god gifted

Когда Джено возится с какими-то скрупулёзно расставленными свечами и несколькими латинскими фразами, он не догадывается, что на самом деле добился прихода секс-демона, чтобы лишиться девственности. Но только, до тех пор, пока секс-демон не заползает на него сверху на его кровати, и не лижет полосу по шее причудливо длинным языком. След от его слюны горит на бледной коже Джено. — Ты пахнешь, — начинает он, и делает паузу, чтобы слегка коснуться своими поразительно-острыми зубами мочки уха Джено. Это заставляет его хныкать. — Как девственник. Такой чистый. От этих слов внутри все закипело, а щёки начали пылать от смущения. Демон, представившийся Богом секса Донхёком, приостанавливается, когда Джено напрягается под ним. — Тебя ещё никто не трогал? — спрашивает демон с какой-то обретенной радостью. Кривоватая улыбка, которой он одаривает Джено, похожа на кошачью. Его руки, похожие на огонь, собственнически охватывают бока Джено. — Тогда ты будешь моим, — рычит он в ухо Джено, вызывая ещё один скулёж, даже несмотря на то, что Джено опасается всего, что связано с инкубом, — он так возбуждён, что больно. Одной ладонью Донхёк касается эрекции Джено через его треники, где мокрое пятно от спермы с его первого оргазма уже просачивается сквозь ткань. Вызов был менее чем захватывающим. Различные свечи только слегка мерцали при словах Джено. Джено рано сдался, вернувшись в постель, чтобы подрочить. Когда член наконец-то попал в его руки, случилось что-то важное. Запах гари, затем облако тонкого чёрного дыма, и он стоял посреди его спальни, одетый в распахнутую шёлковую рубашку и кожаные брюки, настолько тугие, что Джено не нужно было представлять, что под ними. Донхёк сказал всего лишь одно предложение, прежде чем запрыгнуть на кровать к Джено. — Снимай, — командует он, возвышаясь на коленях над Джено. Тот выполняет просьбу Донхёка с неуклюжестью, оставляя себя голым. Джено лежит на спине, его голова повёрнута в сторону в смущении, не желая видеть реакцию Донхёка на его обнажённое тело. Хотя ему нечего бояться, так как Донхёк жадно впитывает открывшийся вид, высовывая язык, чтобы облизать сухие губы. — Детка, — хвалит он, выдыхая, — ты великолепен. Джено весь краснеет аж до груди, где его сердце бьётся так быстро, что Донхёк может видеть, как оно пульсирует. — Я разрушу тебя. Нет ничего необычного в том, что тело Джено пронзает дрожь. Он ослеплён похотью и предвкушением. Его голова в тумане, но он не может сказать, из-за его телесной реакции или из-за того, что демонические глаза Донхёка светились красным, когда они смотрели прямо в его. Донхёк переворачивает Джено на живот и тянет за бёдра на себя, прижимая задницу Джено к своему скрытому тканью члену. Джено неосознанно прижимается к нему. Он чувствует, что его член поднимается. — Детка, как тебя зовут? Кого я сегодня ночью извращаю? — Д-Джено, — скулит он. Его тело становится горячее с каждой минутой, и он хочет только что-то, что наполнит его до краёв. Его смущают собственные мысли. Он никогда не чувствовал себя таким возбуждённым. — Что ж, Джено, — хрипит Донхёк, цепляясь за Джено. — Надеюсь, ты готов к тому, что твой мир перевернётся. В одно мгновение Донхёк свалился с него, а Джено упал на простыни, вздыхая. — Милый, держи себя в руках. Джено легко подчиняется, поддерживая себя на коленях и локтях. Это унизительное положение, в котором он никогда раньше не был, и он уверен, что Донхёк может видеть всё. Его мозг кричит ему, что нужно спрятаться, но его тело выгибает спину, чтобы показать свой зад лучше. Его лицо горит от стыда. Когда он чувствует, что Донхёк дышит рядом