Мишка 2: Инфернальная вечеринка

1 Белый Mercedes остановился у столь же белого здания школы. Возвращаться сюда после того, что произошло весной — безумие. Но выпускной класс никто не отменял, впереди были экзамены и шаг в новую жизнь, которая, на самом деле, ничем не будет отличаться от того, что происходит сейчас. Сжимая сумочку, Шарлотта выглянула в окно. Привычное место «Дома пафоса» было занято несколькими людьми, которые решили, что в первый день учебы опаздывать — дурной знак. Отрицать, что ей страшно было глупо. Она не общалась ни с кем после того злосчастного апреля, и после аварии провела месяц в больнице, потом несколько дней в отделении полиции, давая показания, а летом улетела с семьей Феррейра в Мексику. Отец решил, что ей будет на пользу провести время в компании будущего мужа. Но пользы никакой не было. Артур невероятно раздражал, а сама Фабре находила успокоение в Ане и кокаине, который та носила с собой в кольце на пальце. И несмотря на отличную погоду, песчаный пляж и, в принципе, рай на земле, Лотти не чувствовала себя счастливой или отдохнувшей. Где-то там в тесной темной камере сидел Тео. А она плавала в голубом море, долбила кокс, запивая вином и трахалась с Артуром. Шарлотта буквально ненавидела себя за это. — Чарли? — Ана пощелкала у носа подруги. — Мы идем? — Да, — тряхнула головой Лотти, открывая дверь. Она потянулась к Артуру, поцеловала его, желая как можно скорее избавиться от его губ на своих. Но он удерживал ее, впиваясь, как голодный вампир. Шарлотта просто ждала, когда же он выпьет всю ее кровь и убьет. Или превратит в кровожадное чудовище, не испытывающего никаких чувств. Нет, не то, чтобы Артур был настолько плох. Он подстригся, и теперь его длинные волосы не бросались в глаза. Постоянно носил выглаженную дорогую одежду, походя на настоящего богатого деньгами и проблемами взрослого. Душился приятным одеколоном, начищал туфли и блестел часами. У него красивые длинные ресницы и милая родинка над губой. Но все это было пустым местом хотя бы от того, что Шарлотта его не любила. Он ее раздражал. Артур отпустил ее из своего полуминутного заточения, и Шарлотта вышагнула из машины, представ перед взором «Дома пафоса». Они смотрели строго на них: ни на градус из взгляд не смещался. Внимание всех богатеньких и разбалованных детишек привлек белый блестящий автомобиль без единой царапинки и две девушки, выходящие из него. — Я буду рядом, — сказала Ана, ободряюще смотря на подругу. — И наш с тобой общий друг тоже. — Будут проблемы, если тебя поймают с наркотиками в школе, — бесстрастно ответила Шарлотта, провожая взглядом отъезжающий автомобиль. — И деньги твоей семьи тебе не помогут. Вы — мексиканцы. А мы, по большей части, расисты. — Я не завишу от денег семьи, — бросила Ана. — А вот от мнения других немного завишу, поэтому пойдем положим их к своим ногам. Шарлотте хотелось бы тоже не зависеть от денег отца. Но она не знала, какого это. Ана работала, чтобы доказать отцу свою свободу и самостоятельность. Артур работал, пусть и в компании отца. Но тоже демонстрировал то, что он сможет встать на ноги и без имени своей семьи. А что Фабре? Она была игрушкой в руках отца, он манипулировал ею, как хотел. И его главный козырь — деньги. Походка Шарлотты была твердой и непоколебимой. Она проигрывала в своей голове несколько дней подряд отрепетированные фразы, которыми будет отвечать в школе. Готовилась к повышенному вниманию, ведь смерть ее брата еще никого не отпустила. Особенно то, что суда по этому делу еще не было. Полиция и прокуратура словно специально тянули, играли, накаляли обстановку прежде чем вынести приговор МакЛину. Он натворил много дерьма за ту весну, но в том, за что он сейчас гниет в СИЗО, он не виноват. Ана же шла легко. Сложно было сказать, что ее ноги вообще касались земли. Она словно парила в паре миллиметров от дорожки, ведущей ее к новой жизни. Феррейра никогда не посещали школу. Артур несколько лет отучился в частной школе-пансионате, но все оставшееся время он и Ана провели на домашнем обучении. Для молодой мексиканки первый день был волнительным. Но вместо волнения на ее лице был едва заметный восторг и застывшее чувство собственной важности, потому что девушка считала себя лучшей. Одной такой в целом мире. Она ходила «от бедра», держа на одной руке сумку, а другая рисовала в воздухе восьмерку. Ее подбородок всегда поднят вверх, а взгляд смотрел точно прямо. И сейчас Ана смотрела на «Дом пафоса», прожигающий ее. — О-ля-ля, — проговорил один из обитателей фонтана. Манерный парнишка, открытый бисексуал под защитой влиятельной компании. Шарлотта остановилась рядом с ним, они поцеловались в каждую щеку, и девушка попыталась выдавить что-то на подобии жалкой улыбки. Эту фальшь заметили все. — Кто твоя очаровательная подруга? — Ана. Ана Феррейра, — ответила сама мексиканка. — Я наслышана о вашей компании, поэтому не думайте, что я одна из тех новеньких, о кого можно вытирать ноги. Я уничтожу вас, если вы хотя бы дернетесь в мою сторону. «Дом пафоса» с наигранным удивлением переглянулись, рассмеялись. Но их смешки были одобрительными. Они видели в ней свою. Как и в Шарлотте, сдерживая себя от жестоких комментариев или непристойных вопросов. — Кажется, конкурентка нашей Элайзе, — отметил еще один парень, обвешенный цепями. Паула не осталась в стороне, оправившись от шока от первой встречи с Феррейра. Она тут же поднялась, оценивающе посмотрела на Ану, а потом