Работа над ошибками

Саша Кошмар начался по новой. Я уже готов был к тому, что сейчас меня вывернет наизнанку от запаха, но мужчина внезапно остановился. Перевернув меня на спину и наклонившись он спросил: — Когда я тебя порол, чем было больней? Плёткой, стеком или ремнём? Внутри у меня всё задрожало. И не только внутри, по телу пошли судороги. Я вспомнил как умирал от ста ударов, и перспектива сейчас окунуться мордой в мочу не казалась мне уже такой страшной и унизительной. Ну подумаешь моча? Не пить же её он заставляет! Отмоюсь потом! А плётка! — Не надо! — выпалил я округляя глаза — не надо! Пожалуйста. Хотите что-нибудь другое, только не это… я не хочу! Мужчина достал плеть и подошёл ко мне. — Как думаешь ста ударов хватит? — и опять этот гад улыбнулся и подмигнул своим зелёным глазом. — Не надо! — воздуха вдруг стало катастрофически мало. — Ну почему же не надо! Надо! — Вы же пошутили сейчас, да?! Это ведь шутка?! Вы же не будете меня снова… И видя как металлические наконечники на плётке легонько болтаются и касаются моего тела закричал в голос: — Нее-еет!!! Я кричал и кричал. Хотя меня никто не бил, просто от одного вида, от одного взгляда. Крик давно заложил мне уши, но я не мог остановиться. Ничего не видя и не соображая я полз спиной назад прямо по луже и кричал. Наверное в этот момент мой мозг отключился, потому что я видел перед собой лишь эту плеть и подмигивающий глаз. Потом всё закрутилось как на карусели. Знакомые и незнакомые лица, волосатые мускулистые руки, какая-то хрень упорно лезущая мне в рот. Бах! А дальше тьма. Сознание пропало на время. Наверное это был укол, а может и нет. Глаза открываю и вижу стены обитые не пойми чем, подушки что ли? И почему я на полу? Пытаюсь встать и тут же падаю. Руки почему-то находятся у меня за спиной. Что за нах? Оглядываю себя. Рубашка. Смирительная рубашка, которую наверняка все видели в кино. А мне вот повезло в кавычках, я ещё и примерил. Хотя бы ноги не связаны, уже плюс. Верчу головой и рассматриваю комнату, да это же карцер, а я и не понял сначала. Только вот он изменился. Стены обделали непонятным материалом типа параллона на вид, наверное, чтобы психи головой не стучались. А ещё в дверь покрасили и теперь тут всё было белое. Потолок, стены, дверь и я. Собираюсь с духом и пытаюсь встать, с первой попытки не получается. Но я же упёртый! Сначала на колени, потом одну ногу, затем вторую и опираясь плечом об стену ковыляю к двери. Минуту наверное прислушиваюсь, стараясь понять можно ли услышать, хоть что-то там. Не выдерживаю и тихо начинаю голосить: — Э-эй! Выпустите меня! Эй, откройте. Тишина. Развернувшись я наваливаюсь спиной на дверь и начинаю долбить ногой. — Откройте! Э-эй, есть там кто-нибудь? Стучал я наверное часа три, а может меньше или больше. Все внутренние часы у меня уже нарушились. Я просто кричал и стучал. Стучал и кричал. Всё тщетно. Голоса уже не было и ноги устали, поэтому я просто сидел прислонившись к двери и бился об неё головой. Надеясь на хрен знает что. Глаза закрылись сами, но тут вдруг послышался скрежет в замке и я едва успел отпрянуть, на пороге стоял мой мучитель. — Не надумал ещё? Смотрю на него и не понимаю вот о чём он. Лишь замечаю в его руке бумажный стаканчик и непроизвольно сглатываю. — Чего не надумал? — и тут до меня доходит. Он кладёт руку на ширинку, и тихо гладит там, а я смотрю на него из-под лобья и вкладывая остатки всей ненависти, что была злобно шепчу: — Не дождёшься урод! Глаза у него вот сейчас совершенно спокойные. Нет в них ни блеска, ни огня, ни желания рвать и метать. Усталые они у него сейчас. Спокойные и усталые. — Ну как пожелаешь! Посмотрим, что скажешь завтра! Дверь захлопнулась я снова остался один. Чтобы отвлечься я стал думать обо всём на свете. В первую очередь конечно о Денисе и Диме. Как они? Всё ли у них хорошо? Мысли о смерти пацанов я гнал со всей силы, но все рассуждения и мечты о хорошей спокойной жизни когда вырвусь отсюда начали стремительно гаснуть, когда живот стал