Аметистовые ночи

В приемной президента было пусто. Андрей хмуро уставился на разрывающий от звонков телефон. Опять эту Тропинкину где-то носит! А если его Катеньке понадобится срочная помощь? Например, подать что-нибудь или отнести. А вдруг она пять упадет, разобьет что-нибудь, поранится? Черт! Ни на кого нельзя положиться. Ни на шаг нельзя отойти. Как хорошо, что он не стал ждать ни минуты, вызвал в квартиру домработницу и целую бригаду из клинингового сервиса ей в помощь, а еще заказал флориста для украшения комнат, шеф-повара — для приготовления ужина, и мастера по фен-шую... Хм.. интересно, а он не слишком перестарался? Жданов решительно вошел в кабинет, но Катеньки там не обнаружил. Пустое кресло и забытая сумочка сквозили тревогой. Андрей подошел ближе, на перфекционистски чистой поверхности стола лежал забытый лист бумаги, где простым, но до боли знакомым почерком, от руки, было написано: «Инструкция по соблазнению Пушкаревой Е.В.». Андрею стало дурно. В груди внезапно закончился кислород, ноги подкосились. - Убью, гада! - прохрипел он почти беззвучно, хватаясь за ворот рубашки, спешно расстегивая верхние пуговицы, и пытаясь сфокусировать взгляд на том, что в этой чертовой писульке было написано. Но буквы расплывались, сердце скакало по ним, как бешеное, не различая ни знака. Андрей думал, что задохнется, что сойдет с ума или умрет от мгновенного инфаркта, но громкий заливистый смех Кати Пушкаревой, раздавший где-то рядом, где-то в просторах конференц-зала, помешал ему это сделать. - Катя? - шагнул к двери, и замер, не решаясь войти. И вдруг услышал, как Катенька сказала: - «Почаще ори на нее, Пушкаревой полезно быть в тонусе, а пока орешь, незаметно подкинь открытку под номером три, пусть теряется в догадках — испытываешь ли ты к ней нежные чувства или же люто злишься. Пушкарева любит ребусы. Кстати, задачник по математике подаришь на следующий же день», - Катя прервала чтение, потому что смех, рвущийся изнутри, мешал читать. - Ром, ну, признайся, что тема исчерпана, - сказала она через некоторое время, когда перестала смеяться. - Признайся, что ничего придумать не можешь. - Знаешь, что, Катерина Валерьевна, - ответил Малиновский обиженно. - Я... Просто момент упущен. Ты изменилась, Жданов тоже. Не могу я про вас писать. - Изменилась, - пробормотала Катя. - Возможно, так и есть... Хорошо, раз про меня не можешь написать, напиши про кого-нибудь другого, - великодушно разрешила Катерина. - Только принеси уже мне, наконец, отчет по продажам. Он на моем столе в синей папке. - А вот и напишу! - заявил Малиновский, открывая дверь, и вдруг налетел на черного от злости Жданова. - Оп-па. Андрюха... А ты тут? Жданов схватил Малиновского за плечи. - Что тут, мать твою, происходит? - прохрипел он зло. Роман нервно хохотнул. - Ничего особенного. С Катенькой миримся... И так дохнул на Жданова перегаром, что у того тут же перед глазами всплыла картинка, как этот хмырь может мириться с женщинами, когда выпьет. - Палыч, - затрепетал Малиновский, уловив недобрые намерения друга, - отпусти меня, а? Отпусти меня в море морское, я тебе еще пригожусь. Андрей крепче сжал его плечи, дышал тяжело, смотрел напряженно... А потом резко отпустил. Даже отступил на шаг назад. Сердце колотилось, испуг отпускал. - И что? Как она? - спросил вдруг взволнованно. Ромка, когда понял, что Жданов передумал его убивать, осмелел, даже хватило наглости усмехнуться. - Не скажу, что мы стали вдруг друзьями, - шепнул Роман, отходя от двери. - Но есть определенные успехи. Мне кажется, - заговорил еще тише, - Катенька теперь вполне может выносить мое присутствие, и даже передумала скидывать меня с крыши «Зималетто» тушкой вниз. Андрей недоверчиво просверлил его взглядом. - А это что? - потряс листком бумаги с «инструкцией». - Неудачные пробы пера. - А-а... - Написано исключительно с разрешения Катеньки, - клятвенно приложил руку к груди. И предвидя новую волну гнева, Малиновский решил сбить этот гнев, развернув в другое русло. - Ты бы лучше помог Екатерине Валерьевне с отчетами там всякими... А-то она сидит, бедняжка, там одна... совсем уработалась. Вот тебе папочка синенькая, - сказал, и толкнул Жданова к двери. Но Жданов был бы не Жданов, если бы не проявил противодействие. Увернувшись от тактических толчков друга, Андрей настойчиво так спросил: - А почему ты пьян? Ты... - в глазах потемнело. - Ты пытался споить Катю? - Боже упаси! - воскликнул Роман. - Я? Катеньку? Споить? - протестующе замахал руками. - Тогда почему?.. - Для храбрости, - заявил Роман. - А губа почему разбита? - недоверчиво присмотрелся. - Не в ту сторону я ее раскатал. В глазах Жданова начал загораться новый пожар. - Спокойно! Шутка. Шучу. Просто Катерина не сразу захотела со мной разговаривать. Вот... влепила пощечину. - Что? - вытаращил глаза. - Как ты посмел? Она же могла руку ушибить! - Жданчик, а ты вообще способен сейчас трезво мыслить? - нагло усмехнулся подвыпивший Малиновский. - Ром, - послышался голос Катеньки из конференц-зала. - Там кто-то пришел? Андрей и Роман переглянулись. - Ром? Она зовет тебя на «ты»? - Палыч, это скорее ненависть, чем уважение. Иди