Кошмар

Яркая боль огнём растекалась по лицу, во рту опять чувствовался невыносимый металлический привкус, а мир вокруг перевернулся с ног на голову. В ушах чётко слышался звонкий удар сильной ладони по щеке — всё произошло за считанные секунды, а Рен уже оказалась на ледяном полу. Толстая подошва чёрного ботинка с силой давила на рёбра, не позволяя дышать, и девушка быстро сорвалась на хриплый глухой кашель. Перед глазами расплывались цветные пятна, застилая обзор, но она всё равно видела эти яркие, словно адское пламя, глаза, которые смотрели прямо ей в душу, пытаясь испепелить её жалкие остатки.        — Ты правда думала, что сможешь так просто меня обмануть? — почти искренне усмехнулся Томура, ещё сильнее надавливая ботинком на грудную клетку.        Рен почти задыхалась, хваталась руками за щиколотку злодея, пытаясь ослабить давление — но всё тщетно. Томура, хоть и выглядит как мертвец, только что восставший из могилы, силой совсем не обделён — и уж точно не уступит Андо.        Удар в живот — со всей силы, больно так, что в ушах зазвенело, а с губ сорвался глухой вскрик. Рен перекатилась на бок, свернувшись калачиком, пытаясь хоть как-то усмирить судорогу в теле и не закричать ещё сильнее. От страха, сковавшего тисками внутренности, тоже почти физически больно — она не могла даже дышать и чувствовала, как немеют дрожащие пальцы.        — Я же говорил тебе, Рен, — услышала она словно издалека раздосадованный голос злодея. — Почему ты всегда такая упрямая? Никогда не слушала меня…        Андо не могла ничего ответить — она дышала-то пока с трудом, и мысли все в голове скомкались, перемешались и ворочались по черепной коробке из стороны в сторону так, что ничего разобрать не получалось. Рен жалась щекой к холодному бетону — а другая щека в это время огнём горела — и дрожала всем телом, не в силах подняться.        Бесполезная.        Что она могла сделать против двух самых опасных злодеев? У неё больше не было даже причуды — и то вряд ли бы она ей сейчас помогла. И от осознания собственной беспомощности становилось ещё паршивее. Было тошно от самой себя: она даже такое простое задание провалила, совсем ни на что не способна. Только и может, что плакать и дрожать от страха.        Ничтожество.        Боль понемногу стихала, и, как ни странно, дальнейших ударов не последовало — Шигараки лишь присел рядом с ней на корточки и задумчиво уставился на девушку. Она тряслась — так сильно боялась его? Томура хорошо постарался для этого.        — Т-ты же… отпустил меня… тогда… — едва слышно прохрипела Рен.        Сухие губы расползлись в корявой улыбке. Он отпустил? Не верилось даже, что Андо стала такой наивной — мягкотелые герои со своими принципами слишком уж плохо влияли на неё.        — Я передумал, мелкая, — усмехнулся Шигараки. — Тогда от тебя не было бы никакой пользы, но теперь ты можешь помочь мне. Могла бы.        Он пристально смотрел на мокрые от слёз бледные щёки, на дрожащие губы, растрепанные русые волосы и покрасневшие глаза — что-то давно забытое ёкнуло глубоко в груди. Странное, непривычное чувство появилось внутри, смутно напоминая о том, кто сейчас лежит перед ним. Та самая маленькая девочка. Но какое ему сейчас дело? Рука машинально потянулась к шее, словно могла выцарапать из души это непозволительное чувство. Ему жалко её? Нет, это не то — он не сожалеет о том, как поступал с Рен, и он с лёгкостью поступит так снова, если потребуется. Но что тогда скребется где-то в грудной клетке, царапая неприятно внутренности? Неужели он ей и правда сочувствует? От одной этой мысли Томуре становилось тошно — что за идиотские сантименты в самый неподходящий момент? Прочь эти мысли.        — Жаль тебя расстраивать, но ты упустила свой шанс, — он продолжал чесать шею, и на коже уже проступили капли тёмной крови.        