Безымянная

Я мало что знала о ночевках, но поняла, в чем суть, от всех этих убогих цыпочек-подростков. Ночевки должны были быть симпатичными, приятными, культивированными встречами между близкими друзьями; они должны быть наполнены драками и подушками, раскрашиванием ногтей, интимными секретами и ржача. Это должно было быть весело. И не менее странно. Как и обещали, на вечер меня любезно взяли под крыло детектива. Мы сделали небольшую остановку возле моего отеля перед тем, как отправиться к нему, чтобы я могла захватить кое-какие предметы первой необходимости: дезодорант, зубную пасту, зубную щетку, сменную одежду и так далее. Выйдя из здания, я увидела машину Криса на парковке и ненадолго задумалась о том, чтобы заглянуть в его номер в отеле, чтобы сообщить ему, где я остановлюсь на ночь. Тем не менее, я чувствовала себя очень обиженной в тот вечер, так что все, что он получил, это мое холодное плечо и язвительно отрегулированные зеркала заднего вида (он должен быть очень благодарен за то, что я не пробила его лобовое стекло, придурок). И Ватари, и Эл, на удивление, были очень сговорчивы. Никто из них не ворчал и не жаловался. Ватари, благослови его Господь, даже заказал мне обслуживание в номере, так как я не ела с того утра. Я была полностью ошарашена этим жестом - нет, скорее, всей возможностью. Я была частично взволнована, когда просила Эла взять меня на ночь; я и ожидать не могла, что он полностью согласится! Из вежливости я пробыла с детективом еще пару часов, обсуждая и развенчивая возможные теории (иными словами: говорящая херня) о нашем главном подозреваемом. Обсуждать было нечего, кроме того, что "Ого, у Лайта Ягами есть навыки", и разговор довольно быстро усложнился. В конце концов, скорее всего, из-за отсутствия бодрящих тем для разговора, я поддалась усталости и ушла спать. Здесь возникла моя главная проблема - сон. У меня не было пижамы. Не то, чтобы я забыла взять с собой какую-нибудь (я не настолько глупа). Просто у меня её не было. Спать в одежде было странно и неудобно, поэтому в гостиницах я всегда спала голышом. Мне это не казалось неправильным. Если я платила за это, то это была моя кровать; мне не нужно было ни с кем делить свою кровать, так что никто не мог осудить меня. Однако, что я не приняла во внимание, так это тот факт, что у меня может и не быть кровати. Эл великодушно позволил мне использовать его комнату, сказав, что он останется работать до конца ночи. Я не возражала; было бы очень не комфортно устроиться на диване (или на полу), и я определённо не собиралась отказываться от возможности спать в такой шикарной кровати! Однако, как только я проскользнула за закрытую дверь, ненадолго взглянув на великолепие его комнаты, я поняла крайность своей дилеммы. В конце концов, после нескольких драматических минут паники и раскаленного унижения, я соизволила спать в нижнем белье. В кровати Эла. В кровати моего начальника. Хотя я знала, что он редко (если вообще) спал в своей кровати и - судя по высокому уровню обслуживания в этом отеле - персонал, вероятно, менял простыни ежедневно, тем не менее, это было унизительно. Другое громкое исполнение старой песни 90-х потрясло меня на утро следующего дня, а смущение по поводу того, где я спала, было полностью погружено в мои скрытые чувства смущения. С красными щеками и позорным хмурым видом я выползла из своего кокона и застелила кровать. Когда я разглаживала белые простыни, я бросила быстрый взгляд на свой телефон, заметив, что время уже 8:30 утра. - Дерьмо, - я застонала, бросая свой телефон обратно безо всякой заботы. Внутри я пнула себя за то, что сделала что-то настолько глупое, что забыла сбросить будильник. Серьезность моего будильника выделила время на мою напряженную утреннюю рутину - быстрый завтрак, мой марафон красоты и поход по городу - ничто из того, что мне пришлось бы делать в такой спешке, ведь сейчас мое проживание стало моим пунктом назначения. Это давало мне, по крайней мере, час свободного времени и я отказывалась сидеть и хандрить в номере отеля в течение полных шестидесяти минут. Я выскользнула из комнаты, одетая в пальто и ботинки, мигая Ватари с улыбкой, когда я проходила мимо него в гостиной, и предлагала ему выпить чашечку чая, от чего он вежливо отказался. Перейдя в соседнюю комнату, я заметила, что Эл сидел на том же самом месте, где я оставила его накануне вечером, сортируя стопку бумаг. Я была слегка заинтригована тем, о чем он думал, но решила, что я была слишком