повернулась на своего друга. — Во-первых, цепи — безвкусица, — заявила она. — Во-вторых, у меня не может быть конкурентки. Была одна, но все знают, что с ней случилось. Поэтому, милая, не пытайся лесть в игру, правил которой ты не знаешь. Ана довольно закусила губу. Обе мексиканки посмотрели друг на друга несколько секунд. Их карие глаза столкнулись в холодной схватке, но Шарлотта быстро взяла ситуацию в свои руки, не желая оставаться у этого фонтана. — Нам пора. Мне нужно показать подруге школу, — сухо сказала она, положив руку на талию Аны. Девушка поддалась. Но сделала вид, что уходит по собственному желанию. Она откинула волосы, прикрыв глаза, и зашагала к двери. Когда «Дом пафоса» остался за спиной, а потом закрытая дверь отрезала их, Ана поглядела на Шарлотту. — Она такая сучка, — быстро проговорила она. — Я думала, такие есть только в подростковых сериалах на Netflix. — Ты такая же, — ответила Фабре. — Добро пожаловать в старшую школу. Они прошли совсем немного вперед, не успели дойти даже до шкафчика Аны, как девушка остановилась. У стенда с наградами стояла компания их трех парней и одной девушки. У Феррейра внутри все сжалось. Она увидела растрепанные светлые волосы и улыбку с ямочками. Высокий, широкоплечий, с золой гривой парень стоял, что-то рассказывая друзьям. Ана смотрела на них, пока Трой не обернулся, почувствовав на себе взгляд. — Иди без меня, — бросила девушка подруге. Шарлотта остановилась, развернулась на каблуке и непонимающе поглядела на Ану. — Трой покажет мне школу, не переживай. — Вы знакомы? — Потом объясню, — бросила Ана и направилась в сторону «Ака! Тон». Шарлотта, не дожидаясь того, как ее подруга подойдет к группе, отвернулась обратно и, отбивая строгий монотонный ритм, двинулась вдоль по коридору. Ана, раскрывая руки для объятий, подошла к компании. Все были удивлены. Да она и сама не верила в то, что мир может быть таким тесным. Коди даже потер глаза, пытаясь понять, взаправду ли это все. Трой первый обнял новенькую, пораженно смеясь. Затем Феррейра обошла всех остальных и, оставаясь в объятьях Коннора, заговорила. — Какого черта вы тут делаете? — Какого черта ты тут делаешь? — удивленно выпалил Коди, а потом понял, что ляпнул не то. — Я же говорил, что никогда в жизни не нужно говорить «никогда», — улыбался Трой. — Как?.. — Ты ясновидящий? — наклонила голову девушка, отлипая от радушного Коннора. — Моя семья приехала сюда по делам на время, меня устроили в эту школу. С вами был еще один, я помню. Азиат. Кажется, Джи… «Ака! Тон» нервно переглянулись. Ана всегда была смышленой девочкой. Ей удалось быстро сложить в голове два плюс два и получить в ответе то, что азиат из «Ака! Тон» и азиат из «весеннего происшествия» — это один и тот же человек. — Мы не знаем, вернется он или нет, — ответила Мелисса, кидая руки в стороны. — У него сильная травма, и, насколько мы знаем, передвигается он сейчас с тростью и с трудом. — Фабре не рассказывала? — прищурился Коннор, поворачиваясь за плечо. Смотрел туда, куда ушла Шарлотта. — Она не много говорит о том, что тогда произошло, — пожала плечами Ана. А потом ее тон сменился на холодный и твердый. — Никому не говорите о том, что я плакала во время своего выступления. Вы меня поняли? — она оглядела приятелей, смутившихся и даже немного растерянных. Они покивали, и девушка снова заулыбалась. — А теперь покажите мне школу. Шарлотта не дошла до своего шкафчика, свернув в уборную. Никого не было, это было кстати. Уронив голову с идеально собранным и залакированным низким пучком, Фабре вздохнула. Ей хотелось убежать отсюда, исчезнуть, зарыться под одеяла в своей комнате… Нет, хотелось провалиться под землю, зарыться там. Так, чтобы никто никогда не нашел. Она не была уверена, что протянет этот день, а что уж говорить о целом учебном годе. Тысячи мыслей терзали ее. Каждую чертову ночь она просыпалась от одного повторяющегося сна: приближающиеся полицейские машины, сломанная рука Тео, простреленная голова Люка, лужи крови. На сетчатке глаза отпечаталась картина, как МакЛина забирают без сознания в больницу. Больше она его не видела. В отделении неотложной помощи им увидеться не разрешили, а потом приехал отец и говорить о встрече с Тео равнялось самоубийству. Тогда, избитого, всего в крови, сжимающего в руке пистолет, из которого он не стрелял, Шарлотта видела его в последний раз. И все лето не помнила Тео другим. Не помнила его чистого лица с парой едва заметных синяков. Не помнила его улыбки: натянутой, с какой-то усмешкой и скрытой болью. Не помнила его серых глаз, взгляд которых постоянно блуждал по ее телу. Но с возвращением в школу Фабре начала вспоминать. И поняла, что не хотела бы. Скрипнула дверь, но Шарлотта не обратила внимания. Она не слышала, как кто-то подошел к ней ближе. Девушка не подняла взгляда, понадеялась, что это Ана. Но голос, который позвал ее, не принадлежал мексиканке. Он принадлежал человеку, кого Шарлотта хотела видеть меньше всего. Кэт. — Ты в порядке? — спросила она. — Да, — выпрямляясь, ответила Лотти. Она лгала. Всем. Наверное, только Ана немного видела печаль в впавших глазах Фабре. И то не факт, ведь если она и была смышленой, то не там, где надо. Иногда она казалась чертовски глупой. Или только хотела казаться. — Здравствуй, Кэт. Голос был лишен эмоций. Тело отвернуто, показывая, как Шарлотта хочет сбежать от разговора. Но неподвижный взор был прикован к некогда подруге, давя на ту уйти первой. Но Уорди