Когда-то давно она заботливо обрабатывала свежие царапины и перематывала их бинтами. Кажется, это было в другой жизни. Сейчас никому не было дело до вредных привычек Шигараки, никто не осмеливался подойти так близко. Да он и сам никого не подпускал.        Воспоминания резали сердце лучше любого ножа, и Рен даже порывалась было остановить Томуру — как в прошлой жизни — но вовремя прикусила язык. Она не должна беспокоиться о человеке, который причинил ей столько страданий. Не должна, но почему в глубине души всё равно волнуется? Шигараки — её вредная привычка, даже после стольких лет.        — Что делать будем, босс? — молчавший до этого Даби вальяжно подошёл к Шигараки, попутно доставая пачку сигарет из кармана плаща.        Он окинул Рен безразличным взглядом — что-то всегда остаётся неизменным — и сунул в рот сигарету. На кончиках пальцев тут же загорелся синий огонь — Даби сделал первую затяжку, и до Андо начал долетать сизый табачный дым. Она лишь мельком успела заметить странный блеск в бирюзовых радужках — доля волнения? беспокойство? — но в следующее мгновение они вновь покрылись инеем. Никаких эмоций.        Когда-то давно они сидели на крыше и курили одну сигарету на двоих. Когда-то в другой жизни. Сейчас Даби без промедления убьёт ее по приказу босса. По крайней мере, Андо так казалось.        — Герои всё равно уже знают где мы, надо… — договорить Шигараки не успел.        Также как отдать приказ или хотя бы отойти в сторону — мощный взрыв разрушил противоположную стену, и ударная волна сбила злодеев с ног.        В ушах стоял звон, по затылку стекало что-то тёплое и липкое. Всю комнату заволокла пелена цементной пыли и грязи — Рен ничего вокруг не видела. Дышать было тяжело, всё горло будто раздирало изнутри, и она вновь сорвалась на глухой, хриплый кашель. Андо попыталась подняться, но ватные конечности подвели в самый неподходящий момент. Ничего нового.        Пыль постепенно оседала на пол, и, протерев глаза, Рен с трудом, но смогла наконец различить очертания людей рядом. Где-то в стороне ярко играли синими бликами языки пламени Даби — в помещении становилось жарко. Найти ссутуленную фигуру лидера Лиги среди кучи обломков Андо не удалось — наверное, он уже сбежал, воспользовавшись Даби как отвлекающим манёвром.        — Живо сюда! Скорее!        Сквозь звон в ушах до неё доносились чьи-то крики — голос был на удивление знакомым. В следующую секунду кто-то схватил её за щёки, и она наконец увидела ярко-алые глаза в черной рамке геройской маски.        — Бакуго… — прохрипела Рен и тут же закашлялась.        Чувствовала она себя, мягко говоря, паршиво — сдавленные от пыли легкие давали о себе знать с каждым вдохом или попыткой сказать что-либо. Рен благоразумно решила оставить эти попытки и заткнуться, сосредоточившись на дыхании.        — Рен! — голос Кацуки заглушил весь прочий шум — девушка сконцентрировалась только на нём. — Я вытащу тебя!        Бакуго ловко подхватил Рен на руки — она прижалась к нему ещё сильнее, вслушиваясь в учащенное биение его сердца. Было больно — эта звенящая, непрекращающаяся ни на секунду боль усиливалась при каждом движении, и даже от прикосновений Кацуки тело полыхало огнём. Рен не обращала внимания, слушала, как под геройским костюмом, где-то за рёбрами бьется сердце — и это помогало абстрагироваться. Будто они и не на поле боя вовсе. В его руках сразу становилось спокойно — в родных руках Андо была в безопасности.        Он снова спас её. Всегда спасал.        