измучена, чтобы начать анализировать парадоксальную гордость Киры так рано. Поэтому, вместо этого, переборов свой интерес, я сказала ему дружеское "Доброе утро". Повернувшись, он посмотрел на мою форму сверху вниз, затем посмотрел на часы, и поднял бровь в вопросительном жесте.. Заставив униженный румянец оставаться в состоянии покоя, я объяснила ситуацию. - Мой будильник сработал слишком рано. Я забыла установить его на более позднее время. Как только я встаю, я не могу заснуть, поэтому я решила пойти и купить себе что-нибудь на завтрак. Хочешь чего-нибудь? Предложение еды, похоже, заинтересовало его. - Куда ты идешь? - Я увидела западную пекарню около квартала внизу, так что я могла бы посмотреть, что они продают, - ответила я, пожимая плечами, одновременно застегивая пальто. Его глаза наполнились надеждой, блестящими детской наивностью. - Как думаешь, у них будут пирожные? Конечно, он этого хотел. Он определенно казался тем парнем, который каждое утро потворствует ассортименту пирожных, вместо того, чтобы завтракать здоровым, сбалансированным завтраком. Если бы это было так, ему бы понравилось во Франции. Интересно, был ли он когда-нибудь во Франции (кого я обманываю? Наверное, у него там есть дом). - Я посмотрю, что у них есть. Хочешь что-нибудь конкретное? Детектив оглянулся в мыслях, скорее всего, просматривая свое ментальное меню сладкой кухни, а потом, похоже, пришел к выводу. - Оставляю этот выбор тебе. Удиви меня. Твою мать. Я так надеялась, что он этого не скажет. Я так ненавижу, когда люди говорят мне сделать им сюрприз. Это наверняка хорошая мысль, если ты знаешь человека достаточно хорошо, чтобы различать его симпатии и неприязни, но у меня не было ни малейшего представления о предпочтениях Эла. Конечно, к этому моменту я видела, как он ел практически каждую сладкую еду на планете, но это не означало, что ему нравится абсолютно все кондитерские изделия. Что, если я куплю ему что-то, что ему не понравится? Если он это не съест, что бы я тогда сделала? Съела бы сама? Отдала бы кому-нибудь другому? Выбросила бы его в мусорку (другими словами, зря потратила бы свои деньги)? Так, всё нормально. На случай, если ему не понравится, я отдам его Крису в качестве мирной жертвы (или запихну его ему в глотку). В конце концов, он игнорировал меня полтора дня, и заставлял пройти три мили. Это он должен извиниться передо мной. - Хорошо, - я вздохнула, - увидимся. Через двадцать минут я вернулась с обычным бубликом и клубничным данишем, завернутым в коричневый бумажный пакет. Я бежала в отель с бешеной скоростью, чтобы пирожки были еще теплыми - что только усиливало мой голод. Эл только поднял любопытную бровь на мой взъерошенный и потный вид, когда я прижималась к дверной арке. Через истощение мне удалось вызвать полуулыбку, держа мешок, как будто это был какой-то приз, который я выиграла за свои невзгоды. Я достала даниш из мешка, облегченная, почувствовав его тепло, исходящее через упаковку, и бросив его в его протянутые ладони. - Et voilà. Наслаждайся. Мужчина кивнул головой - единственное спасибо, которое я могла бы получить. Затем я упала на сиденье рядом с ним, достала себе завтрак и, видя, что тарелок не было, использовала тот коричневый пакет как самодельное блюдо, чтобы не крошить на полу (я не хотела, чтобы персонал гостиницы выслеживал меня за то, что я запятнала их тяжелый труд). Проглотив еду, как хищная собака, я бросила быстрый взгляд на чек и с ужасом посмотрела на длинный ряд нулей, от всего сердца сожалея о своем решении купить завтрак. - Сколько это стоило тебе? Я скомкала бумагу в руке, прежде чем он успел посмотреть, и нервно посмеялась. - Какая разница? Ты же не платишь. Помахивая рукой, я засунула чек в карман (я бы ни за что не стала выбрасывать его в мусорный бак; он, наверное, выкопал бы его, как мусорную крысу, увидев мою неуклюжую реакцию). - Не волнуйся. Я угощаю. Ты взял меня на ночь без предупреждения. Это меньшее, что я могу сделать, чтобы отплатить тебе. Он продолжил есть, не торопясь, и я отпустила душевный вздох облегчения. Моментальное освобождение, однако, продлилось недолго, когда я открыла свою сумку и вытащила тонкий кошелек. Взглянув на него, я вынуждена была удержать крик отчаяния при виде метафорических паутин, выстилающих пустую внутреннюю поверхность. На прошлой неделе я вытащила из своего сейфа последнюю пачку наличных, а теперь все, что осталось - это несколько скудных кусочков йен - определенно недостаточно для того, чтобы