Мишка 2: Инфернальная вечеринка

1 Комната давила. Джин-Хо лежал под одеялом, высунув наружу только один нос. Ему не хотелось вставать, не хотелось идти в школу. Уже можно было, если передвигаться аккуратно и не забывать про дурацкую трость. Но азиат боялся возвращаться туда. Ему казалось, что все знают правду о том, что он спал с Люком и о том, что предал Тео. Хо избегал Интернета и новостей, не хотел ничего слышать о той весне, которая перешагнула лето и следовала за ними еще и осенью. В это время прошлого года Николь и Тайлер сбегали из города, а теперь все изменилось настолько, что весь город ждет решения суда по делу Тео МакЛина. — Как ты себя чувствуешь? — мать аккуратно заглянула в дверную щель. Джин теперь никогда не закрывал свою комнату, потому что женщина боялась, что с ним может что-то случиться. Самое страшное с Джином уже случилось. И занятно то, что его семья не знала о том, что произошло на самом деле. Они знали, что их сын поехал на выходные за город с друзьями, один из которых оказался психопатом и убийцей. Знали про аварию и смерть Люка. Хо пытался наотмашь сказал им что-то после того, как вернулся из больницы. Полиции тоже ничего внятного не рассказывал. Просто потому, что ничего толком и не знал. Парень ударился головой, когда машина остановилась. Пребывал в сознании, слыша то, как Тео и Люк дерутся. А потом, когда пуля прошла через голову Люка, вырубился. — Нормально, — тихо ответил Хо, зарываясь в одеяло по самую макушку. — Я не пойду сегодня в школу. — Сегодня выходной, — с улыбкой сказала женщина. — Но ты ведь понимаешь, что вернуться на учебу будет нужно. — Я знаю, мам, — морщась от слабой боли при движениях, сказал Джин и отвернулся на бок. — Просто… мне надо больше времени. Мать постояла немного. — Ничего не хочешь мне рассказать? — спокойно спросила она, делая шаг в комнату. Ее рука потянулась, чтобы включить свет. — Ничего не хочу, — громче обычного выдал азиат, разворачиваясь к ней. Он моментально схватился за закружившуюся голову. — Просто оставь меня в покое. Женщина кивнула, прикрыла дверь и, тихо и медленно шагая, ушла прочь. Джин-Хо сжал глаза, пытаясь бороться с накатившими слезами. Выдвинутый подбородок задрожал, послышался тихий всхлип. В парне боролись две противоборствующие стороны: одна твердила, что Тео убил Люка и сидит за это, а другая кричала, что Джин-Хо предал Тео. И все же, с каждой схваткой вторая сущность внутри него становилась сильнее, одерживала победу и, в конце концов, приносила с собой только неотвратимое чувство вины и стыда. Джин часто думал о том, что не должен был выжить в этой аварии. Он обращался к Богу, спрашивал его, почему тот решил уберечь его от смерти и заставить страдать еще сильнее в этом чертовом прогнившем мире. Не понимал, за какие грехи он получил все это. Собственная смерть была бы более уместна за причиненную им боль другим, и азиат был готов вечность гореть в Аду и корчиться от боли на раскаленной сковороде в руках Дьявола. Но нет, он корчился от боли при каждом воспоминании связанной с той весной, которую ему так хотелось бы забыть. Он не ел, только курил, заставляя себя вставать с кровати. В конечном итоге, ему стало уже наплевать. Окна были закрыты и зашторены, а комната полностью пропахла сигаретным дымом. Табак уже не помогал ни забыться, ни расслабиться. Джин-Хо каждую секунду своей жизни был напряжен и в то же время болтался по течению существования, как грязная тряпка в воде. К вечеру бесполезного и бесцельного лежания под одеялом в полной тишине и надежде, что никто из семьи не захочет зайти к нему, в дверь тихо постучали, и в проеме показалась грива светлых волос. Джин-Хо натянул одеяло, спрятался под него, пытаясь оставить там всю свою печаль, а затем вынырнул. На пороге стояли Трой и Мелисса, держа в руках пакет с зелеными яблоками и несколько шоколадных плиток. Азиат криво улыбнулся, сел на кровати и пригласил друзей проходить. Они шагнули в его мрачный мирок, в котором парень прятался уже неизвестно ему сколько времени. Певцы сели на край кровати, прослеживая движения Джина. Тот поднялся, подошел