Вокруг творилась полная неразбериха: целый отряд про-героев прибыл на миссию, и все они пытались остановить потерявшего контроль над причудой Даби. Он сам уже еле стоял на ногах, сгорая заживо в собственном огне, но сдаваться не собирался. Никто из героев не мог даже приблизиться к нему: температура вокруг Даби была настолько высока, что казалось, будто даже воздух плавится. Где-то в стороне всё же оказался потрепанный Шигараки — неужели не смог бросить союзника и сбежать? Даби слишком ценный кадр, такого терять не хотелось. Томура сам был уже на пределе: стоял, пошатываясь, зажимал рукой кровоточащую рану в животе — интересно, кто его так? — а на лице сияла чистым безумием кривая улыбка. Даже издалека Рен могла увидеть её, и от этого по спине разбегались неприятные мурашки. Только бы у героев наконец получилось.        — Она ранена, срочно, окажите ей первую помощь! — Андо слишком отвлеклась и даже не заметила, как Кацуки донёс её до стоявшей в стороне от охваченного пламенем здания скорой помощи.        Врачи без промедлений приняли ценный груз в виде избитой Рен и тут же принялись осматривать её — хотя и без того было видно, что дело дрянь. Бакуго тут же бросился назад — в самое пекло — но Андо успела ухватиться за его запястье, на котором уже не было привычных наручей и перчаток. Видимо, он успел их где то потерять. Или подорвать.        — С… стой… — с трудом прохрипела она под недовольные просьбы врачей помолчать и поберечь силы. Сейчас было не до этого.        — Чего тебе? — непривычно резко и раздражённо огрызнулся Кацуки. Оно и понятно, он сейчас больше походил на натянутую струну, чем на обычного злобного себя: слишком ответственная миссия, слишком многое на кону.        Она пристально всматривалась в покрытое сажей, грязью и кровью лицо: правильные черты не портило даже это. Взгляд останавливался на каждой ссадине, на каждом синяке и кровавом пятнышке — и Рен не покидало чувство, что она была виновата во всём этом. Она ведь была неразрывно связана с Лигой Злодеев, с Томурой. Рен и не знала даже, зачем сейчас хваталась за руку Бакуго, как за последнюю соломинку, ведущую к чему-то хорошему. Он ведь всё равно вырвет руку и уйдёт, не обернувшись даже — такой он герой. Но нельзя было не попытаться.        — Не лезь, они ведь и без тебя справятся, — взмолилась Андо, чуть крепче сжимая чужое запястье.        Но этого было недостаточно — он легко одернул руку и отвернулся.        — Я не буду стоять в стороне, — процедил он сквозь зубы. Кулаки машинально сжались до хруста в костяшках. — Я обязательно поймаю этих ублюдков, и они получат по заслугам за все, что сделали, — и в голосе его не было ни капли сомнений.        Он мельком повернул голову в сторону — их взгляды пересеклись, и Кацуки быстро подмигнул девушке, едва заметно улыбнувшись.        — Все будет хорошо, вот увидишь.        И ушёл — точнее бросился бегом — в самую гущу взрывов, криков и грохота. Андо знала, что так будет. Она знала Бакуго. И пока медработники кружили вокруг неё, обрабатывая свежие раны и накладывая швы, Рен просто смотрела пустым взглядом туда, где только что стоял Кацуки, и молилась про себя всем богам, чтобы у него всё получилось. Чтобы он вернулся живым.        ———        Звуки, доносившиеся из включённого телевизора, казались невыносимо громкими на фоне звенящей тишины в полупустой квартире. Без него здесь было слишком холодно и неуютно — Рен плотнее укуталась в мягкий плед, зарывшись носом в тёплую ткань.        «Во время секретной операции, организованной про-героями совместно с полицией, были арестованы одни из самых опасных злодеев: лидер Лиги Злодеев, Томура Шигараки и его правая рука, Даби.»        