продержаться ещё хотя бы месяц. Злобно засунув кошелек обратно в сумку, я глубоко вздохнула, прислонившись к сиденью. А вечно наблюдающий Эл, даже когда утопал в мягкости свежевыпеченного теста, ничего не пропустил. - Я вижу, что что-то не так, - сказал он. - Нет. - Да. - Ну и что с того? - У тебя проблемы с деньгами? Прости Господи, но лучше бы он был тупее. - Нет, - ответила я, покачав головой. Черт, мой ответ был слишком резким. Детектив недоверчиво посмотрел на меня, и я могла только устало вздохнуть в ответ. - Может быть, немного. - И все же, ты предпочла купить завтрак, - отметил он, приняв более сатирический тон, - это не самое умное решение, которое ты приняла. Взгляд, который я послала детективу, был наполнен чистейшей враждебностью. - Будешь жаловаться, я заберу это. - Я не жалуюсь, - парень начал обороняться, осторожно отползая назад, - я просто думаю, что нелогично тратить деньги на других, которые так легко могут позволить себе роскошь. - Хорошо, мистер Эл, теперь вы хвастаетесь, - я выругалась, вытаскивая тесто из его рук и держа его на расстоянии вытянутой руки. Его глаза вмиг наполнились отчаянием, и его рука последовала за моей вытянутой рукой, пытаясь вернуть украденное угощение - ход, который наградил его резким ударом в грудь, которую он, по глупости, оставил открытой для моей ноги. Когда он вернулся в свое изначальное положение, хотя и сердито, я начала говорить. - Слушай, мои деньги не мои собственные. Я не самый успешный детектив на земле, так что у меня нет постоянного притока дел, над которыми нужно работать. То, что я получаю, это помощь, предоставленная мне Святой Марией, - уточнила я, - перед тем, как я въезжаю в страну, я оцениваю, сколько денег мне понадобится, чтобы прожить несколько недель в этой стране. Затем, в зависимости от того, насколько хороши процентные ставки, они вышлют мне определенную сумму денег. Я не хочу просить у них больше денег, потому что тогда они должны будут спросить причину. Его лицо было пустым. - Я не вижу проблемы. Он просто не понял, да? Неужели он не задавался вопросом, почему я работала анонимно, или почему я не могла сама выбрать, какие дела мне расследовать? Иногда он может быть таким глупым. - Ладно, неважно. Это не то, что мне следовало обсуждать с тобой. Эл, кажется, не согласен. - Сколько ты платишь за номер в отеле? Я вздрогнула, вспоминая о кучах плесени, растущих под раковиной, и сомнительных пятнах на обоях. - Слишком много за то, чего этого не стоит. - Это так ужасно? - О да. Это место - дворец в сравнении. - В таком случае, я заплачу тебе за отель. Сухой смех вырвался из моего горла. - Отстань, конечно же я не позволю тебе сделать это. Эл стал немного не в себе, скорее всего, ошеломлён моим резким тоном. - Не нужно злиться. Мое предложение искреннее: если тебе нужны деньги, я могу дать тебе немного. - Как бы великодушно это ни было, мне не нужна твоя благотворительность, Рюдзаки. Я справлюсь с этим сама. - Ты собираешься это есть? - спросил Эл, указывая на мою руку, где находилась сладость. Я посмотрела на мягкое с сахаром тесто в руках, клубничное варенье, сочащееся из каждого отверстия в его перекрещенной решетке, и вытянула лицо от легкого отвращения. - Нет, - я вздохнула, отдав сладость обратно ему, - я даже не люблю выпечку. Его взгляд перерос в чистый ужас. У него было такое лицо, которое было бы у ребенка, если бы ему сказали, что Санта Клаус не настоящий. От такого выражения мне аж стало плохо. - Что? Я подняла руки в защитном жесте. - Я не говорю, что мне не нравится вкус. Просто мне кажется, что она слишком жирная. Слишком много сахара и слишком много калорий, которые потом надо будет сжечь.. И вот, детектив начинает приближаться, держа в руке, возможно, мой будущий диабет. - Вот. Попробуй. - Нет, я не хочу, - я запротестовала, отталкивая его от себя. Он был непреклонен, наклонялся ближе, несмотря на мои возражения. Подняв ногу, я снова направила ногу к его груди, отталкивая его от себя, - не хочу, я сказала! Без предупреждения, моё бедро было взято в тугой захват, и я перевернулась на спину, невольно потянув за собой нападавшего. Детектив жестко приземлился на мою грудь, практически задушив меня. Нахмурившись, я попыталась оттолкнуть его назад, и насторожилась, увидев, что мои отжимания не получили желаемого эффекта. Вместо этого все, что я получила, это пирожное на лице и настойчивый детектив, висящий над головой, как надоедливая муха. Для кого-то настолько тощего, он был на удивление