Дело не в том, что у нас мало времени, а в том, что мы тратим, что имеем, впустую. Луций Анней Сенека
— Рон, подожди! Я не хочу здесь потеряться! Гермиона, тяжело дыша, пыталась догнать друга. Её до жути пугал лабиринт тоннелей, одни из которых уже полностью разрушились, а сквозь другие едва можно было пройти. Кровь стыла в жилах при мысли, что во всей этой суете она потеряет Рона из виду. В отличие от неё, он уже был здесь много лет назад, когда вместе с Гарри отправился спасать Джинни от монстра, обитавшего тогда в Тайной комнате. Это было безумием — спускаться сюда за клыками мёртвого василиска, которые, однако, до сих пор представляли опасность из-за яда — яда, достаточно сильного для того, чтобы уничтожить крестраж. Выяснилось, что Рон мог повторить фразы на Парселтанге, которые он запомнил, когда их произносил Гарри много лет назад. После того, как они с Гарри разделились, они не могли просто сидеть на месте и ничего не делать. Битва за Хогвартс была в самом разгаре. Пожиратели смерти, во главе с самим Волдемортом, прорвались на территорию замка. Осознание того, что просто найти ещё один крестраж будет недостаточно, как раз натолкнуло их на эту безумную мысль, что завела их так глубоко под замок. Рон остановился напротив ещё одного входа со змеями, пока Гермиона догоняла его. Девушка пыталась разобраться с маховиком времени, который она нашла в кабинете директора. Пока она бежала, он как-то выскочил из её кармана. — Я помню эту дверь. Она тоже открывается с помощью Парселтанга. — Рон задумчиво потёр подбородок. — Будем надеяться, те же слова подойдут. Я другого не помню. Загипнотизированная зрелищем, Гермиона смотрела, как её друг снова воспроизводит эти странные шипящие звуки, с помощью которых он открыл вход в тоннель в туалете Плаксы Миртл. К их облегчению, змеи начали раскручиваться, и проход открылся. И то, что находилось за ним, захватывало дух. Огромное помещение, тёмное и мрачное, освещалось лишь зловещим зелёным сиянием, достаточного лишь для того, чтобы очертить фигуры огромных статуй. У дальней стены находился небольшой бассейн, у кромки которого лежал мёртвый василиск. Рон побежал к нему не мешкая, однако Гермиона, видевшая всё это впервые, осталась на месте. Она осматривала каменных змей, мысленно интересуясь, откуда именно идёт это зелёное свечение — ровно до тех пор, пока кое-что не привлекло её внимание. Справа от неё на боку одной из змеиных статуй – явно не отсюда – находилась картина в позолоченной раме. Поддавшись любопытству, Гермиона подошла ближе. Она мельком взглянула на Рона, который в это время рассматривал мёртвого василиска. Пройдя несколько шагов, Гермиона поняла, что картина представляла собой что-то вроде портрета, висящего на уровне её собственной головы. Она подошла ещё ближе и встала как вкопанная, почувствовав, как ужас расползся во венам. На картине напротив ей улыбалась и подмигивала она сама, одетая в слизеринскую школьную форму, с аккуратно убранными назад волосами. Она не могла сформулировать никакую чёткую мысль – только отважилась приблизиться к картине, чтобы проверить, реальна она или нет. Как только пальцы коснулись щеки нарисованного лица, Гермиона поняла, что совершила ошибку. Маховик времени снова выскользнул из её блузки и начал стремительно вращаться. Гермиона в шоке уставилась на золотой шарик, который вращался всё быстрее и быстрее. Казалось, прошла вечность, прежде чем песочные часики остановились и тихий щелчок подсказал Гермионе, что она достигла заявленной временной точки. Комната вокруг неё вращалась. Она точно знала, что именно происходило, но не могла ничего сделать, чтобы остановить это. Улыбающееся изображение подмигнуло ей, став последним, что она видела. Всё вокруг расплывалось, и знакомое чувство путешествия во времени захлестнуло Гермиону. Грудь пронзила боль; не выдержав, девушка закричала. Мир наконец-то перестал вращаться, маховик времени остановился. Всё ещё чувствуя себя не очень хорошо, Гермиона осознала, что лежит на холодном каменном полу, который, однако, не был ни мокрым, ни по-уличному грубым. Она была не в Тайной комнате, а в туалете Плаксы Миртл. — Мисс? — обратился к ней мужской голос за дверью. — Вам нужна