***
Дверь в палату открывается резко, заставляя ее удариться об стену. Вряд ли кто-то вообще проснется от этого, поэтому не шуметь старик не собирался. Однако, в палате пусто, нет никого чужого. Один Сугару, который осматривал двух юношей на кушетке. — Мне показалось, что они проснулись, Данзо-сама, — как бы отвечает он на немой вопрос, куда он так дернулся, — но, оказывается, еще нет. Им лежать так еще часов пять, если я верно понимаю. Яд кикайчу служит нейтрализатором, поэтому, для них он не будет смертелен. У них нет таких реакций. Юноша из клана Абураме отходит от коек, а потом кланится Шимуро, проходя мимо него. Кажется, старик недоволен чем-то. По его лицу буквально видно, что он считает, что что-то упустил. Но что же это? Тем не менее, он молчит, осматривая палату еще раз. Даже выглядывает в окно, рассматривая окрестности. Пусто. Словно приведение, что побыло тут и исчезло, не оставив следов. И имя тому приведению — Шисуи Учиха. — Фух, успели, — нервно усмехается Шуншин, аккуратно опуская младшего на ноги. Им пришлось делать все моментально. Точнее, Шисуи, ведь на его плечах было три важных задачи: проверить воспоминания Ямато, узнать о состоянии Какаши, помочь Итачи унести ноги. Его скорость способна на такое, но это довольно трудно, учитывая, что Данзо был рядом. Что он делал там в такое время? Лучше не знать, лучше вообще не лезть в его дела, ибо потом окажется только хуже, — а ты довольно хорошо освоил технику, которой я научил тебя. Итачи правда большой молодец, раз был способен сейчас спутать воспоминания Сугару так, чтобы он не заметил. Сама техника — основа гендзюцу, где ты наслаиваешь их на чужие воспоминания, создавая ложные, себе выгодные. Шисуи придумал ее сам и пока что ее обладатели только они двое. Она довольно сложна, а также для ее использования требуется большой уровень владения гендзюцу. Учиха назвал ее «Лабиринт отражений». — У меня просто очень хороший учитель, — Итачи слабо улыбается, смотря в глаза лучшему другу, который моментально тает под такими словами. Учиха Итачи — самый милый юноша на всем белом свете. И осознавая это, Шисуи понимает, как влип, ведь это его первая любовь. Любовь, которая не пройдет так просто и бесследно. У этой монеты есть две стороны, и на вторую пока что страшно смотреть. Голос Итачи выводит из этого наваждения, — какие результаты, Шисуи? А, верно. Им еще нужно поделиться информацией и выводами друг с другом. И это место далеко не то, где стоит обсуждать подобное, поэтому старший Учиха тянет друга за рукав и ведет в направлении берега реки, где сегодня утром сидели Изуми и Итачи. Про нее стоит тоже вскользь уточнить. «Стой, а зачем? Надеешься на что-то? Дурак. Больной юноша с дефектом. Итачи, в отличие от тебя, имеет здоровый интерес к девушкам. Его стремление в продолжении рода, а не в забаве на всю жизнь, он серьезный малый. А ты ничего, кроме дружеского плеча ему предложить не сможешь.» Шисуи понимает и это, как бы горько это ни было. Он будет эгоистом, если расскажет как-нибудь об этом лучшему другу. Но весь страх Шисуи заключается в том, что он не дает себе обещания не говорить. Он будет ждать удобного момента, пока что уточняя эти дела вскользь. «Иронично. Именно ты и научил его самопожертвованию, а сейчас прыгаешь, как блоха между «за» и «против», когда ответ очевидно только «против».» — Ты выглядишь как-то… растерянно? — тут же подмечает Итачи, поворачивая голову на профиль кузена. Стоило ожидать, что он заметит это тут же, ведь всегда видит, когда его другу плохо. А что ему сказать на это? «Извини, но я не расскажу»? Или может «Все в порядке»? Ни один ответ не верен. Итачи нужна правда, но ее рассказывать Шисуи боится. Однако, Учиха цепляется за одну единственную мысль. Как бы он уже не хотел, он не изменит своего выбора, не обманет себя, а уж тем более Итачи. Нужно смириться с этим, а это первый признак принятия себя. — Недавно у меня появилось некоторое переживание. Оно относится не к деревне или обстановке, а напрямую ко мне. И, скорее всего, я думаю, что пока что это не так важно. Стоит разобраться с другими делами, а там уже и поговорить. Как думаешь, кузен? — старший Учиха слабо улыбается ему. Улыбка искренняя, ведь она только для Итачи. Он не хочет обманывать его, поэтому постарается отложить разговор. — Твое моральное состояние имеет непременную важность для меня, Шисуи, — как факт произносит младший и ступает ногой на деревянный мостик, что тянется к реке. А дойдя до края, садится, смотря на то, что происходит в воде. А Шисуи стоит на месте, смотря на спину лучшего друга. Ну конечно. Этот юноша