а затем ушёл, ничего больше не сказав. Рен осталась один на один со своей болью, от которой никто её не мог избавить. Она обрушилась на девушку, словно огромное цунами — захлестнула с головой, утягивая на дно. И Андо уже даже сопротивляться перестала — всё равно выбраться не сможет — и просто тонула в этой боли, чувствуя, как она пожирает её изнутри и медленно убивает. Пришедшие вскоре врачи долго осматривали девушку, которая была в ужасном состоянии. Ей вкололи успокоительного, чтобы хоть как-то остановить истерику, но и это не сильно помогло. Только когда ей поставили капельницу и заставили проглотить несколько таблеток, она понемногу успокоилась и провалилась в беспокойный сон. ——— Во второй раз Айзава пришёл к злодейке через несколько дней. Когда мужчина зашёл в палату, Рен даже не посмотрела в его сторону — она лежала в кровати, уставившись пустым взглядом в окно. Из её запястья торчала трубка капельницы, на лице по прежнему виднелись ссадины, бинты на руках были грязно-бордового цвета — она всё ещё выглядела очень плохо, но врачи сказали, что её жизни ничего не угрожает, нужно лишь время. Казалось, она совсем не замечает вошедшего мужчину — сидит, не шевелясь, и Шота даже поначалу подумал, что Андо не дышит, но затем всё же заметил, как её грудь изредка вздымается. Мужчина не спеша, словно боясь нарушить эту гробовую тишину в помещении и спугнуть девушку, подошёл к кровати и присел на стул. На прикроватной тумбочке стоял поднос с едой — абсолютно нетронутой и уже давно остывшей. — Если не будешь есть, никогда не поправишься, — наконец произнёс Шота, пристально наблюдая за реакцией Андо. Рен, словно вернувшись в реальность из глубин сознания, повернулась в сторону голоса. И вновь по спине взрослого мужчины, героя, повидавшего многое, пробежал холодок при взгляде в эти пустые стекляшки, когда-то такие яркие и бездонные, но теперь совсем мутные и блеклые. — Зачем вы пришли? — после долгого молчания голос девушки был слабым и хриплым. — Нам нужно поговорить, Андо. Про Лигу Злодеев. — Называйте вещи своими именами, учитель. Это допрос, — с абсолютным безразличием произнесла девушка. И ей действительно уже было всё равно — её жизнь потеряла всякий смысл. — Итак, Рен, — тяжело вздохнув, начал Сотриголова, — я хочу, чтобы ты рассказала мне всё о Лиге и Томуре Шигараки. Куда он мог сбежать? Какие у него планы? Андо едва заметно улыбнулась. — Вы думаете, я так просто вам всё расскажу? — Это в твоих же интересах. Расскажи мне всё, помоги с поимкой Лиги, и, возможно, тебя не отправят в Тартар до конца жизни, — сурово сказал Айзава. Рен молчала. Какая ей теперь разница, где умирать? Девушка не собиралась подставлять Шигараки ради собственного спасения — она по-прежнему заботилась о старшем, несмотря ни на что. Злодейка уже даже сама понять не могла, откуда такая верность лидеру — ведь он бросил её как бесполезный мусор — но, похоже, детская привязанность к первому близкому человеку была слишком сильна. — Я не предам Лигу, — после долгой паузы произнесла Андо. Шота устало потер переносицу. Он не спал уже третьи сутки — с самого нападения на Юэй — и ему явно не хотелось сейчас проводить многочасовой допрос с пристрастием. Героям нужно было поймать лидера Лиги по горячим следам, пока ещё не поздно, но никаких зацепок у них не было — только взятая под арест злодейка, шпионившая в геройской академии с начала учебного года. — Рен, послушай, — Шота пододвинулся ближе к кровати, пытаясь быть как можно более убедительным. — Ты ещё совсем молода, не губи свою жизнь. Шигараки бросил тебя, он уже не вернётся, так зачем тебе жертвовать собой ради него? — Вам никогда не понять этого, — тихо ответила Рен. — Он был первым, кто принял меня, подарил мне дом, семью, смысл жизни — и я никогда этого не забуду. — Смысл жизни? — мужчина удивленно вскинул бровь. — Ты же не такая наивная, Рен. Он просто использовал тебя, а когда ты стала ему не нужна — выкинул. Слова учителя могли бы ранить её, если бы внутри оставалось хоть что-то, способное чувствовать. — Я не жду, что вы поймёте… — вздохнула девушка. — Так попытайся объяснить мне, я ведь совсем ничего не знаю о тебе. Почему ты вообще стала злодейкой? — Зачем вам это знать? Разве это