Раскаяние

Гермиона сомневалась, что она когда-либо уходила настолько глубоко в подземелья Хогвартса. Здесь было холодно, а промозглый воздух только усугублял ситуацию. Для неё оставалось тайной, почему в этих помещениях до сих пор располагались учебные аудитории. Судя по внешнему виду парт и стульев, их давно не использовали по назначению. Трясясь от холода, Гермиона обхватила себя руками, но дрожь никуда не делась. В нескольких шагах от неё стоял Том, внешне полностью поглощённый разговором с Абраксасом, но Гермиона знала, что всё его внимание сосредоточено на ней. Он не давал никаких указаний, ничего не говорил о том, чем они будут заниматься этим пятничным вечером, но ему и не требовалось. Присутствие Абраксаса говорило само за себя. И этого было достаточно, чтобы мурашки продолжали бегать по коже, как бы она ни пыталась согреться. Гермиона и подумать не могла, что у неё могли получиться такие чистые дружеские отношения с Малфоем. Подумать не могла, что Том Реддл соберётся посмеяться над своим первым и самым преданным последователем таким образом. Она не могла отрицать, что боялась. Это было испытание, испытание её самой — сможет ли она действительно стоять подле Тома. Испытание преданности. Но главнее всего, это было очередное испытание магических способностей. Тому неоднократно удавалось раскрыть её силу. Гермиона с содроганием вспомнила кровавый ритуал, который провела над Августой, и необъятную магическую силу, которую пришлось собрать, чтобы совершить его. Без Тома, тихо шепчущего на ухо, она бы не смогла сделать это. Будет ли он делать сегодня снова? Будет ли стоять за ней, чтобы сломать оковы, объявшие её существо? Или Том ждёт, что она сможет сделать это одна? И даже если её магической силы окажется достаточно, сможет ли она сама выдержать это? Хочет ли она страданий для Абраксаса Малфоя? В глубине души всё в ней сопротивлялось этому. Августа — это одно; в конце концов, Гермиона неоднократно предупреждала её и говорила не лезть. Но Абраксас ни разу не сделал ничего дурного, он никогда не пытался вмешаться в её отношения с Томом, всегда отходил в сторону, когда это требовалось. Сердце кололо при мысли, что он мог что-то чувствовать к ней. — Сердце моё, — вдруг обратился к ней Том, сделав несколько шагов в её сторону. — Думаю, мы уже достаточно поболтали с Абрасксасом. Как думаешь, ты готова? Гермиона, дрожа, позволила ему обнять себя. — Настолько, насколько возможно. По его губам скользнула знающая и непреклонная усмешка. Том был в курсе, что просит от неё невозможного, и именно поэтому он это и просил. Она задавалась вопросом, не ставил ли он мысленно на её неудачу, чтобы потом наказать и посадить на короткий поводок? Накажет ли вместе с ней Абраксаса? От этой мысли кровь стыла в жилах. Если Гермиона не сумеет применить пыточное заклятье к Абрасасу, не увидит ли Том в этом знак, что между ней и его самым верным сторонником есть связь, которая может поставить под сомнение преданность к нему самому? Неужели в конечном итоге он накажет Абраксаса ещё больше, если она не сможет? — Абраксас, мой добрый друг, — тихо проговорил Том, обходя Гермиону и кладя руки ей на талию, — Ты сегодня наш почётный гость. Сегодня мы вместе раскроем силу Гермионы. Абраксас вдруг побелел, как стена. Гермиона мучительно закрыла глаза. Видимо, он знал, что сейчас произойдёт. Очевидно, Том требовал этого от всех своих сторонников, перед тем как принять их в ближний круг. Она сделала глубокий вдох и выдох, полностью сфокусировавшись на дыхании, на биении сердца, чтобы не задохнуться от паники. — Это… честь, — пролепетал Абраксас. Было видно, что он предпочёл бы убежать отсюда. Он сам, вероятно, ещё ни разу не становился жертвой этого странного ритуала инициации, и, наверное, думал, что близость к Тому спасает его от этой участи. Если бы не она, вдруг поняла Гермиона, он был бы прав в своём убеждении. Холодные губы прижались к её шее. Дрожь усилилась. Том прижался к ней всем телом, и от неё не ушло незамеченным, что он с нетерпением ждёт предстоящего зрелища. Ледяная тошнота сковала живот. — Сердце моё, — выдохнул он ей в ухо, его руки проникли под юбку, лаская обнажённую кожу бёдер. — Уверен, ты знакома с заклятьем Круциатуса? Дыхание участилось. Его рука напоминала пламя на холодной коже, а близость к самым чувствительным участкам лишь усиливала ощущения. Жар налил щёки, стоило осознать, что всё это происходит на глазах у