Работа над ошибками

Денис Я не уверен, что делаю всё правильно, но девушка подо мной извивалась, покусывала губы и слегка поторапливала меня: — Ну же! Денчик, ты забыл, как нам было хорошо? Давай, мой хороший! Наклоняюсь и целую её в ложбинку между грудями. Потом спускаюсь ниже и облизываю один сосок, затем другой. Она, прикрыв глаза, смотрела на меня из-под ресниц и направляла. — Поласкай меня там ртом, — ее тон был не сухим, но и просящим его нельзя было назвать. Сменив позу и откинувшись на спинку дивана, девушка развела ноги ещё шире. Отодвинувшись чуть дальше, я встал на колени меж её расставленных ног. — Только не спеши, мне нравится, когда долго и нежно! Ну и что тут делать? Ладно, сымпровизируем. Мои ладони легли ей на бёдра и заскользили к талии, ощущая бархатистую нежность женской кожи, не останавливаясь, продолжили поглаживания, пока не оказались на ее пояснице. Приблизив лицо к бедрам, лёгкими поцелуями стал покрывать нежную кожу, прокладывая влажную дорожку к её промежности. Туда, где были слегка приоткрытые половые губки. Стараясь не спешить, я выцеловывал внутреннюю сторону бёдер, медленно приближаясь к её киске. В дело вступил мой язык. Он, как порхающий мотылёк, стал исследовать половые губки партнёрши. Едва уловимым движением проходя от нижней точки к верхней, а затем обратно вниз. Несмотря на мои, мягко говоря, неуверенные ласки, чувствовалось, что Рокси возбудилась. Её дыхание заметно участилось, а пальцы нервно сжимали простынь. Мой язык изменил последовательность своих движений, дойдя до верхнего края, он перемещался на внешнюю сторону губ вправо, доходил до нижней точки, поднимался посередине вверх и переходил на левую внешнюю сторону, до низа и снова направо. Таким образом, я чертил своим языком на киске девушки восьмёрку. Лаская её, я чувствовал и видел, как начинают припухать её половые губы, наливаясь возбуждением. — Приласкай мою грудь, — услышал я хрипловатый голос. Меня не надо просить дважды, уже через секунду мои ладони накрыли её сиськи, превращая крупные соски в тугие горошины. Мой язык же продолжал ласкать её влагалище. Он скользил вверх-вниз посередине её губ, раздвигая их, немного углубляясь, лаская внутренние стороны, уже ощущая на них влагу, выступающую от возбуждения. Киска девушки приоткрылась от охватившего её возбуждения. А потом её правая рука легла на её же обнаженный лобок, но легла высоко, чтобы так же не мешать и средним пальцем она сдвинула капюшон со своего уже возбужденного клитора, тем самым молчаливо приглашая меня. Клитор напоминал небольшой член, всего лишь несколько сантиметров. Мой язык, в очередной раз, пройдясь между её половых губ вверх, медленно закружился вокруг клитора, тем самым вырвав стон из женской груди. Делая круг за кругом вокруг её клитора, я резко, без всякого перехода кончиком языка, словно жаля, лизнул верхушку. С губ девушки сорвался очередной стон удовольствия, а по её телу прошла дрожь. После этого я обхватил его губами и стал посасывать, всасывая его внутрь своего рта, выпуская и снова всасывая. Я сосал клитор и делал это почти так же, как если бы это был мужской член (да-да, именно это сравнение пришло сейчас в мою больную и забывчивую голову), правда, размер явно подкачал. А женские стоны убеждали меня, что я на верном пути, хотя, хоть убей меня, не мог вспомнить, как занимался этим раньше. Внезапно перед глазами промелькнуло лицо, и это был парень, только кто он, никак не могу вспомнить. Я продолжал вылизывать и ласкать девчонку, пытаясь вспомнить позабытое. Моё лицо было в её смазке, когда я просунул язык внутрь. Рокси громко застонала и, схватив меня за волосы, впечатала моё лицо себе в промежность. Я лизал её дырочку, всовывая