Солнце медленно садится алым закатом за горизонт, оставляя после себя только прекрасное небо в ярких красках: оранжевый, жёлтый, красный. Рыжие пляски заставляют сердце Итачи предательски ёкнуть, а в груди распространяется чувство вины и сожаления. Таким огромным комом, что на секунду может показаться, что он весь стал черным, с головы до пят. Неимоверно тяжело. На плечах тринадцатилетнего подростка висят такие горы, что даже слова и поддержка Шисуи сейчас не помогут.
Безжизненные глаза устремляются вверх, в само небо, поглядывая на вольных птиц, пролетающих мимо. Кузен сейчас тоже где-то в дороге. Он не видел его не так уж и много, но уже успел соскучиться. Он действительно чувствует себя счастливее, когда Учиха находится рядом. Они уже проходили это, когда его в прошлый раз отправляли на границу. Как долго он будет там? Уже не имеет значения, ведь завтра все прекратится. Они не увидятся больше в теплой обстановке, не поговорят о жизни и не посидят вдвоем допоздна. Завтра утром все закончится. Все, включая и терпение юного Учихи.
Прищуренные глаза смотрят в сторону полигонов, где должен был заниматься младший брат. Знал бы Саске, как любит его старший. Знал бы он, что их счастливой жизни пришел конец. Не будет ничего счастливого. Абсолютно. И из-за этого стеклянные глаза опускаются только ниже, пока не прикрываются полностью.
— Прости меня, Саске, — тихо произносит юноша и обнимает свои плечи холодными руками, поддаваясь под порыв ветра, который более-менее очищает голову. Он подготовился к этому, подготовился ко всем последствиям. Сегодня он послужит на благо деревни в последний раз.
Солнце полностью заходит за горизонт, заставляя сумерки объять Коноху ещё сильнее. Началось. Учиха поднимается с нагретого места и тут же исчезает, направляясь к воротам квартала. Уродливая маска зверя в последний раз закрывает чужое лицо, а катана ложится в дрожащие руки. За спиной образуется воронка. Секунда, там уже стоит человек в маске, что пристально смотрит на спину юного Учихи, придерживая свою катану за рукоять, но из ножен не доставая.
— Куда ты планируешь идти после? — голос мужчины звучит четко, настолько, что бьёт по ушам, хотя вроде громко и не звучал. Может быть, это все из-за тишины? Или из-за страха? Итачи предпочитает не думать о лишнем.
— Я не знаю. Не решил ещё, — Итачи не хотел бы тянуть время, ведь уже подготовил себя к тому, что будет за воротами. Но человек в маске, кажется, не торопится. У них есть много времени, поэтому следует решить некоторые вопросы.
— Присоединяйся ко мне в Акацуки. Там такие же, как и ты — отступники. Люди нам нужны. Я объясню тебе позже, что к чему, — и Учиха соглашается, ведь идти ему больше некуда. Скитаться по миру будет проблематично, а находясь в организации, он будет приглядывать за деревней из определенного места, наведываясь сюда время от времени, чтобы проверить статус договора. Учиха решил для себя — он убьет Шимуро, если тот нарушит свое обещание. Жизнь за жизнь.
— Начинаем, — не своим голосом произносит юноша и отправляется вперёд, в первый дом, который стоял на пути. И этот дом принадлежал никому иному, как Изуми. Учиха убьет ее первой, как гарант, что он не отступит и не сбежит.
Фонари довольно сильно освещают территорию дома девушки, в окнах горит свет, уведомляя о том, что вся семья дома. Учиха стоит пару секунд на крыше, унимая дрожь в руках. А что было бы, если бы он также был обязан убить и Шисуи? Началась бы драка. И кто-то один бы умер. Нет, он не хочет думать об этом, не сейчас, пожалуйста. Но мысли нагнетают только сильнее, отчего Учиха срывается со своего места.
В доме гаснет свет, заставляя жителей немного опешить.
