Работа над ошибками

Саша В этот раз я летел как ветер. Ну если такое сравнение уместно для голого парня, которого до этого сначала хорошо помыли в горячей ванне, а потом в этой ванне чуть не изнасиловали и не утопили. Оставляя мокрые следы на полу, и рискуя подскользнувшись разбить голову, я несусь всё дальше и дальше от этого психа. На удивление, но первый человек, который мне попался на встречу оказалась… Полина Викторовна. Она робко постучалась в кабинет врача, когда я запыхавшийся выскочил из коридора. — Бояринов, а ты тут что делаешь? Наверное у меня был очень красноречивый вид, что через пару секунд женщина сама поняла всю тупость своего вопроса. Я же упёрся рукой в стену и отдышавшись сплюнул на пол. На светлом линолеуме распласталась кровавая клякса. По глазам я понял, что женщина напугана, однако следует отдать должное соориентировалась она довольно скоро. — Быстро за мной! И схватив за руку она потащила меня всё по тому же бессконечно длинному коридору. — Ну как? Вкусно? — Да, спасибо. Чай которым поила меня женщина на самом деле оказался довольно вкусным. С бергамотом что ли? Я наворачивал уже третью чашку, хрустел печеньем и всё не решался рассказать ей, что произошло. Хотя она наверное сама догадалась. Навеное у меня должна была быть истерика, но вместо этого я только злился. В кабинете Полины Викторовны, а точнее на складе, куда она меня привела было тепло, сухо и уютно. Сначала меня трясло так не хило, и я даже бросился первым делом к телефону, но он оказался внутренним, потом я стал просить её вызвать полицию, но вовремя понял. Женщина не спасла меня, она лишь отсрочила мой кошмар. Накинув на плечи большое полотенце, в которое я тут же закутался она пошла за занавески, а вернулась с чайником и упаковкой «Юбилейного». — Пойми ты наконец, я не могу сдать Глебова. Да и не поверит мне никто! Наш главврач Семён Борисович дружит с губернатором, и он точно не бросит своего зама. — сказала она. — Вы что же не понимаете, что он просто конченный садист и педофил? Да у вас тут все извращенцы и твари! Зам главврача, непонятный то ли врач, то ли воспитатель или физрук, санитар. Все! Я чуть не оттолкнул её руку, когда она протянула мне чашку. — Попей. А Глебов, он… он спас меня однажды. — в карих глазах была какая-то боль, ну или отстранённость. — Я проследил за ним заметил как замерла женщина над фотографией в рамке, что стояла на столе. Там была образцовая семья. Высокий крепкий мужчина, обнимал молодую Полину, а рядом стоял мальчишка лет десяти. На вид вылитая копия матери. Если бы я был поэтом, то сказал бы, что взгляд у неё был потухшим. Но я не поэт, просто пацан, который попал в дурдом! — Ещё скажите, что он не такой плохой! — съязвил я. — И скажу! Александр Александрович на самом деле хороший врач, специалист и благодаря ему многие здесь получили второй шанс, и я в том числе. — Если вы должны ему, это не значит, что нужно закрывать глаза на те преступления, что творятся вокруг! То что он делает! — Предлогаешь мне отправится за решётку в попытке защитить малолетнего психа и наркомана? — Я не наркоман! — вот чуть в голос не застонал — И не псих! По-любому ещё есть пострадавшие от него! Пацаны там или девчонки. Я ведь не один такой… — Ошибаешься! Ты такой один! — раздалось от дверей. Док выглядел на удивление спокойно. Всё тот же белоснежный халат, акуратная одежда, всё те же разноцветные глаза, только смотрели они не с иронией. И когда он только пришёл? Мужчина отлепился от дверного косяка и сделал шаг к столу. — Подойдёте, я… я… — я сильнее сжал чашку. — Что? Что ты сделаешь? — мужчина не торопливо приблизился и взял свободный стул у стены, присел. — Как дела Полин? — Нормально, Саш — женщина уставилась в чашку, так будто в ней очередной женский сериал показывали. — А меня представляешь пациент ни с того, ни с сего укусил! — и мужчина поднял вверх палец, который кровоточил. — Если бы вы не совали свои пальцы куда не следует, то ничего бы не случилось! — чашку с недопитым чаем я по прежнему сжимал в руках готовый кинуть её в наглую морду в любой момент. — Нет, ты слышала? Поль? Каков гадёныш! Думаю надо его наказать так, чтобы запомнилось! На всю жизнь запомнилось! Сломать эту чёртову гордыню! — Надо ли Саш? — подала голос Полина Викторовна — он ведь ребёнок ещё. — Нет! — почти крикнул врач, я даже вздрогнул — Это не ребёнок! — он вдруг встал, подошёл совсем близко присел на одно колено передо мной. — Ты — не ребёнок