сильным. Эл не обращал внимания на наше неловкое положение, даже когда я брыкалась под ним, пытаясь избежать такого близкого контакта. - Рюдзаки! Слезай! Он продолжал уклоняться от моих рук. - Один укус и я оставлю тебя в покое. - Отстань, нет! - я сказала это, хотя совсем не злилась. На самом деле, мне понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что я смеюсь. Без предупреждения дверь комнаты скрипнула, и я подскочила, оттолкнув детектива от себя, отправив того падать на пол. Голова выглянула из-за двери, осторожно оглядывая комнату, как будто пытался обнаружить наличие бомб. Увидев, кто это был, я моргнула. - О. Доброе утро, Айзава, Укита. Привет, Мацуда. Мацуда был слишком занят, скрывая свой румянец, так что Айзава был единственным, кто ответил. - Доброе утро, - сказал он медленно, сбитый с толку, - мы ничему не помешали? Я легко засмеялась. - Определенно нет. - Я просто пытался заставить агента понять всю красоту сладостей, - Эл объяснил, превратив свое юмористическое выражение в презрение. - Я не сладкоежка. Эл тыкнул пальцем в мою сторону, будто обвиняя меня. - Ещё и отрицает. Я закатила глаза, скрестив руки на груди, как щит. - Да, конечно. Как скажешь, Шерлок. - Твой самоконтроль восхитителен, - продолжил он, наклонившись слишком близко, - но разве ты не знаешь, что ограничение только усугубляет искушение? - Да что ты знаешь о самоконтроле? - я ответила, оттолкнув его назад, - всё, что ты делаешь - импульсивно. - Неправда. - Неужели? Я потянула к себе ноги, как всегда делал детектив, понизив голос, чтобы соответствовать его тоже. - Эй, Кира! Я Эл. Меня показывают по телевизору, так что это должно означать, что моя персона очень важна. Пожалуйста, попробуй убить меня. О, ты не знаешь моего имени или лица? Это интересно. Возможно, так ты убиваешь преступников. Я могу умереть, чтобы проверить свою гипотезу, но, по крайней мере, я буду выглядеть круто, делая это. Трое мужчин сзади меня, как школьники, улыбались, и я глупо улыбалась. Лицо детектива откровенно говорило мне, что он не был впечатлен, и мне вдруг захотелось посмотреть, как далеко я могу зайти. До того, как у меня появился шанс, к сожалению, рука этого человека выстрелила быстрее, чем гадюка. Отчасти я ожидала пощечины, но все, что я получила, это маленький толчок в сторону. Не имея достаточного баланса в странном положении, я опрокинулась, направив острой взгляд на противника. - Я был достаточно уверен, что моя теория верна, - когда мое выражение не колебалось, он добавил, - я выжил, не так ли? - А если твоя теория была неверна? - Я никогда не ошибаюсь. - Знаменитые последние слова, Рюдзаки, - напомнила я ему. Звук открытия двери снова заставил меня повернуть голову. Внутрь прошел Ватари с могильным взглядом на его лице. Не может быть ничего хорошего. - Да, Ватари? - Рюдзаки, кажется, что-то происходит. Включи Сакура ТВ. Мы сделали так, как было приказано, включили телевизор, переключили его на нужный канал и любопытно наклонились. За столом сидела тройка новостных комментаторов, у всех троих на лице были нотки торжественности и тонко завуалированного террора. Позади них был черный фон, ничего особенно выделяющегося для меня, кроме, пожалуй, хорошо знакомого символа, который тоже был там: большое, почти готическое сердце с парой крыльев по обе стороны. Это то, что общество окрестило символом Киры. Ну, это просто здорово. - Иными словами, все репортёры и сотрудники здесь - заложники Киры, - объяснил ведущий новостей, - кроме того, у нас есть профессиональное обязательство поделиться с вами этим сообщением. Уверяю вас, что это не обман, и что Сакура ТВ транслирует это не в целях сенсации. - Что? Как, черт возьми, это можно было выпустить в эфир? - я прошептала тихим голосом, практически безмолвно. - Четыре дня назад программный директор Сакура ТВ получил четыре кассеты. После тщательного изучения, не могло быть никаких сомнений, что они от самого Киры. - Это может быть аферой, - предположила я. - Да, - согласился Укита, - Сакура ТВ известны такими вещами. Мацуда покачал головой. - Не думаю, что даже Сакура ТВ так низко опустится. Кроме того, разве ведущий новостей не сказал, что это не обман? Я не могла не насмехаться над его наивностью. - Ну, конечно, он бы так и сказал. Какая новостная компания признает их содержание фальшивым? Они вполне могут лгать, - я продолжила всматриваться в происходящее на экране, нахмурившись, я продолжила, - похоже, они ведут себя достаточно искренне, - сказала