восприняла это, как призыв к продолжению диалога. — Я пыталась связаться с тобой все лето, — произнесла она. — Хотела быть рядом с тобой после того, что произошло. — Не нужно было, — проговорила Фабре. — Не утруждайся попытками загладить свою вину. — Вину? — непонимающе прищурилась Кэт. — Я не чувствую себя виноватой, я просто хотела поддержать тебя. Ты ведь моя подруга. — Мы не подруги, — сухо ответила Шарлотта, обходя девушку. — А то есть бежать плакаться по поводу того, что Тео ни во что тебя не ставит, так мы подруги, а как ответить на мои сообщения, так нет? — ошарашенно спросила Кэт, складывая руки на груди. — Что с тобой произошло? Если ты пытаешься отгородить людей от себя, как делал это Тео, то вспомни, как дерьмово было тебе. Шарлотта мысленно прорычала. Хотелось уйти, но что-то держало ее. Рука девушки уже была занесена для того, чтобы дернуть дверь на себя, но Лотти не решалась. Она продолжала стоять на месте, как будто ее прибили. И, возможно, смущенный и растерянный взгляд Кэт, который обычно добрый и светящийся сотней бенгальских огней, как раз-таки и приковал ее. — Дело не в Тео, — выдавила из себя Шарлотта, продолжая сохранять сучье лицо. За те три месяца лета эта маска прилипла к девушке так, что она не могла ее отодрать. Из нее не выкачали все эмоции, но лишили ее возможности их показывать. Шарлотта редко улыбалась, еще реже смеялась в трезвом состоянии. Она закрылась в себе, ненавидела себя, ненавидела свою жизнь. Хотела наложить на себя руки, но знала, что это ничего не даст. Тео так и останется сидеть за то, что сделала она. — Не обязательно помогать мне. Я все равно проголосую за тебя в этом году. — При чем тут это? — возмутилась Кэт. От обиды стало тяжело на сердце. — Я хочу помочь тебе, поддержать тебя, потому что мы друзья. Я никогда не отвернусь от тебя. Шарлотта понимающе покивала, а потом сделала шаг навстречу. — Я могу что-то для тебя сделать? — спросила Уорди, смотря на подругу. Шарлотта и без того была выше на полголовы, а сегодня на каблуках и вовсе нависала над девушкой мрачной фигурой. Но Кэт видела даже в этом ту самую Лотти Фабре, с которой она делилась секретами и смеялась с дурацких картинок в Интернете. — Мне не нужна твоя помощь, но нужна Тео, — произнесла Шарл. Она неторопливыми движениями взяла Кэт за ладони и, поглядев сначала на них, а потом на лицо подруги, добавила. — Я могу рассчитывать на тебя? 2 Каждый учитель считал своим долгом в начале урока сообщить ученикам о том, какой этот год важный, каким значимым событием станут выпускные экзамены и само получение аттестатов. Кэт, пользуясь своей идеальной репутацией, почти все первые уроки до ланча просидела в телефоне. Она писала всем, кто хоть как-то поддерживает Тео. Назначала им общий сбор в столовой на ланче. И, когда время подошло, около ее стола собралось около десяти человек. Среди них была и Шарлотта, но она сидела больше за компанию с Кэт, надеясь, что ни у кого не будет вопросов. Собрался весь состав «Ака! Тон», кроме Джина-Хо, Сэмми из новостной школьной газеты, Нейтан, который перешел в эту школу в прошлом году и попытался заделаться к Тео в друзья, когда тот заступился за него. Так же Дана Юхансен. И еще несколько людей. А потом неожиданно кошачьей походкой подошла Элайза. Она поставила сумку на стол, бедром оттолкнула Коди в сторону и посмотрела на Кэт. — Просто скажи, что нужно сделать, я сделаю, — сказала она. — Но не задерживайте меня. Не хочу, чтобы кто-то увидел, что я тусуюсь с таким отребьем, как вы. Все удивленно посмотрели на девушку. Кэт изумилась больше всех, потому что не писала ей сообщений, не звала. Даже не думала, что Паула выкажет интерес к ее задумке. Но вот, она стояла здесь. Уорди оглядела присутствующих, пытаясь найти того, кто сознается. — Это я предложил Элайзе, — сказал Трой. — Обидно, что вы списали меня со счетов, — фыркнула девушка. — Итак, в чем дело? Кэт собралась, отгоняя прочь удивление. — Я хочу съездить к Тео. И подумала, что вы могли бы передать письма ему через меня, — сказала она. — Слова поддержки ему будут важны в такой момент. — Он ведь безэмоциональный кусок дерьма, — усмехнулся Коннор. — Он даже не улыбнется от этих писем. — Напомни, почему ты здесь? — прищурилась Мелисса, глядя на товарища. — Ну, он типа защищал нас, — ответил парень. — Ты вообще меньше всех хотела идти. Мелисса шикнула на него и перевела взгляд к Кэт. Президент школы сидела в окружении людей и должна была донести до них свои мысли, которые путались в голове. Она выступала перед всей школой, но почему-то именно сейчас она растерялась. Это все из-за разговора с Шарлоттой. Да и от ее присутствия за этим столом. Фабре была здесь в компании своей новой подруги только потому, что это было ее идеей. Она не собиралась писать письмо, не собиралась поехать к Тео вместе с Кэт. Ничего. Казалось, ей было абсолютно наплевать на всю ситуацию. Кроме переложенной ответственности за поддержку на плечи своей некогда лучшей подруги. — Напишите добрые слова. Поддержите его. Скажите, что он сильный и справится с тем, через что ему приходится проходить, — рассуждала Кэт, поглядывая на Лотти. Та сидела, опустив взгляд к телефону. Без желания она одним пальцем медленно набирала сообщения. Потом, поджав губы, читала ответы. И все заново. — Покажите ему, что вы верите в его невиновность. — Но, а кто, если не он? — перебила Мелисса. — Они с Люком постоянно собачились, и даже то, что Люк был тем еще… ублюдком, это