Аметистовые ночи

Громко тикали настенные часы, дрожащим эхом расползаясь по пожелтевшим обоям. Где-то на кухне, переливаясь разными голосами, продолжал вещать телевизор. Было слышно даже, как за окном проехал автомобиль, сверкнули фары по детской площадке во дворе. В прихожей стояли, замерев, Пушкаревы, выглядывая, словно гости, из-за угла, и Борщевы, возвышаясь на передовой. Молчал и Андрей, по-прежнему прижимая к себе Катерину. Пауза неприлично затянулась. - Добрый вечер, Людмила Петровна, Алексей Григорьевич, - первой подала голос Катерина. - Как ваши дела? - и посмотрела на Борщевых так уверенно и невозмутимо, будто не у Жданова на руках висела, а просто мимо пробегала и старых знакомых увидела. - Дела? Очень даже... неплохо, - переглянулась с мужем. - А ты опять на работе... задержалась? Сколько можно, Катюш, так себя загонять? - Людмила честно старалась поддерживать диалог с Катериной, но взгляд то и дело ускользал на Жданова, который был для несостоявшейся свекрови словно «бельмо на глазу». - Нет, задержалась я не на работе, - повертела головой. - Эм-м... Андрюш, ты не доставишь меня в мою комнату? Андрей будто только этого и ждал. Быстро шагнул вперед, заставляя Борщевых расступиться. И уже было двинулся в сторону комнаты, как был остановлен недовольным возгласом Людмилы Петровны: - Да что же это делается? И вы так спокойно будете за этим наблюдать? Валера! Леш, ну скажи хоть ты! - А что я? - растерялся Алексей Григорьевич, он всегда терялся, когда супруга начинала говорить подобным тоном. «Еще не успела отойти от помолвки с нашим сыночком, а уже запрыгнула на другого. Бедовая девка! Куда родители смотрят?» - мысленно верещала Людмила, но вслух сказала другое: - Как же так? Не поговорив с отцом, не спросив разрешения... и в комнату? Андрей быстро развернулся, и смерил Борщевых злым взглядом. - Вы правы, Людмила... как вас? - Петровна, - охотно подсказала Катя. - Людмила Петровна, все верно. Так не делается. Поэтому... Катюш, я поставлю тебя вот сюда, хорошо? - осторожно прислонил Катерину к стене, и решительно шагнул к Пушкаревым. - Валерий Сергеевич, прошу меня извинить. В моих действия не было ничего предосудительного, только желание помочь. Но совру, если скажу, что помогаю бескорыстно. Дело в том... - взлохматил себе волосы. - Дело в том, что я люблю вашу дочь. И прошу у вас ее руки. Вот теперь пауза возникла еще оглушительнее предыдущей. И длилась бы, наверное, дольше, если бы не Елена Александровна. Она первой оценила ситуацию: и бледненькую, уставшую Катеньку с больной ножкой, и пышущего триумфом Валеру, специально не подающего голоса, чтобы насладиться злостью и досадой Борщовых. - Так... А мне кажется, что надо начать со спальни, а потом уже все разговоры. Катенька, как же ты так! - подошла к дочери, прижала ее к себе. - Андрей Палыч, не поможете ее доставить? - Я сама могу, мам. Тут всего несколько метров. - Как это? Замуж... Вот так сразу? - шептала Людмила, бледнея. - А чего тянуть? - внезапно отозвался Пушкарев, намекая на неторопливость Михаила в этих делах. - Катенька, тут не несколько метров. Как же ты!.. - ахала Елена Александровна. - Никаких лишних метров! - громко возразил Жданов. - Тебе врач что сказал! Подхватил Катю на руки. - Валерий Сергеевич, мы сейчас договорим. Минуточку. Катюш, осторожно, здесь дверь, - внес Катерину в комнату, бережно усадил на диван. Елена Александровна засуетилась рядом, достала плед из шкафа и домашнюю одежду дочери. - Кать... - тяжело вздохнул, надо было прощаться, а так не хотелось. Вернее хотелось, но не так. - Кать, я еще зайду, - кинул быстрый взгляд на Пушкареву старшую, еще раз тяжело вздохнул. - Или позвоню, - и вышел из комнаты. А на кухне уже собралась комиссия. Андрей вошел, занял свободный стул и посмотрел на Пушкарева, напрочь игнорируя присутствие Борщовых. - Валерий Сергеевич, я, действительно, давно люблю вашу дочь. И прошу у вас ее руки. Простите, что без цветов и прочего... Не