с его дырочкой, его разум выходит за пределы. Прежде чем он сможет должным образом запротестовать, Донхёк кладёт ладони на ягодицы, и быстро лижет длинную и обжигающую полосу над промежностью Джено, прямо возле края. — Ах! Н-нет, — кричит он. — Не здесь, — Джено прячет лицо в предплечье в смущении. Никто, кроме его матери или врача, никогда раньше не видел его интимных мест, не говоря уже о том, чтобы приблизиться к ним так близко и облизывать их. Ситуация за пределами его понимания. — Но твоя маленькая дырочка такая милая, — восхваляет Донхёк, вставляя сухой палец внутрь, и проталкивая. — Джекпот, — говорит Донхёк себе под нос, и сгибает палец, и Джено ломается. Его руки превращаются в желе, когда он падает на грудь, и начинает кричать. С обретённым знанием о местонахождении сладкой точки Джено, Донхёк злоупотребляет этим без пощады, чувствуя всплеск силы в себе с каждым распутным стоном, который проливается из покусанных и сухих губ Джено, и восхитительными изгибами его крепких бёдер. Его ноги выглядят так привлекательно, что он наклоняется, чтобы взять в рот участок мягкой плоти, улыбаясь в кожу, когда Джено дрожит от удовольствия. Красные синяки расцветают тропинкой за ртом Донхёка, что ведёт прямо к дырочке Джено. Он несколько раз по-кошачьи облизывает вокруг ободка, где три сухих пальца теперь проникают в Джено. Язык Донхёка наконец-то проталкивается сквозь его колечко, и ещё дальше. Джено чувствует, что он растёт в нем, как лоза. — Донхёк, э-это странно, — скрипит он в свою руку. Донхёк, наконец, вытаскивает пальцы, чтобы позволить своему языку войти глубже и глубже, расширяясь и опухая в заднице Джено. Влажная мышца протирает его стенки, наполняя слюной, а Джено неумышленно сжимает его при незнакомом удовольствии. — Ух, вот это движение, — шепчет Донхёк в его зад. Сжатие его обода вокруг языка сильнее, чем просто туго, и, несмотря на непроизвольное движение, Донхёк этим обеспокоен. Тем не менее, язык демона кружится в Джено, пробуя каждый дюйм его входа, и наполняя его до краёв. Это ощущение заставляет его кричать о большем. Джено убирает руки от лица, начиная сжимать простыни от влажного, грязного чувства. Приложив немного усилий, Донхёк в конце концов вытягивает свой длинный язык из сжимающейся дырки Джено, повсюду капая слюной. — Ты такой узкий, что я уж подумал, что ты мой язык отрежешь- о. Его слова прерваны взглядом Джено, обнажённого перед ним; его задница вымазанная слюной и поднятая высоко в воздух, член дёргается между ног, протекая смазкой из покрасневшей головки. Глаза Джено крепко зажмурены, а рот открыт, глотая воздух, словно собака в жару. Донхёк чувствует, как кровь приливает прямо к его члену. Собственное терпение Донхёка внезапно испарилось. Момент истины. Донхёк расстёгивает штаны медленно и с трудом. Рот Джено пересыхает, когда член Донхёка наконец-то освобождается от преград. Член такой венистый и толстый, что Джено не думает, что вся его ладонь может обернуться вокруг него. Его длина тоже что-то, что нужно видеть, — почти в два раза больше его собственного члена, и он чувствует, что его смущение увеличивается. — Это не поместится в меня, — пищит Джено. Донхёк не утруждает себя попытками успокоить его беспокойство. Вместо этого, он выстраивается в линию с входом Джено, дразня лёгким нажатием. — Э-это не поместится в меня, — вновь пытается Джено, но мало чем останавливает Донхёка. Он хнычет, когда Донхёк входит ещё дальше, а его член полностью оказывается внутри. Несмотря на подготовку в виде слюны демона и растяжки, глаза Джено слезятся от напряжения. Джено очень тугой; жар глотает кончик члена