Ложные обязательства

- Никуда ты не пойдёшь. - ??? - Ты.. ты меня слышал? Тяжело дыша в район ушной раковины, наследник и не думал отходить. Его злость объяснялась тяготевшими чувствами и ударившим в голову спиртным. Священник поморщился, краем глаза следя за собеседником, который в свою очередь поднял хрупкое лицо указательным пальцем за подбородок и заглянул в него. - Ты просто душка, святой отец. Констатировал наследник, слегка улыбаясь; юноша же залился краской. Стоило лунному свету освещать его лицо, как он становился прекраснее любой девушки, невиннее любого ребёнка, а его светлые волосы казались серебристыми в контрасте с молочного цвета бархатной кожей. В этот момент он был, безусловно, очарователен; видимо, так же думал наследник, ибо он притянул Кристиана к себе за талию и накрыл его еще влажные от выпивки уста своими, жаждая вкусить, наконец, их вкус. Сначала он встретил сопротивление в виде слабых ударов по груди, но стоило ему провести кончиком языка по нижней губе своей жертвы, как сопротивление ослабло, а затем и вовсе испарилось. Рука Мишеля переместилась с подбородка на затылок молодого человека, притягивая его к себе еще ближе; он явственно ощутил сильное сердцебиение в груди священника, настолько был он сейчас близок к нему. Наконец, перестав терзать мягкие губы младшего, наследник отстранился на несколько миллиметров от его лица и глубоко вдохнул, наблюдая за реакцией. Младшего тронула лёгкая дрожь, он жадно хватал ртом воздух. Кроме этого, это его первый опыт интимного общения, а уж о том, что это было с парнем, и говорить нечего! - Похоже, я украл твой первый поцелуй, дорогой Кристиан? Мишель приблизился к священнику, проводя пальцем по его сводящим с ума губам и слегка надавливая на них, тактильно ощущая их необычайную мягкость. Юноша же отвернулся, скрывая пылающее лицо. - И-идиот.. и ничего не первый! - Вот как? Рука с талии переместилась на кобчик, заставив младшего вздрогнуть, после чего его лицо вновь было повёрнуто к лунному свету. – Черты твоего лица совершенны. Это.. чёрт, это одна из причин, почему ты мне приглянулся. - Я? Приглянулся? - Именно.. ты совершенство, а красота твоего тела – преступление.. Этих слов было достаточно для того, чтобы Судья яростно замотал головой, прогоняя наваждение. - Нет.. дурак.. ты дурак! Это запрещено!.. - Никто не знал, не знает, и не будет знать. Уже перейдя на шёпот наследник вновь коснулся этих губ, что были желанны с первого дня встречи; но ему явно было этого мало. Пальцы поглаживали серебристые пряди волос, а другие рисовали невидимые глазу узоры на спине, как послышался сдавленный стон со стороны Кристиана – наследник коснулся коленом причинного места, которое изнывало от всего услышанного и пережитого за последние полчаса. Коварно улыбнувшись, старший надавил коленом чуть настойчивее, и его чуткий слух мгновенно прорезал тяжкий выдох, смешанный со стоном, а пальцы ощутили волну трепета, прошедшего по спине. Подтолкнув юношу к ложу, наследник склонился над ним, заваливая на мягкое одеяло; священник привстал было на локтях, как его уста запечатали новым, более требовательным поцелуем, а тонкие пальцы «нападающего» едва ли не срывают петли на накидке. И вот шёлковая накидка с тихим шелестом сползает на пол; следующие секундные махинации с длинным шнурком, - и ряса священнослужителя струится по телу, оголяя сначала плечо, а затем и большую часть груди. Хищный взгляд Мишеля проходится по всем этим доселе скрытым районам тела, это тело было создано для него одного.. Это тело было и будет его собственностью.. Руки священника почти опутаны длинными рукавами рясы, едва заметные вены на шее и ключицах пульсируют в бешеном ритме, ибо юноше страшно, он побаивается того голодного взгляда, что сейчас обращён на него. Наследник опустился губами на шею, творя невообразимое – зубы жалили, губы ласкали, а язык разжигал доселе неведомый очаг сладострастия. Стоило Мишелю прихватить зубами небольшой участок кожи на шее, таким образом оставляя засос, как Кристиан тяжело промычал; его телу были чужды подобные ласки, поэтому оно было таким чувствительным и честным. Желая помучить возлюбленного, старший прикусил мочку его уха, что заставило младшего зажмуриться. - Кричи.. не бойся, все слуги спят почти под крышей.. никто не услышит.. Прикосновение к низу живота Кристиана вырвало из его уст вскрик, нежные поглаживания промежности пробуждали иную сторону души священника – с одной стороны он понимал, что эти взаимные желания запретны, а с другой до безумия желал того человека, который сейчас доводит его до исступления, и.. Мысль оборвалась, парень выгнулся в спине от того, что в него проник один палец, который в свою очередь стал двигаться вперёд-назад. Юноша накрыл рот рукавом, - настолько рвался из него протяжный стон. К первому пальцу добавился второй, паренёк этого даже не заметил; но стоило ощутить и третий, как младший сжал вместе коленки и застонал едва ли не во весь голос. Этот стон сломал все преграды в мозгу старшего; убрав пальцы, он приставил головку ко входу. Священник зажмурил глаз и не специально прикусил губу, но это было последней каплей железной выдержки наследника, посему довольно большой орган вошёл в Кристиана наполовину. Сжав одеяло, он запрокинул голову, вторая же рука покоилась на обнажённом животе. Мишель терял последние крупицы самоконтроля, наблюдая за младшим и его поведением. - Т-только не двигайся!.. идиот!.. - Ну уж нет.. И наследник стал медленно входить и выходить, мысленно дав себе пощёчину за навязчивую идею «взять любой ценой», затем он закинул одну руку младшего на свою спину, чтобы тот мог за него удобно держаться. Но тут парень вошёл на всю длину, доставая до той заветной точки, коей наградила парней природа; из груди Кристиана снова вырвался вскрик, после чего он сжался, создавая Мишелю преграду – далее ему двигаться уже слишком тесно и горячо. Шепча что-то на ухо юноше, он отмечает, что теперь ему ничего не мешает насладиться процессом. И он берет в свободную руку орган младшего, сочащийся вязкой жидкостью; не веря тому, что происходит, наследник делает особо сильные толчки по чувствительной точке, отчего слышит самый сладкоголосый стон в своей жизни, после чего изливается в это разгорячённое тело; это было похоже на то, как лев терзает нежнейшую и сладчайшую из ланей. Сладкая истома разлилась по всему телу священника, его тело подрагивало от возбуждения, Мишель же коснулся губ Кристиана, напоследок даря ему лёгкий поцелуй, и очень удивился, когда хрупкие руки обвили его шею, а губы ответили на поцелуй.