Коалиция

Допросы ни к чему не приводили. Девушка была слаба и не проронила ни слова. Впрочем, Кит не особо настаивал. Он лишь спрашивал что-то вроде: «Ну, а сегодня ты мне расскажешь, кто ты?» Врач проверял её утром и вечером, а днём несколько добошей проводил с ней сам лейтенант. Теперь она его боялась. Если при первой встрече, когда «Двадцатая» поняла — а Кит был уверен: она прекрасно всё поняла, — что находится в плену у армии Империи, на её лице не было ничего, кроме насмешки и презрения, то теперь в её глазах он видел чистейший ужас. Надо же, какая чувствительная — должна была бы соображать, кто такие галра, и не ждать от их расы ничего хорошего. Впрочем, чем больше она проводила времени в своей камере, тем спокойнее становилась. Возможно, поняла, что с ней ничего не сделают, раз пытаются её вылечить. По большей части Двадцатая или лежала на постели, или сидела на ней, скрестив ноги. Ей выдали стандартный костюм пленного, и теперь серая ткань обтягивала худые короткие ноги, делая колени неестественно острыми. Скафандр и стёкла Кит забрал к себе, её нижняя одежда была сожжена. Лейтенант заметил, как пленница время от времени тянет руку к лицу, словно хочет что-то поправить на нём. Должно быть те самые странные стёкла, назначения которых он так и не понял. Кит не знал, зачем он к ней приходит. На вопросы она не отвечала, ни единого слова не произнесла. Лишь смотрела на него исподлобья, упрямо сжав губы. Если бы лейтенант допрашивал пленницу так, как положено, из неё уже давно бы вытрясли всю информацию и душу заодно, но Коган никого не подпускал к ней, кроме врача да той женщины, которая ухаживала за ней поначалу, чтобы помочь обмыться. Медик, казалось, вдруг стал крайне заинтересован именно в живой представительнице неизвестной расы, во всяком случае за состоянием здоровья девчонки он ревностно следил. Может, боялся, что лейтенант прибьёт её ненароком, а ему придётся отвечать. Самому себе Кит не мог объяснить своего интереса к пленной, но он привык полагаться на интуицию, а она говорила, что избавляться от девчонки не стоит. Коган вздохнул — ему бы сейчас очень пригодился здесь Улаз. Но тот был на другом объекте, и пока приличная связь с ним отсутствовала. Из разговора, сквозь жутчайшие помехи, Кит только догадался, что приёмный родитель знает больше, чем говорит. Во всяком случае, он попросил потерпеть немного до его приезда. А Киту очень нужны были ответы. И вопросов у него скопилось — ворох. И все они всплыли с новой силой, когда на его корабле появилась странная девочка с огромными глазами. Так кто он? Почему не такой, как другие галра? Нет, конечно, Улаз приложил к этому руку. С самого детства Кит знал, что его отец не в особом восторге от правления Заркона. Пока юный Коган рос, Улаз вкладывал в него свои знания и мировоззрение с осторожностью. Но чем старше становился Кит, тем смелее становились и речи Улаза. И тем больше истины видел в них и его приёмный сын. Но показывать неповиновение в Империи — верный путь на казнь, так что Улаз и Кит лишь со стороны наблюдали за происходящим, по мере своих сил не то чтобы борясь с режимом, но сглаживая углы. Это была одна из причин, почему Кит отнесся с пониманием и некоторым любопытством к Двадцатой, но и поэтому же он убил пленного, который бросился к нему после допроса — он не мог проявить слабость. Лейтенант научился носить на лице маску. Солдаты считали его суровым, но справедливым. Они знали о его ловкости и силе не по наслышке, поэтому подчинялись беспрекословно. И, положа руку на сердце, можно было сказать, что в квадранте Когана царил