готовился, признаюсь... Точнее не ждал уже, что Катя согласится, - последнее пробормотал чуть тише. Но именно последние слова услышали все собравшиеся лучше всего. * * * Они шли по парку. Шурка трещала, не смолкая, рассказывала про какой-то киокушинкай и черные пояса. Роман, если честно, не очень вникал. Ну, прыгает Шурка, и пусть себе прыгает, и болтает о непонятной ерунде тоже пусть. Главное, воздух-то какой! Дышится просто сказочно. Наконец-то спала жара, рассеялся фиолетовый закат по набежавшим тучам, и Москву окатила прохлада. Не такая свежая, чтобы можно было спрятаться под пиджаком, но и не такая душная, как в последние несколько дней. Можно было спокойно идти, подставляя себя легкому ветерку, и ни о чем не думать. Ни о чем не думать и не переживать. Это же просто потрясающе! Роман еще ни на одном сеансе психотерапии не испытывал ничего и близко подобного, хотя и бывал-то всего несколько раз у этих лекарей психов, и не потому, что был в депрессии или страдал от мук душевных, а потому, что одно время это было очень модно среди московской тусовки — ходить на подобные сеансы. Да все эти сеансы вместе взятые и на долю не приблизили Романа к состоянию полнейшей эйфории, к легкости и гармонии, которую он испытывал сейчас. Роман Малиновский будто бы парил над тротуарными дорожками, ведомый, словно шарик на ниточке, привязанной к прыгающей впереди Шурке. «Блаженство», - шептало подсознание. «Надо почаще выводить Шуру на прогулку», - прикидывал пришибленный релаксом разум. И как часто это бывает во время прогулок по вечерним паркам, внезапно, за поворотом, прямо на дорожке, перед ними выросли два громилы в спортивных костюмах. - Вижу, что закурить у вас не найдется, - усмехнулся один из них, тот что был повыше и тоньше напарника, и отличался кричащей сутулостью и длинными, немного кривыми ногами колесом. - Так что сразу перейдем к делу. Мобилу гони! - пробасил он, надвигаясь. - И деньги, - добавил его товарищ, из наружности не имевший особых отличительных черт, разве что разбитую бровь и рыжие волосы, торчавшие из-под кепки. - Э-э... Ребятки. Спокойно, - Роман попятился, закрывая собой Шуру. - Мобилу хотите? Вот... Сейчас... Где же она... - полез искать в карманах, но, как на зло, телефон не находился. Ни телефон, ни деньги. Роман с ужасом осознал, что оставил их в машине, а всю имевшуюся наличку истратил на шоколадки. «Отдать им, что ли, шоколадки?», - прикидывал Роман, отступая. - Э-э... ребят, а мобилы нет. - Ты кому по ушам ездишь, плегавый? - гаркнул, зверея. - Сам не найдешь, мы поможем. - Бабу свою отпусти. Мы баб не бьем, - рыжий сплюнул. - Баб мы любим, - загоготал сутулый, обнажая длинные кривые зубы. Вот всё в этом товарище было кривым, и длинным. Кроме извилин. - Шур, отойди, хорошо? Я разберусь. Не бойся, ладно? Хотя кого он успокаивал? Пожалуй, больше себя, чем Шуру, потому что она и не думала отходить, а наоборот, пыталась вырваться вперед, и уже Романа спрятать за собой. Рыжему быстро надоело переминаться с ноги на ногу. И он, не долго думая, шагнул вперед и двинул Роману прямо в челюсть. Малиновский зашатался, и начал заваливаться назад. - Роман Дмитрич! - завопила Шура, подхватывая начальника за секунду до столкновения с землей. А дальше всё было, как в самых красочных сценах боевиков. Шура выпрямилась, встала в стойку и, издав страшный рык, сделала вертуху, и вырубила рыжего с ноги. Длинный быстро понял, что, к чему, сгруппировался и попытался атаковать Шуру, но не тут то было! Шура увернулась, а затем замахала кулаками. Несколько раз удачно ударила ногой. И финальный удар тоже был выполнен пинком... в самое больное для мужчин место. Длинный согнулся пополам, взвыв. Из носа у него сочилась кровь, под глазом виднелся фингал. - Ну! - крикнула Шура. - Еще хотите? Когда Ромка более менее пришел в себя, он увидел занимательную картину: избитые, напуганные громилы, в буквальном смысле, отползали назад, в темноту. И вскоре совсем растворились вдалеке. В