к окнам и раздвинул шторы. Яркий солнечный свет ворвался в комнату, ослепляя того, кто привык к полумраку. Сжимая глаза, парень повернулся к друзьям, зажал в зубах сигарету и закурил. Старался выглядеть как обычно, скрывая явно проявляющуюся подавленность. Он держался за подоконник и игнорировал головную боль. — Привет, друг, — улыбнулся Трой. — Как ты? — Бывало и хуже, — ответил Джин. Ложь. Хуже никогда не было. — Зачем вы пришли? — Проведать тебя, — сказала Мелисса, разворачиваясь к парню. — Уже прошла первая неделя учебы, а ты так до сих пор не показался в школе. — Не могу туда возвращаться, — мотнул головой азиат, раскидывая в сторону отросшие волосы. Давно показались темные корни, а золотые кончики доставали до мочек ушей. — Там… сделали что-то в память о Люке? — Планируют к его дню рождения снова выставить фотографии, — покачал головой Трой. — И про Эндрю не забывают, но его родители против всей этой показухи. Кэт ездила к Тео, говорит, тот хорошо держится. От упоминания Тео сердце парня пропустило удар. Он зажмурился, наклонил голову и сделал глубокую затяжку горького дыма. Мелисса и Трой переглянулись, не понимая, все ли в порядке. Джин-Хо затянулся еще раз, выдохнул и посмотрел на друзей глазами, полными слез. — Дым в глаза попал, — бросил он первое, что пришло на ум. А потом, прижав скуренную наполовину сигарету к пепельнице, не смог устоять на ногах. Он вспомнил, как курил у этого окна с Тео по утрам прежде, чем поехать в школу. Вспомнил, как тот спал на полу, растягивая ноги и руки в разные стороны. А теперь он где-то в тюрьме, в холодной сырой камере с решеткой и страшными соседями. — Кого я, блять, обманываю? Джин винил во всем себя. Глупо, неоправданно, но так и было. — Эй, Джин, что такое? — напугано проговорил Трой, ловя друга прежде, чем тот свалился на пол. Ноги не держали, тело отказывало, разум сопротивлялся. Виноват, виноват, виноват. — Порядок? «Да. Нет. Нет. Да» Что сказать? — Нет, черт подери, не порядок, — проскулил Джин, сползая по телу друга на пол. Трой присел, держа руки у него на плечах. Следом подскочила Мелисса, упала на колени рядом и посмотрела Хо в глаза. — Я виноват в смерти Люка. И из-за меня Тео сидит. Если бы не я, то всего этого бы не было. Слова сами сорвались с губ. Ему не хотелось говорить этого. Не хотелось приводить друзей в замешательство, в котором они сейчас сидели. Трой и Мелисса быстро переглянулись, но продолжили смотреть на Джина-Хо, морщащегося от собственной никчемности. — Я должен был умереть в той аварии, — продолжил он с надрывом. — Я виноват во всем. Я изменял своему парню, и не с кем-то, а с ублюдочным Люком Фабре. Торчал на дури, пил, курил. А потом втянулся в то, чтобы следить за Тео и сливать информацию Люку. И за что? За что? За то, чтобы в очередной раз отсосать ему? Он поднял на друзей глаза, полные слез. А слезы были полны боли и отчаянья, ненависти и гнева. Те смотрели на него с поднятыми бровями и приоткрытыми ртами. И Джин думал, что же удивило их больше всего: то, что их друг трахался с самым завидным парнем школы, который на людях постоянно издевался над ним, или то, что он ради него предал друга? Джин-Хо уткнулся в грудь Трою, хватаясь пальцами за его спину и плечи. Фицджеральд крепкий, высокий, твердый. К нему было приятно прижиматься потому, что создавалась хорошая иллюзия защищенности, уверенности в завтрашнем дне. Но даже это не спасало, хотя Джин отчаянно искал это в друге. Рука Мелиссы гладила спину Джина, а сама девушка с недоумением пыталась найти ответы в глазах Троя. Тот лишь едва заметно качал головой, не зная, что происходит. Они оба были озадачены таким резким признанием и смущены эмоциями, которые вывалились на них. Нельзя было назвать Хо открытым и честным на эмоции человеком, он многое держал в себе. И вот не смог больше. — Что ты такое говоришь? — прошептала Мелисса. — Я изменял Финеасу с Люком, что не понятного? — взорвался Джин, отталкиваясь от груди Троя. — Я следил за Тео по просьбе Люка, чтобы тот был на шаг впереди. Для него это была игра, развлечение, а я слепо бежал выполнять его