что-то изменит? — Рен, я ведь правда хочу помочь, тебе нужно выговориться, не держи всё в себе, — как-то даже слишком мягко, с отцовской заботой произнёс Айзава. Андо смотрела на него с нескрываемым удивлением. — Помочь? Но почему?.. Это ведь из-за меня мертв Хитоши, из-за меня столько людей пострадали, — волна дрожи прошлась по её телу, а покрасневшие глаза стали влажными от подступающих слёз. — Я не знаю почему, — ответил мужчина. — Наверное, потому что я видел, как ты смотрела на моего сына, видел, что ты по-настоящему любила его. — Я всё ещё люблю… — еле слышно произнесла Андо, чувствуя ужасную горечь во рту. — Тогда сделай это ради него, помоги нам. Горло девушки сдавливало чувство отчаяния, она уже не могла сдерживаться, и вновь по бледным щекам текли слёзы. Рен уже устала плакать, но остановиться не могла — это происходило неосознанно, не по её воле. — Давай сделаем так, Рен, — Шота аккуратно взял вздрагивающую девушку за плечо, — я не буду ничего записывать, забудем, что я герой — давай просто поговорим. — Что вы хотите знать? — дрожащим голосом спросила злодейка, сдавшись. — Всё. И вновь девушка погружалась в тёмный омут воспоминаний о безрадостном детстве. Она плакала, тряслась всем телом, но продолжала говорить, словно не могла остановить поток слов, который сам лился из нее. Рен не пыталась оправдаться перед героем, не искала у него уже прощения — просто хотела выговориться, разделить хоть с кем-то свои переживания и боль — пусть даже после её слов Айзава и имел полное право считать её монстром. Девушке было уже всё равно. Чем дольше Шота слушал рассказ злодейки, тем больше его глаза становились от ужаса. Он и представить не мог, через что пришлось пройти Андо, и с каждым ее словом сердце мужчины сжималось от боли. Ему не верилось, что жизнь могла так жестоко обойтись с девушкой, что люди, окружавшие ее, могли быть так жестоки. И ведь если бы она родилась в благополучной семье с любящими и понимающими родителями, ничего подобного бы никогда не случилось. Она могла стать героиней, могла жить обычной жизнью без всех этих ужасов, боли и страданий, но судьба распорядилась иначе. Айзава не мог не заметить сходства в истории Рен и Шинсо, которого в детстве тоже ненавидели из-за причуды. Но у Хитоши были сначала заботливые родители, а потом он. И ничего из этого не было у девушки — она была запуганным одиноким ребёнком, который, получив малейшую каплю заботы от злодеев, привязался к ним на всю жизнь. И ведь даже в смерти отца Рен не была виновата — этот инцидент был случайностью, и она сама это понимала — но ужасные слова матери навсегда отпечатались в сознании девушки, которая уже не могла избавиться от чувства вины за содеянное. — А ты никогда не хотела отыскать мать, вернуться к ней? — спросил Айзава. — Она ненавидит меня, вряд ли из этого вышло бы что-то хорошее, — сквозь всхлипывания ответила Рен. Повисшее в палате молчание прервали громкие крики, доносившиеся из-за двери. В комнату неожиданно ворвался взъерошенный блондин, за которым гналась медсестра в безуспешных попытках вернуть пациента в свою палату. — Вот ты где, блять! — прошипел Бакуго, бросив злобный взгляд на заплаканную Рен. — Какого хера эта предательница здесь делает?! — спросил он, уже обращаясь к учителю. — Бакуго, покинь помещение, тебе нельзя здесь находиться, — строго сказал Шота, вставая со стула. При виде Кацуки девушка затряслась ещё больше — не могла вынести этого наполненного ненавистью взгляда. — Из-за неё погибло столько людей, почти все наши ребята сейчас с тяжелыми травмами лежат здесь, а вы сидите и мило беседуете с ней?! — возмущался парень, не скрывая даже своего отвращения. — Её место за решёткой, а не в геройской больнице, — процедил Кацуки. — Бакуго, я не буду повторять, выйди отсюда и держи своё мнение при себе, — произнёс Сотриголова, взявшись за висевшие на шее ленты, чтобы в любой момент остановить буйного ученика. — А как тебе самой-то живётся, Рен?! — выкрикнул Бакуго, когда Айзава уже выталкивал его за дверь. — Они ведь все верили тебе, считали подругой! Остальные крики уже было не расслышать, ведь Айзава наконец выпроводил парня в коридор. Рен не могла остановить слезы, не могла усмирить дрожь в теле — ей