я, пусто оглядываясь по всей комнате, - лично я думаю, что было бы намного проще обсуждать такие вещи, когда все будут присутствовать. Все, как и я, осмотрелись и потом как один остановились на мне. Я застонала. - Ладно. Сейчас я позвоню ему. Я отдалилась от других. Мне даже не нужно было прокручивать свои контакты: я так часто звонила на номер Криса в течение последних нескольких дней, поэтому мне просто нужно было выбрать последний набранный номер, ожидая, пока не раздастся сигнал вызова. Давайте будем вежливыми. Он переживает трудные времена. Просто будь вежлива. - Алло? - Оно говорит! Забавно, ты не показался мне слишком разговорчивым, когда я проверяла это в последний раз. Вот тебе и славный подход. Крис даже не потрудился заглушить разочарование своим тоном. - А, это ты. Где ты, черт возьми, была прошлой ночью? Я закатила глаза. - В квартале красных фонарей. Пыталась достать денег, чтобы хоть как-то прокормить нашу семью. - Я серьезно. Я поднялся, чтобы проверить тебя - даже извиниться - а ты не открыла дверь. Мы живем в тенистом районе города; я думал, тебя похитили, или еще хуже. Мое сердце немного встрепенулось, но гордость отказалась это показывать. - Ну, я была в порядке. Я осталась с Рюдзаки. В моём ухе прозвучал насмешливый смех, и я снова нахмурилась. - Конечно, - ответил Крис, - можешь положиться на Эла, если хочешь спокойно пожить денёк. Хорошо, что он такой щедрый. Даже Бог знает, что тебе нужен кто-то, кто о тебе позаботится. - Эй, я могу о себе позаботиться, большое спасибо. Мне не нужно, чтобы ты - или кто-то еще - нянчился со мной. Если о ком-то и нужно позаботиться, так это о тебе. - Да ну тебя. Раздраженный вздох вырвался из моего горла. - Слушай, я звоню не для того, чтобы спорить. Тебе нужно в штаб. - Зачем? Что Кира уже натворил? Что он не натворил, точнее. - Слишком долго объяснять. Просто приди сюда, пожалуйста. - Я уже в пути. Через две минуты буду. Я кивнула, готовая похвалить его за такую скорость, когда меня озарило осознание. Осторожно глядя на двух полицейских напротив, я понизила голос. - Подожди, ты сейчас за рулем? - Да. - Что... почему? Повесь трубку, болван. - С удовольствием. Линия замерла, и я горячо симулировала, выпуская длинную серию проклятий. Мужчины в комнате смотрели на меня с беспокойством, и я пожимала им плечами. - Он будет здесь через несколько минут. Направив своё внимание обратно на телевизор, я заметила, что визуальные эффекты изменились. Экран теперь был белым, на нем было написано слово Кира в большом черном каракуле. Я закатила глаза. О, так это искусство Киры? Как причудливо. По крайней мере, у него есть другие увлечения, кроме убийства; это здорово. Я пропустила первую половину того, что он сказал, но из того, что я смогла разобрать, это то, что он представлялся миру (да, как будто он нуждался в представлении, Кира уже популярнее некоторых знаменитостей). - Если эта запись выходит в эфир 18 апреля в 17:59, как я просил, то сейчас время 5:59 - сорок семь, сорок восемь, сорок девять. Мгновенная пауза, а затем: - Пожалуйста, переключите канал на Тайё ТВ. Ведущий новостей умрет от сердечного приступа ровно в шесть часов. Затаив дыхание, мы все обратились к детективу за инструкциями, которые он дал. - Переключаем. Экран мигнул, а затем визуальные эффекты изменились. Конечно, человек лежал там мёртвый, прислонившись спиной к своему стулу. Я закрыла глаза и отпустила трясущийся вздох. - Верните на прошлый канал. Ватари, мне может понадобиться, чтобы ты принёс мне ещё один телевизор. О да, пусть пожилой мужчина ищет и тащит два огромных телевизора обратно в комнату. Ничего страшного. Он может сломать себе спину, но это нормально. Часть меня хотела пойти и поддержать беднягу, но я знала, что буду полезнее там, где я сейчас нахожусь (кроме того, разве Ватари все равно не вежливо откажется от моей помощи?). Когда старик ушел, Крис незаметно зашел в комнату. - Рад, что ты в порядке, - произнес он, оценивая ситуацию, - что произошло? - Обращение Киры к миру, - я закатила глаза, - просто куча мелодраматических слов, если уж на то пошло. - И он только что убил ещё одного человека, - сказал Крис, внимательно вглядываясь в экран. Моя голова откинулась назад, только для того, чтобы увидеть жалкое зрелище другого человека, прижатого к своему креслу, тщетно потрясенного окружающими. - Видишь? Это безумие, - я пробормотала, сузив глаза, - я имею в виду, с чего бы Кире чувствовать необходимость проявить себя? Разве мир уже