и высовывая язык, дожидаясь, когда она ослабит хватку. Не знаю, сколько времени это продолжалось, когда прозвучало: — Остановись! — Голос девушки было не узнать. — Что-то не так? — оторвавшись от неё, спросил я. — Нет, все хорошо! — прозвучал ответ. — Но я хочу большего. Раздевайся и в кровать! Вот теперь я реально не знал, что делать! Но повинуясь какому-то порыву, сбросил с себя всю одежду. Трусы с меня спускает она сама, да так, что мой напрягшийся член шлёпается о живот. Да, я был возбуждён, но в тоже время было ощущение, что чего-то не хватает. Девушка взяла рукой мой член и стала надрачивать. И вот он окреп ещё сильнее. — Давай! — и она сама направила его к заветной цели. Я снова обхватил её талию руками и задвигал бёдрами, входя в неё, на всю длину, и с каждым ударом мой член врезался так, что девушка издавала протяжный стон. Она не лежала, как безвольная кукла, а вовсю выгибалась. А я? Я просто натягивал её на свой стояк. Её влагалище сжимало мой член, но я чувствовал, что там не так узко, как мне хотелось бы, поэтому и стал увеличивать размах своих толчков. Почти полностью выходя из её киски и резко вдалбливаясь на всю длину. Рокси уже не стонала, а скулила. Я почувствовал, что долго не продержусь и скоро кончу, но продолжал трахать, вытаскивая член и вгоняя его на всю длину. Рокси выла, не переставая, а я продолжал забивать ей. Туда-сюда, туда-сюда, и вбивался так, что мои яйца звучно шлёпали её по промежности. Лицо неизвестного парня снова возникло перед глазами, но я уже вошёл в раж и не мог остановиться. Мне хотелось порвать её, я становился одержимым… А она меня, лишь подстёгивала: — Давай! Ну же! Еби меня! Ну! Как блядь еби! — На, на, получай, сука, получай, тварь! — хрипя, повторял я с каждым жёстким ударом. Девушка выла, как зверёк, я же наносил удар за ударом, сминая всё у неё внутри и выворачивая наизнанку её пизду. Меня затрясло в оргазме, с каждым ударом я выдавал порцию за порцией, кончая в неё и заполняя чужие внутренности своей спермой. Напоследок, полностью всунув свой член, я рухнул на девушку, прижав своим телом и положив ладони на её сиськи. Мой хуй был в ней, забитый по самые яйца, её же лицо теперь было прямо передо мной, глаза смотрели на меня, а губы шептали: — Охуеть! Ну, Ден, ты даёшь! Давно у меня такого не было. Я не хотел ни целовать её, ни разговаривать с ней. Пару минут я пролежал на девушке, чувствуя себя совершенно опустошённым, при этом не только физически, но и морально. Голова тоже была пустая и тут… Every time I close my eyes It's like a dark paradise No one compares to you But that there's no you Except in my dreams tonight * Я дёрнулся в сторону, выходя из Рокси, но это был лишь телевизор. Девчонка дотянулась до пульта и сделала тише, а я вдруг вспомнил. Вспомнил пацана с каштановыми волосами, того, кто улыбался всегда так искренне, кто не сдавался, и того, кого я люблю! Я вспомнил Масика! Сознание пришло ко мне с болью. И я поначалу совсем, вот, не обрадовался этому. Вокруг всё белое, какие-то люди надо мной. Ничего не понимаю, да ещё и голова кружится и плечо ноет. Надо мной нависает неизвестный в белом, и я вновь проваливаюсь во тьму. Теперь я иду по лесу, босые ступни мягко утопают в зелёной траве, воздух свеж и прохладен, а верхушки деревьев, что окружают меня, упираются в небо. Пройдя совсем чуть-чуть, я вдруг неожиданно вышел на берег какой-то реки, и там прямо на песке сидела женщина. Она была спиной ко мне, и я не видел её лица, но сразу узнал. Эта спина, эти длинные густые каштановые волосы до пояса, эти нежные руки. И я вот не помню, кто я, но я сразу понял кто она. — МАМА!!! — крикнул я и побежал к ней. Бежать пришлось долго, казалось, она