Раскаяние

Гермиона, нахмурившись, разглядывала пергамент. Перед ней никогда не стояло цели научиться каллиграфии. Она всегда старалась писать как можно быстрее и проще, чтобы успевать делать записи во время занятия. Кто бы мог подумать, что она отправится в 1944 год, где ей понадобится этот навык? Гермиона, вздохнув, посмотрела на профессора Слизнорта. — Я могу попробовать, как могу, но боюсь, мой почерк не слишком подходит для официального приглашения. Что делать? Ободряюще улыбаясь, профессор встал за ней и посмотрел на уже написанные строки. Стояло тихое утро воскресенья и, поскольку его не занимали другие дела, Слизнорт решил помочь Гермионе написать официальные приглашения для её первого салона. В какой-то момент Гермиона начала сомневаться, что у неё получится создать что-то, соответствующее стандартам этого времени. — Вы слишком строги к себе, мисс Дамблдор, — рассмеялся Слизнорт. — Ваш почерк гармоничен и разборчив. Никто не ждёт, что вы будете столь же совершенны в каллиграфии, как ваши сокурсницы. — Вы уверены? — с сомнением протянула Гермиона. — Будет трудно убедить кого-то прийти. Если моё приглашение не будет соответствовать их требованиям, они наверняка не захотят появляться. Для неё теперь было жизненно важно, чтобы первый салон прошёл успешно. Важно как никогда. Больше не стоял вопрос, как повысить её авторитет на Слизерине. Её жизнь зависела от этого. Или как минимум её физическое состояние. Ей нужно всего лишь завоевать уважение всех студентов, которые пока ещё не входили в круг близких знакомых Реддла. Достаточно уважения, чтобы они не потакали каждому указанию своего старосты, когда он открыто выступал против неё. Том был прав: важно уметь самому одолеть противника, но гораздо важнее и мудрее собрать вокруг себя союзников. Сейчас она была одна, а все остальные — на стороне Реддла. Гермиона не ставила целью обратить всех в его врагов, что само по себе казалось невозможным. Но она просто обязана попытаться найти людей, которые бы не ненавидели её. Ей необходимо подорвать его повсеместное и всеохватывающее влияние. — Я тоже буду очень рад, если ваше небольшое собрание пройдёт успешно, — продолжил Слизнорт после долгой паузы. — Было бы великолепно, если бы этикет старших, более благородных обществ воцарился снова. Молодых людей не особо заботят культурные манеры. Что думаете, мисс Дамблдор? — вдруг восторженно воскликнул Слизнорт, почёсывая свою несуществующую бороду. — Наверное, ваших сокурсниц больше заинтересует ваш салон, если там будет кто-то из учителей? Ваш дядя наверняка поддержит вашу идею, и я тоже, как вы сами хорошо знаете, люблю проводить время со студентами вне занятий. На лице расцвела счастливая улыбка. Когда она подходила к профессору после обеда, Гермиона втайне надеялась на подобного рода предложение. Она прекрасно видела, что многие слизеринцы чувствовали себя обделёнными из-за того, что их не приглашали на вечера Слизнорта, и предполагала, что они ухватятся за возможность узнать его поближе, даже если это означало пойти в салон незнакомой и не особо любимой мисс Дамблдор. Аккуратно выбирая выражения, чтобы изобразить удивление и робость, она ответила: — Ради меня вы готовы зайти так далеко, сэр? Шагая удивительно элегантно, Слизнорт обошёл стол и сел в своё большое кресло около камина. — Вы здесь ещё недостаточно долго, чтобы знать это, моя дорогая, но нет практически ничего, чего бы я не сделал для своих студентов. Особенно когда это касается моих любимых студентов. В этот раз Гермионе не нужно было притворяться, и она улыбнулась искренне. На её бывшем профессоре оставит отпечаток тот факт, что ему придётся увидеть, как его любимый ученик превратится в одного из самых жестких волшебников всех времён, потому что он сам в определённом смысле позволил этому произойти. Этот Слизнорт, напротив, был довольно молод, и впервые она увидела в нём замотивированного, тёплого учителя, каким он так отчаянно пытался казаться в её собственном времени. Этот Слизнорт ей нравился намного больше. Девушка тепло поблагодарила его. — Вы действительно выдающийся профессор, сэр. Хогвартсу крупно повезло, что здесь есть кто-то, кто так заботится о студентах. Я рада, что вы стоите во главе Слизерина. Гермиона видела, что её комплимент пришёлся по душе профессору, но он только поднял палец и с шутливой строгостью упрекнул её: — Не пытайтесь обвести меня вокруг вашего пальчика, мисс Дамблдор, я знаю все трюки моих змеят. Чем больше они ластятся, тем больше попросят потом. Гермиона прислонилась к столу и, понизив голос, ответила: — Говоря совершенно откровенно, есть причины, почему я на Слизерине. Моя искренность, однако, не относится к ним. Когда я делаю комплимент, я говорю, что думаю. И презираю всё остальное. Гермиона вернулась к пергаменту и бегло добавила предложение о присутствии почётных гостей в лице профессора Слизнорта и профессора Дамблдора. Её предполагаемый дядя обязательно выскажет желание помочь ей, как только она объяснит, почему ей так необходимо провести этот салон. Затем девушка встала со стула и передала пергамент профессору на заключительную проверку. Нахмурив брови, Слизнорт прочитал текст ещё несколько раз, прежде чем наконец кивнул. — Вы действительно аккуратно подобрали слова, очень хорошо. Я вам покажу довольно-таки полезное заклинание, которое умножит ваше приглашение столько раз, сколько понадобится, если хотите. Гермиона кивнула, ощущая удовлетворение и облегчение. Первый шаг сделан. Сейчас осталось удостовериться, что приглашённые гости действительно придут.