приказы, потому что… потому что… Он замолчал. Ему стыдно было сказать, что он любит его. Любит до сих пор, надеясь на то, что Фабре на самом деле жив. Он думал о том, что вернется в школу, а этот красивый и дикий парень снесет его прямо в коридоре, выкрикивая грязные и обидные слова. А потом напишет на уроке откровенные сообщения, заставит возбудиться. Но всего этого уже не будет. И правда только в том, что Люк, черт подери, умер. Джин так и не продолжил. Потянулся за свой недокуренной сигаретой, уронил пепельницу на пол. Но дал друзьям понять, что это не важно. Закурил, выдохнул через нос и поднял красные заплаканные глаза сначала на Троя, потом на Мелиссу. — Я чувствую себя таким виноватым за это, я так обосрался, — промолвил он. — И я хочу помочь Тео. Он не должен сидеть, потому что… — голос дрогнул. Джин боялся сказать это, ему казалось такое предположение чертовски глупым и надуманным, —… потому что он не убивал Люка. 2 Школьный коридор давно был пуст. Ана ушла с Троем, который предложил проводить ее до дома. Шарлотте было все равно, у нее оставались свои дела, а Артур написал, что не сможет подвести ее. Шагая вдоль ярких раздражающих желтых шкафчиков, Фабре думала о своем. Все о том же. О Тео. Ее взгляд касался тех мест, где они вместе стояли. Где она ловила себя на мысли, как же хочет поцеловать его. Видела, как он смотрит на нее. Его взгляд — неразгаданная бездна, в которой Лотти тонула. И продолжала тонуть, только вспоминая парня. Но она пыталась выбить из себя это. Ей нельзя было. Нужно сохранять образ прилежной дочери, любящей невесты и скорбящей сестры. Каждый день — очередное представление, в котором Шарлотта главная звезда. Ей бы хотелось, чтобы ее жизнь напоминала глупый ситком, напичканный дурацкими шутками, от которых будет смеяться закадровый голос. Но жизнь оказалась, как бы примитивно не звучало, драмой. За роль в которой она не получит Оскар. — Я пришла забрать вещи моего брата, — сообщила она секретарше, уткнувшейся в бумаги. — Здравствуй, Шарлотта, — женщина подняла голову, улыбнулась. — Проходи, они на столе. Лотти вошла в кабинет, увидела большую закрытую коробку с пометкой «Люк Фабре». Пробежалась по ней пальцами, прикидывая, тяжело ли будет донести ее до мусорного бака. Что там могло быть? Тетради, пара запасных футболок, пакетик кокаина? Последний точно изъяли, а в остальном нет никакого смысла, чтобы захламлять дом. — Соболезную, — произнесла секретарша, отрываясь от работы. Она повернулась на стуле, поднялась на ноги, и, цокая каблучками, подошла к Шарлотте. От ее прикосновения Лотти вздрогнула, дав понять, что это лишнее. — Люк был хорошим парнем и, уверена, чудесным братом. — Да, вы правы, — фальшиво улыбнулась девушка. Какой же бред. Чудесный брат. Смешно. — Если тебя что-то тревожит, то у нас есть психолог, который… — У меня все в порядке, — прервала Шарл. — Мне пора идти. Она подняла коробку перед собой, прижимая к груди, и медленно покинула кабинет. Вещи не были тяжелыми. Люк мало хранил в своих шкафчиках, как в коридоре, так и в раздевалке. Но груз перед собой казался огромным камнем, который Фабре решила поднять, польстив своим силам. Девушка толкнула плечом дверь, вышла на улицу. Ей хотелось разразиться непристойными словами, развернуться и уйти обратно, но Джин-Хо уже ее заметил. Опираясь на трость, с подогнутой ногой, азиат смотрел прямо на Шарлотту. Делая вид, что ей все равно, Лотти поспешила обойти его и ушагать прочь. Но Джин схватил ее за руку — мягко, но настойчиво. Шарлотта остановилась, посмотрела на него. Разумеется, она злилась на парня за то, что он сделал. — Ты ведь несешь вещи в мусор? — предположил он. Фабре осмотрела парня, понимая, что смотрит в свое собственное отражение. — Да. — Можешь отдать их мне? Шарл без лишних эмоций приподняла бровь и поставила коробку к его ногам. Ей не хотелось даже открывать ее, пусть это сделает тот, кто по-настоящему любил ее брата. Пусть ему будет еще более больно из-за его смерти, чем сейчас. Пусть он будет единственным, кто видел в нем то, чего не было. Девушка хотела уже уйти, как Хо окликнул ее. Закатив