небе внезапно раздались раскаты грома. Огромные свинцовые тучи сбивались в кучу. В парке по-прежнему было свежо, и воздух был такой же легкий и свежий. Всё было по-прежнему, только челюсть ныла, и звездочки прыгали перед глазами, как маленькие аметистовые камушки, и вот-вот грозил посыпаться дождь. Над Романом вдруг нависло лицо Шурки. Она внимательно разглядывала начальника. - Роман Дмитрич, как вы? - Живой, Шура. Я живой, - усмехнулся. - Вы спасли мне жизнь, Шурочка, - попытался подняться. - Ох! - еще и бок болит, приземлился он неслабо. - Держитесь за меня, Роман Дмитрич. Шура помогла ему подняться, подняла пакет и рассыпавшиеся шоколадки. У нее всё еще были красные щечки. Ну, да! На свежем воздухе же, плюс небольшие физические упражнения с размахиванием кулаками. Всё же не только шоколад благотворно влияет на Шуркины щечки, а еще и драки. Странная у него секретарша, однако, смешная. С неба закапал мелкий дождик. Раскаты грома стали настойчивее, а тучи чернее. - Пойдемте к машине, Шура. Пока мы не промокли или пока на нас еще одни ловцы мобилок не напали. А вы круто деретесь! Я, к своему стыду, и половиной приемов, что вы продемонстрировали, не владею. Шура еще больше покраснела. - Это Шурик меня научил. - Шурик — это ваш друг? - Что-то типа того. Шурочка печально вздохнула. И далее путь до машины держала в глубоком молчании. Уж лучше бы рассказывала про киокушенкай или про аместы, да хоть про белочек на свитерах, лишь бы рассказывала и смялась, как прежде. - Шура, да у вас кровь! - внезапно воскликнул Роман. Шура взглянула на сбитые костяшки пальцев. Странно, а она и не заметила, что у нее на руках такое кровавое месиво. - Вам нужна аптечка. Срочно. Шура покивала. И вдруг посмотрела на Романа, прямо в глаза, очень серьезно. - И у вас кровь. Вот здесь, - тихонько коснулась его лица, замерла, не дыша. - Тогда нАм нужна аптечка, - пробормотал Роман, абсолютно не понимая, что с ним сейчас происходит. - Да! - Шура будто отмерла, мотнула головой. - Аптечка, - двинулась дальше, но Роман ее остановил. - Дайте сюда вашу руку, - потребовал он. - З-зачем? - отпрянула, руки спрятала за спиной. - А у меня есть талант: залечивать раны. Дайте сюда руку, говорю. А что! Он тоже умеет быть странным и загадочным! Не всё же Шуре удивлять! - Не дам. Не надо раскидываться своими талантами направо, налево, Роман Дмитрич. Я, может, хочу, чтобы у меня тУт была рана, мне, может, легче, когда рана реальная и ее можно потрогать, чем когда ноет... ах, не важно! Пойдемте быстрее к машине, сейчас ка-а-ак польет! Будет ливень, - авторитетно покивала головой, и рванула вперед по дорожке. Ромка едва поспевал за нею следом. Быстрая у него, однако, секретарша! И боевая. «И очень заботливая», - добавил он про себя, когда Шурка внезапно остановилась, и подхватила Романа под руку, вспомнив, что шеф все еще не крепко держится на ногах, и тут уже нужна не ниточка от шарика, а твердое женское плечо. * * * За Иво следит мафия! Это Пабло во всем замешан, двоюродный братец! И еще этот седой пердун, что якобы помогает управлять мафией, а сам, на самом деле, как раз и является страшным главарем. Получается, что опасность грозит не только Иво, но и Пабло. Как страшно... Еще эта музыка гнетущая. Потапкин обхватил себя руками, притаился, еле дыша. И вдруг ба-бах! - ударил гром. Замигало электричество. И кто-то громко постучал по стеклу — в дверь. - Ёжкин свет! - прошептал Потапкин, медленно выглядывая из-за стойки, и вытаскивая кобуру от пистолета. Колени тряслись, руки тоже. Потапкину на какой-то момент показалось, что это за ним сейчас пришла мафия, и вот-вот раздадутся выстрелы, и он рухнет с продырявленной головой, а фоном заиграет минорное «Камбьё долор пор либерта-а-а». Грохот в дверь повторился, будто кто-то, не стесняясь, пинал стекло ногой. Сергей Сергеич перекрестился, и выглянул из-за угла. Там, на улице, вымокнув под дождем стоял какой-то парнишка. - Чего надо? - рявкнул Потапкин, подойдя