не знает о том, какая он штучка? Я сделала паузу, ведь только что ко мне в голову пришла невозможная идея. - Если только... ты не думаешь... - Это не Кира, - заключил блондин. Я уж было открыла рот, чтобы ответить, но всё, что я готова была сказать, было легко прервано внезапным криком, доносящимся от человека, сидящего на стуле перед нами. - Остановите эту трансляцию! Мы не можем позволить ему закончить! Мацуда и Укита сразу же начали действовать - оба шли прямо к своим телефонам - в то время как я стояла там, не зная, что делать. Я обменялась нервным взглядом с человеком рядом, мы оба прекрасно знали крайности этого сценария. Это было одним из тех обстоятельств, когда дерьмо всегда попадало в вентилятор - и быстро. Если это вызвало у Эла - типично тихого и сдержанного человека - подобный всплеск, то, что бы Кира ни сказал, должно быть, это было очень серьезно. Прошло всего несколько минут, прежде чем двое полицейских отвлеклись от своих устройств. Айзава первым пришел к неизбежному выводу. - Это нехорошо. Я пытаюсь, но ни у кого из моих знакомых в участке нет телефонов. - Никто не берет трубку и на ресепшене, - добавил Мацуда. Разве это не идеальное совпадение? - Конечно, они не берут трубку, - я сказала обоим офицерам, - Кира пытается донести свое послание до всего мира. Ты правда думаешь, что он хочет, чтобы его прервали? Скорее всего, он угрожает тем, кто работает в участке. Их лица поникли, но оба были непреклонны в том, чтобы достучаться до кого-нибудь, усердно набирая номера, как будто от этого зависит их жизнь. Это заставило меня усмехаться. Решительность. Это хорошо. Это единственное, что нам нужно в таком расследовании. - Проклятье! - я услышала, как кто-то бормотал сзади меня. Я повернулась и увидела, как Укита рывком подбежал к двери. Что, черт возьми, он делает? На мой вопрос был дан ответ, когда Укита резко открыл дверь и повернулся к нам с горящим огнём в глазах. - Я сам остановлю эту трансляцию, если это потребуется. О, нет. - Укита, подожди! - я закричала, начиная пробираться к двери, которую офицер только что захлопнул за собой. -Эй, ты куда? - я услышала крик Криса, когда моя рука схватилась за дверную ручку. Я посмотрела на него с поднятыми бровями. - Разве это не очевидно? Я иду за ним. Крис не выглядел слишком убежденным только этим комментарием, и я нетерпеливо вздохнула. - Подумай. Что, если Кира там, внизу, на станции? Это невообразимо. Он уже прервал все внешние контакты, чтобы его ненароком не прервали. Почему ты думаешь, что он не продвинулся бы на шаг дальше? Когда мой друг отказался отступать, я обратилась к лучшей альтернативе. - Рюдзаки, его убьют. Видя, как детектив отказался признать мою просьбу, я решила использовать запрещенное оружие. - Пожалуйста. Эл не посмотрел на меня, но медленно кивнул. - Иди. Мне не нужно было повторять дважды. Отвернувшись, я снова потянулась к двери, только в этот раз меня снова остановили, схватив за руку. Разочарованная до неузнаваемости, я была более чем готова снять с себя ограничитель на кровавое убийство, когда внезапно в мою руку был засунут крутой металлический предмет. Глядя вниз, я увидела, что это были ключи от лексуса Криса. - Возьми мою машину. Так ты доберешься до него быстрее. Без слов, я кивнула головой в знак благодарности и открыла дверь. В спешке я забыла про лифт, выкрикивая непростительные слова в сторону моего нового коллеги, который сам же пошел на эшафот. Другие сотрудники отеля странно смотрели на меня и, возможно, сказали пару слов о моем поведении, но я был непреклонна. Адреналин проникал в меня приливной волной, питая каждый шаг вперёд. Я видела Укиту впереди, но он был слишком далеко от меня, чтобы, возможно, не услышать меня, как бы громко я ни кричала его имя. Это только подстегнуло мои ноги, чтобы двигаться быстрее. Снаружи машина Криса сияла в свете уличного фонаря, как мираж в огромной Сахаре, и я быстро открыла водительскую дверь, когда подошла к ней. Проскользнув внутрь, я быстро поняла, что мое вмешательство с зеркалом заднего вида полностью исказило мой взгляд на улицу позади. Прокляв себя и свою мелочную натуру, я выругалась, полагаясь исключительно на вид из переднего зеркала, и молилась, чтобы сегодня вечером я не стала причиной несчастного случая. За рулем я заметила полицейскую машину, в которой, как я знала, будет Укита, и увеличила скорость. Я надеялась подрезать его, или, по крайней мере, посигналить, чтобы он остановился - что было бы иронично, учитывая