не оправдывает Тео. — Напомни, почему ты здесь? — издевательски спародировал Коннор. — Он помогал нам, защищал. Он многих защищал, но если он действительно убил Люка, то ему уже ничего не поможет. Шарлотта молчала. Она делала вид, что не слушает их. Но слова остро впивались в ее сознание. Фабре знала, что Тео не убивал Люка. Тео знал, что не убивал. И никто больше. Лотти просто не могла рассказать всем правду. Ей не поверят, потому что отец сделает все, чтобы не поверили. Он замнет дело, спишет ее признание на слепую любовь, а потом прикончит ее за порчу семейной и без того пошатнувшейся репутации. — Ему нужен хороший адвокат, — сказала Дана. — Я плохо знала Тео, но, думаю, это была самозащита. Вы ведь видели по новостям, в каком состоянии он попал в больницу. Чудо, что вообще выжил. — Люк говнюк, — согласился Трой. — Я просто не верю в то, что Тео смог убить кого-то просто так. Побить — да, пожалуйста. Но лишать жизни… «Но он убивал…» — проскочило в мыслях Лотти. — А Эндрю? — не унималась Мелисса. — Тише, — шепнул Фицджеральд, приобнимая девушку за плечи. — Никто не знает, был ли это Тео. — Да, поэтому утверждать нельзя, — согласилась Дана. — Эндрю был редкостным засранцем, и Тео проучил его… но не думаю, что он убил его. Тео дурак, но не настолько. Элайза шумно вздохнула, привлекая к себе внимание. — Получается, письмо? Отдать тебе? — она, держа в руке телефон, указала на Кэт. Девушка кивнула. — Отдам после уроков. С этими словами Паула ушла, избегая встречи Джимом и Биллом, появившимися за спиной Шарлотты. Они шли мимо и не думали останавливаться, пока не услышали разговор о МакЛине. Остановились, вслушались. Хватило одного упоминания имени, сотрясшего город, как тяжелая рука опустилась на плечо Лотти. Она даже не вздрогнула. — Ты серьезно тусуешься с фан-клубом этого психа? — усмехнулся Билл. — Он убил твоего брата, и ты должна скорбеть по нему, а не тусоваться с теми, кто ночью на него дрочет. Шарлотта заблокировала телефон, в котором была открыта переписка с Артуром, но ничего не ответила. Надеялась, что они быстро уйдут. — Он убийца, — добавил Джим. — Он чуть не убил Люка один раз, сломал колено Эндрю. А потом убил их обоих. Жестоко убил. Для него электрический стул — это детский лепет. — Он избил меня, — сказал Билл. — Ты видела, как сильно. У меня до сих пор шея без боли не поворачивается. И угрожал, что убьет меня. Фабре взорвалась. Она скинула руку Билла со своего плеча, поднялась и повернулась к нему. — Тео избил тебя за дело, — ответила она. — Нечего свои руки распускать. — Защитник нашелся, — рассмеялся Джим. — И где он сейчас? В тюрьме? Ждет, когда ему пожизненное влепят? Дозащищался. И что вы сейчас без него делать будете? Трой не выдержал. — Что вы будете делать без Люка? — спросил он, прищурившись. — Я был лучшего мнения о тебе, Джим. Ты был хорошим капитаном, но потерял голову. После смерти Люка стоило бы вам остепениться и осознать, что вы по жизни дерьмо делаете и ничего не стоите. Билл и Джим переглянулись. — Просрал все ты, — процедил Джим. — Я заступался за тебя перед Люком, выгораживал, пытался убедить в том, что ты ничего плохого не сделал. Но теперь, когда ты встал на сторону того, кто убил нашего брата, тебе не будет прощения. Люк ведь и тебе был, как брат. — Если бы я мог, я бы сам его прикончил, — не подумав, выпалил Трой. — Так значит? — раззадорился Билл. Он был готов уже кинуться в драку. Да и Фицджеральд не был против. Распетушился, напрягся. Между ними моментально прошел разряд ненависти друг к другу. И, если ничего не поделать, то действительно завяжется драка. В первый день учебы не хватало только того, чтобы кто-то подрался. Ана вступилась моментально. Она вытянула руки, уперев ладони в грудь обоим парням, развела их в стороны. — Уходите, — приказала девушка. — Не ваше дело, оплакивает ли Чарли своего брата или нет. Если хотите, забейтесь в угол и поплачьте. Но не лезьте в личную семейную трагедию. Билл, оглядев новенькую, покивал и, хлопнув Джима по плечу, пошел прочь. Шарлотта не дождалась их ухода: села обратно, прикрыла глаза, коснулась пальцами висков, в которых застучала кровь. В глубине души ей даже хотелось, чтобы началась драка. Но она знала, что такое внимание к ее персоне ни к чему. 3 Кэт остановилась у входа в тюрьму. Бетонный квадрат, окруженный решетчатым забором и колючей проволокой. На входе ее встретил мужчина средних лет в форме, проводил внутрь. Весь путь Уорди оглядывалась по сторонам, пытаясь подметить хоть что-то интересное, но кроме гнетущей атмосферы ничего не было. Серый цвет правил в этом месте, и только несколько заключенных в оранжевой форме разбавляли это уныние. Они занимались на огороженной площадке на турниках или кидали мяч в кольцо. Среди них Тео не было. И не удивительно. Страшно было идти в это место одной. Кэт Уорди, являясь активисткой и президентом школы с девятого класса, испугалась быть одной хрупкой фигуркой среди этого бетона и злобы, которая окутывала ее. На самом же деле, не так много здесь сидело по-настоящему опасных людей. Наркоманы, воры или те, кто только ждал решения суда. И все равно ей было не по себе. Кэт прошла через металлоискатель, отдала свою сумку на проверку. Двое мужчин долго рассматривали книги, пытаясь понять, есть ли в них насилие или нет. Но Кэт выбрала самые безобидные истории из своей маленькой домашней библиотеки, на которых стояла отметка «12+». Четыре книги серии «Перси Джексон». И сладенькое — последнюю книгу серии — Кэт не смогла принести из-за регламента. Но, думала она, так даже лучше. Тео, если ему понравится, точно будет ждать девушку на повторный визит после того, как прочтет эти четыре. — Про греческих Богов? — усмехнулся один из мужчин. — У меня дочка по этим книжкам фанатела несколько лет назад. — Там же, вроде, про войну. Насилие, значит. — Это детские книги, — произнесла Кэт. — Я читала положение. По-моему, это весьма безобидно и интересно. — Ну да, — согласился первый. — Безобиднее этого только учебники первого класса, — оба мужчины рассмеялись. Теребя ремешок сумки на плече, Уорди следовала за тем самым мужчиной среднего возраста до небольшого зала. Внутри стояло несколько пустых столов, у двери стоял охранник. Кэт устроилась за одним из столиков и осталась в гнетущей тишине, томя себя ожиданием. Дверь открылась. Кэт поднялась на ноги, замерев. Мужчина чуть ли не толкнул Тео в комнату, закрыв за собой дверь. Они остались вдвоем, не считая охранника, который следил за каждым их шагом. МакЛин, пытаясь устоять на ногах, быстро подошел к Кэт. Та, обвив его шею руками, обняла его. Парень сомкнул руки на ее талии, чуть приподнял вверх. — Никаких контактов! — раздался громкий голос. Но Тео не отпускал. Да и Кэт не думала. — Никаких контактов, я говорю. После повторного замечания МакЛин поставил девушку на землю и сел за стол. Уорди не понимала, он улыбается или нет. Его лицо выдавало множество эмоций, но она понимала, что ни одной из них нельзя верить. Или, по крайней мере, относится к ним серьезно нельзя. Она, хоть и верила в невиновность Тео, все равно боялась того, что о нем говорили СМИ. — Привет, — мягко сказал он. — Привет, — ответила Кэт, сев рядом с ним. — Сколько у нас времени? — Полчаса, — произнес Тео. — Это мой первый визит, и мне разрешили посидеть с тобой подольше. К тому же, я заверил всех, что никто кроме тебя ко мне не придет больше. — Спасибо, что разрешил приехать, — улыбнулась девушка, пытаясь коснуться пальцами его ладони. Но громкий голос охранника одернул ее. — Брось. Я рад тебя видеть. — И я тебя, — кивнула Кэт. — Рассказывай, как ты здесь. Тео вздохнул. Он мог бы рассказать ей правду о том, как он устал от этого. Устал просыпаться со спутанными мыслями, думать о том, действительно ли он убил Люка. Ему надоело восстанавливать утраченные кусочки памяти и понимать, что Шарлотта просто забыла о нем. Он не хотел думать о ней, не хотел вспоминать. Тео ничего не понимал. Только то, что она, кажется, любила его. Но бросила без визитов и поддержки. — Тут неплохо, — пожал он плечами. — Кормят, разрешают смотреть телевизор, хотя я все время смотрю то дурацкие мелодрамы, то музыкальные каналы с дерьмовой современной музыкой. Начал заниматься спортом от нечего делать. Может, тебе через этот крутой оранжевый костюм видно, как я стал шире. Один пацан научил меня трюкам с ручкой, а другой приглашает работать на кухню, если меня все-таки посадят. — Тебя не посадят, — попыталась убедительно проговорить Кэт, все же невольно коснувшись сжатого кулака Тео. Она успела разорвать их контакт прежде, чем охранник увидел это. — Когда суд? — Через месяц, — покачал головой МакЛин. — Я отказался от своего адвоката. А еще мне заменили психолога, — он усмехнулся. — Почему?.. — Адвокат сначала уверял меня в том, что у полиции на меня ничего нет и я буду оправдан, а потом предложил признаться за возможность условно-досрочного освобождения. Я послал его нахер. А психолог… милая женщина, которая пыталась поиграть в детектива. Не вынесла моих усмешек над ней. Теперь меня пытается расколоть тип, от которого у меня мурашки по спине бегут. Он реально давит на меня и унижает. Знаешь, с кем он меня сравнил? С молодым дворовым псом. Кэт удивленно подняла брови, не зная, что сказать. Тео не раз замечал одну особенность Кэти Уорди: она заполняла собой все пространство вокруг себя. Даже если не двигалась. Ее теплая лучезарная энергия растекалась по всему помещению. А стоило ей начать что-то воодушевленно рассказывать и изредка подкреплять это жестами, так и вовсе все внимание было на ней одной. — Чего бы ты хотел больше всего, оказавшись на свободе? — спросила Кэт, готовясь запомнить все, что парень скажет. МакЛин не долго думал. У него было мало желаний и все были ужасно примитивными и такими простыми. Не было желания облететь весь земной шар или перепробовать все новое меню в кафе. Все куда проще. — Хочу тишины, — сказал он. — Хочется просто лечь на кровать, закурить — ужасно хочу курить — и послушать тишину. Думаю, если посадят, специально с кем-нибудь подерусь, чтобы в одиночную камеру отправили. А еще музыку послушать нормальную, может, фильм хороший посмотреть. Но это потом. Сначала просто тишины. Кэт потянулась за телефоном, поглядывая на реакцию охранника. Тот стоял спокойно. — Включить тебе какую-нибудь песню? — спросила она. Тео усмехнулся, покачал головой. — Решила стать моим героем? — приподнял брови он, но все же ответил на вопрос. — Давай «Total Eclipse of The Heart» Бонни Тайлер. Девушка быстро набрала название песни и включила, оставив громкость не слишком высокой. Она положила смартфон на стол, следя за охранником. Тео склонился над телефоном, прикрыв глаза. На припеве он, шевеля одними лишь губами, стал подпевать. Его плечи подергивались, брови хмурились и поднимались. Едва заметно он сжатыми кулаками играл на воображаемых барабанах. Кэт улыбалась, подняв брови вверх. Она смотрела