Наследие

      Жан ловко перехватил поднос у официанта и подошёл к столу, раскладывая на нем чашки. Запах трав хоть немного разряжал и без того мрачную обстановку. Спрингер, казалось, даже не заметил, что принесли напитки. Все внимание было обращено на измятый конверт в руках. — Где ты нашел его? — наконец, нарушил тишину Жан. — У неё в комнате, — Конни тяжело вздохнул и прижал письмо к лицу. — Не буду спрашивать, что ты там вообще делал, — шатен подхватил чашку чая и отпил. — В этой писанине есть что-то полезное? — безразлично кивнул он на клочок бумаги в руках и вернул чашу на блюдце. — Нет, — Конни отвёл взгляд в сторону и оторвал письмо от себя, устраивая его в центре стола. — Она… просит прощения. Бонни была не уверена, что смо… — не успел он договорить, как Жан хлопнул по столу рукой. — Прекрати выгораживать эту дрянь, — зубы Кирштейна вот-вот сотрутся в порошок от силы, с которой он их сжимал. — Ничто и никогда не оправдает этого низкого поступка. Ты хоть понимаешь, как она подставила нас всех? Наше положение становится неустойчивее с каждым днём, — в карих глазах так и пылал праведный огонь.       Все люди вокруг Жана словно сговорились. И самое обидное, что сейчас он подразумевал своих бравых друзей. Адзумабито, которая спокойно кочует с одного опасного места на другое. Да. Именно. Опасного.       Тени над Священной девяткой сгущались, а в особенности над Микасой. Ведь кто будет расплачиваться, если не лидер? Наверно, впервые Жан ощущал безысходность. Силы покинули ещё на вчерашнем совещании. «Чертов Хироси!» — прикрыв глаза, Кирштейн опрокинул чашку чая, будто там было что-то покрепче. Конни проследил за ним ошеломленным взглядом и решился отхлебнуть из своей чаши. Однако, удостоверившись, что там стопроцентный чай, Спрингер скривился и убрал посуду на поднос. — Я не оправдываю её, — прошептав это, он нерешительно посмотрел на друга.       Огорчать его хотелось меньше всего. Микаса оставила все дела на них троих, а впоследствии на двоих. Но из-за своей депрессии по поводу смерти Реверди все обязанности оказались на плечах Жана. Конни корил себя за бесполезность. Как же его раздражала эта ситуация. Он не был готов к предательству. Не от неё. Возможно, это любовь затуманила ему рассудок. Тем не менее, мириться с дырой в груди Конни не собирался. Пора уже взять себя в руки и помочь Кирштейну. Не хватало потерять ещё Жана с Микасой. — Если ты хочешь, я отправлю это письмо во Францию, — Кирштейн забрал письмо и сунул его во внутренний карман пиджака. — Я могу и сам, тебе незачем тратить… — Конни осекся, увидев усталый взгляд, направленный на него. — Можешь говорить, что угодно. Хочешь, считай меня параноиком, но я отозвал охрану от Микасы, — он достал из другого кармана портсигар и прикурил сигарету. — Жан… Здесь нельзя, — начал Конни, но на это друг безразлично махнул рукой. Внезапно, на него словно снизошло озарение, и он воскликнул. — Из-за своих подозрений ты не говоришь мне её адрес? — казалось, весь мир рухнул, когда Спрингер заметил подозрение во взгляде напротив. — Да, — Жан с наигранным спокойствием выпустил дым в потолок.       Холодность некогда близкого человека вынуждала тут же опрокинуть стол… Да и не только его. Вместо этого Конни угрюмо встал и пошел вон из душного помещения. ***       Кровь болезненно била по вискам, вызывая ещё большее раздражение. Недовольство скорей вызывал не смысл её слов, а голос и тон, с которым Зоэ говорила это. В принципе у нее был обычный среднестатистический немного низкий для женщины голос. Однако, когда она пыталась что-то вдолбить в голову, Смит был готов поклясться, что в Ханджи вселяется демон. Голос становился настолько пронзительным, что казалось, лучше просто согласиться и жить спокойно. Но не в этом случае. На сей раз женщина просила о невозможном. Эрвин никогда бы не подумал, что Зоэ захочет свернуть на полпути. Бывало он сомневался в себе, но в ней ни разу. В голове даже мелькнула мысль, что стоит избавиться от неё. Она была бесспорно гениальной. Женский разум многократно выручал его и в плане научных исследований, и в плане простого жизненного выбора. Своей безумной жаждой открытий Ханджи напоминала доктора Франкенштейна. Оба были помешаны на науке, словно одержимые. Кому, как не ему знать о ненормальности женщины.       Эти двое были неразлучны со времён университета. За все это время они ссорились всего пару раз, и одним из поводов был пончик с шоколадной крошкой. Сейчас причина была весомее. Определенно…       Мысль, что безопаснее избавиться от учёной, снова замаячила перед ним, мигая красным цветом. Но он не мог так просто на это решиться… Тем более, причина всей этой тирады была вполне осмысленной и верной. Сам Эрвин тоже задумывался об этом. Он тоже испытывал страх перед Аккерманом и не только перед ним. Их замысел, казалось, зашёл в тупик. Дело застопорилось и чутье подсказывало, что следует быть более осмотрительным.       Что угодно, но не закрывать проект. Слишком много сил было вложено. О том же, сколько врагов препятствовало им, и говорить не стоит. Но они продолжали идти к своей цели. Вместе. Изо дня в день. Позади только бездонная пропасть. Осталось лишь напомнить Зоэ об этом. — Закончила? — невозмутимо поднёс к губам чашку с кофе и откинулся в глубину кресла. — Могу я вставить пару слов?       