Раскаяние

— Кажется, ваши отношения с Томом улучшились, судя по занятиям по Трансфигурации. Гермиона нахмурилась. Совершенно верно — на протяжении недели они с Реддлом научились мастерски сосуществовать друг с другом. Дамблдор не первый заметил, как много времени они теперь проводили вместе на занятиях. Ещё вчера она бы с энтузиазмом подтвердила это, но после случившегося вечером Гермиона больше не была в этом уверена. Помедлив, девушка неуверенно ответила: — Кажется так. Но я боюсь, что за его действиями скрывается одна только ложь. Точно так же, как и я только притворяюсь, что хочу узнать его получше. Дамблдор посмотрел на неё с очевидным беспокойством. В молчании они продолжили свой путь в Хогсмид. Гермиона чувствовала на себе его взгляд и понимала, что он хотел, чтобы она рассказала больше. Только она не могла. То, что существовало между ней и Томом Реддлом, невозможно описать простыми словами. Особенно не Дамблдору. Сама мысль сказать ему, что Реддл испытывал к ней сексуальное влечение, казалась абсурдной. Вздохнув, Гермиона сменила тему. — Я очень благодарна вам за то, что вы согласились прийти в мой салон. Профессор Слизнорт уверил меня, что вы поддержите мою идею, но, закончив писать приглашения, я внезапно поняла, что грубо объявлять вас гостем, даже не спросив заранее. — Моя дорогая мисс Грейнджер, — прервал её с улыбкой Дамблдор, — вам не нужно беспокоиться об этом. Я не только официально ваш дядя, но и всегда на вашей стороне. И я прекрасно понимаю, что все ваши действия помогут нашему делу. Я всегда вам помогу, когда бы вам ни понадобилась помощь. Гермиона тепло улыбнулась, мысленно ответив ему. Несмотря на то, что она не могла рассказать ему всего, всё равно невероятно успокаивало, что такой могущественный волшебник, как Дамблдор, на её стороне. Они тихо шли рядом. Внезапно Гермиона задалась вопросом, куда именно вёл её Дамблдор. Сегодняшним воскресным утром он пригласил её к себе в офис и предложил прогуляться в Хогсмид. Девушка была уверена, что он не просто так решил погулять с ней по округе. Когда они дошли до другого края деревни, внезапная догадка пронзила голову. — Мы идём в Кабанью голову? — спросила она осторожно. Гермиона не была уверена, что брат Дамблдора в это время уже заведовал сомнительной таверной, но если да, то цель их прогулки тут же стала очевидной. Дамблдор в замешательстве поднял брови. — Абсолютно верно. Что привело вас к этому заключению? — Я… — начала Гермиона и тут же оборвала себя. Не будет ли слишком признать, что Аберфорт всё ещё будет работать там через пятьдесят лет? Наверное, нет, ведь что могла бы дать эта информация Дамбдлору? Она покачала головой и объяснила: — Ваш брат там работает, верно? Аберфорт Дамблдор, мой названный отец. В его глазах вспыхнул огонёк любопытства, но Дамблдор не стал копать глубже. Он просто кивнул. — И снова верно, дорогая. Я подумал, что было бы правильно, если бы вы наконец-то встретили своего отца в реальной жизни. Я написал ему письмо, поэтому он знает немного о нашей небольшой лжи. Сейчас он готов встретить вас лично. Гермиона, вздрогнув, прикусила язык. Она едва не спросила Дамблдора, как вышло, что он так нормально переписывался со своим братом. После трагедии с Арианой. К 1944 году прошло уже немало времени с гибели их младшей сестры, но ненависть, которую Аберфорт питал к Дамблдору в 1998, была такой сильной, что сейчас должна быть только сильнее. Причиной смерти младшей сестры стала дуэль между братьями. И Гриндевальдом. Но если она признает, что знает это, знает о его отношениях с всё ещё бесчинствующим Гриндевальдом, даже такой уважаемый человек, как Дамблдор, начнёт задавать вопросы и требовать ответы. Гриндевальд всё ещё терроризировал магический мир, и девушка точно не знала, когда именно Дамблдор победит его в легендарной дуэли. Она сомневалась, что профессору понравится, что она знала так много о его личной жизни. Нервничая, Гермиона