ближе. - Мне это... Мне к Милко надо, - закричал в ответ ему парень. - К Милко? Тебе? Ты уверен? - Да, - ответил уже менее решительно. Потапкин хмыкнул, раздумывая, как поступить. И вдруг молния пересекла небо, осветив фойе и появишуюся возле лифта фигуру. - Открой дверь немедленно! - заговорила фигура голосом Милко, и, сильно виляя бедрами, подошла ближе. Сомнений не было, перед Потапкиным предстал Милко. И предстал, надо сказать, во всей красе. Чего стоит только ярко-розовая помада, в тон рубашке с павлиньими перьями. - Это ко мне, - заявил Милко, хищно разглядывая парнишку за стеклом. - Ну, раз к вам... - Потапкин пожал плечами, и нажал кнопочку, дверь открылась, парнишка быстро вошел, тряхнул промокшими кудрями, и только после этого посмотрел на Милко. - Здравствуйте! Я Денис... Катя просила приехать и... - он внезапно с испугом замолчал. Дело в том, что еще одна вспышка молнии сверкнула в небе, особенно ярко высвечивая розовую помаду и игривую усмешку на лице Милко. - Очень приятно познакомиться, Денис, - нежно пожал Старкову руку, не спеша отпускать. Ох, уж эта мокрая рубашка. Расстегнуть бы ее! Взлохматить мокрые кудри на голове, припудрить носик, и главная модель для мужской коллекции вурдалаков готова. Милко едва не задохнулся от нахлынувшего на него вдохновения. - А... - Денис хватал губами воздух, не в силах озвучить осенившую его внезапно догадку. - А я Милко, - сказал за него, нахально усмехаясь. - Катя рекомендовала мне вас, как очень хорошего специалиста для очень специфического дела. Что ж, я доволен тем, что вижу, - оглядел с ног до головы. - Ты мне подходишь! - А может, не очень подхожу? - замялся Денис. - Лучшего кандидата не сыскать. Не будем терять ни минуты! Идем! - подхватил оцепеневшего Дениса под руку. - Рональд лопнет от зависти! - хихикнул Милко, толкая дверь. - Какой еще Рональд? - затрепыхался Денис в крепких руках Милко. - Мон амур, ля мур тужур, - Милко озорно рассмеялся, он воочию представил рожу Рональда, когда тот увидит своего соперника. - А может, не надо? - Дениска, котик, не пугайся! Работенка не пыльная. Погуляем, повеселимся. Ну, поцелуемся пару раз. Да не вырывайся ты! Открытки будешь дарить, цветы. Катя сказала, ты в этом деле - мастер и можно смело доверять твоему вкусу. Да нам даже спать не придется. Наверное... Зато денег заплачу! Ты нигде столько не заработаешь. Денис оцепенел, не в силах вымолвить ни слова. А Милко уже прикидывал, в какой ресторан они заедут в первую очередь. Потапкин наблюдал за отдаляющейся парочкой, прилипнув лбом к стеклу. «Что же это делается?», - думал он ошалело. «Такой молодой, такой нормальный... вроде, а всё туда же. Мда... исчезает настоящий мужик, вырождается. Уж скоро и страну охранять будет некому, останутся одни эти... в розовой помаде... и с кудрями. Тьфу!». Снова сверкнула молния, ударил гром, и из темноты появилась еще одна фигура, какой-то мужик в кожаной куртке, высокий. «Неужели и этот туда же?», - Потапкин заморгал глазами. Фигура приблизилась. Теперь было понятно, что это не кто-то из отряда Милко, а Шурик — парень Шурки Кривенцовой. Шурик каждый вечер заезжает в «Зималетто», чтобы подвезти Шуру. И Потапкин часто выбирается с ним покурить сигарету, другую, поболтать о том, о сем. Хороший парень. Толковый. Несмотря на то, что в казино работает. Это кому, как повезет... с работой, в смысле. У кого-то она беленькая и чистенькая, а у кого-то такая, как у них. Хотя Потапкину грех жаловаться. Охраняй себе, да на моделей поглядывай. Применять силу приходилось лишь пару раз, и то — против подвыпивших ухажеров Милкиных рыбок или против их ревнивых мужей. - Шура уже ушла? - спросил Шурик, отряхиваясь от дождя. - Ушла. Так давно уже. - Давно? - расстроился, опустил плечи. - А ты ей позвони! - Звонил. Телефон выключен. Я и возле дома ее был, и тут уже давно на парковке сижу. Пропала Шура. - Погоди-ка... Так она с Романом Дмитричем, кажется, уходила. Я слышал, как дамочки