Раскаяние

Когда пятничным утром Гермиона вошла в аудиторию Защиты от Тёмных искусств, она совсем не обрадовалась увиденному. Столы и стулья были сдвинуты в сторону, по центру вновь стояли подмостки. Это могло означать только одно: пришло время для очередного раунда поединков. Они выучили новые защитные заклинания и уже успели поработать над техникой некоторых наименее опасных атакующих чар. Конечно, профессор Мэрритот должна регулярно проверять их навыки, но одна мысль, что ей придётся сойтись с Томом лицом к лицу после той самой ночи, не входила в разряд тех, которые нравились Гермионе. Этой ночью сон не шёл; произошедшее между ней и Томом сильно подействовало на её нервную систему. Она действительно переспала с будущим Лордом Волдемортом, и вопреки здравому смыслу ей это понравилось. Гермиона сама признавала, что уже довольно давно перестала воспринимать его как Лорда Волдеморта, видя в нём только Тома Реддла, однако некоторая её часть не могла оставаться равнодушной к тому, как всё обернулось. И спустя несколько часов анализа своих собственных странных чувств Гермиона сделала одно интересное открытие. Том оказался прав. Она хорошо помнила его слова о том, как магическое сообщество накладывает кандалы на магов. Значительную часть истинной силы запечатывали социальные нормы, чтобы волшебники (в частности, совсем юные) не поддались зову тёмной стороны магии. В том же разговоре, как она помнила, Том упоминал и другие кандалы, так называемые моральные ценности общества — а именно секс. Том заставил её склониться перед ним, унизил её, пометил своей силой. И она ухватилась за это. Гермиона знала, что не рациональная её часть — та часть, которая хотела приблизиться к Тому, насколько это возможно — подтолкнула её в его объятья. Глубоко внутри она долго ждала этого, хотела секса с ним. Подчинения. Случившееся прошлой ночью являлось не чем иным, как разрывом оков с самой глубины её существа. Не больше и не меньше. Том хотел дать ей представление о Тёмных искусствах, и не простое, а полное и всепоглощающее. Он хотел обнажить всё, что крылось внутри неё, сорвать моральные сомнения и опасения, выпустить её силу. Кровавый ритуал над Августой сорвал первую цепь. Ночь с Томом сорвала следующую. И хуже всего то, что она желала этого снова. Намного легче просто сдаться, просто перестать сопротивляться, просто дать ему, что он хочет. Это чувствовалось как некое, незнакомое ей доселе освобождение. Неразумно и парадоксально то, какой свободной она ощущала себя после того, как он получил полный контроль над её телом. Тьма, охватившая её во время оргазма, это ничто иное, как тайное желание отказаться от контроля. Теперь Гермиона знала наверняка. Эта часть пугала её, но в то же время ощущалась такой приятной. Она отставила в сторону свою школьную сумку и подошла к Абраксасу, который, подобно ей, пришёл с завтрака рано. — Доброе утро, — тихо сказала она, не глядя на него, осторожно сложив руки перед собой. Если Абраксаса и удивил её небрежный тон, то он не подал виду. — Доброе утро, Гермиона, — ответил он так же тихо и, как она, уставившись взглядом в подмостки. — Нервничаешь перед большой дуэлью с Томом? Она невольно напрягла плечи. — Немного. Я позорно проиграла в последний раз и очень сомневаюсь, что сейчас будет как-то по-другому. Том, кажется, всегда учится быстрее всех нас. — Я думал так же в начале года, — задумчиво признал Абраксас. — Как тебе, возможно, известно, раньше я был его дуэльным партнёром. Он всегда превосходил меня, как бы я ни старался догнать его. У него дар, наверное. Гермиона молчала. Невозможно отрицать магический талант Тома. В этом времени никто пока даже не представляет, на что он будет способен в будущем, какой грозной станет его магия, но никто не мог поспорить с тем, что он превосходил всех своих сверстников. — Абраксас, — наконец прошептала она, уставившись взглядом в точку на двери в аудиторию. — Я хочу, чтобы ты знал… что ты знаешь меня лучше, чем кто-либо здесь. Та сторона, которую я обнажала перед тобой в минуты слабости… это не игра. Я не могу показать себя такой перед Томом, поэтому… — Всё в порядке, Гермиона, — перебил её Абраксас. Он по-прежнему не смотрел на неё, но его поза стала более открытой, более расслабленной, более чуткой. Ей показалось, что в его голосе послышались тёплые нотки. — Том умеет заставлять людей чувствовать себя слабыми и таким образом вызывает в нас желание показать себя сильнее, чем мы есть на самом деле. Это странный феномен, но как его давний друг я это знаю, как никто другой. Гермиона