глаза, она продолжила идти. — Я знаю, что не Тео убил Люка, — крикнул Джин. Шарлотта остановилась, посмотрела по сторонам и быстро подошла к парню. Она смотрела на него так, словно могла убить на месте за то, что он решил, что может орать об этом около здания школы. — Это была ты, — добавил он, смело смотря на глаза той, кто с холодной ненавистью смотрела на него. — Ты похожа на него. Теперь да. — Заткись, — прошипела Шарл. — Ты ничего не знаешь. Ты лежал без сознания в машине, откуда ты можешь что-то знать? — Я потерял сознание, когда услышал выстрел. Я не видел, кто его сделал. Но точно уверен, что это не Тео. Будешь заметать следы, как и Люк, когда убил Эндрю? Или деньги твоего отца уже все решили, и именно поэтому суд все откладывают и откладывают, пытаясь придумать улики и доказательства вины Тео? Шарлотта встала прямо, чуть откинула голову и смотрела на азиата сверху вниз. Он прав, деньги могли решить все проблемы. Вот только ничего такого не было, полиция просто пытается расколоть Тео. — Лучше бы ты умер, — прошипела она. Джин поджал губы, покивал. — Поверь, я тоже так думаю. Скажи мне честно, что это была ты. Я чувствую себя ужасно виноватым и перед тобой, и перед Тео. Я сделаю все, чтобы искупить свою вину. Мне стыдно, Шарлотта. Но ты должна меня понять. Девушка продолжала с холодом смотреть на того, кого некогда могла назвать другом. — Мне тебя не понять. — Ты так же, как и я, слепо следовала за своей любовью, — прошептал парень так, как будто кто-то мог его услышать. Ему было стыдно и за то, что он любил Люка. — Ты все еще любишь Тео? Шарл не ответила. — Помоги мне помочь ему, — попросил азиат. — Иначе эта вина убьет меня. Если я выжил, а Люка мне уже не вернуть, то я хочу помочь тебе вернуть Тео. — Мне не нужно возвращать Тео, — сквозь зубы произнесла она. — Но у меня есть одна идея, и мне понадобится соучастник. 3 Погода благоволила тому, чтобы проводить девушку до дома. Трой шел рядом с Аной, пытаясь вести диалог на отвлеченные темы. Он спрашивал ее о Мексике, об их культуре, о музыкальной и танцевальной карьере, потому что видел видео в «Инстаграм» с ее выступлений вместе с каким-то парнем. Феррейра отвечала, ничего не утаивая. Рассказывала о том, что по в Мексике лучше не перевозить в автомобиле наличные, потому что там останавливают просто так. Рассказывала о том, как отмечала свое четырнадцатилетние в пышном платье за двести тысяч долларов. Улыбалась с удивления Троя, когда речь заходила о ценах. — А как Шарлотта вела себя в Мексике? — спросил Трой. — Ну, это ведь было сразу после той… весны. Наверное, ей было трудно. Ана вздохнула. Она поняла, к чему все это. Фицджеральд пытался втереться к ней в доверие, чтобы узнать побольше о второй по важности фигуре в деле Тео МакЛина. Вот только ирония в том, что Ана ничего не знала. Они не обсуждали это с Шарлоттой: та не хотела, а Феррейра не настаивала. Ей было неважно то, что случилось. В отличие от всех остальных. — Да, ей было трудно. Именно поэтому ее семья и решила, что ей пойдет на пользу развеяться подальше от дома, — легко ответила Ана. Ей нечего было скрывать, потому что у нее даже подозрений не было о том, что произошло на самом деле. Но, считая своим долгом защитить Лотти от надоедливых расспросов в лице таких же обаятельных и глуповатых парней, как Трой, Ана решила ему подыграть. — Мне страшно представить, что с ней происходит, ведь она потеряла брата и парня, которого любила. Но я и Артур пытается быть рядом с ней, поддерживаем, заботимся. — Артур? — Мой брат, — сказала лишь половину правды Ана. Ей не хотелось распространять слухи о том, что семьи Феррейра и Фабре решили заключить брак их детей ради договора и бизнеса. Ей показалось, что лучше оставить Артура в виде заботливого друга, с которым Шарлотта потом найдет общий язык, в котором отыщет успокоение и откроет любовь. И тогда их брак, пусть и подозрительно поспешный, можно будет скинуть на чистые и сильные чувства. — Я видела твои лайки у меня в профиле. Парень, с которым я танцую — мой брат. — А, — растерялся Фиц. — Ну, тогда ладно. Ана усмехнулась. — Ты