Абраксаса. — Да, — выдохнула Гермиона, не совладав с дрожью в голосе. Том тихо рассмеялся и игриво укусил её в шею. В этот момент он имел над ней полный контроль. Если она намеревалась войти в его ближний круг, ей нужно склониться перед его волей и делать, как он говорит. Разумом она поняла это давным-давно. И под его отнюдь не нежными прикосновениями её тело тоже, казалось, всё больше и больше желало подчиниться его власти. — Я буду тобой гордиться, — тихо прошептал он, неслышно для Абраксаса. — Я знаю, ты сделаешь это. Я чувствую в тебе силу, сердце моё. Клянусь Мерлином, если бы ты знала, насколько соблазнительна та сила, которую я чувствую. Но она по-прежнему в цепях, всё ещё, всегда. — Его голос звучал мрачно, маняще, требовательно. — Ты знаешь, она здесь. Выпусти её, сердце моё. Вспомни, как это было, когда ты контролировала ту гриффиндорку. Вспомни, что ты чувствовала? Власть над другим человеком. Чувство, что он полностью в твоей власти. Разве это не пьянит? — Рука между ног скользнула под ткань нижнего белья; Том продолжал говорить: — Вспомни те ощущения. Это было хорошо, не так ли, Гермиона? Как что-то может быть плохим, если это так приятно? Власть приятна. Власть хороша. Просто помни это. — Он без предупреждения вошёл в неё двумя пальцами, вызвав хриплый стон наслаждения. — Вспомни свою злость на тех, кто не признавал твоей силы. Тебя не приводит в неистовую ярость то, что ты такая могущественная ведьма, а каждый хочет тебя принизить? Нет ли в тебе клокочущего гнева каждый раз, когда тебя отталкивают в сторону? Какое право имеют эти люди решать, чего ты стоишь? Ты могущественнее, чем кто-либо ещё, и ты должна показать им это. Гермиона вдруг заметила, что её голова откинулась на плечо Тома. Заметила, что её правая рука запуталась в его волосах, а левая крепко держалась за его руку. Пальцы Тома внутри неё, тихие слова, нашедшие путь в сердце, возбуждение, которое она чувствовала ягодицами — ей нечем было ответить на это нападение на её чувства. И Том прав, в конце концов. Она могущественнее, чем абсолютное большинство. Без неё Гарри никогда бы не зашёл так далеко, и, всё же мир заботился больше о нём, мальчике из пророчества. А она навсегда останется лишь маглорождённой, удивительно умной для своего происхождения ведьмой. И это злило, злило так, как она никогда не позволяла себе злиться. Гермиона медленно перевела взгляд на Абраксаса, который стоял на том же самом месте, но побледневший ещё сильнее, чем это вообще могло быть возможно. Она видела, что он не мог поверить своим глазам. Бедный, невинный Абраксас. Очевидно, у него не имелось опыта в плотских удовольствиях. Гермиона, незаметно для себя, снисходительно ухмыльнулась. — Думаю, ты готова, — выдохнул Том. Вытащив пальцы из неё, он зарылся рукой в её кудри и вовлёк в долгий страстный поцелуй. Вздохнув, почти всхлипнув, она ответила, потираясь ягодицами о его возбуждённый член, нетерпеливо прижимаясь спиной к сильной мужской груди. Она более чем готова. Гермиона уверенно вытащила палочку, шагнула вперёд к Абраксасу. В его глазах плескался страх, но он не собирался умолять или просить пощады. Он знал, что грядёт и принимал это. Закрыв глаза, Гермиона сконцентрировалась на своей сути. Она была здесь, тьма, что однажды её так напугала. Но сейчас Гермиона видела в тьме то, чем та была в действительности: чистой энергией, ждущей, чтобы её выпустили. Гермиона распахнула веки и устремила взгляд на Абраксаса, и ухмылка на губах стала ещё более коварной. — Том, — сказал вдруг Абраксас с внезапно озабоченным выражением лица. — Том, я не думаю, что Гермиона должна… В этом состоянии… Но закончить не смог. — Круцио, — тихо и твёрдо проговорила Гермиона; её голос не дрогнул. Заклятье сбило Абраксаса с ног, он упал на колени, обмяк и задёргался. Гермиона с интересом поняла, что и вправду чувствовала, что причиняет ему страдания. Это не напоминало никакие другие заклятья, которые при произнесении причиняли одноразовую боль. Нет, она чувствовала, что её магическая мощь связана с Абраксасом и та от этой связи питалась его муками. Гермиона мучила его. Она была ответственная за то, что он лежал на полу, беспомощно задыхался, а тело неестественно искривилось. В груди заклокотал смех. Это было почти фантастичнее, чем та власть, которую она имела над Августой. Вся ярость, вся злость, которые она хранила внутри так долго, казалось, вылились в этот Круциатус. И это было так хорошо. Опьянённая