Донхёка, и сводит этим его с ума. Он опускает руку вниз и начинает гладить забытый член Джено, чтобы заставить его немного расслабиться, чтобы можно было протолкнуть свою длину в него полностью. — Знаешь, — начинает Донхёк, выходя и снова толкаясь в ободок Джено, и его слова сливаются со стоном Джено, всё ещё висящим в воздухе. — Мне искренне тебя жаль. — П-почему? Донхёк наклоняется очень близко, и, как и всё остальное, присущее ему, у него горячее дыхание у уха Джено. — Потому что первый член, который ты принимаешь — мой, — рычит он, вновь толкаясь. Джено изгибается в удовольствии под ним. — И после того, как мой член побывал в тебе, больше не будет такого, что сможет тебя удовлетворить. Донхёк выпрямляется, загораживая верхний свет от взгляда Джено, и тогда он действительно выглядит как бог. Золотистый свет просвечивается сквозь его волосы и бросает тень на тело Джено, когда он глубоко внутри него. Теперь Джено понимает, что Донхёк не лгал о том, что он бог, что был создан для поклонения. Хотя то, как он заставлял Джено чувствовать себя, обставляло все другим образом. Донхёк нежно восхваляет его, и разрисовывает его тело, как холст. Тем не менее, его действия больше склонны к животной стороне, и Донхёк создан для того, чтобы доставлять удовольствие, и всё, что Джено хочет делать, это получать. Бёдра Джено держатся высоко в воздухе, когда Донхёк запихивает свой член как можно глубже, достигая дна. — Это, — начал Джено, тяжело дыша. — Это так странно. Толстый член Донхёка дёргается в Джено. Он чувствует, как стены Джено пульсируют, и как головка его члена прижимается глубоко внутри него, так глубоко, что Джено чувствует, что он прижимается к его животу. — Нет, детка, — говорит Донхёк, прежде чем выйти наполовину и вновь хлопает бёдрами. — Ты чувствуешь себя хорошо. Джено беспомощно кричит. Донхёк поворачивает его бёдра и Джено стонет от новых ощущений. — Хорошо? — скулит он; его мысли перемешались. — Ах, хорошо, да, хорошо! Так прекрасно! — Детка, что хорошо? Скажи мне. — Твой огромный член! Внутри меня, о! Донхёк трахается в жару Джено, как будто он был сделан для этого, что, безусловно, было правдой. Его бёдра показывают, насколько он по-животному дикий, как сильно и быстро он толкается. Точность, с которой он может вдавливаться в простату Джено, почти как у машины. Он оставляет Джено с закатанными глазами, с открытым ртом в постоянном стоне. — Посмотри на себя, — мычит Донхёк. — Твоя узкая, маленькая, девственная дырочка так великолепно принимает мой член. Донхёк продолжает трахать его с пылом, сосредоточившись на достижении кульминации. Джено, в итоге, кончает задолго до Донхёка, но демон даже не колеблется, когда Джено сжимает его вокруг, и его стены пульсируют от оргазма. Во всяком случае, это только подогревает его тягу и делает его сильнее. Джено ещё больше устал после его второго оргазма за ночь. Его внутренности гудят от чрезмерной чувствительности, и член вновь напрягается, становясь твёрдым. Тем не менее, его тело горит необъяснимым желанием заняться сексом. Донхёк кончает с криком, его бёдра напрягаются, но он не перестаёт двигаться в Джено. Его сперма горячая и обильная, легко наполняет Джено. — Ммм, — Джено неоднократно хнычет, когда толчки Донхёка продолжаются с таким же энтузиазмом, как и до его оргазма. Он чувствует, как сперма внутри него плещется, и дрожит от незнакомого ощущения наполненности. Вопреки всему, Джено чувствует себя восхищённым свирепостью Донхёка, тем, как его член не становится мягким, как его толчки не останавливаются, как он трахает с чистым пылом, и желанием. Джено находится на пятом