порядок. Так что Кит просто не мог взять и убить странную пленницу и наблюдал за ней, следя, чтобы она получала достаточный уход. Он снова вздохнул: оставаться лейтенантом Империи, видя всю её грязь, было всё тяжелее… Коган перехватил взгляд девчонки. Она словно спрашивала, что случилось, и Кит понял, что слишком расслабился рядом с ней. Привык и не воспринимал как врага или угрозу. Он выпрямился, дёрнув хвостом и плотнее скрещивая руки на груди. — Знаешь, — заговорил он, — по сути, сейчас я тут твой единственный друг. Поэтому не надо так уж ершиться. Губы её дрогнули, нос поморщился. Не верит. Это понятно. — Я лейтенант Империи Галра, и моя обязанность — находить и предоставлять Императору рабочих. Так уж вышло, что ими обычно становятся пленные народы, — Кит слегка отвернулся, глядя в угол камеры. — У тебя было три пути: рабочий в шахтах, гладиатор на арене или… — он видел, как её глаза слегка расширились — она поняла. — Именно — смерть. Но, как видишь, ты жива, и всё моими усилиями. Она опустила голову, разглядывая свои пальцы. Выражение её лица было непроницаемым. Эта девочка умела владеть собой. Её могли бы выдать глаза, но их она сейчас прятала. — Скоро тут объявится коммандер, и он будет задавать мне вопросы о тебе, — Кит снова завладел её вниманием. — И по сути, от моего слова зависит, что с тобой будет дальше. Ну вот, снова это презрение в глазах, словно он кусок дерьма. Весьма самонадеянно с её стороны. Может, пленная думает, что её спасут друзья? Она ведь не могла оказаться на Элронусе одна. Да, наверняка. Что там кто-то говорил про летающий корабль? Стоит ли сейчас ему волноваться о внезапном нападении? Да нет, Кит откинулся обратно на спинку стула. Даже если она была не одна, на то, чтобы вычислить, где девчонка, у её друзей уйдёт много времени. А может, они и вовсе не придут за ней. Ни один галра не стал бы такого делать. Но она не галра. Хвост Кита снова раздражённо дёрнулся, заинтересовав тем самым пленную. И он поскорее спрятал его, пустив вдоль ноги. Поскольку диалог по-прежнему не складывался, Кит поднялся. — Тебе всего хватает? — спросил он, и она впервые за всё время едва заметно кивнула — почти прогресс. — Увидимся, — бросил он через плечо, направляясь к двери. Лейтенант уже потянулся рукой к наушнику, чтобы убрать его — всё равно толку никакого — как вдруг услышал тихий голос. — Я не просила меня спасать. Кит замер, потом повернулся к пленнице, но она не смотрела на него, и уже вытащила наушник.

***

Через несколько дней вернулся Улаз. Кит рассказал ему в подробностях о странной пленнице, её необычном наряде и расе, и всё это крайне заинтересовало его старшего товарища. Когда же Улаз встретился с «номером 20», то реакция была его ещё более странная. Он то ли узнал её, то ли знал, откуда она, то ли в принципе владел какими-то данными, не доступными Киту. Впрочем, сама пленная никаким образом не показала своего знакомства с Улазом. И потом, сколько бы Коган не расспрашивал отца о том, что он знает, тот не проронил ни слова. Только отвёл его в сторону, где их не могли услышать, и сказал: — Ты обязан сохранить ей жизнь любой ценой. Это важно. — Но почему? Откуда ты её знаешь? Кто она? — Я не могу рассказать. Просто доверься мне, пожалуйста. — Улаз смотрел на своего воспитанника так серьёзно, что тот просто не мог противиться. — Но рано или поздно я должен буду получить ответы! Это как-то связано с моей семьёй? — И почему он это спросил? С чего взял, что это может быть как-то связано? — Я всё объясню тебе, когда настанет время. А пока, просто сделай так, чтобы она выжила. Верь мне.