Откинув челку с глаз, Ханджи уставилась в панорамное окно позади мужчины и скрестила руки на груди. Воздуха в лёгких катастрофически не хватало. Она, как обычно говорила бесперебойно, словно боялась, что не успеет донести свою мысль. — Да говори уже, — Зоэ фыркнула и сняла с себя очки, решив протереть их подолом рубашки. — Во-первых, не стоит паниковать, — наперекор своим словам он достал из ящика шкафа свою излюбленную трубку, к которой не прикасался уже давно. Почему же она была ему дорога? Все просто, трубка досталась от отца. — А во-вторых? — нетерпеливо перебила женщина, пока он делал затяжку.       Эрвин блаженно прикрыл глаза, ложась в кресле, и раздражённо посмотрел на Зоэ. Та сразу замолчала и отвела взгляд. — А во-вторых, вспомни свои же слова, сказанные пару лет назад, — он безразлично пожал плечами, надеясь, что на этом разговор можно будет завершить.       Однако, Ханджи так не считала. Прошли годы с того дня и многое изменилось. Неужели Смит такой идиот, что не понимает этого?! — Это было давно! — воскликнула женщина, раздумывая над тем, чтобы прибегнуть к последнему доводу. — Эрвин, — после драматичной паузы послышалось продолжение фразы. — Ты в курсе, что он приехал?       Блондин резко втянул дым в лёгкие и встрепенулся. — В курсе. Думала, к кому он придет вначале? — отвел взгляд, так как назойливость собеседницы переходила уже все границы. — Значит, ты понимаешь… — Смит резко перебил её, выпуская дым в сторону. — Прекрати говорить со мной, как с ребенком. Я прекрасно понимаю, на что способен Аккерман, а тем более, если их двое… — резко замолк и обхватил трубку пересохшими от частого дыхания губами. — Или трое, — Зоэ заинтригованная его реакцией склонила голову набок. — Ты прислушаешься ко мне?       Ответа не последовало. Эрвин уставился в точку на стене и посвятил всего себя курению трубки. Казалось, он даже не моргает. Благодаря дыму, выпускаемому им, она хотя бы знала, что он дышит. Уже хорошо.       Пару минут спустя, когда Ханджи уже собиралась покинуть своего «болтливого» друга, тот отложил трубку и доброжелательно улыбнулся. Но эта улыбка не предвещала ничего хорошего. — Мы закончим исследование и создадим этот хренов препарат, — каждая клеточка его тела была расслаблена. Словно это и не он только что кричал, как истеричная девчонка. — И ты, моя дорогая, либо пройдёшь этот путь со мной, либо мне придется попрощаться с тобой навсегда. — В каком смысле? — брови свелись к переносице от непонимания. Ханджи сжала подлокотник сильнее, когда в ответ Эрвин лишь безмолвно пожал плечами. Все сразу стало ясно. ***       Сегодняшний день был особенным для Микасы. Впервые за долгое время мотивация двигаться дальше вернулась. Помимо этого Адзумабито поступилась своей гордостью и решила заглянуть в лачугу Леви. Язык не повернется назвать это место как-то иначе.       Тот инцидент в спортивном клубе до сих пор не выходил из головы, вызывая смешанные ощущения. Микаса так и ждала, что парень ударит по больному, заденет или хотя бы кинет свою фирменную остроту. Но ничего из этого не было. Словно этот момент был вырван из памяти обоих. Из воспоминаний Аккермана так точно. Наверно, это первый раз, когда азиатка ощущала благодарность по отношению к нему. То, что он не покинул помещение в ту же секунду, а смиренно сидел рядом все это время, удивило.       Осознание пришло лишь на следующий день. Его присутствие необъяснимым образом помогло снять груз с плеч и сделать новый глоток кислорода. Словно она все это время прибывала под водой, в изоляции от происходящего вокруг. Микаса чувствовала себя бесполезной, бросив все дела и взвалив всю тяжесть бремени на Жана. По этой причине она пообещала себе, что как только вернётся домой, отправит Кирштейна в отпуск. Собрав все необходимое, Микаса пошла на выход, когда раздался звук оповещения. Глаза полезли на лоб от удивления, ведь девушка уже списала Арлерта со счетов. С виду парень внушал уверенность и надёжность, но его неожиданная пропажа все же сделала свое дело. Адзумабито просто посчитала его трусом и перестала ожидать какой-либо помощи. Однако, блондин поразил своим посланием.       Он явно решил поделиться какой-то полезной информацией. Но зачем приглашать на бал-маскарад? Неужели Смит стал подозрительнее? Или же Армин испытывает обыкновенный страх встречаться напрямую? СМС явно не требовало ответа и не содержало вопроса. Коротко и ясно. Место встречи, время и костюм, в котором должна прийти Адзумабито. Однако выбранный парнем наряд заставил недовольно поджать губы, но упрямиться времени не было. Микаса и так потеряла довольно много времени на эти игры в дружбу и перелеты. Будто Япония и Франция это страны-соседи. Было глупо утверждать, что поступок Реверди не оставит следа в жизни. Случившееся осело на языке горьким послевкусием. Этот урок хорошенько отпечатался в сердце и снова попасться в этот капкан — это все равно, что вытатуировать на лбу «Идиотка».