Саша Савельев! Дети, они там в палатах. Некоторые из них больны, другие просто слабо развиты, третьи такими родились, но не в этом суть. Они — дети! Они тупые, ни хрена не понимающие, живущие в своих мирах дети! Считающие, что им все кругом должны. А ты! Ты не такой! Ты уже взрослый, и не псих, по крайней мере известных науке заболеваний я у тебя не нашёл. Ты — понимаешь всё! И я это ценю, но ты не понимаешь главного! Если я сказал, что ты будешь мне подчиняться полностью, значит так оно и будет! Взгляд, этот взгляд трудно назвать человеческим, скорей это было похоже на то как вместо зрачков я увидел огонь и пляшущих вокруг него демонов. Он не моргал, смотрел в упор, как змея, а главное не было сейчас никакой силы в мире переубедить его в своей правоте. — Не дождётесь! — пролепетал я отмечая где-то на задворках памяти, что он назвал меня по имени и фамилии. — Я не буду больше с тобой добрым, отныне у тебя теперь только одна цель — подчиниться! — А если нет? — На этот раз у тебя не будет выбора! — он сказал это так обыденно, что я сначала не поверил. А потом… После чая с Полиной Викторовной, он позвал неизменного Шумейко и скрутив, сволочи потащили меня по коридору, снова в ненавистный мне кабинет. А там уже ждала моя спец-каталка. Меня пристегнули, Шумейко вышел, а врач достал плётку… Новую. С металлическими бляшками на концах. Мысли о том, что он меня не сломает, и я всё выдержу улетучилась после тридцатого удара. После пятидесятого из головы исчезли и мольбы ко всем Богам, по отдельности и вместе взятым. После семидесятого я не думал ни о чём, только бы это прекратилось и перестал слышать свой голос. Наверное я его сорвал. Когда садист произнёс «Сто!» я кажется умер. Вот не перестану удивляться человеческому организму. Столько ударов моё дрыщавое тело не выдержало, и сейчас напоминало суповой набор хорошо политый кровью, а вот сознание — сука. Сознание я не потерял, а вот конечностей, да и спины, плечей, задницы я не чувствовал. И как меня развязывали я тоже не чувствовал, перед глазами были чёрные точки. — Думаешь это всё? Нет. — за окном кабинета уже было темно и лишь вылезший в морозное небо месяц светился немного, мужчина выключил свет и в темноте улыбнулся, так что его зубы блеснули — Сегодня спать будешь здесь! Толчок и я оказался на полу, распластался как труп и заскулил. Как бы не было стрёмно потом, но я вот на самом деле заскулил. Тело, я его не чувствовал! Удар ногой, я вновь не почувствовал. Потом снова, и тут его лицо уткнулось в мою макушку. Тяжёлый вздох. — Сам не знаю почему я так тебя хочу? — У-у-бить?! Губы, влажные, и горячие ткнулись мне в лоб, потом подули на волосы, затем спустились ниже, ещё ниже. — Ни… не нада… — но сил отстраниться не было. — Вот теперь я кажется понял почему. Сказать? Едва возможный кивок головой. — Ты не ломаешься, а мне… Мне нравится твоё сопротивление. Заводит это. Мне нравится ломать! Мужчина повозился с ремнями на каталке, и я оказался снова связан. Руки за спиной, ноги к рукам. Как кукла. Но сопротивлятся сил не было. В добавок он достал из кармана халата какую-то тряпку и сунул мне в рот. — Завтра будет ещё хуже! Приятных снов — дверь хлопнула. Продолжая скулить я свернулся в клубочек и постарался уснуть. А точней отключиться. — Ну же дурачок? Доверься мне, доверься! — мы стояли лицом к лицу и он поливал меня тёплыми струями душа, я окончательно размяк, а он наклонился, и взял мой член в рот. Чувство, не реальное чувство полёта и эйфории. Неземного кайфа окутывает меня, ещё немного, ещё чуть-чуть, я просто вот вижу как большой и розовый язык обхватывает мою головку, ласкает её как самую сладкую вещь на свете и… Снова разные глаза смотрят на меня. — Теперь ты! — я наклоняюсь, сам, хватаю мужчину за член и… чей-то голос говорит: — Один раз! Всего лишь один раз! Я всё ещё раздумываю, а стоячий член всё маячит у меня перед лицом. В один миг решаюсь и… и открываю глаза. В комнате было ещё темно, как и за окном, но я нашёл взглядом электронные часы на столе и понял, что утро уже наступило. Мышцы отозвались такой болью, что я застонал в голос. Получилось мычание. Однако на это никто не отреагировал, дрожа как на морозе пытаюсь встать на ноги. Тут же падаю. Верёвки держат крепко. Снова слёзы выступают на глазах, а я надеялся, что выплакал вчера лимит лет на десять вперёд и насколько это возможно, ложусь на бок и начинаю пытаться хоть, что-то сделать с узлами. «А ведь могло вчера по