Аметистовые ночи

- И пусть эта ночь не кончается никогда! - орала Виктория Клочкова в окно лимузина, высовывая руку с массивным кольцом с бриллиантом навстречу ветру. Караты блестели под фонарями ночной Москвы. Мех норковой шубки прилипал к шее и мешал полноценно дышать, но Викторию это нисколько не смущало. - Саша, я хочу в ресторан. Вези меня в «Мармеладоф»! - Солнышко, - сквозь зубы процедил Воропаев, - час ночи, все рестораны закрыты. - Но я хочу! А ты обещал исполнять все мои желания. Хочу, хочу, хочу. - Завтра. Обязательно съездим. А сейчас — домой. - Нет. Вези меня в дорогущую гостиницу. В люксовый номер. - У меня дома вполне люксовый дизайн. Викуля, нам пора спать. Иначе у кого-то завтра вылезут во-о-от такие мешки под глазами, - хищно улыбнулся. Вика похлопала его по плечу. - Ты прав. Твоя будущая жена должна всегда выглядеть на сто баллов, - взглянула на кольцо. - Саш, а ты меня любишь? Воропаев стиснул зубы. - Больше жизни люблю, - сказал он мрачно. Вика просияла. Повисла на шее. Попыталась поцеловать. Но Сашка увернулся. Да и лимузин вдруг подъехал к месту назначения, резко остановился. Клочкова надула губки, величественно протянула Александру руку, когда тот открыл дверь машины с ее стороны, подхватила шубку, и медленно пошла к парадной, сильно виляя бедрами — в надежде привлечь внимание Воропаева. Александр расплатился с водителем, лимузин уехал. Вика усиленно виляла бедрами, Александр неторопливо шел следом, он смотрел на звездное небо. Красотища. Июльские ночи самые красивые. Как в детстве. Вика завозилась с шубкой, что-то бубня себе под нос. Александр отвлекся от неба, незаметно достал телефон, и отправил сообщение. - Ты идешь? - Иду. - Возьми меня под руку. Эти каблуки вонзились прямо в ногу, - пожаловалась она. А в лифте Вика начала болтать без умолку, она выпросила еще одно кольцо, и ожерелье — в придачу. После этого потребовала накормить ее завтраком, обедом и ужином в ресторане «Мармеладоф». А потом нагло заявила, что в «Зималетто» больше ни ногой. Хватит с нее мучений. Так наработалась, что кошмар - на десять лет вперед. А вообще, Виктория Клочкова сейчас видит свою карьеру только в модельном бизнесе. - Хочу быть лицом «Армани» или «Гуччи», - сказала она, протягивая руку, чтобы открыть дверь квартиры. Но... Дело в том, что дверь уже была открыта. А внутри виднелся погром. Александр медленно вошел, втянул упирающуюся Вику за собой. Под ногами хрустело стекло и куски мебели. Из дальней комнаты донеслись мужские голоса. - Завалим его и его бабу, - закричал кто-то гнусаво. - Он нам должен миллионы. Сначала пусть отработает, - ответил басом другой. - Бабу пустим на органы. Есть у меня парочка выходов на Китайский рынок, - похвастался третий. - Или в рабство отдадим. Телка она зачетная. Будет пользоваться спросом. - Точняк! В гарем можно продать, к старому арабу. Он бабла отвалит. - А что будем делать с Воропаевым? - Грохнем его просто. Этот подонок не достоин жить. - Продадим все эти побрякушки: цепочки, колечки. Тачка у него ценная. Денег стоит. Вика побледнела. Александр тянул ее на выход, а она почти не реагировала, зависла, прижав руки к груди. - Пойдем, - прошептал тихо. - Быстрее, - вывел ее на лестницу. Клочкова не реагировала, еле передвигала ноги. - Вика, очнись! Нам надо бежать. Срочно. Быстрее! - крикнул, когда они уже спустились на пару этажей ниже. Вика вздрогнула. Посмотрела по сторонам. И вдруг как побежала - дала деру - на каблуках, по лестнице. Александр еле ее догнал. - И что? Куда теперь? - руки тряслись, Вика рванула за угол дома. - Не туда! - нагнал, схватил за руку. - Окна выходят на эту строну. Нам туда. Выбежали на дорогу. Александр закричал: - У тебя есть шпилька или заколка? Вика истерически засмеялась. - Я не знаю, - трясущимися руками поправила сползавшую с плеч шубку. Александр каким-то чудом нашел у себя в кармане шпильку, подбежал к припаркованной чужой машине, повозился пару секунд, и взломал замок двери. - Садись! Быстрее! Вика быстро запрыгнула на пассажирское сидение. В машине, по странному стечению обстоятельств, в бардачке нашелся