переговаривались, что они с Малиновским на выставку какую-то собрались. - На выставку? Странно... Шура меня не предупреждала. Ладно, Сергей Сергеич, поеду я. Вдруг она уже дома. - Ага! Бывай. Потапкин закрыл плотнее дверь. И покосился в сторону телевизора. Смотреть сцены про мафию во время полумрака и грозы - страшно. Но так заманчиво... * * * Допрос вели Борщевы, а не Валерий Сергеевич, как это можно было предположить в подобной ситуации. Андрей только и успевал выкрикивать: - Служил!.. Нет, не привлекался... Так точно, окончил институт... Да, очень хорошо подумал, я люблю Катю и хочу на ней жениться, уже полгода, как хочу... в смысле, жениться... Невеста? Нет, невесты нет. Давно с ней расстался... Что? Расстались мы друзьями.... Кира? Нет, Кира не в претензии. У нее своя жизнь, она сейчас в Польше, занимается делами компании там, и очень довольна своей жизнью... Когда свадьба? Чем быстрее, тем лучше!.. Катя? Катя согласна... Да, я с ней уже говорил. И она согласилась стать моей женой... Точнее не бывает. Сами ее спросите... Где будем жить? У меня есть квартира. Если Катя захочет купим новую... Какая неприятная история? Ах, Миша сказал, что я обидел Катю! Да много он знает, ваш Миша! Да, был у нас с Екатериной Валерьевной... эм... спор. Повздорили мы немного... О чем спорили? Ну, это уже наше с Катей дело. Скажу только одно: я настаивал на своих чувствах, Екатерина Валерьевна подвергала их сомнению. А потом Борщевы напились. После того, как Валерий Сергеевич буквально благословил Жданова и на женитьбу, и на ухаживания, а Ленка принесла наливочку. Застолье заиграло новыми красками. И как бы Андрей не уворачивался и не прикрывался тем, что за рулем, пить пришлось все равно. Вот так и получилось, что спустя два часа шумных разговоров и торжественных тостов, по столу расплескало всех: и Борщевых, и Валерия Сергеевича. Андрей долго держался молодцом, но вскоре и его немного скосило, мысли начали путаться, но до серьезного опьянения было еще далеко. Нашли, с кем тягаться. - И куда же я их теперь?.. Раскладушка всего одна, - растерялась Елена Александровна, оглядывая кухню, как поле боя. Андрей поднялся. Слегка качало, но терпимо. - Елена Александровна, вызывайте такси, я их довезу, я позабочусь. Не беспокойтесь. - Вы? Но вы же, Андрей Палыч, и сами... - Во-первых, называйте меня, пожалуйста, просто Андреем. А во-вторых, за рулем буду не я и в-третьих... - А в-третьих, мы еще с вами серьезно не поговорили, Андрей Палыч, чтобы обходиться без отчеств, - поджала губу, посмотрела сурово. - Согласен, - качнул головой. - Завтра. Завтра я готов ответить на все ваши вопросы. А сейчас вызывайте такси... А я к Кате, попрощаться... Но Пушкарева старшая не позволила ему и с места сдвинуться. - Катенька уже давно спит. Не стоит ее будить. Андрей покорно присел на стул, с тоской поглядывая в сторону Катенькиной спальни. Правда это всё или сон какой-то? Как проверить? Ах, как хочется проверить, удостовериться. Но нельзя... Невыносимо. Не-вы-но-си-мо! Чертовы Борщевы! Они, конечно, взяли огонь на себя. Но и испортили всё. Если бы не Борщевы, они бы сейчас с Валерием Сергеевичем один на один выпили бы, очень качественно так напились. А тут и раскладушка имеется. Одна. Как раз ему бы хватило. Эх... Такси прибыло минут через пятнадцать. К этому времени удалось кое-как растолкать Людмилу Петровну. Она, мало, что соображая, взвалила на себя мужа, и шумно прощаясь с Еленой Александровной, вышла в подъезд, и там довольно устойчиво спустилась на улицу, села в прибывшую машину такси, и только после этого вырубилась снова. - Людмила Петровна, подождите, куда вас везти? - спохватился Андрей. - Людмила Петровна! А в ответ ему тишина, и смачное причмокивание Алексея Борщева, плавно переходящее в храп. «И куда их теперь?» - подумал Андрей, озадаченно разглядывая этих товарищей. Вот повезло-то! Как быть? А никак. Обратно к Пушкаревым ведь не потащишь! Андрей тяжело вздохнул. И назвал таксисту свой адрес.