Puzzle of dreams

Неко были намного выносливее людей, поэтому Эдварда не удивило, что Джером достаточно неплохо выглядел для того, кого похитили около трёх дней назад, накануне одиннадцатого убийства, и кто не ел и не пил столько же, если не больше. Рефлексы лиса работали нормально, а вскоре он даже смог с кривой усмешкой рассказать, что случилось. Джером действительно не любил подолгу оставаться на одном месте и постоянно слонялся по городу. Раньше он вёл себя довольно провокационно, выпрыгивая на дорогу перед машинами, пугая людей видом рыжего хвоста, который резко выскакивал из-под одежды, всячески экспериментировал с лисьим феромоном – особым секретом, который могли выделять только неко-лисы. На других неко он воздействовал слабее, заставляя их лишь временно очаровываться выпустившим секрет лисом, а вот для людей в больших дозах мог быть летален. В одну из таких прогулок Джером как раз вдоволь поиздевался над очередным угонщиком, потешаясь над его неумелыми манипуляциями с дверью и двигателем машины, а потом окутал вора невидимым облаком гипнотического вещества, заставляя следовать за собой. Валеска привёл парня к докам, едва не заставив прыгнуть в воду, так, для смеха, но всё же одумался и убежал. Когда облако рассеялось, взбешённый угонщик попытался найти неко, но было уже поздно. - Хотя, возможно, он всё же добрался до меня, - рассуждал Джером. – И вот поэтому я здесь. Я просто плохо помню. Как убежал из доков, направлялся в район, и тут меня по башке-то и огрели, - он повернул голову, демонстрируя шишку. - Ты бежал тайными тропами? – Уточнил Эдвард. - Нет, блин, проложил проспект прямиком до района, - оскорбился Джером. – Конечно, тайными! - Значит, люди не могли о них знать, - прошептал Нигма. – Тебя… Ударил неко. Переварить информацию и сделать долгоиграющие выводы им не удалось, их прервал приглушенный крик и шум ломающихся перекрытий. «А может, не только перекрытий», - мелькнула совершенно неуместная мысль в голове Нигмы, погнавшая его вперёд, на второй этаж, на рекордной скорости. Злосчастный разрушенный второй этаж был пуст, лишь качались потревоженные сквозняком и вознёй сухие мёртвые лианы некогда цветущего великолепия оранжереи. Эдвард потянул носом воздух. Пахло кровью, сыростью, пылью и совсем чуть-чуть – красным перцем и чем-то кислым. Перцем мог пахнуть чей-то гнев, а кислотой отдавали страх и паника. Нигма ловко пробрался по оставшейся целой доске к обрыву и вздрогнул, увидев распластанного внизу капитана. - Джим! – И неко изящной гибкой пантерой сиганул вниз. Он опустился на колени рядом с Гордоном, который явно был без сознания, уложил на себя его голову, ощупывая. Переломов, кажется, не было, но утверждать наверняка Эдвард не мог. Осколки, на которые упал Джим, наверняка впились в его руки и спину, и Нигма осторожно повернул капитана набок. Джим едва слышно что-то простонал, и Нигма замер, почувствовав, как кольнуло в собственном сердце. Искажённое гримасой боли, посеревшее лицо, безвольно повисшие вдоль тела руки, пыльная одежда, - всё это совсем не вязалось в сознании Эдварда с обликом Джеймса Гордона, их бравого капитана, его личного защитника. Рядом плюхнулся рыжий куль. - Джером, скорую, - Эдвард кинул неко телефон, продолжая держать Джима на своих руках и непонятно, почему, гладя его щёки. – Потерпи, Джимбо… Совсем немного, - вырвалось у Нигмы, но, слава богу, лис этого не слышал.

