Puzzle of dreams

В стену с громким жалобным треском влетела очередная металлическая штуковина – их на складе было полно, а свою службу они уже давно отслужили. Куча раздробленного металла валялась на полу, а в многострадальной стене уже образовалась вмятина. Если бы Циско чуть лучше разбирался в сложившейся ситуации, то обязательно бы попросил Барри объяснить, почему тот крушит лабораторию, но контекст был столь щекотливым, что Рамон просто не решался. Снарт исчез из медотсека незаметно и быстро, словно сквозь стены прошёл, не оставил ни ехидной записки, ни какого-нибудь другого свидетельства своей обиды, вроде перемороженного оборудования или ледяной скульптуры на металлическом столе. Уэллс отвлёк их буквально на пару минут, разъяснив, как реализовывались способности Оружейника, и когда парни вернулись, Леонарда и след простыл. Вместе с ним, кстати, пропали ещё пара запчастей для криопушки и огнемёта, да и сэндвичи с подноса. И теперь Барри вымещал не то гнев, не то боль, не то разочарование на хромированных поверхностях СтарЛабс. Будь они в комнате Гидеон – она бы точно отругала Флэша. А ему было больно. Действительно больно, а не так, по мелочи, как бывает, когда тебя не пригласили в кино, хотя вся компания пошла. Барри разъедало изнутри то, что он в очередной раз повёлся на Снарта. Обычно мотыльки летят на огонёк свечи, и Аллену бы впору гоняться с подобным упорством за Рори, но его неминуемо тянуло в глубины льда, в вечную мерзлоту, потому что он надеялся увидеть самое редкое северное сияние в глубине ледяных глаз. Очень смешно. Из-за своей дурацкой одержимости он воровал, подставлял людей, подделывал документы!.. Хорошо хоть, до убийства не дошло!.. И самое главное – он был бы рад продолжить общение с Леном, даже вернись тот к обычному беспределу, лишь бы он всё так же касался и позволял касаться себя, лишь бы продолжал насмехаться и ёрничать. Но он просто ушёл. Не выслушав, не дав шанс объясниться, не позволив хоть немного рассказать об истинных чувствах. Барри понимал, теперь отчётливее некуда, что не нужна Снарту вся эта канитель. Он же сразу сказал, что просто играет. И, получив желаемое, ушёл. Всё ведь обговорено раньше, всё указано выше, о чём ещё им рассуждать. В следующий раз, наверное, Леонард закончит начатое, попросту убив Барри. И обидно было не от этого, а от того, что перед этим его бросили, как путану на обочину. Аллен взял очередной металлический обломок, но в этот раз не смог кинуть ничего в стену. Он сам рухнул в жёсткое кресло, здорово приложившись копчиком, но не обратив на это абсолютно никакого внимания.