***

Кит ненавидел, когда Улаз так говорил! Не раз уже он вспыхивал от злости, требуя отбросить все эти загадки, но отец лишь качал головой: «Время ещё не пришло». И всё же лейтенант доверял своему наставнику больше, чем себе. Если бы не Улаз, ещё не известно, где бы был сейчас Кит и что бы делал. В лучшем случае, наверно, сделался бы простым солдатом, что не так уж и плохо, но явно не так хорошо, как та военная карьера, которую он построил. Управлять кораблём, быть главным в отряде из нескольких сотен солдат. Вскоре его заслуги может заметить вышестоящее руководство, и тогда Кит перейдёт на службу в Центральное управление. Но больше, чем военной карьеры и успеха, Кит жаждал узнать, кем были его родители. Как вышло так, что он остался один на попечении у Улаза. Его приёмный отец никогда не скрывал, что мама Кита была воином в армии Империи, правда, имени её ни разу не назвал. Про отца он рассказывал, что тот погиб. Но где и когда, молчал. Кем он был и чем занимался, Улаз тоже скрывал. Иногда отец говорил странные вещи вроде: «Ты ещё не понял своего предназначения» или «Когда придёт время, ты встанешь на нужную сторону». Кит не понимал, что это значит и, если честно, не знал, зачем Улаз вообще говорит так. Для чего? И вот теперь ко всем тайнам добавилась ещё и эта девочка из неизвестного народа. Прошло полфиба с поимки пленных, когда на корабль Кита заявился коммандер. Он внимательно просмотрел отчёты, выслушал донесения, а потом сказал: — Лейтенант, слышал, что ты содержишь у себя пленного из неизвестной расы. Объяснись. — Тут нечего объяснять, — Кит как можно равнодушней пожал плечами. — Хочу оставить её себе. Коммандер внимательно посмотрел на подчиненного, и на его лице появилась похабная улыбка. — Понимаю. Захотелось экзотики, сынок? Кит сжал губы, хвост с такой силой обвил ногу, что это было почти больно. — Я надеюсь, ты хоть убедился, что она подходит для этих целей? Помню, была у меня одна… ух! — хохотнул коммандер, и Кит едва сдержался, чтобы не… «Чтобы что, Кит? — спрашивал он потом сам себя. — Ты бы ударил главного из-за пленной девчонки? Только потому, что тебе все эти намёки кажутся отвратительными? Посмотри правде в глаза, Кит, твоя раса такая. Ничего тут не поделаешь. Любая женская особь потенциально — часть гарема у одного из главнокомандующих. И плевать им на дисциплину и прочее. Если ты вдруг стал поборником морали, то это твои проблемы». — Мне нужен личный слуга, — спокойно отвечал лейтенант. — Она подходит. — Даже не сомневаюсь. Должно быть, хороша собой? — коммандер расхохотался, не давая Киту возможности ответить. — Вольно, солдат. Я тобой доволен. У тебя самые высокие показатели в нашем квадранте. Если продержишься так хорошо с декафиб-другой, у тебя есть все шансы быстро дорасти до повышения. Это были хорошие новости. — Врепит са! — Кит прижал кулак к груди и склонил голову. Коммандер вернулся к себе, а безымянную пленницу перевели в покои к Киту. Теперь она занимала крохотную комнатушку, смежную с его спальней. Перед тем как выпустить её из занимаемой камеры, под кожу, в районе лопатки, куда сама она добраться ни за что не сможет, ей вживили датчик слежения. Мягко говоря, неприятная процедура для того, над кем она совершается. Пленную держали за руки с двух сторон, пока специальный техник-медик надрезал кожу. Хрупкое маленькое тельце Двадцатой, её чересчур белая кожа на фоне когтистых мохнатых лап солдат галра заставляли лейтенанта переживать не самые радостные минуты. Ведь есть же методы менее болезненные, но нет, надо чтобы она кричала и пыталась вырваться, надо показать силу и унизить и без того несчастное существо. В этом все галра. Кит не хотел быть одним из них… Если честно, то сам лейтенант понятия не имел, чем можно занять пленную в качестве личной обслуги — он привык обходиться со всем сам. Если бы пленница была разговорчивей, то можно было бы получить от неё сведения о её расе, истории планеты, с которой она родом, и расширить базу данных Империи. Но поскольку девушка молчала, то этот вариант отметался. Кит знал, что некоторые командиры и правда используют пленных в качестве любовниц или