Раскаяние

Гермиона сидела на своём месте, выпрямив спину и уставившись в книгу; одной рукой вцепилась в перо, другую сжала в кулак под партой. Она уже несколько раз прочитала главу о Непростительных, но была рада возможности оттянуть неприятный разговор. В её собственном времени они изучали эти заклятья на четвёртом курсе. Девушка прекрасно помнила, как некомфортно она чувствовала себя от того, что они начали изучать их так рано, но тогда Грюм — или точнее, Барти Крауч-младший — учил их этому. В сорок четвёртом году эти заклятья проходили на седьмом курсе, когда большинство студентов уже достигли совершеннолетия, что Гермиона полностью поддерживала. И всё же ей хотелось, чтобы будущий Тёмный Лорд не изучал рядом с ней заклятье Авада Кедавра. Или Круциатус. Или Империус. Так или иначе, сегодня пятница, последний рабочий день недели. Завтра она первым делом пойдёт к профессору Дамблдору и расскажет ему всё, что уже произошло, после чего они обсудят планы на ближайшие месяцы. В выходные Гермиона воспользуется прекрасной возможностью держаться от Реддла подальше. Она доживёт этот день, не убив его — или не убитой им, — и тогда всё будет хорошо. — Вы закончили, мисс Дамблдор? — вдруг спросил Том. Он, видимо, уже дочитал главу, и, как знала Гермиона, уже убил человека. И сейчас нетерпеливо ждал, когда она закончит. Конечно, девушка довольно неплохо знала содержание главы, но у неё всё ещё не было настроения на дружелюбную беседу с Реддлом, поэтому она лаконично ответила: — Нет. — Вы не слышали раньше об этих заклятьях? — начал копать глубже Том, заставив её отложить перо и посмотреть на него. Она не хотела говорить с ним о Непростительных. Гермиона глубоко вздохнула, прежде чем нашла в себе силы ответить. — Глупый вопрос, конечно, я слышала о них. Все слышали. — Тогда почему читаете об этом с таким интересом? Девушка раздражённо выдохнула. — Знать заклятье — это одно, а понимать, как оно работает, как образуется, на что способно — совершенно другое. Тонкости. В теории убивающее заклятье очень простое: произносишь нужные слова, и твой враг мёртв. Но в реальности всё иначе. То же самое с Круциатусом. Нельзя просто так взять, навести палочку, сказать слова и надеяться, что противник начнёт мучиться. К сожалению, так не работает. Или, — добавила Гермиона, одарив его мрачным взглядом, — стоит сказать, к счастью. Позволите мне дочитать? — Мы должны вместе работать над этой главой. Нам нужно выбрать заклятье и подробно его изучить — вместе. У меня нет времени ждать, когда вы закончите. Я могу пересказать содержание главы, пока выбираем заклятье. Она не хотела демонстрации убивающего заклятья или Круциатуса от Тома Реддла. Девушка слышала достаточно историй о том, что он одинаково использовал их как на врагах, так и на союзниках. Если говорить об Империусе, то ей стало интересно, не планировал ли он уже с его помощью захватить власть над министерством. Гермиона сдалась. — Ладно, как хотите. В моей школе мы проходили эти заклятья на четвёртом курсе. Он приблизился; холодная рука легла на её запястье. — Вы можете применять эти заклятья? Гермиона в ужасе выдернула руку. — Не трогай меня, Реддл! И нет, конечно, не могу! Мы изучили их, наш профессор показывал их, но никто из нас их не использовал. Они запрещены. И именно поэтому их называют непростительными! — Да, конечно, — улыбнулся Том, откинувшись обратно. Он добавил с коварной улыбкой: — Боитесь, я применю одно из них на вас? Сердце пропустило удар. Он действительно угрожал ей или просто играл? Дрожа, Гермиона вытерла вспотевшие ладони о юбку. — Тебе не стоит шутить о таких вещах! — Кто сказал, что я шучу? Затаив дыхание, Гермиона уставилась на юношу рядом с ней. Том Реддл был красив, умён, учтив, а его улыбка заставила бы любую лишиться чувств. Гермиона, однако, видела за маской безупречного джентльмена безумца, каким он и являлся на самом деле, безумца, которого двигали вперёд лишь ненависть и гнев, кто так хотел проявить себя и кто никогда не проявит ни к кому сострадания. Он сидел, опершись обоими локтями о стол, наклонив