«Наверное, выбило пробки» — первое, что подумают они, и пойдут к счётчику, где уже их и настигает Итачи, протыкая катаной в самое сердце. Руки, оружие и одежда пачкаются в крови, а юный Учиха сжимает катану в руке, кусает свои губы, смотря на трупы Учих, что лежали перед ним. Спокойнее, спокойнее. У него ещё не закончились дела.
Он аккуратно снимает маску, стряхивая с нее кровь, цепляет ее за одежду и поднимается на второй этаж дома, в комнату Изуми. Девушка вырывается из нее тут же, услышав вскрики родителей, а потом замирает на пороге, удивлённо смотря на Итачи, чье лицо освещается одной только свечей в ее руке.
— Итачи… Что произошло? Что ты здесь делаешь в такое время? — обеспокоенно интересуется девочка и одной рукой касается его плеча. Как бы она хотела, чтобы эти вскрики были лишь из-за того, что они испугались нагрянувшего на огонек Итачи, не более.
Учиха слегка поджимает губы и дует на свечку, чтобы не видеть этих разочарованных глаз. Она дорога ему. Это не любовь, привязанность как к человеку, с которым они были с самого начала. Между ними нет такой связи, как с Шисуи, но Учиха ценит ее, ведь она тоже многому научила юного мальчика, который только открыл глаза на мир.
Рука обвивают чужую шею, а глаза Итачи прикрываются на секунду. Правая рука тянется к подсумку, доставая кунай, а потом также обвивает шею удивлённой девочки, в ответ крепко обнявшей юношу, который ей так симпатичен.
— Спасибо тебе. Хотел бы я, чтобы все сложилось иначе, клянусь, Изуми, — голос подрагивает, а по щеке скатывается слеза, заставляя руки дрожать сильнее. Острие куная, направленное прямо на затылок упирается туда сильнее, отчего девочка вздрагивает и только крепче обнимает Учиху, поджимая свои губы. Последние слова, звучащие из ее уст были словами любви. А тело медленно холодело, соскальзывая на пол. Руки окрасились в кровь ещё одной жертвы, а глаза неимоверно сильно горели. Слезы текли ручьями, смотря на мертвое тело подруги, а грудь вздымалась так, будто ему не хватает воздуха. Весь мир окрасился в красный. Радужка глаза горит, напоминая о том, что он только что сделал, а руки трясутся с новой силой. Холодные пальцы касаются жгучих глаз, вытирая слезы, а сам он аккуратно поднимается и накрывает глаза руками. Не время распускать сопли. Он стерпит эту боль. Однако, что-то тут не так.
Он ещё раз бросает взгляд на лежащее тело девочки и округляет глаза. Это чувство… Учиха подходит к окну, из которого падал свет от фонаря, снимая с себя протектор, а потом смотрит на себя, в его отражении. Глаза горят, заставляя даже слегка кровоточить. И то, что он вытер кровь с щек, Итачи понял не сразу. Отражение отвратительное, но острое зрение все равно увидело красные глаза с другим рисунком в отражении.
Вот как.
Учиха надевает протектор обратно на лоб, оборачивается на труп подруги и исчезает из этого дома, направляясь к следующему, наблюдая за тем, как свет медленно гаснет впереди. Человек в маске справляется максимально быстро, что очень радует. Уговор был с самого начала, в какие дома он не заходит. Своей родней и братом он займётся сам — это главное правило.
Луна словно окрасилась в красный. Сам Итачи будто купался по горло в крови людей, которых знал с самого детства. Отвратительное чувство, его чуть не стошнило пару раз. Но он шиноби. И обязан держать все эмоции при себе, особенно в таких случаях.
Ещё один свет в доме гаснет, оставляя его пустым и мертвым. Следующий дом он не перепутает ни с каким другим. И в него он будет заходить крайне рад. Люди, что находятся внутри не виноваты ни в чем, но Учиха буквально чувствует, как рад, что приносит смерть именно им. С плеч падает камень, а грудь разрывает настолько, что он готов понять — он рад до мурашек на спине. Он чудовище, если чувствует это, но здесь ещё не всё, он не закончил.