последовала за ним в маленький, слабо освещённый бар, который, к её удивлению, пустовал в этот воскресный день. Трактирщик сразу же заметил их и молча указал на дверь, в которую немного погодя зашёл сам. Посмотрев на девушку извиняющимся взглядом, Дамблдор сказал: — Мой брат не слишком многословен. Пожалуйста, не думайте, что он грубый. Он просто… — Всё в порядке, сэр, — прервала его, криво усмехнувшись, Гермиона. Она прекрасно помнила, скольких усилий стоило убедить Аберфорта помочь им в 1998 году. При первой встрече с ним Гермиона подумала, что он просто злобный старик. Через какое-то время она, однако, пришла к выводу, что, несмотря на циничность и усталость от всего, у него мягкое и доброе сердце. Молодой Аберфорт, казалось, был таким же. — Мисс Грейнджер, — поприветствовал он её, как только она вошла вслед за ним в небольшую комнату. Перед ними оказался второй, реже используемый бар, потому что здесь тоже были столы для гостей, покрытые, тем не менее, толстым слоем пыли, говорившим, что ими не пользовались уже довольно давно. Золотистый свет заходящего солнца проникал сквозь единственное, заляпанное грязью окно, погружая комнату в полумрак. Ничего кроме столов и нескольких стульев в комнате не было — ни картин, ни свечей с лампами и, конечно, не наблюдалось никакого камина. Гермиона со скепсисом осмотрела стул, на который ей указал Аберфорт. Она не заметила на нём пыли, поэтому поняла, что он подготовил его заранее. Но от этого стул не казался намного чище. Слабо улыбнувшись, она присела. — Значит, ты моя дочь из Америки, — начал Аберфорт, перейдя сразу от слов к делу. Его прямолинейность вкупе с нежеланием распыляться на вежливость заставили её занервничать. Она неуверенно посмотрела на профессора, но он внезапно тоже стал более агрессивным. Гермиона раздражённо пожала плечами. Если оба решили вести себя, как маленькие дети, её это не касается. Она просто хотела познакомиться с мужчиной, который притворялся её отцом. Познакомиться с молодым Аберфортом Дамблдором. — Можно сказать и так, — наконец ответила она с улыбкой. — Это лучшее, к чему мы смогли прийти по этому вопросу. — И кто же та дама, которая якобы выносила моего незаконнорожденного ребёнка? Гермиона прислонилась к спинке стула. Она внезапно осознала, что не придумала даже имени для своей матери. Девушка снова с надеждой посмотрела на Дамблдора, но он всё ещё сидел, уставившись в окно и скрестив на груди руки. Покачав головой, Гермиона оглянулась на Аберфорта. — Её звали… Джоан. Джоан Браун. Она не была волшебницей. Вы случайно познакомились с ней в магловском Лондоне. — Понятно, — промычал мужчина. — И потому что я такой безответственный человек, я отвернулся от беременной женщины. Гермиона покраснела. — Нет, нет, конечно, нет! Она… моя мать… уже планировала уехать в Америку. И вы… не могли поехать с ней, поэтому вам пришлось расстаться. Она заметила, что беременна, только когда приехала уже в Америку. — И вместо того, чтобы взять на себя ответственность, я остался в Англии. Девушке вдруг пришло в голову, не смеялся ли он над ней, скрываясь за этими мрачными, оскорблёнными заявлениями. Она наклонила голову и дерзко заявила: — Вы действительно были ужасным отцом! Краем глаза Гермиона заметила, что Дамблдор как-то отреагировал, но продолжала смотреть только на его брата. Аберфорт долго сверлил её пустым, ничего не выражающим взглядом, после чего его губы искривились в коварной усмешке. — Сообразительная у меня дочь. Мне это нравится. Гермиона с облегчением выдохнула и, расслабившись, устроилась на стуле поудобнее. Не обращая внимания на исходящие от Дамблдора волны враждебности, она сфокусировалась на беседе со своим так называемым отцом. Несмотря на то, что она не могла говорить с ним о будущем и что сам он говорил немного, она наслаждалась беседой с ещё одним человеком, который знал о ней. Ей не нужно притворяться рядом с Аберфортом