Аметистовые ночи

- Девочки, а вам не кажется, что Роман Дмитрич как-то странно себя ведет? - тихо спросила Таня Пончева. «Женсовет» перестал шумно переговариваться, отлепился от столика с десертами, и придирчивыми взглядами окинул порхающего по залу Малиновского. - Н-нет, - протянула Маша. - Вполне себе обычный. - Обычнее некуда, - подтвердила Амура. - Посмотрите, он уже и к бизнес-дамочке какой-то клеится, и, одновременно, официантке подмигивает. - Классический Малиновский, - вынесла вердикт Света, вытирая салфеткой крем от пирожных на губах. - А-а... его улыбка? - не сдавалась обеспокоенная Таня. Девочки впились взглядами в широкий оскал, от уха до уха, на лице Романа Дмитрича. И снова не нашли ничего необычного. - Он всегда так улыбается, - отмахнулась Маша. - Катя с Андрей Палычем ушли, вот он за всех и отдувается. Потенциальных клиентов много, шире улыбка — шире охват харизмы, - покивала Света. - Он все же странный... - пробормотала Таня, с опаской приглядываясь к хищнической поступи Маливского, к его неестественной улыбке. - И Шура куда-то запропастилась. Амура снисходительно приобняла Таню. - Шурка пошла за жареными крылышками на канапе, пока их никто не разобрал, - сказала она. - Опять ты себя накручиваешь. - Я... - в ужасе замерла, увидев, как Роман Дмитрич принялся выплясывать чечетку перед камерами довольных журналюг. - Ты лучше посмотри на Клочкову, - махнула рукой в другую сторону, заставляя Таню отвернуться от загадочных конвульсий Малиновского, и сосредоточиться на, виснущей на Воропаеве, Викуле. - Вот, где странность. - Девочки, - простонала Маша, - ну, не верю я, что Александр Юрьевич, действительно, воспылал нежными чувствами к Викуле. Не верю, и все тут! - И я не верю, - согласилась Света. - А Вы, Ольга Вячеславовна, что думаете? Уютова пожала плечами. - Саша всегда был закрытым мальчиком, тихим и свободолюбивым. Он никогда не выставлял свои чувства на показ. - Точно! - Маша хлопнула в ладоши. - Настоящий Воропаев не стал бы публично клясться: «Я люблю Викторию Клочкову. Она женщина всей моей жизни!». А это значит... А это значит, что Воропаев не настоящий. - А какой? - Света моргнула. - Поддельный. Это двойник Воропаева, - с ужасом прошептала Маша. - И Малиновский тоже... поддельный, - еще тише сказала Таня, наблюдая за совместной чечеткой Романа и Милко. * * * Все кабинки в туалете были пусты. Повезло. Можно подойти к раковине, открыть кран, и спокойно поплакать. А после... А после умыться. Вспомнить, как правильно дышать. Достать мобильный, и набрать единственный правильный номер. - Алло, привет. Выдохнуть последние остатки сомнений, и сказать ему: - Прости меня, пожалуйста. Не знаю, что на меня нашло. Погрозить своему отражению в зеркале за, предательски рвущиеся наружу, слезы. Послушать ЕГО дыхание. - То, что я тебе сказала... Я так не думаю. В последнее время со мной творится что-то неладное, - нервная усмешка. - Наверное, это стресс. Прикусить губу, взъерошить волосы, уничтожив красивую укладку. - Шур... Я очень тебя люблю. Вытереть растекшуюся тушь, пригладить назад рыжую копну волос. - Я согласна стать твоей женой. Прислониться лбом к зеркалу. Впитать в себя прохладу. - Забери меня, пожалуйста, отсюда. Что? - завертела головой, будто кто-то мог ее видеть. - Нет. Я не плачу. Я... У меня стресс. Отключить телефон. Снова вспомнить, как дышать. Прижаться спиной к стене. Сползти вниз, обхватить колени руками. Молчать. Не думать. Ей сейчас так нужен покой. Покой и стабильность. Крепкое мужское плечо. Понятные отношения. А не все эти... смешинки на аметистовом небе, неоновая луна, космический вихрь... Нет... Никаких виражей и кульбитов. Никаких сказок. Сказок в жизни не бывает. Ведь так? Ухватиться за раковину, подняться на ноги, заглянуть в, покрасневшие от слез, глаза. И уверенно прошептать: - Не бывает. * * * В каких подворотнях набирали на работу этих грузчиков? Неужели нельзя нести аппаратуру ровнее, не задевая косяки и не роняя ее на пол? Показ давно закончился, гости разошлись, шумно расхваливая новую коллекцию. А Николай... Коля устал кричать, устал