на согнутую пополам фигуру Тео, тихо подпевающего песне. Смотрела и не верила, что перед ней сидит тот, кого обвиняют в убийстве. И, если вспомнят о смерти Эндрю, то и это дело повышают на МакЛина. Тео был милым в этот момент, совершенно безобидным. Он радовался простой мелочи — старой песне — но подлинны ли его чувства? Уорди хотела верить ему. Хотела верить в то, что он никого не убивал. Но он сам сознавался на весеннем балу, что убил кого-то. Кэт игнорировала это, но время от времени всплывал этот образ. И никак не хотел уходить. МакЛин сейчас в этой оранжевой форме меньше походил на психа, чем в своей привычной кожаной куртке. Кэт молилась каждый день после его задержания за то, чтобы Бог просил его. Она верила, что молитвы смогут очистить его душу. И, видя его перед собой — то, как он играл на воображаемых инструментах и беззвучно подпевая, — убеждалась в своей вере. — Ты мой спаситель, — робко улыбнулся Тео, когда песня закончилась. — Еще что-нибудь включить? — Хорошего помаленьку, — мотнул головой парень. — Расскажи лучше, как у тебя прошло лето? — Мы с семьей были на круизном лайнере целый месяц, — ответила Кэт. Она рассказывала ему о своем лете. Поведала все забавные истории из путешествия, показала фотографии втайне от охранника. Тео улыбался, и Кэт понимала, что чуть ли не впервые видит его таким. Улыбающимся, интересующимся ее жизнью. Тео пытался избегать тем, связанных с судом и тюрьмой. Ему хотелось отвлечься, поэтому он расспрашивал Кэт о ее жизни, о лете, о круизе, о семье. Ему было не важно, что слушать. Главное, чтобы Кэт говорила. У нее приятный голос и хорошо поставленная речь. Если закрыть глаза, то можно было подумать, что МакЛин слушает аудиокнигу. Но он не хотел закрывать глаза, он пристально осматривал Кэт, пытаясь понять, а не забыл ли он что-то, связанное с ней. — У вас осталось десять минут, — объявили им. Тео кивнул мужчине и повернулся обратно к Кэт. — Мы с тобой целовались? — прямо спросил он. — Да, — смущенно ответила девушка, опустив взгляд вниз. Ей не хотелось говорить об этом, потому что их поцелуй однажды стал темой шантажа, да и перед Шарлоттой было неудобно. Фабре знала только о первом поцелуе, но о втором Кэт не успела ей сказать. Да и не планировала. — Дважды. — Хорошо, — кивнул Тео. — Просто хочу понять, все ли я помню, связанное с тобой. Подумал, вдруг я выдумал это. Кэт улыбнулась, но улыбка вышла печальной. — Тео? — спросила она. — Это ты убил Люка? Парень отвел взгляд в сторону, вздохнул. — Я не помню, — соврал он. — Полиция говорит, да. Адвокат, чертов засранец, говорил, что нет. Не знаю. Я один. Никто не может рассказать мне то, что случилось. Я жду суда, чтобы услышать весомые доказательства одного из вариантов. Но я был на месте преступления. И на оружии мои отпечатки. Кэт задумчиво покивала. Тео помолчал. — Что с Шарлоттой? — спросил парень, надеясь услышать хоть что-то. Конечно, он хотел услышать, что с ней все в порядке. Что она, как он и просил, просто живет дальше. Что она забила на все, послала всех куда подальше. Но что-то подсказывало, что такого не может быть. — Она ни разу не навещала меня, не звонила. — Мы с ней не общаемся, — пожала плечами Кэт. Она с тоской поджала губы, провела пальцами по щеке, по которой стекали слезы. Девушка не знала, почему она заплакала. Внутри было много эмоций, которые не могли выйти как-то иначе. — Я не знаю, как она. Тео покивал. — А… Ты случайно… — он сморщился, пытаясь подобрать слова, — случайно не знаешь, кто выжил еще после той аварии? — Катерина и Джин-Хо, — ответила Кэт. — Сука, — тихо сорвалось с уст парня. — Как Катерина? О фактической матери Тео Кэт могла рассказать гораздо больше. Они поддерживали связь, потому что Кэт часто в августе заходила с семьей в ресторан, в котором та работает официанткой. Кэт узнала о том, что Катерина, в каком-то плане мать МакЛина, от самой женщины. Но она многого не рассказывала. Кэт понимала, что скрывает что-то. Но не настаивала, зная, что это не ее дело. — Она работает, — ответила Уорди. — Копит деньги тебе адвоката, пытается разобраться со страховкой твоего отца. Она не может приехать к тебе, но в этих письмах есть и ее, — Кэти протянула ему толстенький конверт. — И я привезла тебе книги, чтобы ты не скучал. Если понравится, сообщи. Я привезу последнюю. И там еще есть… — Спасибо, Кэти, — перебил ее Тео. — За то, что приехала. И за все остальное. — Время вышло, — раздался голос мужчины, вошедшего в помещение. Он направился в сторону Тео, держа в руках наручники. МакЛин поспешно взял стопку книг и конверт, подставляя свои запястья. Когда наручники защелкнулись, мужчина повел Тео вперед, подталкивая в спину. Парень оборачивался, пытаясь улыбаться на прощание, но Кэт видела его натянутую улыбку в которой смешивалось что-то печальное и нечто нездоровое. 