оргазме, Донхёк на втором, когда он полностью обмякает, чужие ноги спадают с него, и член Донхёка выскальзывает из него. — Пожалуйста, — всхлипывает Джено. — Я не могу, не могу больше, — его слова обрываются вздохами. Повсюду сперма, и ее много. Она выливается из его использованной задницы, капает с его дёргающегося члена, толстым слоем покрывает его покусанные бёдра и живот, и её призрачный вкус даже задерживается в задней части его горла. Но Донхёк далеко не удовлетворен. Джено вскрикивает, когда Донхёк переворачивает его, и поднимает за бедра с нечеловеческой силой, и его ноги автоматически обхватывают талию демона, и руки делают то же самое на шее. Он снова кричит, когда Донхёк опускает его на свой член. Звук шлепков кожи непристойный, остатки спермы делают всё гладким и липким, когда Донхёк начинает толкаться в него. Джено — ни что иное, как тряпичная кукла для удовольствия Донхёка. Его тело изогнуто, маневрирует и подбрасывается как инструмент, чтобы снова и снова принимать Донхёка. После того, как он попрыгал на члене, его трахнули плашмя у стены, затем вернули на кровать, всё время накачивая до края густым семенем. Донхёк трахает Джено до тех пор, пока оргазмы Джено не становятся вялыми, и ничего не остаётся, кроме сильного спазма его стенок и беззвучного крика из пересохшего горла. Донхёк трахает его мягко, вновь и вновь вколачиваясь в него, до твердости. Джено настолько перевозбужден, что онемел. Стенки его задницы покалывают, а его член остаётся сухим. Он лежит в луже их смешанной спермы, тяжело дыша и дрожа от невероятного удовольствия. — Посмотри, какой ты выебанный. Тебе было хорошо, ангел? — мягко спрашивает Донхёк над его обмякшим телом, опуская руку, чтобы погладить его по щеке, почти чувствуя жалость к парню. Джено может только вздохнуть в его ладонь. Рука опускается, останавливаясь, чтобы обвести большой палец вокруг затвердевшего соска, на что Джено корчится, прежде чем демон двигается вниз, вниз, вниз. Донхёк проводит пальцем по его всё ещё истекающей дырочке, минуя беспорядок в виде спермы. Кончик его пальца покрыт его жемчужным семенем. Он подносит его к губам, и этот демонический язык снова появляется, облизывая палец. Он наслаждается собственным вкусом. Джено расстраивается из-за самого себя и из-за того, как это его беспокоит. — Детка, ты такой неопрятный. Я почищу тебя. Джено ожидает тёплую одежду, но никак не язык демона. Донхёк начинает там, где сперма забрызгала его покрасневшую грудь. Он облизывает его повсюду, сосёт его соски, и посасывает молочную кожу. Когда он опускается, Донхёк подталкивает колени Джено к груди. Хотя его нервы гудят, ощущение того, что язык Донхёка входит в него, более приветствуется, чем чувство зияющей пустоты. Демон упирается в семя в его заднице с нетерпением, как у голодного человека. Он стонет в его ягодицы, когда в первый раз доходит до неизвестных мест, и бедный член Джено снова становится твёрдым. Донхёк вылизывает его до чистоты, затем возвращается, чтобы обернуть вокруг твёрдого члена Джено свой тёплый рот. Джено жалко плачет, его член пульсирует болезненно. Донхёк сосет до конца, пока он не трясётся так сильно, что должен удерживать свои бёдра. Донхёк заканчивает во рту Джено, который открывается только когда к нему подталкивается головка. Зрение Джено покрыто чёрным, когда Донхёк лениво толкается ему в рот. К счастью, Донхёк близок к тому, чтобы кончить, и ему понадобилась всего одна минута, чтобы пролить свою последнюю порцию спермы глубоко в горло. Джено требуется вся его сила, чтобы проглотить остатки спермы демона во рту, прежде чем он полностью отключается.