профессию человека. Было уже поздно, когда я поняла, что у Укиты есть довольно несправедливое преимущество в этой любовной погоне - полицейские сирены. - Проклятье, - пробормотала я, не уверенная в том, смеяться мне или кричать на его изобретательность, - умная скотина. Рядом маневрировали машины, чтобы пробить его, и я обогнала несколько машин, разочаровавшись в звуках, доносившихся с обеих сторон. Где-то в моей голове, я знала, что у меня не будет шансов догнать его сейчас - он включил сирены, и он знал планировку города гораздо лучше, чем я. В тот момент я прокляла себя за то, что никогда не получала его номер телефона. Я сомневалась, что он возьмет трубку, даже если я позвоню, но, по крайней мере, это даст мне больше шансов остановить его, чем то, что я делаю сейчас. По неосторожности я проехала на красный свет, проезжая мимо машин, пересекающих перпендикулярно мне, игнорируя резкий звук шин, визжащих об асфальт. Мои глаза мерцали, чтобы проверить повреждения: было несколько разгневанных водителей, но аварии, по крайней мере, не было. Внезапная яркая вспышка над головой привлекла мое внимание - это была скоростная камера. К черту, что они могут меня оштрафовать. Посмотрим, будет ли мне не все равно. Вдалеке я видела, как Укита делал резкий поворот направо, в том же направлении, куда указывал уличный знак. Я приложила все усилия, чтобы перевести кандзи, и поняла, что он ведет к единственному месту, где мне нужно быть: телеканалу "Сакура". Моя нога ударилась об акселератор, и я замахнулась на повороте, увидев, как Укита выходит из машины на несколько сотен ярдов впереди. Я подъехала ближе, нажала на тормоза, когда заметила, что вокруг входа в здание формируется группа людей - съемочная группа новостей, казалось. Я споткнулась, выходя из машины, гормоны надпочечников до сих пор вели гонки в моих жилах. Я просто ступила на асфальт, когда услышала вопль боли. Я посмотрела туда, откуда доносились звуки, и едва умудрилась сдержать крик, когда увидела, как Укита падает на землю. Я опоздала. На минуту мой мозг отказался обрабатывать то, что видели мои глаза. Свет потускнел, цвета смешались, и мое окружение превратилось в одно массивное пятно. Я не могла сформировать связные слова. Все, с чем я могла справиться - это трясущийся хныканье, плотно закрыв свой рот обеими руками. Вибрация на правом бедре, а затем рингтон. Без колебаний, я вытащила телефон из кармана дрожащей рукой. - Рюдзаки, - ответила я, мой голос был не громче шепота, - ты видишь его? - Да. Чувство вины плотно сжалось в моей груди, и вид трупа Укиты заставил меня опустить взгляд вниз. - Простите. Я опоздала. - Ты всего лишь человек. Ты сделала все, что могла. К сожалению для себя, я оглянулась, чтобы вновь посмотреть на тело. - Но этого было недостаточно, не так ли? Тишина была моим единственным ответом, и это меня разозлило. Я не могла с трудом слушать приглушенную обстановку. Каждый инстинкт в моем теле призывал меня, чтобы бежать, кричать, плакать. Но я не могла пошевелиться. С головы до ног мое тело дрожало - слабо, но каждая мышца была сжимаема до боли, конвульсируя с каждым глубоким вздохом, который я делала. Я жаждала контакта с человеком. Я так отчаянно хотела этого. Мне это было необходимо. Мне нужен был кто-то, кто обнимал бы меня и говорил, что всё в порядке, или же просто похлопал по щекам, приводя в чувство. Мне нужно было что-то, чтобы отвлечься. Что угодно, только не тишина. - Рюдзаки, пожалуйста, - я умоляла его, что наверняка было жалко. Если бы я была в здравом уме, я бы пнула себя за то, что выглядела такой хрупкой, - пожалуйста, я не знаю, что делать. - Агент, я тебя вижу. Он видел меня? - Ты слишком близко к участку. Отойди. Я не уходила - наоборот - подошла ближе. - Агент. На этот раз его тон был более жестким, требовательным. - Не вступай в бой. - Я не могу просто оставить его там! - я спорила, мой голос неуклонно поднимался. - Ты должна. Я начинаю пересматривать свою теорию. Если я прав, то ты можешь быть в опасности. - Что ты имеешь в виду? - Ты была права, - снова тишина, - Кира здесь, на этой станции. Этого было достаточно, чтобы убедить меня сделать несколько шагов назад. Держа голову низко, я спряталась за стеной переулка. - Весьма маловероятно, что он знал имя Укиты до убийства, а значит ему может понадобиться только лицо, чтобы убить. - Ты уверен? - Почти, - он мрачно пробормотал, и я неоднократно качала головой в отрицании. Этого не могло произойти. Не сейчас. Мир вращался. Всё, во