громко урчать, а горло стало сухим. «Меня же должны кормить?» — всплыла разумная мысль — «Да я в карцере, но кормить то должны!» Снова встаю и начинаю постукивать в дверь. И снова никакого эффекта. Отползаю к стене, чтобы от двери не дуло и пытаюсь вспомнить сколько может прожить человек без еды и воды? Наверное немного. А как было сейчас здорово, заточить что-нибудь, даже те слипшиеся макарошки, и можно даже без подливы и мяса. А ещё чаю, или хотя бы просто воды. Облизываю губы, хотя слюна вязкая-вязкая и пытаюсь вспомнить вкус воды. Вот не правда, что у неё его нет. Есть! Даже у воды из-под крана есть. Не замечая сам как закрываю глаза и вижу… «свою» парочку. Мы втроём плещемся в воде. Парни попеременно брызгают волнами на меня и смеются. И я отвечаю им тем же. Они такие классные, такие живые и весёлые, что я просто чувствую как меня обнимают целуют и плещут воду прямо в лицо и… Открываю глаза и вижу как на лицо мне льётся вода. Доктор стоит с маленькой бутылочкой и льёт её содержимое мне на лицо. — Ещё! — хриплю я и не вставая ползу на коленках к нему. Мужчина даже не улыбается, лишь заворачивает крышку на бутылке. Опирается на стены, смотрит в потолок. — Знаешь, сегодня так много работы. То у одного приступ, то у другого обострение и ты ещё. — Пить! — я как в бреду подползаю к его ногам и пытаюсь встать сам — Пить! Лёгкий толчок и я оказываюсь на полу, а он продолжает: — Вот почему ты не можешь быть хорошим мальчиком? — Дайте воды! — шепчу я вставая. Снова толчок и я вновь на полу. — Я же прошу такую малость. Ну что ты ломаешься? Я поднимаюсь и опять падаю, после четвёртого раза не выдерживаю и рычу как собака: — Дай воды! Сволочь! Урод! Пидор! Дай воды! Мужчина отталкивает меня и толкнув дверь уходит. А я остаюсь сидеть на полу, смотрю на закрытую дверь и вспоминаю вкус воды. Потом сознание вновь стало подводить. Я то засыпал, то просыпался, то мне чудилось, что в замке кто-то ковыряется и скоро дверь откроется и тогда… Но видно это всё были мои галлюцинации. Чувство голода донимало тоже, однако с жаждой сравнится не могло. Даже ломота в теле и скованные за спиной руки не приносили мне сейчас таких страданий, как это грёбаное чувство жажды. Закрыв глаза я увидел доктора, он спросил: — Ну что ты ломаешься? И я уже сам не знал, почему я ломаюсь. Сейчас идея отсосать мужику не пугала, может быть в глубине остались ещё чувства страха и отвращения, но жажда и голод надёжно глушили их. И повалившись на бок я принял решение. — Ну что? Живой? — он смотрел на меня сегодня с улыбкой. Ещё не старый мужчина, хотя и самый обычный на вид. В белом халате и с папкой в одной руке и бутылкой воды в другой. — Я… я сделаю… — говорю я смотря на него, всё ещё стараясь убить взглядом. — Прости не расслышал. — Я готов — сиплю я — только дайте воды! — как я ненавидел и презирал себя в этот момент не передать, но язык заплетался и стал шершавым. — Знаешь, сейчас мне не до этого. Давай попозже. Например ну, завтра! — от его улыбки у меня потемнело в глазах. Я не выдержу больше. — Пож-жалуйста-а! Дайте мне… прошу! — простонал я сглатывая комок в горле. Разноцветные, глаза сквозь очки посмотрели на меня с интересом. — Ну если ты настаиваешь! Рывок. И сильные руки хватают меня за голову. Оттягивают за волосы назад, но я сам открываю рот. Ширинка расстегнута и из штанов вылезает уже вовсю стоящий хуй. Врал, сука! Не до этого ему как же! Головка без промедления лезет ко мне в рот, но спустя пару секунд вылезает. — Сухо то как! — и снимаю колпачок с бутылки добавляет — про зубы помни! Я помнил. Едва бутылка коснулась моих губ, я засосал по максимуму, пил и пил эту чудесную жидкость. И всё не мог напиться. Однако вскоре бутылку из моих рук вырвали и на её место вновь вернулась залупа. — Ну делу время, а потехе час! Принимайся раз сам просил! Стараясь подавить отвращение беру член в рот и начинаю сосать. Он большой, немного солоноватый на вкус, и в рот заходит лишь на половину. Но выбора нет. Как могу вожу языком по