— Нет, не смей! — этот крик он узнает среди всех. Этот надменный голос ранее оскорблял и унижал, но теперь Яширо бегает, словно испуганная зверушка. Прячется по кладовкам, пытается выбраться наружу дома, но Учиха не даёт ему это сделать, блаженно медленно ходя за ним и играя в прятки. Шаринган видит все, он не убежит. Маска срывается с лица вновь, смотря кроваво-красными глазами в глаза своей жертвы. Он опробует свою новую силу на нем.
— Это не я, клянусь! Я не хотел! Мною управлял человек в маске! Он виновен! Итачи, поверь мне… — срывается на крик глава клана, испуганно смотря в чужие глаза. Не отводит взгляд, словно его гипнотизируют.
— Ты отвратителен, — единственное, что произносит юноша, смахивая с катаны кровь, — ты, должно быть, не ожидал такого исхода. Очень зря. Знал бы ты, как я хочу вырвать эти глаза с корнем, а потом затолкать их в твой поганый рот… Но я сделаю иначе.
Учиха говорит это максимально холодным тоном, будто сделать то, что он только что сказал — для него ничего не стоит. И он сделал бы, если бы хотел пачкать руки в крови этого падшего человека.
Мир вокруг них становится словно в негативе, заставляя мужчину напрячься и попытаться отползти назад, но он не может двигаться — он прикован камнями к кресту, а перед ним стоит Итачи, рассматривая испуганные глаза. Он понимает, что к чему, потому и протыкает его катаной, заставляя кричать и биться от боли. Рядом появляется ещё один, делая это ещё и ещё, пока открытое пространство заполняется клонами Учихи Итачи, которые заставляют последние нотки рассудка Яширо пасть. Старший только кричит, чувствуя, как сходит с ума, а Итачи только наблюдает и ликует. Он давно хотел страданий для этого человека. Но этот порыв мимолетен. Чакра быстро летит вниз, заставляя тело немного пошатнуться. Его резервов хватит ещё на одно такое использование. Черт, это джутсу слишком много жрет.
Избавляясь от пространства техники, Учиха протыкает чужую грудь катаной. Он оставил его рассудок в вечном гендзюцу, где он будет проходить пытки за то, что сделал. Верно ли он поступил? Учиха не знает. Но эта слабина его эмоций дала ему спокойствие и облегчение. Ещё один дом зачищен. Остаётся ещё немного.
И с каждым разом сюрпризы его настигают незаметно. Он заходит в дом кузена медленно и тихо. Света в нем не горело. Человек в маске уже тут был? В любом случае, Итачи хотел бы попрощаться с той святой женщиной, что породила на свет не менее святого юношу, который стал для него всем.
Он включает свет на кухне, а потом замирает. Он чувствует ужасный запах… разложения. Какого черта?
Юноша тут же спешит в комнату женщины, распахивая дверь, и тут же роняет катану, смотря на огромную лужу крови и на полу. Были также и следы, которые, видимо, принадлежали Шисуи. Его мама лежала на диване, накрытая белой простыней. Лишь бледно-синяя окровавленная рука свисает с края.
— Боже, — одними губами произносит Итачи и медленно подходит к ней, открывая простыню и смотря на мертвое окровавленное лицо. У нее дырка в шее.
Рука падает, а безжизненные глаза смотрят на женщину, которая стала дорогой ему тётушкой. Он понял. Он все понял.
Перед глазами стоит убитое лицо Шисуи, который явно провел ночь в этом кошмаре. Они убили и ее, заставляя кузена страдать. Теперь Итачи не жалеет о том, что сделал с Яширо. Даже можно сказать, что эта месть стала для него слишком слабой расплатой.