что я верила раньше, было построено на заблуждении - просчёте в нашем алгоритме - и это сделало меня высокомерной. Я вошла в это расследование с эквивалентом карточки "Выход из тюрьмы свободный". Я была так уверена в себе. Я был уверена, что буду в безопасности, что мне не о чем беспокоиться. Я была козырем. Я был нашим Тузом. Королевой на шахматной доске. Теперь, как и Мария-Антуанетта, я была просто еще одной головой в гильотинном блоке. Эта ночь по-настоящему все расставила по местам. - Тебе нужно вернуться сейчас же. Постарайся никому не показываться. Сканируя область на предмет подозрительного поведения, я натянула капюшон на лицо. - Хорошо. Я вернусь так скоро, как только смогу. Он повесил трубку еще до того, как я смогла закончить предложение, и я была рад этому, потому что мой голос уже начал дрожать (из грусти или страха, честно говоря, я не могла сказать). Как только линия перестала работать, я сразу же позвонил в службу экстренной помощи. - Вы дозвонились до полиции, - спокойный женский голос - дружелюбный, но суровый, - чем могу помочь? - Скорую, пожалуйста. - Хорошо. Где вы, мисс? - Снаружи станции Сакура ТВ. Человек потерял сознание и не дышит. Я услышала звук печатания, после чего она сказала: - Команда отправлена. Они уже в пути. - Скажите им, чтобы прикрыли лица, - быстро добавила я. Кажется, диспетчер была в замешательстве. - Почему, мисс? В этом районе есть токсичное вещество? Пожар? Мисс, если пожарные тоже требуют... - Они не нужны. Просто делайте, что я говорю, и скажите им, чтобы закрыли лица, иначе они окажутся в том же состоянии, что и их пациент. Это для их же безопасности. Поверьте мне. Я повесила трубку до того, как она успела ответить, и шустро засунула телефон в карман. Честно говоря, меня не волновало, что она была в недоумении. Я просто надеялась, что она проявила инициативу и прислушалась к моим проклятым советам, прежде чем кто-то другой был ошибочно убит. Казалось бы, неправильно просто стоять там. Это было неуважительно по крайней мере. Укита просто лежал там, лицом в бетон; его конечности сгибались под неудобными углами, застывая на месте по мере того, как начиналось трупное окоченение. Я не могла ничем помочь ему. Я даже не могла прикрыть тело. Он лежал, как какое-то зарезанное животное, чтобы все и каждый могли видеть - а они ведь могли. Несмотря на то, что они отступили после падения Укиты, я заметила, что репортёры не решили выключать камеру. Вся Япония смотрела. Партнеры Укиты - его друзья и семья - также могли наблюдать. Я начала плакать, но не могла понять, почему. Это было естественно, я полагаю. Когда человек смотрит на другого мертвого человека, наши инстинкты подсказывают нам чувствовать отвращение и растерянность. Я не очень хорошо знала Укиту, и он не был членом рабочей группы, с которым я считала бы себя особенно близким человеком. Тем не менее, он был человеком, с которым я работала, и человеком, который стремился к той же цели, что и я. Он был человеком достаточно смелым, чтобы скомпрометировать свою собственную жизнь, чтобы спасти жизни тех, кто (возможно) даже не заслуживает права на жизнь. Он был мужем и отцом, сыном и другом. Теперь он был трупом, и его смерть была показана стране, как какое-то зрелище. Когда мир стал таким неправильным? Скорая приехала через пять минут после того, как я позвонила, мигали огни, сирены. К счастью, диспетчер последовал моему совету и велел медикам прикрыться. Под тяжелой биологически опасной одеждой и защитными очками не было видно ни одного дюйма кожи. Им, вероятно, показалось, что они были слишком одеты для такого спокойного и естественного сценария. Я бы не стала их винить, если бы они это сделали. Я была просто благодарна, что хотя я не смогла спасти Укиту, я, возможно, спасла еще несколько невинных жизней. Они проверили его жизненные показатели, энергично искали пульс или какой-то признак жизни. Руки на шею. Руки на запястье. Руки к бедру. После долгой минуты парамедик отошел, покачав головой и подтвердив тем самым неизбежное. С задней стороны машины я видела, как кто-то вытаскивал панели дефибриллятора, но другой просто помахал им. Даже если бы его можно было оживить, было бы уже слишком поздно. К этому моменту недостаток кислорода вызвал бы тяжелую смерть клеток мозга. Я терпеливо ждала со стороны, пока бригада медиков поместила его в черный мешок для трупов и переместила в заднюю часть автомобиля, закрыв за ними двери. Потом, и только потом, я села обратно в машину.