вдруг почувствовала острую потребность крепко обнять Абраксаса. Но она отговорила себя от нового сближения с ним: сделала выводы из предыдущих ошибок. Гермиона сглотнула и ответила: — Я одурачила тебя, и ты всё равно меня понимаешь. Я заглажу вину перед тобой, Абраксас, я обещаю. Однажды я всё исправлю. Он не успел ответить, так как за приоткрытой дверью послышался голос Тома. Гермиона осторожно отшагнула от Абраксаса и стала внутренне готовиться к встрече с Томом. Она пришла в Большой зал пораньше, чтобы избежать встречи с ним за завтраком, но сейчас они вновь неизбежно столкнутся лицом к лицу. Тома, видимо, настолько поглотил разговор со студентом с другого факультета, имени которого Гермиона не знала, что он вошёл в аудиторию, не удостоив её и взглядом. Она почти фыркнула. Гермиона прекрасно понимала, что Том намеревался этим показать, и именно поэтому её это не волновало. Если он ожидал, что её заденет его холодное равнодушие, потому что ей хотелось публичных проявлений его чувств, то он ошибался. Да, она отдалась ему, позволила ему получить над ней власть, но это не значило, что она теперь его рабыня в любой ситуации за пределами постели. Её руки, как и раньше, были сложены в замок перед юбкой; она ждала, когда он уделит ей своё драгоценное внимание. Дело, как всегда, во власти. — Гермиона, дорогая, — наконец поприветствовал её Том, подходя к ней вплотную, но словно не замечая её присутствия. — Я уже соскучился по тебе. Ты вообще не была на завтраке? Гермиона с улыбкой протянула ему руку. — Сегодня я проснулась очень рано и успела позавтракать до того, как ты пришёл. Надеюсь, ты не слишком огорчился тем, что я тебя не дождалась? Его мелодичный смех залил аудиторию. — Но, Гермиона, ты не обязана докладывать мне о каждом своём шаге. Ты моя девушка, а не мой домашний эльф. С этими словами он взял её протянутую руку и прикоснулся к ней губами. Поцелуй был мимолётным, лёгким прикосновением к кончикам пальцев, но холодный блеск в глазах ясно говорил Гермионе, что он не оценил её сдержанную уверенность. Она усмехнулась шире. Он мог злиться на её непокорность сколько душе угодно. Внешне не выдавая своих чувств, Том встал рядом с ней, коротко кивнул Абраксасу, но Гермиона готова была поклясться, что внутренне он кипел. Скорее всего, он действительно думал, что уже победил. И, наверное, сегодня у неё получится удивить его. В одной из его тёмномагических книг она обнаружила интересное заклинание, которое ей не терпелось опробовать. Она не питала иллюзий по поводу своих шансов на победу, но сюрприз мог стать неким достижением. В аудиторию вошла профессор Мэрритот и, довольно посмотрев на ровные ряды студентов, поднялась на подмостки. — Как вы верно догадались, у нас сегодня практическое срезовое занятие. Вы будете сражаться с вашими дуэльными партнёрами в течение пяти минут, и, пожалуйста, используйте новые выученные заклинания. Конечно, вы можете использовать и другие, но мне хотелось бы увидеть от каждого хотя бы одно новое заклинание. Гермиона молча следила взглядом за первой дуэльной парой, уже принявшей соответствующие позы. Она очень хорошо чувствовала близость Тома: его тело словно излучало то же тепло, какое излучало накануне ночью. Гермиона наблюдала за ним краем глаза. Том казался бесстрастным, сфокусированным на представлении, развёртывающимся перед его глазами, но время от времени она замечала, как от напряжения проступали его скулы, напрягались мышцы и сухожилия на шее, пока до него не дошло, что тело неосознанно выдаёт его чувства, и после этого наконец расслабился. — Нервничаешь? — прошептала она почти беззвучно. Гермиона с усмешкой заметила, как его руки сжались в кулаки, пока он не взял эмоции под контроль. — Не провоцируй меня, Гермиона, — так же тихо ответил он, но даже в этом шёпоте слышалась открытая, леденящая душу угроза. Она на мгновение почувствовала тошноту при мысли, что ей придётся сражаться с разъярённым Томом Реддлом, но быстро отбросила в сторону эту мысль. У неё ещё получалось провоцировать его, и это было очень хорошо. Сконцентрировавшись на предстоящей дуэли, Гермиона не заметила, как быстро пролетело время и, не успела она глазом моргнуть, как первый час занятия почти подошёл к концу. Профессор Мэрритот с напряжённым выражением лица повернулась к ним. — Мне крайне интересно увидеть, что вы имеете в своём арсенале сегодня, но, пожалуйста, будьте осторожнее в этот раз. Нам не нужны инциденты; это только поставит под вопрос мои преподавательские навыки. Было очевидно, что она в основном обращалась