Руки тянутся к женщине, аккуратно поднимая ее на руки и заворачивая в простыню. У него не так много времени, но он найдет его для нее. Он выносит труп за дом, где сжигает его. Шисуи будет больно, каждый раз вспоминая об этом, но Итачи должен позаботиться об этом сам.
На месте пепла он оставляет большой камень, рядом с которым кладет белую лилию, которая росла в саду. Шисуи поймет, что к чему, он уверен.
— Покойтесь с миром, Учиха Киори.
Юноша стоит у камня ещё пару секунд, а потом следует дальше, справляясь с делами, которые были далее. Руки больше не трясутся, смерть Яширо дала ему некое облегчение, уровень его ярости немного опустился, потому он сейчас должен мыслить здраво. У него осталась последняя цель.
— Мам, — Микото оборачивается на голос сына и вздрагивает, когда видит его состояние, — мне следует тебе кое-что сказать.
***
Луна действительно словно окрашена в цвет крови. Это выглядит визуально красиво, ведь Саске видел такое далеко не часто. Можно сказать, он даже не обращает на такие мелочи внимание, но сегодня невольно поднял глаза и увидел это. Показалось, что в этой луне словно кто-то прячется, нагнетая. Становится жутко. Но юный Учиха даст всем отпор. Он может. Он сильный.
Сверкающие в темноте глаза осматриваются по темному кварталу. Фонари горят, но света нигде не было. Что происходит? Хотел бы он узнать. И эта нарастающая тревога заставляет улыбку померкнуть. Нет такого сильного предвкушения, какое было ранее. Глядишь, увидит семью всю вместе. Отца, который пропадал на работе все это время, Итачи, что также пропадал на миссиях. Мама будет счастлива. И Саске тоже.
Юный Учиха забегает за угол и замирает, видя трупы людей, что лежат прямо на дороге. У каждого за спиной герб клана, и каждый мертв. Саске передёргивает. Он округляет испуганные глаза и мчится только вперёд, домой, где должны быть его родные. Юноша пробегает парочку кварталов, чтобы добраться до своего дома скорее, а потом замирает. В нем тоже не было света. Все спят? Не так уж и поздно. Он задержался немного, верно, но не настолько, чтобы все легли спать. Хотел бы он, чтобы так было действительно. Какой же он наивный.
— Мама? Папа? Брат? — зовёт Саске и оглядывается, ходя по дому, водя по стенам рукой. Волнуется. И с каждой секундой это волнение все больше перерастает в страх. Он слышит грохот в гостиной и тут же спешит туда, рывком открывая дверь. Перед ним лежит мать, истекающая кровью, а позади стоит старший брат, держа катану в руке. Нет. Не может быть.
— Нии-сан?! Что произошло? Кто это сделал? — срывается на крик мальчишка, махая руками, а из глаз текут слезы. Нет, он отказывается верить, что это сделал именно Итачи.
— Глупый младший брат, — эти слова звучат с усмешкой, бьют по ушам, заставляя живот стянуть неприятным чувством волнения и страха. Рисунок глаз брата меняется тут же, а Саске вздрагивает. Перед глазами кровь и слезы, ощущения на себе той боли, что испытывали люди из его клана. Видит, как любимый старший брат пронзает грудь каждого, рассекая их плоти острым лезвием катаны. Мальчик не хочет видеть это, не хочет слышать эти крики.
— Прекрати! Нет, я не хочу это видеть! — вопит юноша и падает на колени, прикрывая глаза ладонями, пропуская через них слезы страха и боли. Саске валится на пол, чувствуя стекающую по уголку губ свою же слюну, а потемневшими глазами впереди видит труп матери, что безжизненным взором смотрит в потолок.
— Братик. Для чего? Для чего все это? — охрипшим голосом произносит мальчик, жмуря глаза и пытаясь на дрожащих руках подняться, но до конца встать не получается. Юноша дышит тяжело, головой ничего не понимает, а из глаз только-только перестали течь слезы, зато в грудь бьёт так, словно его ударяют кулаками, выбивая из него силы и воздух.