что, приревновал? — с самодовольной милой улыбкой спросила она, пытаясь ущипнуть Троя за бок. — У тебя ведь есть девушка. — У меня нет девушки. Феррейра приподняла брови и посмотрела на парня в ожидании ответа на очевидный вопрос. — Мы с Мелиссой расстались за день до нашего выступления в Чикаго. Она сказала, что не ревнует меня и не видит нашего будущего, что мы можем быть лучшими друзьями, — Трой, улыбаясь, опустил взгляд к земле. — Летом, правда, мы пытались сходиться снова по моей инициативе, потому что меня ломало. А потом по моей же инициативе расстались вновь, потому что это действительно нелепо, и я просто скучал по ней и по группе. Так что мы очень хорошие близкие друзья, как и со всеми остальными в команде. Ана понимающе покивала. — Разве дружба между парнем и девушкой бывает? — провокационно спросила она, наклоняя голову в сторону. Ей было интересно смотреть за реакцией Троя, который метался между «это просто вопрос» и «она со мной флиртует?». — Когда ты видишь в человеке именно человека, то дружба бывает. — Звучит, как будто ты сексист, — весело пожала плечами девушка. — Нет, я имею ввиду, — стал оправдываться Трой, понимая, что его загнали в ловушку, — что когда ты видишь человека для общения, не важно какого пола, то это друг. А если ты видишь того, кого хочешь поцеловать или… то это девушка или парень. — Не нервничай, — рассмеялась Ана. Она остановилась возле забора, окружающего ее дом, и повернулась к парню. — А меня ты видишь как человека или как девушку? — Ты флиртуешь? — нервно усмехнулся Фицджеральд. — А ты рассчитывал на что-то иное, когда предлагал проводить меня до дома? Неужели ты просто хотел поспрашивать про Мексику? — девушка похлопала ресницами. — Спасибо, что проводил. Увидимся завтра. Она ушла за калитку, оставив Троя стоять посреди тропинки в полной растерянности. Он не понимал, во что ввязывался, соглашаясь помочь Джину. Не знал, что делать, чтобы достать сведенья из близкого к подозреваемому человеку. Он не был копом, он был обычным глупым парнем, который повелся на красивую девушку, которая не дала ему получить желаемое просто и сразу. 4 МакЛин сидел в тесной комнатушке, где стоял лишь один стол, и три стула: на одном сидел он, прикованный наручниками к ножке стола, а два другие ожидали следователей, которые взялись за повторный допрос Тео. Доктор Бенджамин Джоук, назвавший парня молодым дворовым псом, решил, что МакЛин готов к допросу. Ему казалось, что они вышли на финишную прямую в воспоминаниях Тео. И был прав, потому что он вспомнил практически все о той ночи и паре дней перед ними. Но не учитывал того, что Тео не расколется, что он ничего не скажет. «Ничего не говори» Слепая преданность той, кто ни разу не приехала к нему, не написала. Может, он действительно пес. Но что он мог сказать на допросе? Сказать, что это была Шарлотта? Очевидно, ему не поверят. Если и решат копать на Фабре, то маловероятно, что это к чему-то приведет. Если за дело возьмется тот, кто не будет заинтересован в деньгах Николаса, то он найдет все доказательства того, что это был не Тео. Но надо ли подставлять ее? МакЛин считал, что его место здесь, за этим столом. Он достаточно сильный, чтобы вынести допрос. И достаточно опасный, чтобы находиться в изоляции. Парень просто не мог позволить Шарлотте сесть. Сказать, что это он и признать вину? Какая-то часть его души сопротивлялась и надеялась на то, что Шарлотта действительно вытащит его отсюда. Она обещала ему, и он ждал. Был готов ждать вечность, потому что с этим могут быть большие проблемы. Но эта часть Тео верила, что Лотти любит его и делает все возможное, чтобы помочь ему. Поэтому он не мог просто сдаться. К тому же, это было не так интересно. Дверь хлопнула, двое высоких мужчин вошли в крохотное помещение без окон, в котором взгляду не на чем остановиться. Они отодвинули стулья, сели напротив него. Положили перед собой папки со всеми сведеньями по делу, диктофон. А позади них висела камера, записывающая каждое слово. — Здравствуй, Тео, — сказал один из них. — Мое имя Стефан Кроу, помощник прокурора. — Где Шон? — спросил