ключ. Сашка быстро завел двигатель, рванул с места. - И куда теперь? - взволнованно спросила Вика. - К тебе. Отсижусь месяц-два у тебя. Потом... видно будет. - А... - Денег больше нет. Поживем на твою зарплату в «Зималетто», еще дивиденды будут, если их не заблокируют. Ничего! Прорвемся. Главное, что мы вместе. И ты меня любишь, - хищно улыбнулся. - Но... - Да. Тебе придется пока остаться в «Зималетто». Кстати, кольцо и шубка — краденые, лучше ими не свети на людях. Вика крякнула. - Я... - Ничего, Виктория! Я отыграюсь! Обязательно отыграюсь. Вот продам эту машину, куплю много фишек, и отыграюсь. Я буду богат. Только нужно немного потерпеть. Ты же будешь терпеть? - Я? - Вика, мы поженимся! Без платья и без ресторана, тайно. Но мы будем вместе. Ты же меня любишь? - Я? Ой, мамочки, - прошептала Клочкова, хватаясь за голову. - Нет, мамочке пока говорить не будем. И папочке тоже. Иначе их тоже убьют. - Я... Плохо мне. Воздуха, - кинулась открывать окно. Но Сашка нажал на кнопку, закрывая. - Ты простудишься, солнце. А тебе нельзя болеть. Ты одна из нас пока работать сможешь. Я найду тебе вторую подработку. Мой старый знакомый искал себе секретаршу. Он занимается строительством свинарников. Вика! У тебя такой большой опыт. Возьмут с руками и ногами. Будешь секретаршей в две смены. - Открой! Дышать, - прилипла к окну, задыхаясь. - Останови машину! Машину останови. Плохо. Задыхаюсь. Сашка дал по тормозам. Остановился у обочины дороги. Вика выпорхнула из машины. - Я дальше сама пойду, - сказала она. Сашка посмотрел «взволнованно». - Вик, я тебя не брошу в таком состоянии. - Нет... Я... - зашагала по тротуару, набирая скорость. Александр бросил машину, побежал за ней. - Милая, что с тобой? - спросил он ничего «не понимая». Вика остановилась. Сняла с себя кольцо. Кинула на асфальт и шубу, и кольцо. - Я тебя не люблю. И все твои грязные делишки прикрывать не собираюсь. - Не любишь, - всхлипнул, едва не плача. - Нет! Я думала, ты богат. Ты с долгами, но богат. А ты... Ты болен! У тебя зависимость. Ты игроман! Тебе лечиться надо. А я... слишком хороша для такой жизни... с тобой. - Вика... - Не пиши мне больше. И не звони. - Но я не смогу без тебя. - Еще раз ко мне сунешься, вызову милицию, - крикнула Вика, и зашагала прочь. Александр стоял на тротуаре, глядя ей вслед. Мимо проезжали машины. Легкий ветерок дул в спину. А звездное небо было прекрасно даже при ярком свете фонарей и бесконечных огоньков электричества, уходивших далеко за горизонт. Вон Большая Медведица. Какой ровный угол у этого ковша. Просто поразительно. А вон там, кажется, Юпитер, большой гигант. Когда силуэт Клочковой исчез где-то вдалеке, Александр широко улыбнулся, и пошел обратно — к оставленной машине, сел за водительское сидение, достал мобильный, набрал номер. - Все сработало. Даже лучше, чем я предполагал. Да... Бежала, не оглядываясь. Ага. Тимохин, я у тебя в долгу. Что?.. Вы с ребятами еще у меня? Так. Сидите на месте. Это дело надо отметить... Нет, я сам заеду в магазин... Да, машину открыл. Ну, она и так была открыта, - усмехнулся. - Викуля в этот момент оглядывалась больше по сторонам. Спасибо большое, тачка у майора Ксюмалинина — огонь. Разгон берет за секунду. Все, я еду. Ждите. Кинул мобильный на сидение, вытащил из кармана сильно помятые листы, развернул их и еще раз прочитал: «Инструкция по совращению Воропаева А. Ю.». «Чтобы охмурить такого долбоящера, как Александр, нужен шантаж — дикий, животный шантаж. Чего больше всего боится Воропаев? Правильно! Он боится, что все узнают о его проигрышах в казино. Что ж, разыграем эту карту с умом...». Александр кинул инструкцию в бардачок. - Малиновский. Засранец, - усмехнулся. - Убью гада. * * * Ночь — самое популярное время активности для сов, маньяков, бабушек на дежурстве у мавзолея и для московских завсегдатаев тусовок. Николай Зорькин, подкрепленный убойной порцией виски, не относил себя к категории ни тех, ни этих, но в данный момент и в данном душевном состоянии был и за тех, и за этих. Он с большим трудом стоял на ногах в самом центре лестничной площадки, а точнее — ловил равновесие при помощи экстрасенсорных манипуляций руками, и безжалостно вдавливал кнопку звонка в стену. Спустя минуту стало понятно, что это не кнопка, а дверной «глазок». Спустя две минуты пришло озарение, что элитная деревянная дверь замечательно гремит, если жахнуть в нее кулаком. Двадцать-тридцать тренировок, и удар начал попадать в цель, а не скользить по воздуху в нескольких сантиметрах. Спустя еще одну минуту дверь распахнулась, являя Зорькину заспанную Пушкареву. - Я переспал с Юлианой, - мученически изрек Николай, замерев у стены в позе раненого кукушонка. Катя, собиравшаяся было бурно возмутиться, что, мол, в пять часов утра добропорядочные люди по гостям не шастают, подавилась забуксовавшими гласными. - А... Э-э... Коль, а ты уверен? Зорькин кинул на нее оскорбленный взгляд. - Прям... с Юлианой? - глаза расширились в ужасе. - Прям с ней, - дохнул в ладошку, понюхал, скривился. - Ты... - слова закончились, а у Коли закончилось терпение, он ухватился за дверной косяк, и решительно внес себя в квартиру. - Коль, ты был пьян, и вы?.. - зажала рот рукой. Зорькин полу-усмехнулся-полу-икнул. - Нет, пьяна была Юли-а-ан-на. А я... - мотнул головой, желая стряхнуть плывучий туман перед глазами. - А я трезв. Как стекло. О! Ваза, - упал на тумбочку, обнял вазу, приложив к ней щеку. - Холодно. Хорошо. Ка-ать, борща бы. Кате стало дурно. - То есть ты... эм... воспользовался пьяной Юлианой? - «И с чего бы это Юлиане быть пьяной? После удачного показа, после всех этих успехов... И Юлиана не пьет. Или пьет?» - Не-е-ет, - ухватил левый тапок Жданова, натянул его на правую ногу, прямо на ботинок. - Это Юлиа-а-а-но-но-чка воспользовалась мной. А я не хотел. Нет, я хотел. Но не хотел. Ка-а-ак сложно, - второй тапок решил не надевать. Ваза надоела, кинул ее на пол. Не разбилась, значит, не древняя. - Допустим, - кивнула Катя, ситуация, действительно, не однозначная (точнее не реальная). - Что было потом? - Пушкарева! - возмутился Николай. - Как ты смеешь! Я же не спрашиваю, что у вас там со Ждановым «потом». Мы... - упал перед Катериной на колени, силясь вспомнить нечто важное. - Мы поехали к ней. А потом было «потом», а после «потом» я сбежал, как последний трус, и напился, но я не пья-я-ян, - выдохнул, мятежно размахивая головой, а затем обнял Катю за ноги. - Прости. Я такой... дурак. Щелкнул выключатель. Яркий свет ударил в глаза. В проходе стоял сонный, всклоченный Андрей, в криво натянутом халате, без тапок. - А что тут происходит? Хотел зевнуть, но Зорькин, стоящий на коленях и обнимающий Катю за ноги, мгновенно вывел Андрея из сонного состояния, а заодно и из себя. - Катя! - заорал, доставая до второй октавы. Коля вздрогнул, разжал колени Пушкаревой, отлетел на метр, вскинул руки вверх, и замер, как таракан, пойманный на месте преступления. Катерина поморщилась, спокойно подошла к Андрею, что-то шепнула ему на ушко и так же спокойно пошла поднимать Зорькина с пола. - Да? - почесал затылок Андрей, вмиг растеряв запал. - А в чем проблема? Катя стрельнула взглядом: «А ты как думаешь?» Коля застонал. - Я бух... бэх... ба-хвалился самонадеянно, что я не такой. А я тако-о-ой, - изрек он глубокомысленно. - Коль, вставай, - подцепила его под плечо. Но Зорькин завозмущался еще сильнее. - Как теперь быть? Как быть? - повис на Катерине, вызывая у Андрея противоречивые чувства — активно-пассивную «ромашку» - задушить, не задушить. С той стороны входной двери вдруг что-то зашаркало, а затем грохнулось с треском. - Это она! - в ужасе прошептал Коля. - Пришла за мной. С зонтиком. Андрей решительно подхватил, мечущегося по прихожей, Зорькина за шиворот, скинул его на пуфик, после этого пошел открывать дверь. На пороге появился, буйно настроенный и капитально опьяневший, Малиновский. - Катенька, - заявил он сразу, как только сфокусировал взгляд на Катерине, - отпусти Андрюху на час-два... день. Погулять. Мы это. Ни-ни. Только по бабам, и напьемся, ик. Ой, это не Палыч — по бабам, это я. А он рядом. Поможет. Ик. И мы сразу домой. Жданов будет в шапке, теплой. Ик. - А куда исчезла Юлиана? - моргнул Коля.