Дамблдором. Солнце продолжало садиться. В Кабаньей голове Гермиона позволила себе выпить сливочного пива. Вместе со своим новым отцом она работала над биографией. Профессор уже ушёл, сославшись на важные дела по работе и на то, что от него сейчас ничего уже не требуется. Гермиона смутилась от такого грубого поведения, но Аберфорту, похоже, было плевать. — Не волнуйтесь из-за этого, мисс Грейнджер, — сказал он, когда брат ушёл. — У Альбуса и у меня свои собственные проблемы. Его поведение меня не удивило и не ранило. Не думайте об этом. Грустно посмотрев на него, она ответила: — Я… Я знаю, что произошло. Профессор Дамблдор не знает, что я знаю. Я не хотела показывать ему, сколько знаю о нём, потому что он может почувствовать себя некомфортно из-за этого. Мне очень жаль, и я хотела бы… Не знаю. Вы оба потеряли всю семью. Это очень печально. Лицо Аберфорта стало жёстче. — Благодарю за сочувствие, но это не та тема, которую я хочу обсуждать. Не люблю, когда лезут не в своё дело. Жар пополз по шее; Гермиона опустила взгляд на руки. Он прав. У неё нет права говорить о таких вещах, словно бы она знала, что действительно произошло. Никто, кроме этих двоих, не знал, кто именно произнёс заклятье, убившее Ариану. Она только знала, что её профессор винил себя за это и что его брат винил его за это же. Желая завершить день на позитивной ноте, Гермиона сменила тему и начала расспрашивать Аберфорта о Хогсмиде и обо всём, что могло бы отличаться от того, что осталось в её собственном времени.

***

— Если мы хотим успеть на ужин, нам стоит поторопиться. Том посмотрел на Гестию, Катарину и Маркуса с дружелюбной улыбкой на губах. Он вызвался позвать сестёр Кэрроу в Хогсмид, так как Маркус, которому нравилась Гестия, очень стеснялся сделать это самостоятельно. Ещё больше осложняло положение замкнутого пятикурсника, что Гестия, в отличие от своей сестры-близнеца, училась не на Слизерине, а на Рейвенкло. Сначала Том хотел отказать ему, поскольку роль сводника его совсем не интересовала, однако согласился, вспомнив, что Флинт, как и Кэрроу, входили в число Священных Двадцати Восьми. Он рассчитывал, что наследники этих влиятельных семей окажутся у него в долгу. К его раздражению, Катарина, очевидно, не так истолковала его намерения и предположила, что сегодня днём они пойдут на двойное свидание. Маркус сможет сблизиться с Гестией, а она сможет стать ближе к Тому. Он быстро разгадал её мотивы, поскольку она постоянно что-то говорила. Его голова уже раскалывалась от нескончаемого потока слов, которые одно за другим вылетали из девичьего рта. — Сейчас действительно так поздно? — нахмурившись, пожаловалась Катарина. — Мы точно могли бы остаться здесь ещё на полчасика, разве нет? Ты ведь не хочешь уже уходить, да, дорогая сестра? Но Гестия не стала выручать её. Том заметил, как угас за эти часы её интерес. Рядом с ним, старостой, Маркус Флинт казался слабым, незаметным, не слишком привлекательным мальчишкой. Поэтому Том совсем не удивился, что она с энтузиазмом согласилась с ним. — Нет, боюсь, нам уже правда пора. Когда проводишь время с приятными мужчинами, его всегда не хватает. Том пошёл вперёд, ведя Катарину, которая взяла его за руку; за ними следовали Маркус и Гестия, которым, видимо, было совсем нечего сказать друг другу. Пересекая центральную улицу, Том с удивлением поймал взглядом Гермиону, которая шла в их сторону из другого конца деревни. Он задумчиво остановился и повернулся к Маркусу. — Мистер Флинт, если позволите, не могли бы вы сопроводить этих молодых дам в замок? Я только что заметил на другом конце улицы мисс Дамблдор. Ей не стоит гулять одной, поэтому я подожду её здесь. По лицу Флинта скользнуло удивление. — Мисс Дамблдор? Я не думал, что ты… Том поднял бровь, и Маркус тут же умолк. Все знали, что в такие моменты Том не в настроении выслушивать чужое мнение. Голос его звучал натянуто, но он кивнул и подчинился. — Но, конечно. Гестия, Катарина, пошли