помощь? Гермиона была уверена, что узнала этот глубокий голос, и в то же время осознавала, что он казался ей чужим. Но это не имело значения — как кто-то может оставаться настолько спокойным во время битвы? Вопрос, который ей задали, был самым глупым, который она только слышала. Тряхнув головой, она села. — Очевидно, нет! — крикнула она в ответ. Ей было абсолютно всё равно, кто именно стоял за дверью. Нервничая, девушка стала щупать маховик на груди. Ещё один крик сорвался с губ, когда она поняла, что именно обожгло её. Маховик времени расплавился и глубоко въелся в плоть на её груди. — Мисс, я бы очень хотел вам помочь. Вы разрешите мне войти? — раздражающий мужской голос вновь завладел её вниманием. Разозлённая неуместной вежливостью, Гермиона закатила глаза, но страх и растерянность взяли над ней верх, поэтому сейчас она была бы благодарна любой помощи. — Да! — крикнула она. Дверь медленно открылась, и Гермиона, которая до сих пор сидела на полу, сначала заметила сапог, выглядывавший из-под тяжёлой магической мантии. Её взгляд начал подниматься вверх, скользя по подолу, окинул каштановую бороду и резко перескочил на лицо мужчины. Перед ней стоял никто иной, как Альбус Дамблдор, или то, как он, наверное, выглядел бы лет пятьдесят назад. Тот самый Дамблдор, которого год назад убил Снейп. Профессор подошёл к ней так спокойно, словно для него было вполне естественно видеть на полу туалета девушку в джинсах и джемпере, и опустился на колени. Его взор зацепился за предмет, ставший причиной её криков, но вместо того, чтобы сразу помочь ей, он поднял взгляд и встретился с её глазами. — Я же не ошибусь, предположив, что этот предмет когда-то был маховиком времени, не так ли? Гермиона беспомощно кивнула. Расплавленное на груди золото до сих пор причиняло боль; она всё ещё была там, где её быть не должно, и напротив неё стоял её любимый преподаватель, который должен был быть мёртвым. — Как вы думаете, какой сейчас год? — тихо спросил он. Его голос был полон сопереживания. То, что он предполагал то же, что подозревала Гермиона, лишь усилило её панику. — Тысяча девятьсот девяносто восьмой. Она заметила, как сверкнули в его глазах удивление и любопытство, однако голос его звучал грустно, когда он ответил: — Мне очень жаль говорить вам это, но сейчас тысяча девятьсот сорок четвёртый год.***
Гермиона сидела в кресле и дрожала. Пальцы крепко сжимали чашку с чаем, словно это могло утихомирить её сознание, которое безуспешно пыталось справиться с паникой. Дамблдор сумел убрать остатки маховика времени с её груди и исцелить её. Расплавленный кусочек золота теперь лежал перед ней, на деревянном столе. Невероятно яркие лучи солнца проникали сквозь огромное окно за спиной Дамблдора, и золото под ними сияло. — Ваше изображение активировало маховик времени, — вслух размышлял Дамблдор. Его взгляд зацепился за что-то, что находилось далеко-далеко за окном. Даже зная, что он этого не увидит, Гермиона кивнула. Она не видела в этом никакого смысла. Почему её изображение находилось в Тайной комнате? Почему на ней была форма Слизерина? Как маховик времени мог сам по себе отправить её куда-либо? Было ли это вообще возможно – вернуться на пятьдесят лет назад? Каждый вопрос, что появлялся в голове, лишь порождал новые, и Гермионе стоило больших усилий не сойти с ума. — Я должна вернуться, — прошептала она. — Там война. Я нужна им. Я должна вернуться. Снова повисло молчание. Дамблдор до сих пор напряжённо думал о чём-то. Гермиона видела, как глубоко он задумался над этим вопросом: глаза его не сияли привычным блеском. Внутренний голос шептал, что ей повезло, что она здесь с ним. Дамблдор знал о её проблеме, и он ей поможет. Но Дамблдор умер. Глаза защипало, однако Гермиона не хотела, чтобы он видел, как она плачет. Она всё ещё не могла понять, что произошло, однако внутренний голос настойчиво говорил ей, что она не может рассказать Дамблдору о будущем. Ей нельзя было предупреждать мужчину о его собственной смерти. Ей нельзя говорить, что она была жива, когда он умер. — Мне очень жаль, мисс Грейнджер, — сказал Дамблдор, повернувшись к ней. — У меня есть маховик времени, но, как говорит само название, он может только повернуть время вспять. С