~*~

Снарт же шёл по улицам Централ Сити с той нарочитой неспешностью, в которой читались обречённость и усталость. Барри захотел избавиться от него. Вот так просто, когда Леонард только-только начал привыкать к чьему-то ещё, помимо сестринского, доверию, Аллен с хладнокровностью хирурга вонзил ему скальпель в сердце. Конечно, Снарт сам, в своей голове, добавлял драматизма ситуации – на деле всё было просто и понятно. Барри сдался. Флэш сдался, Лен свободен творить, что угодно. Но никакого удовлетворения от этого у Леонарда не было. Напротив, внутри будто что-то отмёрзло и обломилось, и не было больше смысла ни в кражах, ни в преступлениях иного рода. Флэш теперь действительно просто Флэш. Не Барри Аллен. Не его Барри. Он отказался от них так же быстро, как увлёкся. Одно слово – Флэш. Флэш. Золотистое марево и вспышки перед глазами не рассеивались добрые секунд пятнадцать, пока Леонард не ощутил себя хоть немного стоящим на твёрдой поверхности. Через секунду твёрдость сменилась мягкостью, а сверху на бёдрах разместилось нечто тёплое и довольно тяжёлое. Снарта опрокинуло головой на подушки, а его руки оказались заведены за голову и пристёгнуты к спинке кровати. - Я думал, условия моей победы – полная свобода, - прохрипел Леонард. - Нет. Ты ушёл, даже не послушав меня, - голос Барри вибрировал. Прятать настоящий голос нужды не было, значит, Аллен был в бешенстве. Настолько. - Говори, - равнодушно отозвался Снарт, хотя в горле застрял противный комок, кричащий о том, что вору совсем не всё равно. - Я не хочу потерять тебя, - выпалил Барри. Резонанс в голосе чуть унялся. – Не хочу, чтобы ты подставлялся под пули или лезвия, потому что делаешь свои добрые дела. И не хочу, чтобы то, что возникло между нами, было просто результатом сделки. Я… Я чувствую, что стал ближе к тебе. – Барри смягчился и теперь не прижимал Снарта к постели, но как-то робко гладил его плечи. – Знаю, тебе плевать, я просто хотел выговориться. Так вот, Лен, ты нравишься мне. Нравишься тем, что идёшь своей дорогой, знаешь, как будет лучше для всех, заботишься о том, чтобы невинные не страдали – начал ещё до нашей первой сделки. Ты… Притягателен, как таинственный артефакт в проклятом храме. Страшно, опасно, жутко, но ради тебя всё равно хочется идти в эти коридоры и искать. Забрать. Сделать своим. Ты ведь… Ты хотел и меня сделать своим тоже? Так ведь?.. Лен знал, что должен сказать. Он должен усмехнуться, задрать подбородок, двинуть Флэшу по лицу высвобожденной из браслета рукой. Оборвать эту бешеную надежду в его глазах и голосе, растоптать, не дать ей ни шанса. Защитить Барри от того мира, в который он хочет сунуться. - Да… Я хотел, чтобы дикая молния стала приручённым электрическим шариком, теплом в моих руках, - Снарт обнял лицо Барри ладонями, а тот задохнулся, задрожал мелко, прикрыл глаза и потерся о левую руку, как большой ласковый щенок, напрочь забыв, что, вообще-то, приковал Снарта к своей же кровати. – Я хотел тебя себе. Сначала… Приручить. Подавить. Подчинить. А потом… Я не знаю, что это, Барри. Я хочу тебя рядом с собой всё время. Аллен улыбнулся, как улыбаются взрослые, когда дети объясняют им, как устроен мир. - Я скажу тебе, что это, но чуть попозже. – Барри наклонился к Снарту. – А то ты ещё маленький для такого. Леонард фыркнул в дразнящие его губы и захватил их в свой плен, целуя напористо, требовательно, словно стремясь за пару минут забрать всё, что задолжал ему Алый спидстер за всё это время. Барри тихо всхлипнул, застонал, забираясь руками под ткань лонгслива и горячими юркими пальцами оглаживая выпуклые шрамы и очертания мышц. - Хочу… Увидеть тебя, - смущенно прошептал Барри, чуть отстраняясь и глядя Леонарду в глаза. В них отразилось сияние севера, пополам с пламенем разгорающейся под кожей страсти. - Так смотри, - Лен выпутался из объёмной парки, которая улетела на пол, а ещё через пару мгновений к ней обиженным комком присоединился чёрный лонгслив. Снарту было немного не по себе от того, как жадно его рассматривал Барри, как буквально вскрытие проводил глазами, сияющими, будто звёзды в августовском чернильном небе. Ладони спидстера, гладкие, тёплые, гладили подтянутое тело везде, где могли дотянуться, и было в этом жесте что-то совсем интимное – не дикая всепоглощающая жадность, но забота, обожание, вознесение. К Лену никогда никто не прикасался так, никто никогда так не смотрел, и он смутился, почувствовав необходимость вернуть Барри эти прикосновения и взгляды. Снарт ловко перевернулся, опрокидывая Барри на подушки и в свою очередь нависая над ним. Аллен прикрыл глаза, словно отдавая правление полностью в руки вора, но Снарт знал – его хитрый малыш только притворяется покорным и на самом деле в любой момент готов снова перехватить бразды. Леонард восхищенно улыбнулся и стянул с Барри толстовку с логотипом СтарЛабс, в которой спидстер и бросился за вором в погоню. Леонард припал губами к розовой горошине соска, вбирая его в рот и посасывая, получая в ответ тихий, но преисполненный блаженства стон. - Как же ты сладко поёшь, Скарлет, - мурлыкнул Снарт, вызвав очаровательный румянец, приливший к щекам и расползшийся по шее задыхающегося от таких простых ласк спидстера. Ладонь Снарта собственнически скользнула вниз по бедру, обтянутому непозволительно узкими джинсами – а ведь раньше Барри носил мешковатые! – и Снарт властно сжал упругую половинку, заявляя свои права. - Л-лен, - всхлипнул Барри. – Н-не нужно… долго… - взмолился он. Не то, чтобы Леонард мог терпеть. Он так долго ждал этого. И дело было не в физическом контакте, нет. У Снарта бывали партнёры красивее, мускулистее, опытнее, в чём-то горячее, но ни один из них не был Барри Алленом. Ни один из них не закусывал так сладко свою губу, когда смазка капала на совсем нетронутый вход. Ни один не прогибался так сильно, прося больше, насаживаясь нетерпеливо, напрочь игнорируя боль и возможный дискомфорт – Барри восстанавливался на глазах, и от этого его мышцы сжимали член Снарта ещё больше и ещё сильнее. Аллен был карой и даром небесным: до звёзд под опущенными веками узкий, чистый, непорочный, он так блядски сверкал глазами, так собственнически прижимал Снарта ближе, обхватив его талию длинными ногами, так подмахивал, гладя себя по груди и всё норовя дотронуться до своего члена, что напоминал демона-суккуба. Барри наказывал и дарил милость, подчинял и поддавался, нежно ласкал и откровенно трахал Снарта собой, и Лен просто не знал, за что ему это – за грехи или же за последний месяц, проведённый по меркам вора почти что праведно. Барри нашёл его руку, схватил её, переплёл их пальцы и заорал в голос, запрокидывая шею так, что, казалось, острый кадык вот-вот порвёт кожу. На ладонь Лена и живот спидстера выплеснулось горячее семя, его было много, Снарт уже притормозил, вышел и стянул презерватив, завязывая в узел и по привычке кидая под кровать, а спидстер всё изливался и всхлипывал, беспорядочно мечась по постели. Лен успокоил Флэша поцелуем, сдавленно охнув от того, что острые зубки вдруг впились в его нижнюю губу. - Это тебе за молчаливый уход, - ехидно заметил Барри, чей голос даже не дрожал, а дыхание не сбилось. Самооценка Лена опасно пошатнулась. – Больше не смей так делать. - Больше не посмею, - закатил глаза вор и снова поцеловал Барри. На месте ледяного обломка в груди Снарта теперь теплился маленький электрический шарик, греющий его изнутри.