контролировать каждый шаг этих оболтусов. Проще рост акций на бирже просчитать, чем предугадать, во что врежутся эти безмозглые товарищи в следующий раз. - А ты не контролируй, - бросила ему, пробегавшая мимо, Юлиана. - Ты экономист, Коля, а не прораб. Займись лучше своей личной жизнью. - Без Вас разберусь, - пробормотал Коля, отворачиваясь. - Сто-ять! - острый зонтик вонзился между лопаток, Зорькин взвыл. - Юлиана! Я эту вашу... дубинку... - закричал гневно. - Разломаю! И в следственный комитет по почте отправлю. - Коленька, у меня этих, как ты выразился, дубинок больше, чем дорогих чернильных ручек в твоей коллекции. А вот ты, - похлопала по плечу, смахивая невидимые пылинки, - нервы береги. Пригодятся. - Обязательно, - вывернулся из рук Юлианы, стрельнул гневным взглядом. - И от девочек не бегай, - погрозила ему пальцем. - Ты зачем всех своих поклонниц разогнал? - А я... Не умею с женщинами разговаривать, - почесал затылок. - Они от меня сбегают. - Не ври. Им твои разговоры не нужны. Будь ты даже немым, все равно продолжали бы увиваться. Николай, слава плывет впереди твоего носа. Зорькин подозрительно прищурился. - Какая такая слава? Юлиана хихикнула. - Всякая, - загадочно сказала она, и упорхнула прочь, размахивая зонтиком. Коля покраснел. * * * - Нет! Дядя Али! Не увозите Жади в Марокко. Дайте им с Лукасом еще раз поговорить. Они любят друг друга... Че-е-ерт! - Потапкин нервно взвыл, вгрызаясь ожесточенно в пакет с чипсами. А телевизор, тем временем, безжалостно показывал следующие кадры: струсившего Лукаса, передумавшего идти за Жади. - Подонок! - чипсы полетели в физиономию Лукаса. - Не дай ей уехать! Она выйдет замуж за Саида. А ты... А ты будешь локти кусать! Идиот! Рыдающая Жади, душераздирающая восточная музыка. У Потапкина затряслись руки. - Не по-пацански это, Лукас! - закричал он, размахивая бутылкой пива. - Обещал забрать - забирай! Мужик слово должен держать! А эта цаца... Маиза. Что б ее! Куда ты лезешь все время? А ты, Леонидас, зачем калечишь единственному сыну жизнь? Восточная музыка, печальное лицо Жади крупным планом. Потапкин закусил до боли кусак, отворачиваясь от экрана телевизора. В ушах стучало, колотило серией ударов. Вот черт! Это не в ушах стучит. Это в стеклянную дверь кто-то бьет с ноги. Сергей Сергеич выглянул из-за стойки. - Мать твою... Быстро нажал на кнопку, дверь разблокировалась. - Андрей Палыч, проходите, - промямлил виновато. Выбежал навстречу. - Ой. Екатерина Валерьевна. А показ уже закончился? - Нет. То есть да, - неоднозначно ответила Катерина, толкая в бок Андрея. - Сергей Сергеич, мы пойдем... э-эм... поработаем... - Да, Андрей Палыч, конечно, - максимально наигранно протянул Потапкин. - Там все готово? - шепнул тихо, отойдя от Катерины на несколько шагов. Потапкин два раза моргнул. Жданов подмигнул охраннику, подхватил Катю под руку, и повел к лифту. - Андрей, ты уверен, что нам эти документы нужны прямо сейчас? До завтра они не могут подождать? - Не могут. Потапкин метнулся к телевизору. На экране мелькали титры. Чем, мать вашу, закончилась серия? * * * Ленка сонно потянулась, откидываясь на спинку дивана. Рядом с ней дрых Себа, своим храпом приводя всю пятиэтажку в священный ужас. Голос, однако, у этого рыжего ублюдка громче, чем у бронхитного бомжа. Ленка еще раз прочитала свою статью, выискивая опечатки. Себа задергал усами, и издал звук поросенка, подавившегося яблоком. Ленка довольно кивнула: «Ошибок ноль. Можно в печать». И перевернула кота на другой бок. Этот жирдяй заметно прибавил в весе, и сдвинуть с места его теперь не так-то просто. - Я из-за тебя чуть ноготь не сломала, - прошипела гневно, разглядывая маникюр. Ясно, что кота давно пора сажать на диету. Но с такой кормежкой и с растущими аппетитами рыжего Люцифера миссия кажется невыполнимой. Это исчадие злобы и жадности никогда не откажется от своего привычного ведерка куриной отбивной с артишоками на завтрак. Он теперь жрет больше, чем вылизывает свои причиндалы. И что, ей теперь за Мишу замуж выходить? Хотя... Его родители уже не просто намекают, они открытым текстом