вперёд. — О, вам действительно нужно покинуть нас, мистер Реддл? — с негодованием воскликнула Катарина. — Неужели необходимо, чтобы вы сопровождали эту неприличную девку? Тому пришлось следить за собой, так как раздражение в нём росло всё сильнее и сильнее. Эти девушки думали, что они вежливы и изысканны — на самом деле они не знали ничего за исключением того, как кокетничать и как охомутать мужчину посредством агрессивного флирта и фальшивого очарования. Снисходительно улыбаясь, он объяснил: — Настоящий джентльмен всегда ведёт себя достойным образом, даже когда находится в обществе недостойного человека. Я надеюсь, вы не предложили мне только что пренебречь моими обязанностями старосты? Пока Гестия краснела от его слов, её сестру чувство стыда, очевидно, покинуло окончательно. — Я не понимаю, почему эта Дамблдор заслуживает столько твоего внимания. Но ладно, кажется, ты настроен решительно, и кто я такая, чтобы читать тебе лекции. — Катарина! — зашипела Гестия и схватила сестру за руку. — Пошли сейчас же, мы идём с Маркусом. Вежливо кивнув и ещё раз поблагодарив, Том ушёл. Не обращая больше никакого внимания на них, он обернулся и дождался, когда Гермиона поравняется с ним. Она, видимо, заметила, что он ждал её, так как её лицо помрачнело, когда она дошла до него. Том улыбнулся себе. Он не знал никого, кто настолько бы плохо скрывал свои эмоции. Гермиона Дамблдор была как открытая книга для него, язык которой он, тем не менее, не знал. Хоть он и мог читать каждую её эмоцию, он до сих пор не сумел понять её саму. Высокомерная улыбка расцвела на губах, когда она наконец приблизилась к нему. — Мисс Дамблдор, какое совпадение, что мы встретились здесь. — Совпадение, — огрызнулась Гермиона. — У меня сложилось впечатление, что ты ждал меня. Следишь за каждым моим шагом? — Вовсе нет, — ответил Том, продолжая ухмыляться. Он взял её за руку, вынуждая идти обратно вместе с ним. — Так получилось, что я тоже находился в Хогсмиде, и я заметил вас издалека. Не стоит молодой девушке идти в деревню одной, вам так не кажется? Солнце опустилось уже достаточно низко, поэтому его лучи касались только верхушек деревьев, которые оставляли длинные тени на дороге, ведущей в замок. В Хогсмиде осталось мало студентов, поэтому дорога пустовала. Только в отдалении всё ещё виднелись силуэты Катарины, Гестии и Маркуса. Том с весельем заметил, что Гермиона знала об этом. Её рука была напряжена. Не казалось, что она желала отвечать ему, поэтому ему самому пришлось поддерживать беседу. — Что ты делала в Хогсмиде? — равнодушно спросил Том. Она не сможет избежать прямого вопроса. — Я навещала своего отца. Том мгновенно замер. Она навещала своего отца? «Мои родители были убиты Непростительными. Один безумец убил моего отца Авада Кедаврой, потом мучил мою мать Круциатусом, пока она не сошла с ума. Мне пришлось смотреть на это». Он отлично помнил эти слова, помнил тоску в её голосе, когда она рассказала о причине, почему не любила говорить о Непростительных заклятьях. Она солгала ему. Солгала ему! В теле вскипела холодная ярость. Никто не лгал ему, тем более люди, которые, как Гермиона, не умели скрывать что-либо от него. Быстро оглянувшись по сторонам, Том убедился, что поблизости никого. — Значит, ты навещала своего отца, — прошептал он низким ледяным тоном, толкнув её прочь с дороги. Он заметил, как страх расползся по её телу, а ещё, что она не понимала, почему он резко стал вести себя иначе. Когда спина столкнулась со стволом огромного дерева, рука Тома взметнулась вверх и схватила её за горло. Их лица разделяли считанные дюймы, он прошипел: — Скажи мне, Гермиона. Как ты можешь навещать своего отца в Хогсмиде, если он якобы был убит в Америке? Замешательство на лице Гермионы исчезло, кожа мгновенно окрасилась в мертвенно бледный цвет, стоило ей осознать свою ошибку. Огромными глазами она смотрела на будущего Лорда Волдеморта.