парень. — Я ждал увидеть его. — Его отстранили от дела, — ответил Кроу. — Теперь тебе придется разговаривать со мной. И, поверь мне, я не буду таким нежным, как Шон. МакЛин подался вперед. — Удивите, недопрокурор, — усмехнулся он. — Прежде чем вы начнете, скажу, что я ничего нового вам не скажу. Не потому, что не хочу. А потому что я, мать вашу, ничего не помню. Если этот хер наплел вам то, что я якобы помню все, то можете подтереться его отчетами. — Доктор Джоук проверенный специалист, который работал со многими случаями похожими на твой, — произнес второй. Его Тео помнил. — Мы доверяем ему, а он уверен, что ты многое можешь нам сегодня рассказать. — Могу, — кивнул МакЛин. — Например, то, что давали на завтрак. Отвратительная еда, благослови вас Господь, чтобы вы этого никогда не попробовали. — Не придуривайся. — А то что, Мак? — прищурился парень. — Попробуете выбить из меня показания? Буду признателен, потому что так же, как и вы, хочу понять, что же произошло. — Тогда, может, ты закроешь рот, и мы начнем допрос? — помощник прокурора принял роль агрессивного копа, и Тео немного напрягся. Шон, который работал с ним до этого, был терпеливым и податливым. Видимо, пытался играть в добряка, которому доверяешь все секреты. Но именно Стефан Кроу знал, что все показания можно выбить силой. Начался допрос. Казалось, что убийство Люка совершенно никак не тревожило Тео. И это было первым аргументом в пользу его обвинения. Вот только МакЛин молчал, как его и просили, мысленно насмехаясь над словами. По их мнению Тео должен был изливаться слезами по тому, кто убил его семью, кто чуть не убил его девушку и его самого. Вот только всем было плевать на то, кто такой Люк Фабре. Все знали, что Тео — кровожадный психопат-убийца, лишивший жизни ни в чем неповинного парнишку. Вот их легенда, которую они хотели показать судье и присяжным. Вот для какой легенды пытались достать из Тео показания. — Так и будешь молчать? — спросил Стефан. — Прикусил язык, когда тебя начали прессовать? — Вы сказали мне заткнуться для того, чтобы начать допрос. Чего вы еще хотите? — ответил МакЛин, пожимая плечами. — Я вас совершенно не понимаю. — Тебе смешно?! — закричал он и ударил кулаком по стене. — Смешно то, что невинный парень погиб от твоих рук? Тео промолчал. Опустил глаза вниз, пряча взгляд, и принялся выслушивать оговор в свою сторону дальше. Шло время. Тактика сменилась на ту, где его начали уговаривать сдаться и признать свою вину. Обещали сократить срок, дать условно-досрочное или сократить цену залога. Но Тео продолжа твердить «я ничего не помню» или вовсе молчал. Ему было интересно, насколько часов все это может затянуться. В итоге Стефан вышел на пару минут, оставив Тео наедине с Маком. МакЛин поднял на мужчину лицо, и тот заметил, как нервно и мелко дергается глаз парня. Тео даже не замечал и не чувствовал это, пока не увидел, как Мак пристально наблюдает за ним. — Скажи, Тео, какова вероятность того, что это была самозащита? — спросил Мак, скрепляя пальцы в замок. — В хорошего копа решил поиграть? — усмехнулся Тео, пытаясь скрыть то, как он напуган. Он не понимал, чего боялся. Но боялся. Не хотел, чтобы Стефан возвращался. Он давил на парня, он уничтожал его, он был сильнее даже психолога, который работал с Тео. Кроу мог раздавать парня, как таракана на заднем дворе своего домика. МакЛин так в детстве делал. Тео чувствовал себя слабым и незащищенным рядом со Стефаном. — Я хочу тебе помочь. МакЛин откинулся на стуле, расслабляясь. — Брось. Никто здесь не хочет мне помочь. Даже мой адвокат не хотел мне помогать. Вы хотите выбыть из меня то, чего я не знаю. Просто для того, чтобы осудить. — Считаешь, кто-то другой убил Люка? — спросил Мак, прищурившись. «Сука, — мысленно вздохнул Тео. — Надеюсь, не зацепится за это». — Нет, — пожал плечами парень. — Я ничего не считаю. Я хочу докопаться до правды, но не путем пыток и запугивания, а реальными действиями. — Например? — Я не коп, — развел руками МакЛин. — Это не моя работа. И не мои проблемы, что вы не справляетесь. Мак, усмехаясь, покивал. Тео прищурился. Он