действительно думает так, чем очень тронул лучшего друга. — Я не разобрался с этим до конца в себе. Ты не против, если я скажу, когда все пойму полностью? — старший садится рядом с Итачи и рассматривает его лицо, которое заинтересованно ловит глазами рыбок в воде. Даже и не заметил, что все-таки пообещал рассказать. И расскажет, ведь врать Итачи — последнее дело, — пока что стоит обсудить то, что я увидел. Внутри этих двоих находятся жуки клана Абураме, которые, скорее всего, пускают яд в кровь, создавая его нейтрализатором. Я не врач, но заметил, что поток чакры нормализирован, значит жуки не угрожают их жизни. К тому же, Хокаге в курсе о том, что это проделки Данзо. Значит, если глаз Какаши-сана пропадет, то он окажется единственным подозреваемым. Я считаю, что пока что ему не выгодно атаковать, ведь он может опасаться многого, и пока существуют такие проблемы, как я или Хокаге, то он будет осторожничать. Шисуи внимательно следит за чужим профилем, получает от него положительный кивок. Одной проблемой меньше. Но стоит каким-то образом предупредить Какаши об опасности. Уж не знает Шисуи, в курсе ли сам Хатаке об этом или нет, но сообщить ему не будет лишним. Он доверяет ему, поэтому уверен, что таких секретов он не раскроет. Тем не менее, сейчас не до этого, учитывая состояние Хатаке. — Что касается Ямато-сана, то мне крупно повезло. Поначалу я рассчитывал через него найти информацию об этом, но далеко ходить не пришлось. Он был тем, кому было приказано достать этот глаз. Спешу сделать вывод, что Данзо куда опаснее для нас, Учих, чем казалось ранее. И в первую очередь он опасен для тебя, ведь ты работаешь с ним. Я подправил немного воспоминания Ямато-сана, на всякий случай. Мы останемся чисты, если что, — Учиха опускает глаза на воду, рассматривая свое отражение, а потом чуть хмурится. Итачи замечает это, поэтому аккуратно кладет руку ему на плечо. — Я буду максимально осторожен, кузен. Будь и ты тоже. Как для тебя важна моя жизнь, так и для меня — твоя. Мы не будем делать глупостей. Особенно, учитывая тот факт, что пока что нужны деревне и Данзо. Имея эту информацию, мы уже немного обезопасили себя. Я бы не хотел знать, что бы было, не зная мы об этом, — младший говорил спокойно, но в его голосе Шисуи отчетливо слышал нотку напряжения. Эти сведения никого не обрадовали.***
Сегодня шел второй день с момента обещания Хокаге уладить ситуацию. Шисуи предоставил ему два дня на это, и старик управился в эти сроки так, как и следовало. И, даже можно сказать, что с хорошими результатами. Стоит поделиться этим с Шисуи, ведь Учиха напрямую относится к их делам. Он не рассказывал старейшинам об этом, поэтому звал их всех в комнату переговоров. Первыми зашли старики Кохару и Хомура, интересуясь, что же произошло, если Хирузен вызвал их в такое время и с таким довольным лицом. Данзо пришлось ожидать чуть дольше, но Шимура не отказал в своем визите. Старик знает, что сейчас будет, поэтому не задает вопросов и лишь ждет того, когда Хирузен начнет говорить. Шисуи Телесного Мерцания тоже появляется в комнате под недоумевающие взгляды Данзо и стариков. Кажется, первый был чертовски удивлен появлением Учихи в таком месте сейчас. Хирузен же наблюдает за тем, как юноша встает на одно колено перед старейшинами. — Раз мы все здесь собрались, то я хотел бы рассказать радостную новость, — начинает Сарутоби, скрещивая руки в замок на столе. Эта радостная новость скорее будет относиться к Шисуи, ведь Данзо будет ворчать, что все сделали не так, как хотел бы он. Поэтому, собственно, Третий и не спросил его, — сегодня я провел переговоры с главой клана Учиха. И нами единогласно было принято решение найти компромисс. Учихи — наши друзья по оружию, поэтому мы не могли потерпеть потерь. Отныне, Учихи получают больше свободы, переезжают обратно на место, откуда было выгнаны много лет назад, а пост рядом с нами займет Фугаку Учиха, как человек, с чьим мнением мы тоже должны считаться. Реакция каждого человека здесь отличалась. Юноша Шисуи неверяще поднял взгляд на стариков, таращась на них так, словно они раскрыли ему вселенскую правду. Было видно, как младший искренне рад за исход этих событий, даже будто на секунду забыв, где он находится. Данзо был тоже удивлен. Правда, не так приятно, как сам Шисуи. Тонкие брови сильно хмурились, смотря на Сарутоби как на мясо для собак. Костлявая рука сжималась в кулак, еле-еле дрожа. — Что это значит, Хирузен? — шипит Шимуро, сверля взглядом Хокаге. Хомура и Кохару тоже решили подключиться к этому вопросу, правда, не столь возмущенно, как сам Данзо. — Почему