не в десяти метрах, а в сотне километров. Я бежал и бежал, но не приближался, ни на шаг! — Ма-ма! И тут она обернулась ко мне. Красивое и милое лицо. И улыбка, в которой чувствуется любовь. Но сейчас, несмотря на то, что она улыбалась, глаза её были грустны, даже печальны. — Сынок! Тебе пора выбираться отсюда! — Что? Куда? — не понял я. — Ты в опасности! И любовь твоя тоже в опасности! — О чём ты? Почему? И что мне делать? — Беги! Беги, сынок, и… не сдавайся! Тебе обязательно помогут, а я всегда буду с тобой! — и она пошла прямо в воду, а перед тем, как пропасть совсем, обернулась: — Зло никогда не сможет победить, если человек по-настоящему любит! Любящий человек может всё! — Постой! Ма-ма-а-а-а-а!!! — я снова бросился к ней, но когда подбежал к воде, споткнулся на ровном месте и, открыв глаза, увидел, что лежу в палате. О своём сне я решил никому не рассказывать. Просто смотрел на врачей и медсестёр, что сновали туда-сюда мимо моей кровати, сыпали не понятными терминами, а главное всё пытались выпытать у меня «кто я такой?» Эх, если б я сам знал! То, что во сне ко мне приходила мать, я был уверен на сто процентов, а вот кто я сам? Этого я не знал, точней не помнил! Ни имени, ни фамилии, ни адреса — ничего. Правда бородатый дядька, по ходу, врач, что оперировал меня, сказал, что привезла меня скорая с окраины города, и у меня было аж два огнестрельных ранения. Одно навылет, а вторую пулю они вытащили, ну и ещё сотряс до кучи. Поэтому возможно моя амнезия связана с этим. Когда боли в голове и теле затихали, я постоянно задумывался над этим. Кто в меня стрелял? Почему я ничего не помню? Почему мама во сне не сказала ничего? — Как ничего? — вылез внутренний голос. — Она ясно дала понять — надо валить! — Зачем? Мне же тут ничего не угрожает! — отмахнулся я. После обеда ко мне зашёл посетитель. Небрежно накинутый халат на чёрный свитер, обычные брюки и зимние ботинки в бахилах. Лицо, круглое, немного лоснящееся от пота, большой лоб, отчего казалось, что глаза у мужчины маленькие-маленькие, просто поросячьи. Нос картошкой и мясистые губы. Я почему-то сразу понял, что это мент. — Ну что? Давай рассказывай, кто такой и как в тебе пара лишних девятимиллиметровых дырок появилось?! — начал он, приставив стул к кровати. — Не помню, — гляжу я в потолок, — совсем ничего не помню! Даже имя своё не помню! — Что, прям, вообще ничего? — Нет, — отворачиваюсь, почему-то этот тип мне становится неприятным. Сильные пальцы впиваются мне в предплечье. Рывок и он смотрит на меня. — Слышь, пацан, я так-то не дружбан твой из подворотни. Устроил тут помню-не помню! Говори, давай, что помнишь! С силой выдёргиваю руку. — Я уже сказал! Ничего не помню! Даже то, как сюда попал и, то не помню! — Да? — мясистые губы недоверчиво искривились. — Ладно, кое-что тебе поясню! — и он полез в папку, что держал в руках, вытащил какую-то бумажку. — Найден на улице в бессознательном состоянии, диагностирована черепно-мозговая травма, лёгкое сотрясение мозга и два огнестрельных ранения. Рядом обнаружен разбитый автомобиль «Дэу-Нексия», который был угнан часом ранее. Ничего не прояснилось? Зачем машину угнал? И кто в тебя стрелял? — Да не помню я! Заебал! Чего прицепился? У меня башка кружится постоянно, плечо болит, я, бля, даже имени своего не помню! — Ну ладно! — он встал и посмотрел на меня. — Не прощаюсь! — и вышел. Вечером ко мне вновь зашёл врач и сказал, что мне нужно к невропатологу. В этот раз мне не снилось ничего и так всю неделю. Я поправлялся на глазах и, пожалуй, это было единственным, что радовало меня. Плечо болело, и теперь, когда я слабой походкой доходил до раковины и умывался, то знал, что под бинтами у меня там две маленькие