Наследие

Новый оглушительный крик, отскакивающий от стен словно резиновый мяч, раздался в конце коридора. После этого даже тишина казалась какой-то звенящей и мучительной. — Не трогайте! Помогите! Убивают, — девушка визжала так громко, словно простые касания санитаров причиняли нестерпимую боль. Она извивалась в их руках, двое здоровых мужчин не могли утихомирить полутораметровую девчушку. Кому рассказать — не проверят! — Что здесь происходит? — командный голос на мгновение заставил всех замолкнуть. Ханджи всегда приходила вовремя на работу, как и сегодня. Но обычно руководителя встречали более радушно, сегодня же ее сшиб с ног громила санитар. От падения очки отлетели в противоположную сторону. «Так и знала, что надо брать очки на цепочке! Хотя бы не разбились...» — Мы все умрем! Я знаю! — разразилась очередной тирадой девушка. На ощупь она попыталась найти свои очки, чтобы взглянуть на взбалмошную подопытную. — Сволочи! Зрение у нее было настолько плохое, что лица расплывались, словно кто-то перемешал пастельных оттенков краски. Были времена когда Зоэ могла спокойно просидеть весь день за компьютером, а потом ещё и книге посвятить свое время перед сном. Видимо, это ей и аукнулось. Круглые сутки напролет она то училась, то работала. Здоровье начало стремительно ухудшаться, немудрено, ведь у всего есть свой предел, свой рубеж она пересекла уже давно. Подоспела охрана, они всё ещё не могли затащить девушку в палату, один из сотрудников сконцентрировался на помощи Зоэ, пока остальные решили перейти к радикальным мерам. Разряд электрошокера ошарашил буйную пациентку, но не более. Она откинула охранника, словно тряпичную куклу, со вторым не стоило и разбираться, он сам испуганно отскочил. «Вот же трус!» Создавалось ощущение, будто перед Ханджи была не хрупкая девушка, а дикое животное желающее выбраться на свободу. Она набрала в шприц препарат и двинулась в сторону пациента, по дороге раздавая приказы. — Двери заблокированы, хватайте ее разом и не выпускайте, пока не закончу. Санитары бросились к ней разом, сотрудник охраны все ещё не мог никак опомниться от падения. Ханджи вцепилась в руку девушки мертвой хваткой, спешно воткнула шприц и ввела вещество. Уже через секунду та вырвала руку из хватки, игла оставила после себя довольно внушительных размеров рану. Кровь хлынула фонтаном. Кажется задела артерию... — Ну же, — пробормотала она, пока нарушительница покоя пыталась сломать дверь свободной рукой. Возможно это могло завершится успехом, не будь Смит конченным параноиком, установившим бронированные двери во всем здании. «Береженого бог бережет, Ханджи» — твердил при проектировании Смит — наверно, самый большой атеист в мире. Кого-то из работников подобная идея могла напугать, но не Ханджи. Она как никто другой знала о необходимости оставить все происходящее здесь за прочным замком и толстыми стенами. Это тайна сокрытая от людей за семью печатями. Немыслимо представить с какими проблемами им пришлось бы столкнуться по вине халатности пары сотрудников. «Следует пересмотреть анкеты сотрудников и провести хорошую чистку» — обычно набором персонала занимался Арлерт — протеже Смита. Перфекционизм парня обычно поражал своей схожестью с неугомонным и дотошным Эрвином, но не в этой ситуации. Тут он разочаровал Ханджи. Зоэ велела отнести пациентку обратно и приковать к кровати ремнями. После санитары учтиво решили прибрать беспорядок оставленный от девчонки — Похоже поняли, что это их последний рабочий день! Ханджи взяла карточку девушки, решив изучить данные. — Так-так-так, — накинув на ходу халат, она пробежалась глазами по строкам. — Энни Леонхарт. Возраст 17 лет. Вес 54 кг. Рост 1,53 м. «Значит не показалось...» Руки свело судорогой от напряжения, как же тяжело собраться в нужный момент. Она не могла отвести взгляда от фотографии с карточки пациента. Уже два года, как Энни находилась под их тотальным наблюдением, мало кто выдерживал опыты с такой длительностью. Большинство подопытных погибало в первые два месяца, остальная часть едва доживала до восьми месяцев. В груди поселилось невиданное доселе чувство, неужели это вновь разгоревшийся азарт? В животе словно ожили давно отдавшие концы бабочки. — Как же щекотноооо, — Зоэ как ребенок подпрыгнула на месте и принялась внимательно изучать данные с ночного дежурства и сравнивать самые лучшие с показателями Леонхарт. Лицо светилось от счастья, словно сейчас Рождество и перед ней лежит заветный подарок в хрустящей красивой обертке. Однако улыбка вскоре сошла с лица. Другие вести были не самые лучшие, процент смертности среди пациентов неумолимо рос изо дня в день. Но на этом мрачном и пессимистичном фоне пример Энни лишь сильнее разгонял внутри Ханджи огонь любопытства, который как казалось уже давно оставил после себя лишь остывшие