***

С каменным лицом Том смотрел сверху вниз на пятерых человек перед ним. Каждый из них стоял, склонив голову, устремив взгляд в пол и спрятав руки за спиной, как он и сказал им. Сегодня круг, до этого состоявший из Эйвери, Лестрейнджа, Нотта и Малфоя, расширится за счёт юного Ориона Блэка. Мальчишка удивил его острым умом, который Том совсем не ожидал обнаружить у студента пятого курса. Он был уверен, Орион тут же поймёт, какая великая возможность открывается перед ним, если он осмелится принять её. А Том был уверен, что примет. — Мои самые близкие друзья, — начал он тихо. — Я не могу передать, как горд видеть эту картину. Пять молодых людей стоят передо мной. Пять людей, достаточно отважных для того, чтобы увидеть, что только те, кто действуют и вставляют слово, изменят мир. В ком достаточно гордости, чтобы воздавать честь имени Салазара Слизерина. Как наследник нашего почитаемого отца-основателя, я говорю вам: я горжусь вами. Вместе мы создадим мир, о котором Слизерин мог только мечтать. Говоря, Том неотрывно следил за Орионом. Мальчик демонстрировал завидную дисциплину, так как выглядел спокойным и неподвижным, хотя наверняка вопросы роем пчёл атаковали его голову. Уверенность Тома росла. Он громче продолжил: — Орион, сегодня твой первый день в этом кругу. Я пригласил тебя, поскольку восхищаюсь твоим умом и могу предложить тебе ничто иное, как место рядом со мной. Каждый, кто здесь находится, уже принял это предложение. Если ты желаешь поклясться нам в абсолютной верности, мы с радостью примем тебя как своего, как равного среди равных. Мальчишка всё ещё не двигался. Улыбка играла на лице Тома. Абраксас, видимо, хорошо проинструктировал его, наказав не поднимать взгляд, пока Том не разрешит. Тот факт, что он следовал этим предписаниям, несмотря на сжигающее изнутри любопытство, подтверждало, что Орион Блэк точно представит собой ценного последователя. — Мы живём в мире, которым управляют маглы. Это маглы разожгли войну на континенте, войну, которая не может быть более бессмысленной. Это маглы с их неконтролируемой жаждой знаний и желанием научного прогресса пытаются ворваться в двери, скрывающие секреты, которые им знать не дано. Это маглы приближают мир к полному разрушению. И что мы, магическое сообщество, делаем? Мы наблюдаем, мы прячемся. Я знаю, я не один, кто думает, что это абсурд, Орион, и я знаю, что ты разделяешь моё недоумение. Голос Тома разносился по классу, пока он медленно обходил край кафедры, державшей учительскую доску. Внизу стояли его друзья, парты были аккуратно сдвинуты к стенам заброшенной аудитории. Они стояли ниже него, словно они были ниже него. Он был их лидером, и они приняли его превосходство, не задав ни одного вопроса. Это пьянило. Том глубоко вздохнул, не позволяя себе выдать экстаз в голосе. — Если ты присоединишься к нам, ты станешь частью революции, которая раз и навсегда положит конец этому негодованию. Нет причин, по которым мы, волшебники, прячемся от маглов — напротив. Наша сила требует, чтобы мы взяли ответственность за мир. Довольно долго мы уклонялись от этого долга. Смотрели, как маглы не только угрожали своему собственному сообществу, но и начали пожирать наше. С великой силой приходит большая ответственность. Почему мы никогда не принимали её? Как выяснилось, выдержка Ориона Блэка дала сбой. Том слышал его восторженное дыхание и видел, как сияло воодушевление на его лице. Довольный собой, он продолжил: — Пришло время положить этому конец. Осталось только двадцать восемь семей, чья кровь никогда не смешивалась с магловской. Каждый из вас принадлежит к такой семье. Наша обязанность состоит в том, чтобы остановить распространение грязнокровок, пока наши магические способности не ослабнут настолько, что ни у одного волшебника не останется никакой существенной власти. Маглы со своим оружием массового уничтожения ставят на кон не только свой мир, но и наш. Они заражают нашу кровь, производят вместе с предателями крови слабое потомство, и всё это не только невежественно, но и отвратительно. Знакомая ненависть поднялась в Томе. Он ненавидел маглов. Ненавидел