головке, забираюсь за край. Мужчина не стонет и ничего не говорит, лишь прижимает голову к паху время от времени. Член крепнет ещё больше и упирается мне в нёбо, пытаюсь выплюнуть его, но поздно. Мужчина начинает насаживать мою голову на свой хуй, так что тот елозит у меня во рту туда сюда и наконец кончает. Помня что будет, я всё проглатываю. Удовлетворённый стон и головка выходит изо рта и начинает ездить по губам. Я высовываю язык и облизываю её. — Для начала не плохо. Ладно потом продолжим. — дверь скрипнула, подонок ушёл забрав с собой воду. Чувство жажды притупилось на время, но не исчезло. Зато на первый план вышел голод. Я невольно вспоминал все самые вкусные вещи, что когда либо пробовал. Особенно как мы вместе с дядей готовили то блинчики, то запекали курицу, то пробовали сварить рататуй. Рот наполнился слюной и я сглотнул. А как вкусно готовили дома у Дениса! Бурчание внутри сменилось тошнотой. Временами я вставал и колотил по двери, но результата не было. Должно быть прошёл целый день, но мне снова захотелось пить, а от голода я бы полез на стену, правда руки были в плену. Хорошо хоть не перетянуты. Однако освободиться всё равно не получалось, я пробовал. Теперь мои мысли вертелись только вокруг моего мучителя. «Он единственный кто может меня отсюда вытащить — значит надо подыграть ему!» — уговаривал я себя, хотя прекрасно понимал, что на самом деле я просто сдаюсь или уже сдался, когда отсосал ему сам. «А с другой стороны я не могу больше! Не могу! У меня нет сил!» — и это тоже была правда. Голод и жажда душили. Выматывали так, что я не мог и не хотел уже ни о чём думать или отвлечься. Я не мог кричать песни или рассказывать стихи и истории, всё во мне твердило только одно: — Пить и жрать! Пить и жрать! Пить и жрать! Поэтому когда он пришёл уже под вечер я сам опустился перед ним на колени. Честь и достоинство бесславно капитулировали перед простыми животными потребностями. В этот раз я сосал с чувством. Старался как мог, чтобы ему понравилось. Чтобы он оставил эту заветную бутылку, точней дал бы мне её допить, а может и накормил бы, и развязал. Мужчина сразу увидел перемену в моём настроении и теперь даже бросал фразы одобрения типа: — Молодец! Не плохо получается! Быстрее! Языком активней! На этот раз я не только всё проглотил, но и обсосал член, так, что изо рта он вышел чистым. Потом я посмотрел на врача. — Можно мне ещё воды и что-нибудь поесть? — А что мне за это будет? Опускаю глаза и смотрю на офигенно чистые ботинки, а потом собравшись с силами говорю: — Всё. Я готов на всё! — Ну раз на всё! Через полчаса я сидел в своей палате. На подносе передо мной лежал бульон в миске, немного чёрного хлеба и целая полторашка воды. Схавал я всё довольно быстро, а воду всё пил и пил. Стыдно признаться, но ради этого вкуса я сейчас и пошёл на это вот… Поев и попив недовольно проворчал, что маловато, но увидев взгляд врача, который вертел шприц в руке я заткнулся. Да, надо было бы сопротивляться! Возможно выбить его из рук, постараться убежать, или что-то ещё, но вместо этого, я покорно лёг перед ним. Смирительную рубашку с меня сняли и теперь я был совсем голый. Мужчина мазнул ваткой по левой ягодице и сделал мне укол. А потом… Потом я позволил ему делать всё, что он хотел. Я просто смотрел как он раздевается. Как ложится ко мне на кровать. Как начинает ласкать задницу, как достаёт флакончик с анальной смазкой из кармана… Когда он вошёл было больно. Очень. Но сжав зубы я терпел, и когда казалось стальные пальцы с силой впивались мне в бёдра я терпел. Когда соски сжимали будто клещами я терпел, и когда дергали за яйца я тоже терпел. И когда он наконец кончил, я снова вытерпел, только слеза, одна-одинёшенька выкатилась и тут же пропала в складках на подушке. Спать он решил со мной, свет погасили, а мужчина просто повернул к себе боком и обнял и прошептал в затылок. — Так долго ещё никто не держался! Поздравляю! А я? В ту минуту я до конца осознал, я — сдался и сломался. И цена мне — глоток воды!