ощущением силы, она повернулась к Тому. И Том Реддл стоял позади, положив руки в карманы брюк, улыбка наивысшего удовольствия играла на его губах. Их глаза встретились, и она увидела мерцающую в его взгляде гордость. Он действительно гордился ей. Волдеморт был доволен её работой. Гермиона вздрогнула, словно кто-то толкнул её. Заклятье прервалось, и стоны Абраксаса постепенно затихли. Широко распахнув глаза, она смотрела на своего единственного в этом времени друга. Был миг, когда она действительно наслаждалась его пыткой. — Это было впечатляюще, сердце моё, — донёсся до неё сладкий голос Тома. Гермиона моргнула несколько раз, чтобы справиться с шоком от своих собственных действий, затем обернулась. — Я бы не смогла сделать это без тебя. Он с улыбкой положил руку ей на щёку. — Я нужен тебе, ты права. Без меня ты не сможешь раскрыть свой истинный потенциал. Но когда ты раскрываешь его… Ты поистине прекрасна. Как бы она ни пересиливала себя, Гермиона не смогла улыбнуться в ответ. Она пытала человека. Снова. И снова приветствовала ту зияющую тьму внутри себя и приняла её, словно та была чем-то хорошим. Тело опять пробила дрожь. — Мне нужно встретиться с директором Диппетом, — сказал Том. — Позаботься об Абраксасе, хорошо, дорогая? Будь с ним и помогай всем, чем необходимо. Гермиона вопросительно открыла рот, но Том немедленно положил палец ей на губы. — Всем, что сочтёшь нужным, дорогая. Ты сегодня доказала свою верность. Взамен принимай эту свободу. Покачав головой, Гермиона смотрела ему вслед, весело насвистывающему какую-то мелодию. Он говорил о свободе? Как по ней, это больше напоминало, что он, как сутенёр, одалживал её своему другу. Гермиона угрюмо сжала челюсти. Она уж точно не будет ни с кем другим в том смысле. — Гермиона… Тихий, полный боли стон выдернул её из размышлений. Ей нужно позаботиться об Абраксасе. Сердце обливалось кровью при взгляде на его тусклые глаза. Она действительно хорошо постаралась. — Абраксас, — прошептала Гермиона, опустившись рядом. — Скажи мне, что тебе нужно. Я рядом. — Ты действительно хорошая партия для Тома, — неслышно прошептал он. Абраксас задохнулся кашлем, медленно приняв сидячее положение. — Кто знал, что ты так чертовски сильна. Гермиона отчаянно обвила его руками и прижала его голову к груди, нежно гладя по спине. — Мне жаль, Абраксас, мне так жаль. Я должна была это сделать. Если бы я отказала Тому… Он слабо обнял её в ответ. — Тебе не нужно ничего мне объяснить. Именно так всё и происходит в мире Тома. Докажи ему, что не против замарать руки. Докажи, что твоя преданность ему сильнее, чем кому-либо ещё. Слёзы скопились в глазах Гермионы. Как далеко зашёл Том в своих манипуляциях, что жертва Круциатуса, лёжа на полу, защищает его? — Я хочу стоять подле Тома, — медленно объяснила Гермиона, помогая Абраксасу подняться с пола. — Но это не значит, что я буду радостно выполнять всё, что он скажет. Пожалуйста, поверь мне, Абраксас, мне больно видеть, как ты мучаешься. Он улыбнулся несчастной улыбкой, взял её лицо в руки и прижался лбом к её лбу. — Мне тоже больно видеть, как мучаешься ты. Но это путь, который мы выбрали. Гермиона, дрожа, сделала глубокий вдох, затем чутка выпрямилась, чтобы посмотреть Абраксасу прямо в глаза. — Я хочу, чтобы ты знал, что моя верность принадлежит Тому. Безоговорочно и неоспоримо. Но моё сердце, Абраксас. Моё сердце принадлежит тебе. Если мне придётся выбирать между Томом и тобой, я всегда выберу Тома. Но моё сердце всегда будет принадлежать тебе. Дыхание Абраксаса участилось, и Гермиона почувствовала, как его большой палец словно сам по себе направился к её губам, а рука переместилась на спину. Она видела взгляд, упавший на её губы, голодный и полный желания. Она чувствовала, как напряглось всё его тело, как он наклонился к ней… И рвано отстранился, отступил и отвернулся. Его плечи тряслись, пальцы сжались в кулаки, голос звучал ломко. — И моё сердце так, Гермиона. Но поскольку твоя верность принадлежит Тому, я… Ему не требовалось кончать предложение. Гермиона понимала, что он хотел сказать. Том позволил утешить Абраксаса любым способом, но Абраксас его не примет, так как она верна Тому. И она поняла скрытый за словами намёк. Если однажды по какой-либо причине она отвернётся от Тома, он последует за ней. Гермиона решительно взяла его за руку и пошла. Он не стал отвергать её жест, и они пошли рука в руке по ледяным подземельям прямо в гостиную.