к Тому, но он лишь ответил с присущей ему вежливостью: — Никто не ставит под сомнение ваши преподавательские навыки, профессор, вы великолепно преподаёте. Пожилая женщина приняла его комплимент с мрачным кивком, после чего уступила подмостки Тому и Гермионе. Гермиона чётко видела, что Том нарочито сохранял невозмутимость, чтобы вывести её из равновесия, но она и не собиралась этого делать. Её целью являлась не победа, а стремление показать, что она не настолько слаба, как он, наверное, полагал. Пока они вставали в традиционные дуэльные позы и профессор Мэрритот в очередной раз зачитывала все правила и предписания, Гермиона проговаривала про себя заранее заготовленное заклинание. Она должна сконцентрироваться, чтобы не показать, что она уже начала колдовать, а также не терять фокус и уделять этой маленькой детали всё время до конца поединка. Это будет непростой задачей, но, если она останется сосредоточенной, это даст преимущество в скорости. Гермиона осторожно дождалась лёгкого покалывания, описанного в книге, и поняла, что заклинание уже действует. С холодной усмешкой она зафиксировала на Томе взгляд, пока профессор не дала сигнал к старту. Как и в первый раз, Том не стал тратить ни минуты и сразу же обрушил на неё первое заклинание. Он произнёс заклинание вслух — одно из тех, которые они недавно учили. Слегка подняв уголки губ, Гермиона продолжила игру и парировала защитным заклинанием, также недавно изученным на занятиях. Боковым зрением она заметила одобрительные кивки профессора Мэрритот: они оба произвели свои заклинания безупречно. Они бросали атакующие и защитные заклинания одно за другим в чётко отработанной манере, пока список обязательных заклинаний не кончился. Взгляд Тома постепенно леденел: он начал использовать заклинания из собственного запаса и, как во время их первой дуэли, делал это молча. Гермиона знала, что он от неё ожидал: что она возведёт вокруг себя щит, чтобы парировать заклятье, и бросит вслед атакующее. Но не сегодня. Она проигнорировала приближающееся заклинание, вместе этого бросив ему навстречу те же самые атакующие чары. Когда заклинание настигло её, профессор закричала от ужаса, однако когда все увидели, что она цела и невредима, в аудитории повисла гробовая тишина. Даже Том нахмурил брови, превратив лицо в напряжённую маску. Он снова и снова посылал в неё атакующие заклятья, которые она отправляла обратно. Но всякий раз, когда Тому приходилось использовать щитовое заклинание, она позволяла заклятью поразить себя. С каждым прямым попаданием выражение лица Тома становилось всё более зловещим. Он, казалось, всё больше понимал, что, если она захочет, она сможет стать быстрее него, так как ей не приходилось тратить время на щиты. Она издалека увидела, что его лицо покрылось испариной. «Он не понимает, — подумала она торжествующе. Вполне очевидно, что он пролистал главу с защитными чарами, поскольку посчитал их поверхностными. Он не знает, что я сделала». Почувствовав прилив эйфории, Гермиона начала не только отражать его заклятья, но и каждый раз добавлять к ним «Экпеллиармус». Только пару заклинаний проще отразить, чем заклинание обезоруживания, но, обороняясь от двух заклятий одновременно, быстро начинаешь совершать ошибки. И для неё, лучшей подруги Гарри Поттера, не было заклинания знакомее, чем «Экпеллиармус», так что Гермиона без труда воспроизводила его снова и снова. Гермионе пришлось признать: впечатляло, как Тому до сих пор удавалось уклоняться от двух заклинаний и одновременно атаковать. Однако его дыхание уже сбилось, в то время как она всё ещё дышала ровно. Её усмешка стала шире. Его взгляд, если бы мог, помрачнел бы ещё сильнее, и на долю секунды Гермионе показалось, что в его глазах мелькнул багровый блеск. Всё ещё раздумывая над этим, она вдруг поняла, что незнакома с заклинанием, которое к ней летело. Она с подозрением ожидала, что произойдёт, отправляя в ответ «Ступефай» и «Экспеллиармус». Сила заклинания наверняка сбила бы её с ног, если бы она не стояла в традиционной дуэльной позиции. Гермиона с ужасом уставилась на Тома и почти сразу поймала следующее заклятье. Её защитные чары, которые она произвела в начале поединка, вспыхнули — и погасли. Гермиона в панике отскочила в сторону, заметив третье летящее атакующее заклятье, но прямо там её уже ждал простейший «Ступефай», который Том бросил одновременно с предыдущим заклинанием. Толчок сбросил Гермиону с подмостков, и последнее, что она увидела перед обмороком, было убийственное выражение лица Тома, смотревшего на неё сверху-вниз.