было ужасно плохо, она буквально задыхалась, судорожно глотая ртом воздух, а грудную клетку сдавливало изнутри, словно кто-то с силой наступил на неё. Перед глазами стояли лица одноклассников — Яойрозу, Джиро, Серо, Каминари… Они все ей верили, всегда были добры, а она предала их. Чувство вины сжало горло, а голова разболелась от переживаемых эмоций. — Андо, успокойся, — сказал Шота, возвращаясь к кровати. — Он не должен был так говорить. Узнав историю детства юной злодейки, мужчина стал отчасти понимать, почему она так поступала, и ему действительно было жаль девушку. Подойдя к Рен, Айзава осторожно коснулся её плеча, но она резко вздрогнула и отшатнулась, сильнее вжавшись в спинку кровати. Сейчас Андо больше походила на запуганную лань, нежели на жестокую злодейку, которую в ней многие видели после произошедшего в академии. Блёклые глаза её были наполнены ужасом и отчаянием, они словно пытались найти спасение или поддержку, но не находили ничего этого в суровом лице героя. Тогда мужчина попытался расслабиться — глубокая складка, разрезавшая его лоб, разгладилась, уголки рта слегка дрогнули в некоем подобии улыбки, а усталый взгляд стал куда теплее и спокойнее. — Андо, если ты правда хочешь исправить всё, что натворила, расскажи мне всё о Лиге Злодеев. Мы должны поймать Шигараки, иначе ещё больше людей пострадает. Но Рен лишь схватилась за голову и крепко зажмурила глаза, продолжая дрожать всем телом. — Не могу, не могу, не могу… — повторяла она сквозь рыдания. Шота тяжело вздохнул. Продолжать разговор явно было бесполезно — не в таком состоянии Рен. А у него сейчас и без того хватало забот: навестить всех раненых учеников, составить отчеты и выступить перед прессой… С одной стороны, Айзава видел, насколько у девушки серьёзные проблемы с психикой и ментальным здоровьем — всё действительно плохо, раз простой разговор о детстве вызывает у неё такую истерику, но с другой стороны, он понимал, что Андо добровольно совершала все преступления, и оправдывать всё детскими травмами не получится. В последний раз бросив беглый взгляд на бывшую студентку, герой наконец покинул палату, оставив девушку на попечение врачам. ——— В большое окно лился тусклый серебряный свет, освещая небольшую больничную палату. Единственным, что нарушало ночную тишину, было назойливое пищание медицинских аппаратов и тиканье настенных часов, стрелки которых показывали на три часа. После очередной дозы таблеток и успокоительных Рен проснулась лишь глубокой ночью, и теперь просто лежала на кровати, разглядывая серый потолок. Мысли беспорядочно крутились в голове, путаясь между собой после сильных лекарств. Не утихающая боль во всем теле по-прежнему отголосками чувствовалась где-то на заднем плане, но была уже даже привычна. Рен была разбита. Она не знала, что ей делать и зачем вообще жить дальше: все её планы разбились о жестокую реальность. Девушка до сих пор не могла принять смерть Шинсо. И ведь Хитоши был не единственным, кто умер по её вине — смертей было куда больше, просто пока она ничего о них не знала. Резкие слова Бакуго эхом отдавались в голове Андо, не давая ей покоя. Все, чего сейчас хотела девушка — это потеряться, спрятаться где-нибудь от всего мира, чтобы больше не испытывать всей этой боли, не видеть глаз, с ненавистью смотрящих на неё. Она знала, что виновата. Она злодейка, убийца, монстр, и не заслуживает счастья, но и бесконечные страдания вынести тоже не могла. И в голову продолжали лезть эти мысли: а что если бы она рассказала Хитоши правду? Что если бы призналась во всем, предупредила? И ощущение того, что всё могло быть иначе, поступи она по-другому, прожигало её изнутри. Но потом Рен делала глубокий вдох, и вспоминала, почему она не могла признаться. Томура — ещё один важный человек, которого она потеряла. Она честно пыталась восстановить доверие лидера все эти месяцы, но, видимо, это было невозможно. Девушка просто надеялась, что Шигараки сам убьёт её — сделает одолжение и не отдаст героям — но и этого не произошло. Андо не обижалась даже на лидера за то, что он бросил её — опять винила только себя, как и во всех грехах. Ей просто было ужасно одиноко, будто даже холодно где-то внутри — потому что она знала, что рядом