4 Тео сидел на кровати, распечатав конверт с письмами. Выпало несколько мелких листков, на которых были нарисованы улыбающиеся рожицы. Парень достал первый зеленого цвета листок, пробежался по буквам. «Привет, Тео. Тебе пишет «Ака! Тон». Надеемся, ты там держишься так же бодро, как всегда. Мы долго спорили, что тебе можно рассказать, потому что тебя вряд ли интересует судьба группы. И не знали, что можно пожелать, кроме как удачи и терпения во всем этот дерьме. (Я не хотела писать это слово, но Коннор настоял). Мы просто передаем тебе привет и верим в то, что ты не виновен. Ты хороший парень, Тео. Ты защищал нас, и нам теперь немного трудно без тебя. Но мы справимся, если ты пообещаешь справиться там. С наилучшими пожеланиями, Мелисса, Трой, Коннор и Коди». Тео сложил его, достал новое. «Эй, Дружок. Это я, Катерина. Мне жаль, что я не могу приехать навестить тебя. Да и тебе, наверное, это не нужно, потому что кто я такая. Сейчас я разбираюсь со страховкой твоего отца, чтобы потратить эти деньги на адвоката. Надеюсь, до первого слушанья успею. Работаю. Планирую после того, как тебя отпустят, взять тебя под маленькую опеку, если ты не против. Купим домик на двоих с отдельной комнатой для тебя, где ты сможешь курить, слушать музыку и смотреть фильмы. Пес твоего отца живет у меня. Не знаю, понимает этот комок шерсти меня, но я ему про тебя рассказываю и говорю ждать. Надеюсь, он ждет так же, как и я. Все будет хорошо, Тео. Мы справимся и пройдем через все это вместе. Так хотел бы твой отец, так хочу я, и, надеюсь, так хочешь ты. Тео, ты не обязан оставаться один в столь непростое время. Знай, что даже если я не рядом, я делаю все для того, чтобы ты смог жить полноценной жизнью. Береги себя. Терпения тебе и мужества пережить все этого. С любовью, Катерина (может, когда-то ты сможешь назвать меня мамой)». Тео, поджав губы, через силу заставил себя отложить письмо в сторону. Он прочитал еще несколько от разных людей. Кого-то он даже не знал, а те писали ему. Например, кто такой Сэмми? Тео впервые слышал его имя. С трудом вспомнил Нейтана, который обещал устроить тусовку в честь возвращения парня из тюрьмы. Медленно МакЛин подобрался к письму, где на белом листе аккуратными буквами было выведено не так много текста. «Здравствуй, Тео. Я недолго думала, что тебе написать, потому что знала, что моя жизнь тебе неинтересна, а лицемерить, как остальные, я не хочу. Я не знаю, где правда, а где ложь. Не знаю, ты ли убил Люка и Эндрю. Мне плевать на это, правда. Я думала над твоими словами насчет того, что я ненастоящая. Почти все лето я провела в попытке принять себя такой, какая я есть. Пыталась принять свою семью, но ничего не получается. Но, как видишь, я вляпалась в то, что пишу тебе это письмо. Меня до сих пор тянет прыгать от парня к парню. Так, например, в Греции я познакомилась с милым арабом, мы провели несколько незабываемых ночей. Но даже такому первому встречному, которого я в жизни больше не встречу, я не смогла рассказать ни о своей коллекции фигурок, ни об отцах, ни о своих чувствах. Один ты, Тео МакЛин, знал меня настоящую. И вот тебе сделка: если ты выйдешь на свободу, то я заставлю саму себя показать мою натуру людям. Не дожидаясь конца учебы в Джеффкинсе. Согласен? Думаю, согласен. Поэтому делай все возможное, чтобы поскорее оказаться в городе. Я ужасно соскучилась по твоему холодному взгляду и грубым ладоням. Элайза» МакЛин проверил конверт еще раз. Надеялся все же найти письмо Шарлотты, но не понимал, почему она игнорирует его. Не понимал, почему не хочет связаться. Почему не приезжает, не звонит, не пишет. Он встал с кровати, хватаясь руками за голову. Стал расхаживать по небольшой пустой камере. Его сокамерник сейчас был на каком-то кружке, поэтому Тео мог позволить себе походить туда-сюда в беспамятности. Он понимал, что это Шарлотта убила Люка. Помнил, что Джин-Хо предал их, выкладывая информацию своему латентному партнеру. Помнил, как машина разбилась. Как Люк избил его, как пуля прошла сквозь его голову. Помнил его вес на себе и запах крови вперемешку с пылью дороги. Но не помнил причины, по которой Лотти не могла приехать к нему. Ее семья — потерпевшие и она не хочет ввязываться в это, посещая обвиняемого? Вероятно. МакЛин упал на кровать, собирая обратно в конверт все письма и вложения. Убрал тот под матрас и взял первую книгу, прохрустел корешком и попытался забыться в мире подросткового фэнтези и мифов. 5 Шарлотта лежала на кровати в своей комнате. До нее доносились обрывки голосов матери и отца снизу. Непривычно было не слышать голос Люка. Такой самодовольно-спокойный, узнаваемый, хорошо поставленный. Брат учился тому, как разговаривать. Отец постоянно беседовал с ним, полагая, что после смерти дело отойдет сыну. Иронично. Кому в итоге отойдет бизнес? Матери? Дочери? Смешно. Скорее, Николас изобретет вакцину бессмертия, чем внесет жену или дочь в завещание. Но, несмотря на то, что жизнь заметно изменилась, Лотти не сожалела о том, что сделала. Она защищала парня, в которого была влюблена. В которого до сих пор влюблена. А теперь он сидел в тюрьме за то, чего не совершал. Шарл была уверена: свалят на него. Ей хотелось бы написать ему письмо, хотелось бы съездить. Но им обоим нужно отпустить друг друга, забыть. У них теперь совершенно разные пути. Шарлотте суждено выйти за Артура, а Тео получит обвинение и сядет. Досадно. Зазвонил телефон. На экране высветилась совместная фотография Кэт и Лотти годовалой давности. Казалось, что это было совсем недавно. Лотти зажала телефон между щекой и плечом, продолжая выполнять домашнее задание на ноутбуке. — Привет, Шарлотта, — произнесла Кэт. — Я вернулась от Тео. — Как он? — спросила девушка, отодвигая от себя задание. — Не жалуется, — кратно сказала подруга. — Говорит, что ничего не помнит. Спрашивал о тебе. «Не помнит?» На секунду в голове Лотти появилась отвратительная мысль. Если Тео не помнит, что именно она убила Люка, то ей еще проще избежать наказания. Но она мотнула головой, это было неправильно. И все же, когда выбор стоял между человеком, который все