другому всё пойти! По хорошему! Ну, дал бы ему разок! Сосал ведь уже, и Денису и вообще. И в жопу тебя уже трахали!» — вчера я как мог отгонял эти мысли от себя, но сегодня они вновь принялись атаковать мою бедную голову. — Дал бы один раз, потом бы стал его секс-игрушкой! Нет уж! Не дождётся! Не стану я с ним добровольно — шепчу я в своё оправдание. «А если он сегодня тебя на смерть забъёт? Если вот так вот и кончишь в какой-то психушке, не пойми где в окружении мразей и извращенцев?» — не унималось внутри. — Я не сдамся! Он мне не нравится! И вообще он не человек, а просто конченный… — не поддаюсь я. «Один разок мог бы и потерпеть!» — Нет. «Уверен?» — на этом вопросе я замялся. — Я ему отомщу, во, чтобы то ни стало! Посажу его! — говорю сам себе в голос. В двери послышался скрип ключа, и слова сами вырвались изо рта вместе с тряпкой: — Если выживу! — и собравшись с силами кричу — Помогите! Надежды не оправдались. Мужчина щёлкнул выключателем и зашёл внутрь. Закрыл дверь, бросил на меня мимолетный взгляд из-под очков, и стал раздеваться. Я кое-как наловчился и перевернувшись на спину, прислонился к ножке стола. — Молодец, но скажу сразу, даже если ты передумал мне всё равно. — Я не переду… почему? Он не ответил, молча повесил куртку на плечике в шкаф, надел халат и взяв свой портфель обогнул стол с другой стороны принялся за работу. Я прикрыл глаза собираясь с мыслями " Что сказать? Как сделать так, чтобы он меня развязал?» Звук загрузки компа, потом неторопливые щелчки по клавиатуре, скрип ручки. «А, да будь что будет!» — решаюсь я. — Хм, может освободите уже? Я вообще не чувствую мышц, и в туалет хочу! — Угу. Минут пять я слушал, как он, что-то печатал, и иногда писал в блокноте. — Я говорю освободите меня! Ауу! Эй, вы меня слышите? Ноль эмоций, всё-то же постукивание по кнопкам. Сдерживаюсь изо всех сил, но чувствую надолго меня не хватит. — Я сейчас обоссусь! Снова закрываю глаза и дышу ртом. Лёгкое волнение в воздухе и спокойный голос. — Я к пациентам. Ты не скучай. И, если увижу хоть одну каплю, заставлю языком вылизать! Дверь хлопнула. Я же сейчас умру! Поискал глазами хоть какой-то сосуд, который бы находился в зоне моей досягаемости. Нефига! Блин, ну не под себя же … Чтобы потом этот психопат пришёл и глумился. Ну я ему покажу… «Что покажешь? Что? Осводится то не можешь! А показывать собрался? На ноги даже встать не можешь!» — закричало внутри и я осознал, что даже просто встать в полный рост не могу, не то, что передвигаться! И от отвращения к самому себе слёзы потекли из глаз, а мой дружок дал длинную золотистого цвета струю прямо в середину кабинета. Кто бы, что не говорил, но воняло. Однако мне сейчас было не до этого, последние капли упали мне на ноги, и я вспомнил о наказании. Додумать я не успел. Дверь открылась, и он вернулся. В руке мужчины был стаканчик из-под кофе. Ну-да, утра начинается не… урод! Нос мужчины брезгливо сморщился. Вот, получи, сука! А я ведь говорил! Мужчина медленно подошёл ближе, окидывая взглядом довольно большую лужу. Ноздри его прямого носа раздувались, губы сжались в тонкую бледную линию, глаза потемнели, и мне показалось, что стали какого-то чёрного цвета. Внезапно я особенно остро почувствовал, что вот реально даже встать не могу без постороннеёй помощи, а уж защищаться! — Ты обоссался, — коротко констатировал «врач» ничего не выражающим голосом. Лучше бы он орал! От этого механического, равнодушного тона у меня мороз пошёл по коже. — Сами виноваты, — огрызнулся я хрипло. — Надо было меня развязать и пустить в туалет. — Ты не попросил по-хорошему — точно так же ровно сказал он, будто мои слова слышал только я сам. Я открыл было рот, чтобы что-то возразить, но пощёчина, от которой у меня в башке зазвенело, выбила из неё все мысли. На на этот раз, он не ограничился парой штук, бил и бил, слёзы уже не контролируемым потоком текли по моему фейсу, а он всё продолжал. Хорошо хоть не кулаками. Потом он схватил верёвки и опрокинул меня на живот, щекой я почувствовал тёплый ламинат, и краем глаза заметил, что от лужи я всего в пары сантиметрах. — Я сказал, что заставлю языком слизать? — Не надо — хриплю изо всех сил, нос всё почувствовал и рвотные позывы уже начинали бродить в нутри меня. — Я сказал, что заставлю языком слизать? — Не надо! Пожалуйста, я на всё согласен! — пролепетал я. — Я сказал, что будет по-плохому! И мужчина ухватил меня за шкирку. — Придётся делать работу над ошибками!