чувствовал, как стоит выше этого молодого мужчины. Чувствовал, как возвышается над ним. Добрый полицейский срабатывает только с женщинами, детьми и робкими мужчинами. Тео был робким? Нет. — После ареста ты ничего не говоришь, не помогает следствию. Почему же тогда ты пытаешься убедить меня в том, что желаешь узнать правду? Если не хочешь по-хорошему, то будет ведь по-плохому. Хочешь этого? — Что ты мне, Мак, сделаешь? — хмыкнул Тео. — Я ничего не помню. Я бы обязательно сказал, если бы знал хоть что-то. Я помню какие-то обрывки, — МакЛин заметил, как мужчина заинтересовался. — Но они никак не связаны с той ночью. Так, детство, школа… Обычный летний день. Тео играл во дворе с сыном подруги своей тети и его старшим кузеном. Первый мальчишка был неплохой, но не особо цеплял МакЛина, чтобы дружить. Простоват, трусоват, глуповат. Обычный ребенок лет десяти, как и все остальные. А вот его кузен возомнил из себя короля, ведь они находятся в его доме, значит, низшие роли достаются им, да и финал игры тоже не складывается в пользу гостей. Он часто задирал своего младшего кузена. Кажется, мальчика звали… не важно, Тео не помнит уже, как его звали, потому что после этого «обычного летнего дня» они особо больше и не дружили. Когда подруга тети приходила в гости, то ее сынок сидел рядом с ней, поглядывая на МакЛина. Но не об этом. Они играли. Бегали по заднему двору дома, залазили на площадку. Играли в пиратов против пришельцев. Старший мальчик был пиратом: с пластмассовой повязкой на лице, в треуголке с торчащей из-под нее красной косынкой. Приятели его были инопланетянинами с двумя большими глазами на ободке и в глупых ботинках. — Почему это я инопланетянин? — проскулил мальчик, когда его кузен в очередной раз поднес картонный меч к его шее. — Ты всегда побеждаешь! — Потому что это — мой дом. А мой дом — мои правила, — ответил тот. — Еще игру? — Нет, я больше не хочу с тобой играть! — пискнул мальчик, кинул на землю свои глаза на пружинках и пошел к качели, чтобы снять ботинки. Он передвигался медленно, потому что обувь была неповоротливой и огромной. Тео все это время смотрел на него, наблюдал за тем, как он слабо уходит, не сумев принять поражение. Что-то щелкнуло в тот момент, и маленький МакЛин сбросил с себя обувь и аксессуар и бросился на крупного мальчика, который снова начал докучать своему младшему кузену. Тео повалил его на землю, забрался сверху и с неистовой силой для своего тощего тела сомкнул руки на его шее. Тот кряхтел, краснел. Пытался выбиваться, но МакЛин уверенно сидел на нем, давя всем своим весом на шею мальчишки. В его глазах ничего не было, просто желание сделать больно этому маленькому засранцу. Младший друг попытался оттащить Тео, но ничего не получалось. Тогда на его писк выбежала тетя Тео. Она увидела то, что происходит. Перепуганная, она отодрала своего племянника от бедного красного, как рак, мальчика. — Ты его чуть не задушил! — крикнул тот, за кого Тео заступался. — Мы просто играли! — выдал МакЛин, смотря на свою тетю. Та должна была поверить в то, что правда лишь его слова. — Это просто игра! —… но ничего о той ночи, которую вы все пытаетесь вызвать в моей голове, — продолжил Тео. — Может, ничего этого не было? Может, Люк Фабре сам застрелился, а вы решили взвесить все на меня? — Тебе бы прикусить язык, — по-доброму сказал Мак. — Если бы Стефан был здесь, то ему бы не понравилось то, что ты выдвигаешь ложные обвинения. Где твой адвокат? — Я отказался от него. Он урод. Возвышение не осталось с Тео надолго. Он упал с пьедестала, когда Стефан влетел в кабинет. Он ударил открытой ладонью по столу, МакЛин замено вздрогнул. Кроу схватил парня за ворот комбинезона, поднял и вжал в стену, двигая еще и стол за собой. — Ты думаешь, что ты самый умный? — повысил он голос, приблизившись лицом к лицу заключенного. — Я знаю, что ты убил его. Ты — убийца. Разве сложно сказать это? Признать? Сложно? Скажи: я убийца! Убийца. Я его убил. Неужели этот так сложно? Признайся! Руки дрогнули, Стефан прижал Тео к стене еще больше. МакЛин вспомнил, как Люк делал так. Как хватал его за