равно хотел сесть в тюрьму и человеком, который пытается избежать наказания — выбор очевиден, пусть и аморален. — Что спрашивал? — спокойно поинтересовалась Шарл. — Как ты, — с отчетливой грустью ответила Кэт. — Переживает, что ты забыла про него. — Когда в следующий раз поедешь к нему, передай, что я помню, но не могу, — сухо проговорила Фабре. Ей хотелось бы поступить с ним так, как он поступал с ней — просто уйти. По щелчку пальцев исчезнуть до удобного момента, оправдываясь тем, что тараканы в голове так говорят. Но Шарлотта не могла. Она не могла так просто оставить его. Она думала над тем, как вытащить его из тюрьмы, но в то же время не подставиться самой. Это казалось невозможным. — Может, встретимся и обсудим все лично? — спросила Кэт с надеждой. Лотти прекрасно знала ее, чтобы предположить, что Уорди закусила с внутренней стороны от волнения. Этого почти не заметно, но если увидеть один раз, как дергается губа, то будешь видеть каждый раз. — Не могу, — мотнула головой Лотти, сдерживая подступающие к горлу слезы. — Я занята. — У тебя все в порядке? — обеспокоенно спросила подруга. — Да. Спасибо, Кэт. Увидимся завтра. Она бросила телефон на кровать, взяла полотенце и ушла в ванную. Закрылась там, зная, что эта ванная теперь для нее одной. Включила воду, разделась. Посмотрела на свое отражение. Несмотря на рай в Мексике, Шарлотта не набрала ни одного килограмма. Наоборот от стресса она похудела, стало видно ребра. Очертились скулы, глаза начинали пропадать в синих мешках. Выглядела Фабре, если честно, ужасно. Горячий густой пар заволок все помещение, оседая на кафеле и зеркале. Шарлотта села под струи воды, провела руками по волосам, будто приглаживая их, но понимала, что просто хватается за голову. Слезы сами вырвались. В отчаянном плаче, звук которого похищал напор горячей воды. Ей необходимо было выплакаться перед тем, как ехать к Феррейра. Никто не знал о том, что произошло на самом деле. А отстраненной Лотти скидывали на то, что ее возлюбленный оказался убийцей. Классика. Лотти никогда не чувствовала себя такой. В ее голове было много жестоких мыслей, ненависть поглощала ее изнутри. Она закрылась в себе, замкнулась, спряталась. Как угодно. Она каждый день вспоминала, как стреляет в Люка. И понимала, что сделала бы это еще раз. И еще. Делала бы это столько, сколько потребовалось для того, чтобы стать свободной. Но она знала, что для этой свободы нужен еще один выстрел. Таксист быстро домчал от одного дома в Джеффкинс Хилл к другому, доставляя свежую, чистую и готовую к очередной порции театральщины Шарлотту Фабре прямо к Феррейра. Небольшой дом, купленный первым, какой нашелся на продажу в этом районе, имел два входа. Через один заходили дети, через другой — родители. Шарлотта стала частным гостем у них, и могла совершенно спокойно войти в дом через ход, по которому ходит Артур. Как никак, она его невеста. Шарлотта прошла в дом, двигаясь тихо и аккуратно. Она краем глаза заметила за полупрозрачным стеклом, как две мужские фигуры стоят в гостиной с бокалами в руках. Прислушалась: голос Артура и его отца. Аны не было ни видно, ни слышно. Шарлотта, как у себя дома, поднялась на второй этаж. Прошла по коридору и остановилась у приоткрытой двери. Постучала два раза и, не дожидаясь разрешения, вошла внутрь. Ана щеголяла по комнате в одном нижнем белье, и взгляд Фабре скользнул по ее ягодицам. Но потом Шарлотта натянуто улыбнулась и прошла дальше. — Артур внизу, — сказала Феррейра. — Я знаю, — покивала Лотти. — Не хочу сегодня быть собой рядом с ним. Ана открыла перстень на своей руке, опустила палец в белый порошок и подошла к Шарлотте. Та привычно приоткрыла рот и почувствовала горький вкус на языке от одного лишь прикосновения пальца девушки. Во рту начало вязать, Фабре облизнула губы. Они стояли слишком близко друг к другу, смотря прямо в глаза. Странное мятежное, пламенеющее чувство зажглось в груди Шарлотты. Ана чувствовала, как рядом с Чарли ощущения, похожие на чувство влюбленности, проникало через поры, пронизывая кожу и мышцы. Стремилось к самому нутру, желая разорвать оболочку. Но Ана лишь улыбалась — хитро и игриво, заставляя Шарлотту разбираться со своими ощущениями самой. Эффект от наркотиков был моментальным. И сколько раз она не пробовала, странное ноющее чувство внизу живота при виде губ Аны близко к своим, девушка списывала на кокаин. В трезвом состоянии такого не было. Постояв еще немного, Лотти поняла, что готова идти к Артуру. Она вошла в его комнату, сняла с себя одежду и на голое тело надела шелковый халат. Тот приятно ласкал кожу, щекотал. И прикосновения ткани напоминали ей то, как руки Тео скользили по ее телу. Но возбужденной Фабре было уже все равно, Артур это или Тео. Главное, не сказать чужое имя нечаянно в процессе. А остальное неважно. Парень показался совсем скоро. Открыл дверь, задержался в проходе. Лотти встала с кровати, окутанная приглушенным теплым светом желтой лампы. Потянула за поясок, тот покорно скользнул, распахивая халат. За несколько медленных шагов, сбрасывая с себя лишнюю ткань, оставаясь в одном нижнем белье, Шарлотта оказалась возле Артура. Под действием наркотика Феррейра выглядел привлекательнее, желаннее. Ее руки опустились на его ремень, привычными движениями девушка расстегнула его. Артур, ухмыляясь, наблюдал. — Так и будешь стоять, Арти? — спросила Лотти, облизывая губы. На них остались едва заметные слезы порошка. — Или уже возьмешь меня?