После этих слов на душе стало легче — она глубоко вдохнула, выдохнула, и затёкшие давно мышцы наконец расслабились. Рен облокотилась на спинку дивана и запрокинула голову назад. Она уже знала, что скажут репортеры дальше: бесстрашные герои молодцы, в очередной раз спасли всех и защитили граждан Японии и бла-бла-бла. Это просто пустой трёп. Никто не рассказывал о жертвах, которые они понесли — только если это не смерть кого-то из известных героев, после которой устраивали масштабные похоронные церемонии и все в таком духе — никто не думал о заполненном до отказа геройском госпитале и поредевших рядах полиции. Несправедливо.        Она резко вырубила телек — эта новостная программа вдруг стала очень раздражать — и взяла в руки телефон. На загоревшемся экране появилось несколько уведомлений: писали Момо и Кьёка, сильно обеспокоенные состоянием подруги. Но отвечать им сейчас у девушки сил не было от слова совсем — она ждала другого сообщения.        Рен уже почти заснула, когда в замочной скважине с неприятным скрипом начал проворачиваться ключ. Девушка тут же подскочила с дивана, чуть не опрокинув небольшой столик и стоявшую на нем чашку чая — бросилась в прихожую, потеряв плед где-то по дороге. В дверях спиной к ней стоял Бакуго, согнувшись в три погибели и чертыхаясь себе под нос из-за застрявшего в замке ключа.        Живой.        Пронеслось в голове у Рен — это первое, что пришло ей на ум, хотя она уже давно знала, что Бакуго жив. Ей сообщили об этом почти сразу, но она все равно не могла полностью поверить, не убедившись в этом лично.        Кацуки, справившись все-таки с замком, наконец обернулся и тут же застыл, как вкопанный.        — Ты чего не спишь? — удивленно спросил он.        Сердце у него остановилось на пару секунд — не ожидал сейчас увидеть её. Сонную, в помятой пижаме, с растрепанным пучком на голове, с кучей ссадин и синяков на лице и не только. Футболка с коротким рукавом открывала изрезанные старыми шрамами руки, на которых теперь виднелись свежие фиолетовые гематомы после последнего столкновения со злодеями. Заметив взгляд Кацуки, Рен невольно вздрогнула и отвернулась. Хотелось спрятать руки куда нибудь или завернуться в толстовку.        — Ждала тебя, — быстро ответила девушка, тут же прикусив губу. А почему, собственно, она так ждала его?        Бакуго быстро скинул с себя верхнюю одежду, закинул уличные кроссовки куда-то в угол и в два шага оказался рядом с Рен. Ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза — он был выше почти на голову. В ярко-алых радужках, пристально уставившихся прямо на неё, яркими красками играли эмоции, только вот Рен не могла разобрать, какие — волнение, страх, радость? Он был слишком близко сейчас — настолько, что Андо могла слышать учащенное биение его сердца. Или это ее собственное так старательно пыталось выпрыгнуть из грудной клетки?        — Прости, что не успел вовремя, — выдохнул слова Бакуго.        Он аккуратно дотронулся до открытой руки Рен — она еле заметно вздрогнула, но не отпрянула. Кацуки очертил пальцами границы старых рубцов, едва касаясь бледной кожи, и по спине Андо пробежались мурашки. Она никому еще не позволяла приближаться так близко, трогать то, что скрывала ото всех, видеть то, что не должен был видеть никто — никому, кроме Хитоши.        Эта мысль резко пронзила сознание Рен — Бакуго стал таким же близким человеком для нее, как и Шинсо. Почему-то она этого раньше не замечала, и теперь у нее даже голова пошла кругом от роя мыслей, хаотично круживших в голове.        — Ничего страшного… — с трудом смогла произнести Рен. — Я в порядке…        Слова не клеились друг с другом, и язык заплетался — она предпочла замолчать, чтобы не выдавать свою растерянность, хотя все уже было написано у неё на лице.        — Я не только о вчерашнем, — отрезал Бакуго. — Я никогда не успевал. Догадаться или прийти на помощь, — он болезненно усмехнулся. — Блять, если бы я не вел себя как полный идиот на первом курсе, всего этого дерьма можно было бы избежать. Я должен был спасти тебя еще тогда…        Рен вдруг нежно коснулась его щеки — кожа была мягкой и ровной, словно бархат, и такой тёплой, что руку убирать не хотелось. Бакуго изумленно взглянул в светло-голубые глаза — радужки были почти полностью залиты чернильно-черными пятнами расширенных зрачков.        — Кацуки, — чуть слышно произнесла она, — ты ни в чём не виноват. Ты так много для меня сделал, и я так благодарн…        Бакуго не дал ей закончить. Притянул девушку к себе, взяв за подбородок, и впился в бледно-розовые губы. Он целовал её страстно, немного грубовато, то и дело прикусывая нижнюю губу, но в то же время очень нежно и заботливо — как только он умел. Опешившая поначалу Рен тоже начинала отвечать на поцелуй — закинула руки на шею Кацуки и не отрывалась от его губ. Рой мыслей тут же куда-то испарился — в черепной коробке стало пусто, как в вакууме. Она не думала сейчас ни о чем и только наслаждалась моментом. Чувствовала, как сильные руки обхватывают её талию, как Бакуго прижимает ее к себе и стискивает в крепких объятиях. Андо не знала, сколько они так стояли в коридоре, целуясь — казалось, будто само время остановило свой ход, и весь мир вокруг перестал существовать.        Спустя, наверное, целую бесконечность, Бакуго наконец разорвал поцелуй и чуть отстранился — не слишком сильно, так что они всё еще стояли вплотную друг к другу. Он аккуратно завел выбившуюся прядь русых волос ей за ухо — Рен тут же прильнула щекой к его руке. Ее вечно бледная кожа сейчас была непривычно разгоряченной, и проступившие пятна румянца смотрелись особенно ярко. Кацуки нежно гладил Андо по мягкой щеке — руку убирать совсем не хотелось, да и девушка явно была очень довольна. Тогда почему его сердце всё так же стучалось о ребра от волнения, а всегда твердые ноги вдруг стали ватными?        — Рен, — голос странно дрогнул, но Бакуго тут же взял себя в руки. — Рен, я больше никому не позволю навредить тебе, обещаю, — твердо закончил он, не отводя взгляда от серебристо-голубых глаз напротив.        Внутри Андо по-прежнему бурлил водоворот чувств и эмоций, справиться с которым она пока была не в состоянии. Если бы не крепко удерживающие ее руки Кацуки, она бы точно упала — коленки уже подкосились. И Рен знала, что в любой ситуации Бакуго вот так вот поддержит ее — уже много раз он так делал, и девушка была уверена в нем. Она настолько привыкла к его обществу, что даже не заметила своих чувств — только когда Рен действительно боялась потерять его, она наконец задумалась. Хотя, и думать тут было нечего — все понятно и без лишних слов.        Рен наклонила голову чуть в бок, не отрывая глаз от лица Бакуго — так много эмоций на нем она до этого никогда не видела — или просто не обращала внимания. Коснулась одной рукой его щеки — горячая, даже горячее чем обычно — а другую запустила в короткие непослушные волосы — они оказались на удивление мягкими на ощупь. Она перебирала пальцами светлые пряди, прокручивая на языке заветные слова — словно пробовала на вкус, думала, стоит ли произносить их вслух.        — Спасибо, — наконец сказала Рен и замолчала. Спустя невыносимо долгую паузу, она наконец добавила: — Я люблю тебя, Кацу, — и улыбнулась, так ярко, широко и искренне, что у Бакуго перехватило дыхание.        Ради этой улыбки он готов был сражаться с любыми монстрами, он готов был жизнь свою отдать — только бы Рен улыбалась так, и не плакала больше никогда. Она уже натерпелась — пережила столько, что обычным людям и не снилось в самых страшных кошмарах — но не сдалась, выжила и победила своих демонов. И Бакуго гордился ей.        — Я тебя тоже люблю, дурында, — усмехнулся Кацуки, потрепав нежно ее по голове. — Надеюсь, я не опоздал.        В подтверждение последних слов Рен бросилась ему на шею — и больше не отпускала.