— Все просто. Чтобы проверить свои силы, — этот голос произносит такие вещи слишком спокойно. Этот тон буквально выбивает землю из-под ног Саске, заставляя его задышать сильнее, глубже, отчего голова начинает кружиться.
— Нет, я не верю! Ты не мой брат! — срывает голос младший Учиха и встаёт, пошатываясь из-за головокружения, боли в груди и пульсации в ушах. Он не верит, это сон. Это просто глупый страшный сон. Сейчас он проснется и все будет, как прежде. Старший брат обнимет его, мама с папой успокоят. Все будет хорошо. Пожалуйста.
— Я всего лишь играл роль хорошего старшего брата, в котором ты так нуждался, чтобы проверить, на что и ты способен. И, возможно, в тебе есть потенциал, — Саске вздрагивает от слов Итачи. Старшему будто до лампочки происходящее, в его глазах он видит безразличие. И это закапывает рассудок юноши только глубже, заставляя слезы снова предательски течь, — ты завидовал и ненавидел меня. Стремился превзойти. Только из-за этого я сохраню тебе жизнь. С помощью тебя я проверю на что способен я. Это я делаю только ради себя. Приходи ко мне, когда у тебя будут такие же глаза. Ненавидь меня, презирай. И когда у тебя будет та же сила, мы сразимся на равных. В храме Учих, в молитвенной комнате под седьмым татами, находится комната, где клан проводил тайные собрания. Загляни туда.
Учиха со страхом смотрит в глаза старшего брата, отчётливо видя рисунок мангеко шарингана Итачи. Взгляд начинает расплываться, а в ушах гудеть только сильнее, заставляя потерять координацию и упасть на пол снова. Глаза предательски закрываются, но слезы не останавливаются. Лишь сквозь них он в последний раз видит лицо страшного брата, с щек которого тоже капают слезы. Он уже не вспомнит этого, мозг сочтет это как ненужную информацию и сотрёт, будто ему всего лишь показалось. Последнее, что он слышал, так это то, что Итачи покидает дом, оставляя младшего брата одного с огромной раной на душе.
***
— Ты спас нашу деревню от гражданской войны. Спасибо тебе, Итачи. И… прости меня. Прости, что другого выбора не было, — голос Хирузена звучал сожалеюще, но Учиха не реагировал. Внутри него пустота. И только голос матери, который буквально кричит через слезы о том, чтобы он позаботился о Саске. Мать гордилась им, и гордится до сих пор, даже когда он принял такое решение. Что бы сказал отец в такой ситуации? Он не знает, и никогда уже не узнает, к сожалению.
— Не стоит просить прощения, Третий, — ровно произносит Итачи и поднимает глаза на старика, что также смотрит на него, — я сделал все, что от меня зависит. Теперь деревня будет спать спокойно.
— Теперь ты будешь считаться предателем. Куда ты пойдешь? — старик убирает руки за спину, придерживая себя за запястье, смотря с сожалением на одного из последний Учих.
— Вступлю в Акацуки. Это поможет мне контролировать ваше обещание и наведываться в любой момент, когда я почувствую, что моему брату и другу угрожают, — естественно, он попросил Хирузена присматривать за ними и держать их в защите, ведь это та малая плата за то, что он сделал.
— Я буду контролировать их состояние. Будь уверен. Спасибо. Ещё раз, — кивает Хокаге, наблюдая за тем, как Итачи встаёт со своего места, кланится и уходит в тень под пристальным взглядом Хокаге. Хирузен не помог им. Это факт. И положиться на него в защите Саске будет не лучшим решением, но другого не остаётся. Шисуи однозначно будет смотреть за ним, но им все ещё может угрожать Данзо, которого может сдержать только Хирузен. Пан или пропал.