~*~

Жмурясь от яркого света мигалок скорой, увозившей Джеймса Гордона в госпиталь Готэма, Эдвард пытался найти опровержение единственной логичной версии касательно личности преступника, терроризировавшего неко. Если Джером не солгал и действительно после своей шалости возвращался в район окольными, известными только неко путями, и если на него действительно напали там, то нападавшим, соответственно, мог быть только неко. Не то, чтобы Эдвард не сомневался в способностях людей, особенно, бродяг Готэма, которым генетически приходилось быть куда изощрённее обычных жителей, если они хотели выжить. Но всё же многие проходы были просто физически недоступны людям: пролезть через узкую щель в заборе или вскарабкаться по отвесной стене на крышу, пробраться на другую сторону через миниатюрную вентиляцию люди точно не могли. Только строение скелета неко и их особенности вроде цепких когтей и крепких хвостов могли позволить пользоваться подобными лазами. К тому же, Джером рассказал, что ударили его довольно сильно и били со спины – точно знали, куда наносить удар и как скрыться от зрения лисов, которое было на несколько градусов шире даже прочих неко. И нанесённый Валеске удар был сильным и точным, случайный нападающий бы не бил так хаотично, да и у человека не могло быть такой силы, совмещённой с такой болезненной прицельностью удара. - Только другой неко мог бы застать меня врасплох, - горестно покачал головой Джером. – И только нарочно должен был искать меня, ведь я в принципе мало кому говорю, куда и зачем ухожу. – Валеска мотнул сломанным рыжим ушком. – Если за мной следили, я боюсь, в опасности весь район. И поэтому Эдвард не мог понять, зачем кому-то из неко понадобилось убивать своих. Неко давно были признаны отдельной расой, но, как это и бывает в обществе, где-то их считали своими и принимали с распростёртыми объятиями, а где-то, например, в Готэме, их ущемляли, боялись, ненавидели и – убивали. Но это всегда было предметом межрасовых разногласий, неко считались более разумным видом, который не допускал распрей внутри своего сообщества. И вот теперь кто-то в Готэме решил планомерно уничтожать своих… Во имя чего? Что должно было произойти, чтобы неко пошёл на своего сородича? Чтобы убивал их так безжалостно, так жестоко, наплевав на все обычаи и традиции собственной расы? Эдвард не мог отрицать, что неко были созданы людьми в ходе длительных генетических экспериментов, не всегда законных, не всегда завершавшихся успешно, не всегда этически приемлемых. Но стольких лет существования неко уже хватало, чтобы признать их отдельной расой со своими особенностями, устоями и ритуалами. Неко проявляли себя как более организованные, разумные, мудрые создания, не склонные решать проблемы насилием – это притом, что любой котёнок неко мог порвать человека голыми руками. Поэтому даже в Готэме, угнетенные и забитые, неко всё же нашли компромисс – основали свой небольшой район и старались если не помогать городу, то хотя бы не лезть в его жизнь. Город же, в свою очередь, не вмешивался в дела неко, однако теперь, признав их гражданами, требовал такие же налоги, но не давал при этом рабочих мест и средств к существованию. Так что в Готэме неко и так было несладко, а теперь какой-то хвостатый умник решил окончательно их добить?! Эдвард раздражённо мотнул хвостом и задел капельницу, стоящую рядом с койкой Джима. Шорох трубочек и звон металлического штатива заставили неко вздрогнуть и стыдливо прижать ушки к голове, а хвост спрятать под стулом и обвить им ногу. Оказывается, он поехал с Джимом в госпиталь и, даже не помня, как добился визита, сидел теперь рядом. Нигма и сам не понимал, почему он сейчас здесь, с капитаном, а не в участке, пытается разобраться со всем ворохом событий. Гордон… Что-то в нём испортил. Неко не должны быть такими, как сейчас Эд – встревоженными, нервными, растерянными и несобранными. Но из-за травмы Джима – лёгкой черепно-мозговой и перелома двух рёбер, - Нигма был сам не свой. Он чувствовал себя виноватым в том, что человек упал. Эдвард ведь сделал всё правильно – помог Джерому, своему сородичу, а безрассудный человек сам кинулся в бой с невидимым противником, превосходящим его по силе!.. Так почему внутри Нигма был готов выть от тоски, от того, что не защитил этого человека?.. - Неужели… - Прошептал Эдвард, смотря на свои руки. Потому что в его мыслях вместо слова «этот» рядом со словом «человек» упорно вертелось «мой». Хвост сам метнулся вверх, но Нигма удержал за спиной. Нельзя обвивать чужую ногу хвостом, это знак принадлежности, и даже если для Гордона это ничего не значило, для Эдварда это был бы крах. - Неужели что? – Хрипло спросил Джим, открыв глаза. Он не видел, но чувствовал, что рядом с ним Эдвард. Неко закусил губу и промолчал, лишь коснулся подушечками пальцев сбитых костяшек Гордона. - Отдыхай, Джимбо. Нам нужно о многом поговорить, но позже. Гордон, кажется, был рад этому ответу, потому что успокоенно закрыл глаза, но перевернул ладонь так, чтобы теперь казалось, будто они держатся за руки. А Эдвард – да что с ним? – покраснел, допуская, что, возможно, он не будет предателем расы, если захочет связаться с этим человеком.