к ней голову, улыбаясь, как посланный богом ангел. И буднично говорил о том, что применит к ней Непростительное. Гермиона сглотнула. — Да что с вами такое? — вдруг зашипел Реддл. Его улыбка исчезла, взгляд мгновенно потяжелел. — Почему вы смотрите на меня так, словно боитесь, что я действительно сделаю это? Вы думаете, я способен на это? Сердце застучало быстрее. Конечно, он шутил, конечно, он не серьёзно. Все знали, что к Непростительным нельзя относиться легкомысленно. Даже бессердечный юноша, вроде Тома Реддла, не станет делать нечто столь безрассудное. То, что она только на секунду усомнилась в нём, было потому, что она знала: его будущее я, лорд Волдеморт, убьёт ребёнка не моргнув глазом. Гермиона в панике повернулась к профессору Мэрритот и подняла руку. Ей нужно уйти отсюда. Девушка спешно выбежала из аудитории, пролетев мимо вопросительных взглядов сокурсников прямиком в холодный пустынный коридор. Она остановилась, только когда за спиной закрылась дверь, после чего прислонилась спиной к каменной стене. Она не должна относиться к Тому Реддлу как к Волдеморту. Из-за своего поведения Гермиона уже бросилась ему в глаза, но, если она будет показывать открыто, что видит в нём хладнокровного монстра, его подозрения только усилятся. Внимание привлёк тихий шорох одежды. Реддл пошёл за ней. — По тому, как вы выбежали из аудитории, можно подумать, что вы встретили дьявола, — сказал он будничным тоном, но в глубине его глаз горела ненависть. — Поэтому, скажи мне, Гермиона, что всё это значит? Она нервно посмотрела на дверь в аудиторию. Они же услышат её крики? Он же не настолько безумен, чтобы сделать ей что-то в открытую, верно? Ей нужно собраться. Он всё ещё Том Реддл, а не лорд Волдеморт. Она не должна показать ему, что знает о Волдеморте. Девушка в отчаянии пыталась придумать ложь, в которую он поверит. Самое простое — самое достоверное, решила она наконец. Гермиона глубоко вздохнула, опустила плечи, уткнулась взглядом в пол и ответила: — Мои родители были убиты Непростительными. Один безумец убил моего отца Авада Кедаврой, потом мучил мою мать Круциатусом, пока она не сошла с ума. Мне пришлось смотреть на это. Том не отвечал долго. Гермиона настороженно посмотрела ему в глаза. Она не могла прочитать их, но её движение хотя бы разбило его ледяной взгляд. — Вы знаете меня слишком хорошо, чтобы поверить, что я соболезную, не так ли? — прошептал он. Гермиона застыла в неверии, однако Том лишь покачал головой. — Не волнуйтесь. Я не скажу этого. Я к вам не испытываю жалости и больше не буду притворяться. Другие бы поверили, но не вы. Не вы. Гермиона едва не поздравила его с новым открытием, как вдруг он опёрся руками о стену по обе стороны от её лица. В памяти всплыло не самое приятное воспоминание о случае с похожей позицией, случившемся несколько дней назад. — Я верю, что Непростительные заклятья — ваше больное место, — сказал Том. — Но это не объясняет, почему вы думаете, что я способен применить их на вас или на ком-либо ещё. Гермиона со страхом посмотрела в тёмные глаза Тома Реддла. Он купился на её историю, но не принял её как оправдание её поведения. И она не винила его в этом. Он не узнает, как сильно страшило её, когда он словно заточал её в клетку своих рук, сколько выдержки ей требовалось, чтобы не сломаться и не заплакать. Воспоминание о том, как сильно он наслаждался её страхом, как упивался своей властью над ней, всё ещё было свежо в памяти. Подумав о власти, девушка кое-что придумала. Мысли подобно рою пчёл кружили ей голову. В какой-то момент слова оставили её, и Гермиона прикрыла веки, чтобы сосредоточиться. Наконец собрала волю в кулак, посмотрела ему прямо в глаза и заявила: — Ты бы сделал это, Реддл. Ты любишь власть. Ты любишь мучить других, купаясь в их страхе — как ты это проделал со мной. И я уверена, тебе хватит сил использовать Непростительное. Ты любишь власть над другими, над людьми, которые боятся тебя — это и позволило бы тебе применять эти заклинания. Гермиона заметила, как раскрылся от удивления его рот, пока она говорила, видела