ты не посоветовался с нами? — подает голос старушка, поднимая брови. — Фугаку Учиха будет старейшиной? Почему нынешний совет Листа ничего не знал об этом? Это возмутительно, — хмурится старик Хомура, слегка ударяя кулаком по столу. Хирузену довольно жаль прямо сейчас Шисуи, что сидит здесь и слушает эти возмущения. Дело касается его семьи, а эти старики отзываются о ней, будто они действительно знают их поголовно. Будто Учиха — грязь этой деревни. Это возмущает и Хирузена, поэтому он ударяет по столу громче, чем делал старый товарищ до этого. — Молчать! Отношения Учиха и Конохи шли к гражданской войне. Именно этот клан был одним из основателей деревни, они имеют право решать ее дела тоже. Имейте совесть! Здесь находится Шисуи, а вы высказываетесь о его клане, словно это кучка сброда. Мое решение не обсуждается, Данзо, Кохару, Хомура. Я здесь Хокаге, и я в праве решать, что лучше для нашей деревни, — Третий встает со своего места и следует вон из-за стола к двери, — Шисуи. Удели мне времени с глазу на глаз. Юноша, что не шелохнувшись сидел на одном колене поднимается, кланится, отдавая честь старейшинам, а потом выходит с Хирузеном из переговорной под хмурый взгляд Данзо, чья рука все еще была сжата в кулак. Хокаге знал о его взглядах на этот клан, но сделал по-своему, ведь целый клан важнее страхов одного старика. — Прости их, Шисуи. Они не ведают того, о чем говорят, — устало выдыхает Хирузен и берет со стола своего кабинета трубку, закуривая. Он знает, юноша понимает все это, просто не говорит, чтобы не спорить и не выводить этих стариков. Один черт их переспорит, даже Третий не лезет, ставя жирную точку на разговоре, — из-за их слов мое решение не поменяется. Однако, я хотел бы попросить тебя все равно приглядывать за Учихами. Не факт, что все пройдет гладко. Я предложил им все, что смог, но они все еще могут не принять этого. Держи и меня в курсе, если что. — Спасибо большое. Я понял вас, — кивает Учиха и склоняет голову перед Хокаге, однако, тут же поднимает ее на просьбу старика. Сейчас они говорят на равных, а не как Хокаге и подчиненный. Какой бы родословной не обладал этот юноша, но Хирузен считается с его мнением и предложениями. Он мыслит здраво, во благо Листа. Такой склад ума очень нравится ему. — Пару дней назад, ты приходил ко мне после собрания и хотел еще кое-что рассказать. Я могу услышать об этом сейчас? Если ты хотел предложить способ решения проблемы, то это будет кстати, ведь мы до конца не знаем, чего ожидать от Учих, — просит Хокаге и тут же произносит слова, когда юноша осматривается. Кажется, ему важно сохранить это в тайне, — не волнуйся, здесь нет ушей. На моем кабинете стоит барьер, поэтому ты можешь спокойно говорить. — Если бы ситуация не решилась мирно, я бы действительно предложил альтернативу, Третий-сама. Дело в том, что я обладаю Мангеко шаринганом, — глаза старика округляются, смотря в глаза напротив. Неожиданное заявление. Шисуи всего пятнадцать, но он уже обладает этой силой, — сила моих глаз накладывает гендзюцу высшего уровня на человека таким образом, что он воспринимает мой приказ как свою волю, не имея ни малейшего понятия о том, что им управляют. Я хотел предложить использовать это на Фугаку-саме, однако, считаю, что это никогда не следует использовать на людях. Это было моим козырем и я рад, что мне не понадобится использовать это. — Шисуи, — уже серьезно произносит Хирузен, смотря в чужие глаза, — я доверяю тебе, поэтому даю разрешение на свободное использование. Если ни дай бог не будет другого выбора, то я передаю это решение в твои руки. Ты знаешь лучше меня, как стоит поступить. Но не забудь после предупредить об этом. Спасибо, что доверил мне такую тайну. Никто из посторонних не узнает через меня об этом. Пока что ты можешь быть свободен. Старик наблюдает за тем, как Учиха покидает кабинет, а потом делает затяжку крепкого табака, чуть щуря глаза. Он отдал право Шисуи на использования этих глаз без согласования с Хокаге, потому что боится, что однажды ему захочется использовать эту страшную технику на Данзо. Он не хотел бы решать за него, какой волей обладать. Пускай Шимуро и радикален в своих мерах, но он тоже смотрит за деревней под своим углом. И пока Хокаге жив, он будет сдерживать его до конца, чтобы он не вредил юношам из клана Учиха. Есть люди посерьезнее, на ком может отлично сыграть роль эта техника. Шисуи умен, он сделает так, как нужно. И, Хирузен уверен, он обратится к нему, если возникнут сомнения. Прямо сейчас Хокаге дал ему больше уверенности и власти, ведь теперь Учиха Шисуи говорит с Хокаге на равных.