угли. «Неужели все эти жертвы были не зря?» Слезы скатились по щекам, она обессиленно упала на стул. Надо привести себя в порядок, прежде чем идти к своему удачному образцу. Несмотря на то, что сердце бешено билось в груди от предвкушения, Зоэ продолжила изучать данные за прошедшую неделю. Осталось не так много времени, а плоды их трудов виднелись смутно, будто через пелену горечи и отчаяния . Эрвин помешан на достижении результата, если же до него дойдут эти новости, если он узнает, что все образцы кроме Леонхарт мертвы, он будет вынужден перейти к плану Б. Из-за этого запасного плана она когда-то и засомневалась в ценностях Смита. Ведь все же, если закрыть глаза на их грешки перед всем семейством Аккерманов, уже не говоря о том, сколько людей полегло в пределах клиники, Зоэ искренне полагала, что с Леви их связывает крепкая дружба. Одиннадцать лет они водили Аккермана за нос, прикидывались друзьями и творили с его телом невесть что. Удивительно, но он даже ничего не заподозрил. Ханджи спустя столько лет была потрясена тем, что такой нелюдимый и осторожный мальчик как Леви, подпустил их к себе. Непозволительно близко. Хоть он и был в то время подростком, тем не менее о возрасте напоминал лишь его внешний вид. Навыки, характер и даже привычки у него были взрослого мужчины. Это заняло много времени, но они трое стали друзьями. Иногда Ханджи называла их своей семьей. Как бы глупо это не было, держать Леви в неведении — необходимость. Со Смитом не раз обсуждалась возможность раскрытия тайны, он отказался наотрез. Мысль, что Аккерман в тот же день сбежит от них, наводила удушающий страх на обоих. Определенно, он был прекрасным подопытным. Кровь Аккерманов, текущая в его жилах, вдобавок к этому безукоризненная физическая подготовка и молодость организма. Эрвин боялся упустить этот шанс, как и сама Ханджи. Потом появилась информация об очередном наследнике Аккерманов. Сравнив их ДНК, Зоэ пришла к выводу, что Леви и Микаса принадлежат одному роду. Тот день был одним из самых удачных на ее памяти, Эрвин был вне себя от счастья. Теперь их двое, а значит и его шансы удваиваются. Они лезли из шкуры вон, чтобы заполучить достаточное финансирование и поддержку влиятельных людей, в том числе в Японии. Когда это оказалось в руках, Ханджи растерялась, в глубине души не верилось, что кто-то одобрит их план. Ведь невзирая на его гениальность, более жестокого преступления человечество не видело давно. Обнаружив настолько удачный образец, Зоэ вновь воспряла духом, что если удастся помочь Леви? Энни Леонхарт послужит образцом не хуже, а в качестве запасного варианта у них всегда будет Микаса. До последнего хотелось верить в то, что сердце Эрвина ещё не превратилось в бездушный кусок льда. Аккерман успел стать для нее младшим братом, конечно, не таким очаровательным и послушным как хотелось бы, но все же. Он часть ее семьи, как и Эрвин. В душе все ещё таилась крошечная надежда на воссоединение. Поднявшись с кресла, она поспешила в палату Леонхарт, но никого не обнаружила там. — Медсестра! — крикнула Ханджи в коридор, оглядываясь по сторонам с безумным блеском в глазах. — Где Леонхарт? — Умерла, — лучше бы она оглохла и не слышала этого. — Что ты сказала? Зоэ шагнула к медсестре, желая по пути разнести все в пух и прах. — Анафилактический шок, доктор Зоэ, — с такой легкостью это было произнесено, что захотелось отвесить медсестре оплеуху. — Введённый препарат...у нее была аллергия. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Моя вина. Она прикрыла глаза, чтобы отвлечься от происходящего, невыносимо сильно хотелось отправить медсестру следом к Леонхарт к праотцам. — Почему меня не позвали?! — спросила Ханджи обессиленным голосом. — Мы звали, — даже с закрытыми глазами она ощущала вину, которую испытывала медсестра. Но почему? — Все произошло так быстро... — Ты не виновата, — в полузабытье Ханджи вернулась к себе в кабинет. «Как? Как? Как это произошло? Как она могла не услышать?!» Прижав ладони к лицу, она села в кресло и издала нечеловеческий рык. На кого злиться в этом случае? Только на себя, Ханджи не была обделена внимательностью и все медикаменты, что шли в ход подбирались скурпулезно. Неужели эти глупые надежды ослепили напрочь? Неужели вслед за зрением ее решил покинуть и слух? «Тело... осталось ведь тело!» — вспышкой пронеслась в голове отчаянная мысль. Однако даже сейчас подавленная и растоптанная , будто мусор на земле, Ханджи отмела эту идею. Зачем ей труп? Неудачных образцов тьма-тьмущая на цокольном этаже. Бездыханные тела, выстроенные в ряд, живое напоминание — «Нам не победить». Ком вставший поперек горла отрезвил разум. За годы работы сформировался ритуал, после смерти образца Ханджи перечитывала досье на этих людей и пыталась хоть как-то загладить вину. Не всегда