помощью него невозможно попасть в будущее. Можно вернуться назад, но нельзя пойти вперёд. Гермиона поникла. Конечно, она уже знала это. На третьем курсе, когда профессор Дамблдор и профессор Макгонагалл рассказывали ей о маховике времени, чтобы она могла посещать несколько лекций одновременно, они неоднократно подчёркивали это. Она застряла. — Проблема даже серьёзнее. — Беспокойство в голосе Дамблдора вновь вызвало дрожь у Гермионы. Конечно, она сама понимала, насколько серьёзно её положение, однако в его тоне было что-то ещё. Она наклонила голову. — Путешествие во времени — дело очень серьёзное. Даже нахождение человека из другого временного промежутка может наложить отпечаток на этот. Вы, я уверен, в курсе, что в обычных условиях путешествие во времени длится несколько часов, самое большее — несколько дней. Гермиона кивнула, застыв в напряжении. Во что играл её старый – или будущий – директор? — Чтобы вернуться в своё время, нужно вернуться в точное место, откуда всё началось. Гермиона вновь кивнула. Она очень хорошо помнила, как после спасения Сириуса и гиппогрифа они с Гарри неслись через весь замок в больничное крыло. Каждый раз, покидая свою временную линию, она проводила несколько часов в прошлом и потом возвращалась к точке, с которой всё начиналось, уже изменив реальность. — Это одна из причин, почему – по крайней мере до сих пор – никто не перемещался так далеко. Доподлинно мы не знаем никого, кто бы выжил и рассказал нам об этом. Если ты путешествуешь слишком далеко, ты не можешь вернуться в начальную точку, чтобы знакомые не заметили изменения во внешности. — Дамблдор встал и начал ходить по кабинету, перекрестив руки за спиной. — Даже если вы будете живы через пятьдесят лет, вы будете уже пожилой женщиной, а не школьницей. Вы не сможете продолжать новую временную линию, как это обычно происходит. Гермиона знала это, но не могла понять, почему профессор Дамблдор говорит это с такой печалью. Ей хотелось рыдать от безысходности, но его поведение дало ей повод подозревать, что существовали ещё более серьёзные проблемы, чем те, о которых она уже знала. Она сильнее сжала кружку. — Время — это не просто линия, которая начинается в пункте А и заканчивается в пункте Б, мисс Грейнджер, — сказал наконец Дамблдор. — Время — это нечто большее. Наверное, больше, чем только настоящее. Наверное, будущее существовало до прошлого, которое вы знали. Только одно мы знаем наверняка: несмотря на все усилия и попытки многих поколений ведьм и волшебников, никогда не представлялось возможным путешествовать туда и обратно сквозь время. — Он остановился, положив обе руки на стол. — Маховики времени — могущественные и в то же время очень редкие предметы. Их постоянное использование может испортить их или даже уничтожить, как случилось в вашем случае. Получается, будто само время сыграло против нас, когда мы как-то играли с ним, пытаясь изменить. Само время не терпит временных путешествий. У неё внутри похолодело. — Путешествие на несколько часов или дней ещё могло бы быть допустимым. В таком случае время, проведённое в прошлом, ещё не такое продолжительное. Но гораздо большие временные промежутки недопустимы. Был только один подобный случай, — Дамблдор поднял палец, подчёркивая это. — Один известный нам случай путешествия на большой временной промежуток, и он окончился плачевно. — Расскажите об этом, — попросила Гермиона. Она снова напряглась, пальцы словно приклеились к чашке. Паника, которую она было обуздала в самом начале, возвращалась с новой силой. — Волшебник вернулся на два года назад. Сначала казалось, что всё шло как по маслу: он смог найти в прошлом друзей и товарищей, которые знали о его путешествии. — Дамблдор смотрел на неё, не моргая. — Однако… Время не терпит пришельцев. Время не позволяет кому-либо оставаться в прошлом слишком долго. Любой, кто не вернётся к началу путешествия в самые короткие сроки, умирает. Краска схлынула с лица Гермионы. Всё, что она могла сейчас делать, – только смотреть на мужчину с бородой, что стоял перед ней. — Год. Наверное, даже меньше. Это то время, которое вы можете провести здесь, мисс Грейнджер. Если вы не найдёте способ вернуться домой до этого момента, вы умрёте.