всеми фибрами своей души. Они ничего не знали, а вели себя так, будто знали всё. Они не видели силу, когда она находилась прямо перед ними. Их кругозор ограничивался кончиком носа. Его собственный отец представлял собой лучший пример слепого, слабого идиота. Том остановился, тяжело дыша, обратил всё своё внимание обратно к пяти юношам напротив и язвительно продолжил: — Пришло время нам, волшебникам, показать маглам истинную силу. Занять своё место повелителей этого мира. Пришло время принять ответственность и взять на себя долг, который магия возложила на нас. Мы выведем волшебный мир из тени. Мы докажем, что позаботимся о мире, что обратим внимание на любую мелочь. И покажем маглам, что у них нет никакого права управлять. Том медленно спустился с кафедры и встал напротив Ориона, положив руку ему на плечо. — Орион Блэк, подними глаза и посмотри на меня. Мальчишка неуверенно поднял голову. Увиденное заставило Тома усмехнуться от удовлетворения: волшебник перед ним тоже горел его видением. Тихо, но твёрдо и решительно, Том спросил: — Орион Блэк. Готов ли ты поклясться в верности нашему альянсу? Готов ли принять меня как своего владыку, перед которым будешь нести ответственность? Ты готов присягнуть на верность мне, которого отныне будешь величать Лордом Волдемортом? Готов ли ты запятнать свои руки во имя магического мира и лучшего будущего для каждого, если на то потребуется суровая кара? С пылающим пламенем во взгляде Орион громко и чётко заявил: — Я готов, милорд. Улыбаясь, Том положил другую руку на плечо Ориона. — Добро пожаловать в наш альянс. Остальные юноши расслабились, восприняв эти слова как знак. Друг за другом они пожали Ориону руку, поздравили его и поприветствовали как нового члена альянса. Том отошёл и посмотрел на группу с холодным удовлетворением. Сейчас их только пять, но скоро будет намного больше. Пройдут годы, прежде чем он раскроет себя миру как Лорд Волдеморт. Он знал, что будет много сопротивления от тех, кто не понимал, насколько опасны маглы. Особенно сильно будут сопротивляться эти с Гриффиндора. Поэтому ему нужно было убедиться, что он станет недосягаемым, когда огласит свои планы. Его человеческое тело не более чем хрупкий сосуд. Независимо от того, насколько он могущественен, всегда оставалась вероятность, что он кончит жизнь в смертельной потасовке. Само время было его страшным врагом. Ему необходимо увериться, что он переживёт время. Он станет первым бессмертным волшебником. Покачав головой, он оглянулся на своих последователей. Лучше подумать о проблеме крестражей в одиночестве. Улыбнувшись, он подошёл к Ориону. — Вне этих секретных встреч, я, конечно, буду просто Томом для тебя, мой дорогой друг. Орион улыбнулся в ответ так честно и открыто, что Том на мгновение задумался, не слишком ли искренен он для того, чтобы идти за ними до конца, но его сомнения тут же рассеялись. — Я искренне благодарен тебе за дружбу, Том, но ещё больше я благодарен за доверие. Я не разочарую тебя, никогда. Я понимаю, что ты ожидал от меня, когда спросил, готов ли я замарать руки ради тебя. Я был честен, когда сказал, что готов. Мир ждал кого-то вроде тебя, и я чувствую себя одарённым невероятной честью, что из всех ты выбрал именно меня. Отныне и навеки семья Блэк будет поддерживать тебя. Том уже знал это, однако не стал произносить вслух. Он всё ещё был только в самом начале, поэтому ему необходимо убедить всех последователей, что они все нужны ему и он всем благодарен за поддержку. Том пока не мог показать, что для него их преданность очевидна. Он знал, что все разумные волшебники присоединятся к его начинаниям, как только он просветит их, точно так же, как знал, что каждый разумный волшебник подчинится ему, потому что его превосходство не подлежит обсуждению. Но человеческий разум не работал таким образом. Их гордость являлась препятствием, требующим преодоления. Ему приходится притворяться очаровательным, благодарным, будто бы он зависел от них. По крайней мере сейчас. Только вопрос времени, когда все священные Двадцать Восемь признают его лидерство и станут гордиться тем, что подчинились ему.