говорят: «Мишенька, упустишь такую девушку», и прочая бла-бла-бла. А почему бы и нет? Скучно, конечно, быть мадам Борщевой. Тут побег Пушкаревой с переломанной ногой теперь выглядит оправданным (Или Жданов или Миша? Небо и земля). Но кто собирается хоронить себя в супружеской жизни? Точно не Ленка Шестикова. Поэтому замуж надо идти. А Себа... Себе липосакцию потом сделаем. А впрочем... эта тварь теперь не может даже на диван запрыгнуть без посторонней помощи. На лоток еле заползает. Пусть жиреет. «В коляске буду возить», - прикинула Ленка, и вернулась к статье. Заголовок она, конечно, придумала бомбический: «Пять балетных позиций Андрея Жданова». Ухохочешься. * * * Грузчики укатили, Юлиана подписала последние «приемки», вернула помещение арендодателю, и теперь намеревалась упорхнуть «попутными ветрами». Коля решительно преградил ей путь. - У меня возникла проблема. Я... Юлиана беззаботно отмахнулась. - Давай потом. А еще лучше посоветуйся с Малиновским, он в этих делах еще больше, чем я сведущ. - Нет уж! Если взялись за мое преобразование, то доведите дело до конца. - Коленька, я свободный художник. Умею делать только общие штрихи. А дальше — самостоятельный полет. Зорькин сложил руки на груди. - Я пущу сплетню, что ваше агентство пользуется услугами черных риелтеров, - заявил он мстительно. - Это подло, Николай, - усмехнулась. - Ладно, выкладывай быстрее, что у тебя там случилось. - Быстрее не получится. Нам.. это... - Зорькин заметно распереживался. - Нам нужно уехать в тот самый клуб, в который Вы меня первый раз привезли. - Это принципиально? - Категорически. - Эх, Николай Антонович, что с Вами поделаешь? Поехали. Коля нервно кивнул. * * * Лифт прибыл на последний этаж. Они вышли в пустой холл. - Андрюш, ты куда меня привел? - сделала большие глаза. - Сюрприз, - подхватил ее на руки. - Идем. Они поднялись по лестнице еще на этаж выше, завернули в какой-то темный коридор, а после Андрей толкнул массивную дверь, и вышел на крышу. - Кать... Мы хотели поужинать. Я подумал... что целоваться, все же, лучше, когда перед тобой такой вид. Он отошел в сторону. Катерине открылась, захватывающая дух, картина: столик на двоих со свечами, клубника, шампанское, бокалы... и целая Москва под ногами. - Там еще суп есть. И мясо, приготовленное по-французски, - смущенно добавил, притягивая Катю к себе. И ни слова про рецепт приготовления мяса, про историю возникновения и особенности варки-парки-жарки. Так, стоп! Она обещала не сравнивать. К черту Мишу! - Я хотел отметить этот день по-особенному, - усадил Катерину себе на колени, накинул ей на плечи плед. - Как красиво. Фиолетово-аметистовый закат утопал в сумерках, огромный город, простирающийся далеко за горизонт, загорался миллионами огоньков. - А вон там наша гостиница, - шепнул Андрей. Катя прижалась щекой к его щеке. Так и сидели. Минуту, две, десять? Пока Катя не спросила: - Ты ведь врал мне тогда? Андрей усмехнулся. - Нисколько. Я... любил женщину, которую безумно люблю сейчас. - А если честно? - Честно? - стянул с себя очки. - Та ночь перевернула все вокруг, припечатала меня... Кать, я перестал интересоваться другими женщинами. Забросил Киру. - Ой! - подпрыгнула на коленях Андрея, завозилась в его руках. - Звезда! Там упала звезда. - Где? - теперь Андрей прижался к ее щеке. - Вон там, - ткнула пальцем в далекую-далекую галактику. - Успела загадать желание? - Не-а. Про Киру думала, - сказала смущенно. - Ну, что ты ее бросил. - Видишь, уже сбылось. Давай еще смотреть. У меня масса желаний. - А шампанское пить будем? - Сначала суп и мясо. Твоя мама меня убьет, если мы испортим тебе желудок. - Хочу шампанское и клубнику. И звезды с неба! - Катерина, не хулигань, - сурово погрозил ей пальцем, а сам не смог сдержать улыбки. Полез целоваться. А звездочки тем временем — вжух, вжух, вжух. «Полетели, пока не смотрят!» Вжух. Вжух. Вжух. «Вот еще! Исполняй потом эти желания. У нас и так график напряженный. Нам еще Млечный Путь обогнуть нужно. А там пробки». Вжух. Вжух. Вжух. «Классно мы, все-таки, смотримся на этом аметистовом небе. Прям как звезды».