любовников — у кого какие вкусы — но Когану это казалось омерзительным. Так что по большей части она просто сидела у себя, не занимаясь ничем. И лишь иногда она прислуживала ему за столом, больше для вида, чем из нужды. Так было до того момента, как Кит не застал её за ковырянием в наушнике-переводчике. Она разобрала его в прямом смысле на запчасти и внимательно изучала крохотные микросхемки. — Что ты делаешь? — изумился Кит. Конечно, она теперь не могла его понять, потому что свой переводчик она угробила, по мнению лейтенанта. Но суть вопроса-то она могла уловить? Двадцатая посмотрела на него через плечо. В руках она крутила крошечное приспособление, которым, видимо, и воспользовалась для работы. Лейтенант был так удивлен, что даже не поинтересовался, где она его нашла. — Да что б тебя… — выругался Кит и вышел. Наутро на столике возле её кровати он обнаружил тот самый переводчик в идеальном состоянии, как будто только вчера она не вытащила из него все внутренности. — Потрудись объяснить, — он дернул её за плечо, заставляя проснуться и показывая наушник. Она забрала из его рук прибор, вставила в своё ухо и сказала. — Теперь он будет работать лучше. Потрясающе, целых пять слов в одном предложении, и она впервые отвечала на его вопросы. — Не надо на меня так пялиться, галриец. Семь слов! Определенно, она чувствовала себя намного лучше прежнего. — Ты забываешь, что я твой хозяин. — Как угодно, — она пожала плечами и отвернулась, вынимая наушник. — Я не боюсь тебя. Разговор окончен. Кит в растерянности вышел. Как так вышло, что всего за один добош он вдруг из хозяина положения перешёл на другую сторону? Может, надо было загрузить её по самую макушку поручениями типа начищения его каюты до блеска и массажа ног по вечерам? Но с этого момента в их отношениях наметилось некоторое потепление. Если можно так сказать. Через пару дней после этого случая, когда Кит заканчивал свой ужин, а пленница, которую он так и продолжал называть по номеру — Двадцатая, поскольку никакого другого имени она ему не сказала, — собиралась выйти, он окликнул её и жестом показал на место напротив за столом. Она удивленно приподняла брови, но села и уставилась на него, не мигая. Кит размышлял, с чего начать разговор. В этой девушке было слишком много загадочного. От внешности до способностей. И потом, почему Улаз настаивал на сохранении её жизни? В конце концов Кит решил начать с простых вопросов. — Значит… ты искала свою семью? Там, на Элронусе? Она молчала, но, кажется, лейтенанту потихоньку удавалось читать по лицу, и поэтому её слегка дрогнувшие брови он посчитал утвердительным ответом. — С какой ты планеты? Она далеко отсюда? И снова — да. Судя по тому, как вдруг опечалились её глаза, она скучала по дому. Кит откинулся на спинку кресла. Он решил сменить тактику. Если он расскажет ей что-нибудь о себе, то, может, и она начнет говорить? — У меня нет семьи, — начал он, почти не глядя на неё, но чувствуя на себе внимательный взгляд. — Точнее, я не знаю, кто мои родители. Меня воспитывал Улаз, — Кит бросил взгляд на девушку — может, его имя ей о чем-нибудь скажет? — но нет, она слышала его впервые. — Ты его видела, он однажды приходил посмотреть на тебя, — ага, она вспомнила. — И о лучшем наставнике нельзя и мечтать. И всё же… — Кит смотрел прямо на пленницу, — я бы все отдал, чтобы узнать правду о том, кто я, — и он моргнул, а когда открыл глаза, на его жёлтой склере отчётливо виднелась тёмно-фиолетовая радужка и чёрный зрачок. Кит прямо смотрел на Двадцатую всего пару тиков. Потом он снова моргнул, и его глаза стали, как были, — жёлтыми. Пленница смотрела на него, разинув рот. Видимо, потрясение было настолько сильным, что она была не в силах сдержать вопросы: — Так ты… у тебя?.. Как ты это сделал? Кит усмехнулся и скрестил руки на груди. — Иди. Ты свободна. Девушка несколько мгновений приходила в себя, потом встала и ушла к себе. Лейтенант был уверен, что сумел заинтересовать её. Ей захочется узнать про него больше, между ними установится доверительная связь, и она, наконец, расскажет о себе. А потом, может, Улаз поведает, почему Двадцатая так важна.