никогда больше не будет никого, кто бы хоть немного заботился о ней. Привычную тишину нарушил противный скрип половицы — Рен резко приподнялась на кровати, чуть сморщившись от пронзившей плечо боли, и посмотрела в сторону, откуда исходил звук. И сердце тут же пропустило удар. Казалось, девушка даже забыла как дышать от шока. Она ошеломлённо смотрела в ярко-алые глаза, поблескивающие в темноте комнаты, и не могла пошевелиться. — Привет, мелкая. Шигараки сделал шаг, выходя на свет, и теперь Андо могла видеть его полностью. Он выглядел абсолютно также, как и в их последнюю встречу в подвальной камере Лиги, только на шее виднелась запекшаяся кровь и новые царапины. — Томура… — наконец выдавила из себя Рен. — Зачем ты пришёл? Мужчина медленно подошел к кровати, не отрывая пристального взгляда от девушки. Сейчас она выглядела значительно лучше, чем раньше. Томура аккуратно, даже с какой-то излишней нежностью, коснулся щеки Рен четырьмя пальцами, убирая с бледного лица лишние пряди русых волос. От этого прикосновения по спине девушки пробежал холодок, а в животе что-то болезненно сжалось. Шигараки держал большой палец на весу, словно играя на нервах младшей. — Убей меня… — прошептала Андо, прикрыв глаза. Шигараки тут же одернул руку. — Я здесь не за этим, — произнёс злодей. Рен вопросительно посмотрела на лидера. Его взгляд сейчас был очень необычным — слишком спокойным и, наверное, грустным для Шигараки. Девушка впервые видела его таким. — Герои уже допрашивали тебя? — Я ничего не рассказала, — ответила Рен. — Я по-прежнему на твоей стороне. — Не надо, — резко оборвал ее Томура. — Расскажи им всё что знаешь, если тебе предложили сделку. — Что? Но почему?.. — Всё равно ты не знаешь ничего важного, а так хоть получишь шанс на нормальную жизнь, — небрежно сказал лидер. — Ты оставишь меня здесь? — голос юной злодейки слегка дрогнул. Ну конечно, зачем она нужна ему без причуды? — Я пришёл попрощаться. Ты… — Шигараки отвёл взгляд, — ты сделала достаточно для Лиги, для меня. Больше ты мне не пригодишься. — То есть ты просто бросишь меня? Оставишь гнить в тюрьме? — девушка прикусила губу, чтобы не сорваться. Ей было ужасно обидно, что Томура так поступал с ней после всего, через что они прошли. — А ты разве хочешь остаться в Лиге? — мужчина вскинул бровь. — Я уже ничего не хочу, Томура! — не сдержалась Андо. — Я же сказала, просто убей меня, давай закончим это все… — на глазах девушки заблестели слёзы. — Прости, мелкая, — вздохнул мужчина, — не в этот раз… Томура отвернулся и пошёл обратно в тёмный угол, в котором слабо поблёскивал знакомый фиолетовый туман. — Надеюсь, мы больше не встретимся, — сказал он, в последний раз обернувшись, перед тем как исчезнуть в портале. — Прощай, Рен. Через мгновение девушка уже была абсолютно одна в комнате, и вновь тишину нарушало лишь пищание медицинских приборов. Девушка плакала — на этот раз почти беззвучно, просто вздрагивая всем телом — закрыв лицо руками. Эмоции словно огромной волной захлестнули ее, не давая даже осознать, что произошло. Шигараки только что совершенно без проблем проник в здание главной больницы героев и остался незамеченным. У Рен не было сил думать о том, зачем он вообще пошёл на такой риск ради неё, зачем вообще было это прощание и что было в голове у Томуры — она в своей голове разобраться не могла, что уж говорить о нем. Рен будто бы вернулась в прошлое — в своё детство — когда она чувствовала себя также одиноко и беспомощно, как сейчас. Эта ночь была куда мучительнее предыдущей — тогда она попросту потеряла сознание благодаря мощному успокоительному, но сейчас никакие препараты не помогали ей, поэтому Рен ещё долго ворочалась в кровати, пытаясь усмирить рой мыслей, крутившихся в голове. Сейчас она даже не могла покурить — это не сильно помогало, но хотя бы чуть-чуть успокаивало её. Андо периодически проваливалась в беспокойную дрёму, но почти сразу же просыпалась из-за преследовавших её кошмаров. Она не могла забыть окровавленное тело Шинсо и его прощальную улыбку, которая причиняла нестерпимую боль. Но всё же ближе к утру усталость взяла своё, и Рен смогла наконец заснуть, хотя бы на несколько часов оторвавшись от кошмара, который творился в реальности.