уже. А-то заждалась тебя твоя Катенька, - прошептал Малиновский. Андрей вдруг неприлично разулыбался, прижал к груди синюю папку, и вошел в конференц-зал. Катерина сидела, обложившись кучей бумаг, и делала какие-то пометки. Услышав его приближение, обернулась. - Андрей, - улыбнулась, посмотрела с такой нежностью, что Жданову снова стало дурно. - Кать... - откинул папку, подошел к ней, присел на соседнее кресло. - Катюш... - взял ее ручку в свои руки, поцеловал в ладошку, затем в запястье. - Кать, а поехали домой? - Сейчас? - Ага, - придвинулся ближе, поцеловал Катю в краешек губ. - А как же встреча? Ты помнишь, что ты завтра встречаешься с Верховцевым вместо меня? - щечки покраснели, попыталась увернуться от быстрых поцелуев в шею. - Нужно подготовиться. - Мы подготовимся, - перетащил ее к себе на колени. - Обязательно подготовимся... дома. - Андрей, что ты делаешь? - вырываться было бесполезно, Катя сама тянулась к нему, обнимала. - Успокаиваю нервы, - прошептал он, и, наконец, жадно поцеловал ее в губы. * * * Михаил привез Клочкову в какую-то забегаловку, сказав, что это ресторан его хорошего друга. «Ну, если только друга», - подумала Вика, окидывая придирчивым взглядом зал, и прикидывая, какой бы столик выбрать. Но Михаил внезапно решил проявить то ли изобретательность, то ли занудство. Он не пригласил Викторию присесть за столик с удобными диванчиками, нет! Миша потащил ее прямо на кухню, и как начал готовить сам. Вика сначала расстроилась. А потом увидела большой кусок мяса брошенный на сковородку, унюхала сводящие с ума запахи жареной картошечки, и твердо решила: «А он ничего такой... этот Михаил». И вот уже перед ней стоит одно блюдо, и второе, и третье, и четвертое, и пятое. «Венский шницель» из свинины; куриные биточки с сыром «Креметте», грибным соусом и картофелем; стейк из говяжьей вырезки «Перчетто»; утиная ножка в сладком чили с печеными овощами и клюквенным соусом; густой ирландский суп из телятины с гренками и зеленым луком... Слюни текут, желудок содрогается в спазмах. А Борщев довольно улыбается, садится рядом, придвигает к себе одно из блюд. Вика перехватывает это блюдо, и тянет его обратно. Михаил улыбается. Виктория улыбается. Тарелка со стейком из говяжьей вырезки «Перчетто» намертво приклеена к рукам Клочковой. Михаил уступает. Улыбается еще шире. - Хотите попробовать? - спрашивает он. У Вики трясется рука с занесенной над говяжьей вырезкой вилкой. - Нет, - произносит она сквозь зубы. - Не хотите? Тогда попробую я, - и отвоевывает у Клочковой тарелку, придвигает к себе, смачно откусывает кусочек. Вика с трудом переключает внимание на «Венский шницель». - Тогда, может, попробуете шницель? Вика бросает на Борщева злой взгляд. - Михаил, а расскажите мне лучше секрет рецепта этого блюда. Пахнет волшебно! Борщев с удовольствием садится на любимого «коня», он с упоением начинает расписывать историю возникновения блюда, перечисляет разновидности шницелей в разных кухнях, сыпет деталями. Вика в этот момент с упоением уничтожает все, до чего может дотянуться рука. - Как же вкусно! - произносит Клочкова. - Вы просто волшебник какой-то! «Какая же она чуткая женщина! Приятная собеседница», - думает Михаил восхищенно. - А десерт у нас будет? Борщев расплывается в широкой улыбке. - А что бы вы хотели? - Все, что вы приготовите. И Миша, окрыленный вдохновением снова возвращается к плите, оттесняя других поваров. Кругом шум, суета кухни. Обычный ресторан в обычный будний день. А Мише на какое-то мгновение показалось, что они тут одни на этой кухне. Фантастика какая-то. «А что, если познакомить Вику с родителями?», - подумал он, взбивая крем. А потом вспомнил Ленку, и скис. «Ленка хорошая. Энергичная. И кот у нее... интересный. Только вот временами кажется, что я жертва, что ли... Чувство такое странное. Может, действительно, кажется?». Клочкова доедала последнее блюдо, и теперь с жадностью поглядывала на запекающийся в духовке пирог. «Была не была! Приглашу ее тоже в ресторан на встречу с родителями. А там и сравню, кто лучше — Ленка или Виктория. Кати в моей жизни больше нет. Глупо надеяться, что она позвонит. Глупо ждать, что бросит этого подонка Жданова. Всё! Пора начинать жить без мыслей о Катерине. А чтобы не думать о ней, нужно думать о ком-то другом», - Миша довольно улыбнулся. - Виктория, - сказал он, придвигая к Клочковой пирог, украшенный воздушными кремом. - А можно вас пригласить на встречу с моими родителями? Расслабленная, довольная Клочкова ехидненько усмехнулась: «Вот, зовет с родителями знакомиться. А Амура говорила, что дурак на первом свидании замуж не позовет. Это, может, такую уродину, как Амура и не позовет. А меня, красивую, умную, сексуальную не просто будет звать, а на коленях ползать, умоляя». - Конечно, - великодушно махнула рукой, и нацелилась на пирог. - Правда, вы согласны? «Она уже от меня без ума!», - подумал Михаил с гордостью и самодовольством. - Да, согласна, - кивнула Вика, слизывая с верхушки огромного куска пирога крем. - Тогда поехали прямо сейчас! - сказал вдруг Борщев. Вика с неохотой оторвалась от крема. - Поехали, - вздохнула она печально.