ворот куртки, прижимал к шкафчикам и шептал что-то ему прямо в лицо. Или склонялся к уху. Тео не мог терпеть тех, кто был сильнее его. А Фабре был. Благодаря Джину-Хо он был на шаг впереди, благодаря генетике и воспитанию был психом похлеще своего отца. Это напугало парня, надломило. Он сжал глаза, хмыкнул и разрыдался. Стефан удивленно отпустил его. — Ты убил его? — спросил Стефан, присев на корточки. — Я ничего тебе не скажу, — проговорил Тео, зарываясь в ладонях. — Потому что я ничего не знаю. Стефан едва слышно выругался. Он посмотрел на часы. Все это действие тянулось уже больше пяти часов. Время пролетело незаметно для того, кто пытается на протяжении нескольких часов врать всем о том, что он ничего не помнит. Мак поправил стол, поставил на место упавший стул, и Тео сел. Он уронил голову вниз, чтобы не показывать то, как выдавливает из себя слезы. — Почему ты ревешь? — спросил Кроу. — Понял то, что лишил жизни человека и теперь сидишь в тюрьме? — Я испугался, — нервно выдавил Тео. — Ты думаешь, что я психопат какой-то, но я обычный человек, который просто испугался. Ты меня напугал до усрачки, прокурорская рожа. Я буду требовать того, чтобы тебя отстранили. — У тебя даже нет адвоката, — спокойно произнес мужчина. — Не в твоем положении можно так выделываться, Тед Банди. Тео поднял заплаканные глаза на следователей. Тед Банди. Как забавно сравнить серийного маньяка с неуравновешенным пацаном, который в отличие от Банди действительно не убивал. Люди Фабре не считаются, за них даже в суд не подадут, потому что себе дороже потом заметать следы того, что эти бедняги работали на наркобарона. — Забыл мое имя? — хмыкнул МакЛин, пытаясь вновь занять позицию бесстрашного и самоуверенного придурка. Но было уже поздно: он показал слабость. Однако его слезы — большая часть актерской игры и навыков плакать специально, которые он от скуки вырабатывал, сидя в своей комнате. И меньше — настоящий страх перед сильнейшим. — У нас есть еще три часа, чтобы получить от тебя сведенья, — игнорируя, проговорил Кроу. Он открыл папку, выложил перед Тео повторно все фотографии, надеясь на то, что это поможет ему вспомнить. — Итак, Теодор МакЛин, мы хотели по-хорошему, но ты не пошел к нам на встречу. Мне искренне не хотелось тебе говорить это, но… все, с кем мы общались — свидетельствуют на тебя. Катерина МакЛин, Ли Джин Хо, Шарлотта Фабре… — Блефуешь, — качнул головой Тео, не смотря на собеседника. А следовало бы, потому что Мак успел в молчаливую паузу шепнуть Стефану на ухо новый вариант развития событий. — Верно, — согласился Кроу. — Ты крепкий парень, под напором сдаешься с трудом, и все же ты сломался. Теперь скажи мне, Тео, — он подался вперед, вынуждая парня поднять глаза, — почему ты так отважно защищаешь Шарлотту Фабре? МакЛин напрягся. Он опустил глаза обратно к однотонному серому столу, пытаясь не выдавать того, как он разнервничался. Стефан и Мак внимательно следили за каждым его движением, ждали, пока он заговорит. Но Тео словно парализовало. Парню стоило бы понять, что это мухлеж. Он будет защищать Шарлотту всеми способами, но не понимал, как следователи поняли это. Не понимал, откуда они знают. Отказывался верить, потому что это просто очередной трюк. — У нас есть все доказательства на нее, — продолжил Стефан. — Расскажи, что случилось той ночью, и мы добьемся того, чтобы тебе ничего не было за укрытие. С каждым словом паники становилось больше, а речь Кроу все меньше походила на блеф. Тео потерял нить, по которой следовал вдоль приемов и методов следователей. Он был маленьким ребенком в большом торговом центре, который потерял своих родителей. МакЛин не мог себе позволить, чтобы Шарлотта села за то, что спасла его. — Я ненавидел его, — заговорил Тео. — Он издевался надо мной, он играл мной. Все, чего я хотел — его смерти. Но он всегда был сильнее меня, умнее. Я боялся его. А он… он наигрался мной в тот понедельник. Избил меня, вы видели. Я успел только выхватить у него пистолет и пристрелить. Я не раскаиваюсь, не сожалею. Я убил его, потому что мной двигала ненависть и гнев. Я убил Люка Фабре.