аккуратные дырочки. С головой было хуже, но и она постепенно беспокоила всё меньше. Другое дело, что память моя не улучшилась ни на грамм. Я по-прежнему не помнил про себя ничего, даже имени. В пятницу вечером — я как раз сидел в коридоре; в палату идти не хотелось, там мужики смотрели по зомбоящику какую-то муть про надвигающийся Новый год, — я залипал тут в окно. Думал: есть ли у меня семья?! Родители там, любимая девушка. Ищут ли меня? Или… Снег всё шёл и шёл. Снежинки здорово так кружились в воздухе подгоняемые ветром и застилали всё кругом белым покрывалом. Вот бы сейчас весело сидеть всем вместе за праздничным столом, смотреть какую-нибудь новогоднюю киношку и угорать! Или валяться в сугробах, кидаться снежками и лепить снеговиков. Или укутавшись с кем-нибудь в плед пить горячий чай и тихо говорить обо всём на свете. А лучше всего молчать. — А я сказала, что вы мне ещё ответите, нах! — раздалось громко с другого конца коридора. — Чё в первый раз, что ли, людей откачиваете? Напугали тоже мне! Она так-то совершеннолетняя, так что не надо ля-ля! Невольно оборачиваюсь на голос, который почему-то кажется знакомым. Девчонка. Самая обыкновенная девчонка. Невысокая, блондинка, волосы какие-то запутанные и длинные, а лицо бледное и злое, глаза же вообще чуть ли не молнии метают. Крикнув ещё раз о том, что она совершеннолетняя, девушка с грохотом шваркнула дверь кабинета, махнула взглядом по мне, повернула в сторону выхода, и тут… затормозила и оглянулась. — Дэн? Я ничего не понимаю, но подхожу ближе. — Дэн?! Это ты, чел?! Нихуя се встреча! — девчонка бросается ко мне и обнимает. От нее, как ни странно, пахнет не духами, а потом, но мне всё равно, всё ещё не веря в такой подарок судьбы, говорю: — Я? Ты! Вы меня знаете? — Дэн, ты чё угораешь? Столько ночей в «Вегасе» провели, да и на пати ты у меня бывал частенько! Да что с тобой? Чо ты, как замороженный? И чо ты тут забыл? Передознулся, что ль? А батя не смог больничку получше найти! — Я. Я не помню ничего. — Освобождаюсь от неё и сажусь на скамью в коридоре. — Мне только говорят, что в меня стреляли и нашли где-то на окраине. А я даже имени своего не помню. Если ты меня знаешь, скажи, кто я такой! — тут я вскакиваю и хватаю её за руки. — Ну дела! — девчонка хлопает голубыми глазами. — Как в кино! Конечно, я тебя знаю и всё расскажу, только… — Что? — Ну, у тебя дома траблы ща не детские такие! Так что те лучше перекантоваться где-то в норм месте. Хотя, чо я туплю-то?! — она ладошкой легонько стукнула себя по лбу. — Ты в норме? В смысле, ничё не болит? — Да вроде. — Ну, тогда ОК, хватай шмотьё, и валим ко мне. А дома разберёмся. Я не знал, поступаю ли я правильно, но понял, что это девчонка, что назвала меня Дэном, не врёт! Она на самом деле знает меня, и, может быть, благодаря ей, я и сам это вспомню! Во всяком случае, это лучше, чем просто так вот лежать здесь и думать над тем, что будет, когда меня попросят на выход. Но оказалось, что выписывать меня никто не собирался, хоть угрозы для жизни давно не было, а организм довольно быстро восстанавливался. Без документов выписывать меня вот просто так, на ночь глядя, не хотели. Да и полиция обещала прийти ещё раз. И тогда я просто выскочил в больничный двор, где меня дожидалась блондинка. Не успел поежиться от мороза, как передо мной открылась дверца красного «Мини Купера». — Падай! Я запрыгиваю в тачку, и мы выезжаем с территории больницы. — Может, теперь расскажешь, кто я такой? И куда мы едем? — Ко мне! И кстати, я — Рокси. Но можно просто Королева! Ха-ха-ха, — засмеялась она, показывая в улыбке белоснежные зубы, но ты всё равно зови меня Рокси! — она протянула мне ладонь. — Ох, Дэнчик, как же я соскучилась!