это удавалось, ведь в основном в ход шли люди одинокие, оставшиеся без родственников, желательно и без друзей. Меньше вопросов — лучше. Однако тут было исключение. Энни Леонхарт оказалась здесь из-за отца. Он был смертельно болен, семья их жила в нищете. Сама Энни была сиротой, а господин Леонхарт по доброте душевной удочерил беспризорницу. В каком же отчаянии они были, что в итоге ноги их привели к порогу клиники. Энни убедили, что не все потеряно и отца можно спасти, нужно лишь время. «Какая наглая ложь» — бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Мистер Леонхарт скончался уже через день их "лечения". Убитая горем, Энни вскоре пришлось столкнуться с чеком за содержание отца в клинике им. З. Смита. Сумма была небольшой, обычной для частной клиники, но для Леонхарт и этого хватило, чтобы согласиться за другой способ отплатить клинике. К слову для этого все и затевалось изначально. И это лишь одна история, они годами умело манипулировали судьбами и жизнями людей. Перечитывая их личные дела, Зоэ лишь глубже заходила в болото, в котором и без того застряла по пояс. Это оставляло кровоточащий след на сердце, из раза в раз они возвращались к этому. Вновь и вновь. Словно запертые в лабиринте, наполненном разными монстрами. Какая же глупости, они сами те ещё чудовища. Смит никогда не поддерживал ритуал Ханджи с перечитыванием досье. — Кому это надо? Они уже мертвы. А мертвым, как известно, плевать на живых и их жалкие попытки "извиниться". Но она все равно продолжала. Хоть это и причиняло боль, она была не соизмерима со страданиями этих людей. «Леви!» — она вскочила с места и бросилась к телефону, смерть Леонхарт станет для Смита последней каплей. Наверняка, он уже подготавливает все для своего безумного плана. Гудки. Абонент недоступен. Губки. Недоступен. Сжав челюсти, Ханджи отправила ему сообщение с предупреждением. Хоть это и было рискованно. Но он должен знать, с чем скоро столкнется. Не меньше дюжины посланий ей показалось мало, она оставила голосовое сообщение. — Леви, ты должен залечь на дно, — проговорила в динамик, словно скороговорку. — Найди Микасу Адзумабито и прочти мои сообщения! И...прости меня, ладно? Пока! — выпалив навеселе последнее слово, она завершила звонок. «Ну что я несу?!» Она отложила телефон и с поджатыми губами напряжённо уставилась на дверь. Тяжёлые шаги слышались в коридоре. Сердце отбивало чечетку в груди и, казалось, вот-вот выпрыгнет. «Какая слаженная работа, Эрвин, я едва повесила трубку» — вырвался короткий смешок. Как ожидалось дверь распахнулась своевременно, Смит словно готовился к этому дню. Одетый с иголочки в классический костюм он шагнул в центр кабинета. Идеально уложенные волосы, впрочем ничего удивительного. Он всегда старался выглядеть на двести баллов из ста. — Ханджи, — на мгновение причудилось, будто они на похоронах. Этот костюм, тон, с которым он говорил. Словно поминальная речь. — Эрвин? — и снова нервный смешок вырвался из горла. — Я смотрю ты при параде, неужто созрел для предложения? Но учти, я рассчитывала на другие обстоятельства. — «Что может быть большим свидетельством невроза, если не эта идиотская шутка, Ханджи, а?» Похоже Эрвин тоже не оценил, с холодом в его глазах посоперничает лишь айсберг. И то это продлится недолго, ведь Смит годами оттачивал свой фирменный взгляд. Куда куску льда до него?! — Я ведь не раз предупреждал тебя, — каждое слово сочилось тоской и бессилием перед предстоящим. — Ты ведь обещала мне... — Прекрати, Эрвин, заканчивай этот спектакль! — не выдержав, она повысила голос. Эта гнетущая тишина в сочетании с его размеренным поучительным голосом выводили на крик так действенно. Каждое слово сродни удару розгами по больному месту. Невыносимо. — Ты сделала свой выбор, верно, — он лениво постучал по двери, теперь в кабинете их четверо. Трое на одного. Довольно грязный трюк. Но от Смита иного ждать не стоило. — Ты убьешь меня? — пусть это и было очевидно, она нуждалась в подтверждении. Нуждалась в том, чтобы он сказал это вслух. Может тогда ее вера в то, что все будет как прежде, покинет тело вслед за душой. — Не я, Ханджи, это сделаю не я, — лёгкий хлопок в плечо телохранителя, щелчок от снятого с оружия предохранителя и душераздирающее безразличие в его голосе. Это последнее, что она слышала. Ну разумеется, он не стал бы марать свои белоснежные ручки, ведь гораздо легче скинуть грязную работу со своих плеч. Не сосчитать, сколько раз он прибегал к этому подлому трюку. Перекладывать ответственность на других. Но даже так, его руки по плечи в крови. Под ним гигантская гора трупов и рано или поздно Смиту придется ответить за каждую смерть на своей совести. Хотелось бы искренне в это верить, перед тем как самой столкнуться с наказанием за все свои грехи. — Ты меня сильно разочаровала, Ханджи.