его изумление, настоящее, неприкрытое изумление — первая эмоция, кроме гнева и ненависти, которую он проявил. Девушка поняла, что попала в яблочко. Лорд Волдеморт был не просто жестоким монстром, который сражался за мировое господство. Он был человеком, любящим власть и наслаждающимся страхом других людей. Она уже испытала это на себе, но открытие этой простой истины сделало это не таким страшным. Реддл пытал не из холодного расчёта, а из страсти. Мысль, что кто-то мог наслаждаться страданиями других, отталкивала, и всё же было облегчением понимать, что за поведением лорда Волдеморта стояли эмоции, а не просто холодный расчёт. Сделав это открытие, Гермиона беззаботно уколола Реддла: — Это возбуждает тебя? Тебя заводит, когда другие плачут? Она прошептала это, жестоко улыбаясь, но, даже если девушка и хотела спровоцировать его, то его реакция удивила даже её. Резко развернув, он толкнул её грудью к стене. Мужское тело прижало её к холодному камню, правая рука схватилась за девичьи волосы, а левая обездвижила. — Очень смелые слова. Если, как вы сами сейчас заявили, я действительно наслаждаюсь мучениями других, не думаете ли вы, что провоцировать меня — не самая лучшая идея? — прошипел Том ей в ухо. Против воли по спине пробежали мурашки. И хотя её ум выиграл эту схватку с Реддлом, тело всё ещё дрожало в ужасе при воспоминании, что он уже сделал с ней. Том негромко рассмеялся, заметив её страх. — Видите: вы боитесь меня. И всегда будете бояться, независимо от того, как храбро и твёрдо ведёте себя. Она чувствовала его горячее дыхание на своей щеке, как быстро бьётся в груди его сердце, вздымавшейся вверх и вниз при каждом вдохе. Обычно спокойный староста сейчас казался необычно взвинченным — взвинченным из-за неё, девушки, которую едва знал. Было видно, что он не знал, как справиться с неожиданным сопротивлением, и его злило, что его отвергали без видимой причины, более того — смотрели на него свысока. — Страх может быть мудрым советчиком, потому что он может отвратить нас от глупых поступков, — ответила Гермиона как можно спокойнее. Она была уверена, что Том осознавал, что любой её крик привлечёт внимание профессора, поэтому он не обладал реальной властью над ней, независимо от того, как сильно она боялась. — Страх присущ только слабакам! — горячо ответил Реддл, но наконец-то отпустил её. Гермиона как можно более естественно поправила школьную форму и повернулась к нему. Какое-то мгновение они молча смотрели друг на друга, но Гермиона видела, что Тому нечего сказать. Она вернулась в класс; будущий Тёмный Лорд последовал сразу вслед за ней. — Все боятся чего-то, даже ты, Реддл, — сказала она, перед тем как открыть дверь и вернуться на своё место.

***

Том раздражённо ходил по комнате. То, что случилось на Защите от Тёмных Искусств, разозлило его так сильно, что в течение всего дня он больше не мог ни на чём сконцентрироваться. Гермиона Дамблдор была проблемой во всём. Её близость к ненавистному профессору была проблемой. Её активный ум был проблемой. То, что она думала, — нет, знала! — что он способен и может применить Непростительные заклятья, было проблемой. Хуже всего, что всего за одну неделю она узнала его лучше, чем все те, кто называл себя его друзьями, за все прошедшие годы. Она даже не дала ему шанса установить с ней дружеские отношения, начав подозревать с самого первого дня, что от него не стоит ждать ничего хорошего. Он сумел загнать её в угол и напугать, но в итоге последней смеялась она, узнавая его ещё лучше. С каждой минутой он злился всё больше. До сегодняшнего дня Том не воспринимал её всерьёз, рассматривал лишь как новую игрушку, пусть и смелую, но не более того. Это изменилось. Он был слишком небрежен. Раздражённо фыркнув, Том откинулся на спинку кровати. Она уже знала слишком много. Было ясно, к чему это приведёт. Если Гермиона Дамблдор продолжит вести себя в таком же духе и если он и дальше будет реагировать на её провокации так же безрассудно, ему придётся заставить её заткнуться скорее раньше, чем позже — используя те или иные методы.