Эффект бабочки

      Холодные, словно сами по себе, а не от погоды, руки тянутся к острым ключицам, касаясь сетчатой футболки, но умышленно игнорируя ее. О бледные ключицы можно порезаться, а причиной является худоба. Да, Итачи успел сильно истощать за время пребывания в этом клоповнике. И он так не про настоящих клопов, а про людей, окружающих его. Натуральные клопы: противные, вонючие на характер и максимально агрессивные. Сколько он уже здесь? Две недели? Месяц? Счет времени он потерял уже давно, словно проживает день сурка.       Пустые глаза смотрят куда-то вдаль, не мигая. Руки синеют с новой силой, а по плечам проходятся мурашки из-за того, что холодные пальцы касаются ключиц. Плащ не греет, только продувает, но носить он его обязан. Дресс-код тут такой, уж извольте. Даже самые строгие и серьезные люди здесь все же соблюдают его, как бы нелепо это не смотрелось для них.       У Учихи нет причин игнорировать здешние правила и как-то отклоняться от амплуа «психопата, который вырезал свой клан». Его «маска», эта организация и паршивый образ жизни — все связано, и если нарушить это, то будет куда хуже. А так, пока у него есть крыша над головой и назойливый напарник, все под контролем.       За окном заброшенного домишки, в котором даже стекла разбиты, отчетливо слышался дождь, что лил, как из ведра. Итачи пошел бы дальше, хоть в грозу, хоть в зной, но напарник предложил сделать привал, обнаружив местечко, что скрывало их от чужих глаз стенами, пусть и в край прогнившими. В домике не было ничего, абсолютно. Словно он стоял тут только для того, чтобы пугать детей из ближайшей деревни призраками, которые якобы тут обитают. Ну, с пребыванием Итачи, на одного призрака в доме стало больше.       Расположившись на полу у разбитого окна, Учиха аккуратно вытянул ноги вперед, а изнывающую руку отправил в рукав — иначе она бы доставляла дискомфорт. С появлением в Акацуки, Учиха чувствовал себя только хуже — чах прямо на глазах. По нему было видно, словно он болен чем-то. А за несколько дней до этого события, начали болеть мышцы в ногах и руках. Для шиноби это могло оказаться потрясением, но они болели не так сильно на первый взгляд, потому брюнет и оставил их болеть дальше. Но сейчас левая рука неприятно ныла, словно оставляя вокруг себя только слабость, отчего Учиха и отправил ее локтем в рукав плаща.       Джузо сегодня тоже что-то притих, даже молчал всю дорогу, хотя обычно говорил какую-то ерунду. Даже шутить пытался. Довольно редко увидишь в такой организации позитивного человека. Тут каждый побит жизнью, если так взглянуть, но вот Джузо не показывает того мрака, что отходит от самого Итачи. Даже сейчас, когда на его лице была серьезность. — Выглядишь болезненно, Учиха. Что мне следует делать, если ты умрешь тут? — нет, Итачи ошибся. Бива сегодня все тот же, что и был месяц назад, когда их поставили в пару. И, это что, забота? Учиха сделает вид, что не умеет читать между строк.       К его угрюмости и неразговорчивости напарник уже привык, Итачи уверен. Вместо слов у брюнета взгляды. И прямо сейчас, одарив напарника размеренным взглядом, Учиха только отвернулся. Очевидно, это было чем-то наподобие: «что еще ляпнешь?» И это не было грубостью, ведь Джузо всегда говорил Учихе, чтобы тот указывал на глупости товарища. Он был мужчиной спокойным, не было в нем дурости, лишь попытки выйти на контакт. Видимо, он любил разговаривать, а с напарником ему не повезло насчет этого пункта.       Джузо только хмыкает на это, отворачивая голову в сторону своего Кубикирибочо, словно этот меч способен выслушать. И все, разговор на этом закончен. Да и не о чем им вести диалог. Пусть Бива и ужасный болтун, но разговорить Итачи не может. Пожалуй, только один человек, не обладая большой болтливостью, способен выдавить из Итачи все слова, которые только он может произносить. Где же он сейчас? Все ли в порядке с ним? Когда он вернется? — На улице темнеет, к тому же, льет дождь. Предлагаю остаться здесь дольше. До того момента, когда хотя бы ливень пройдет, — предлагает напарник, снова повернув голову на Итачи, наблюдая за еле поднимающимися бровями. Немой вопрос он понял сразу, оттого и решил ответить, — после прошлой миссии в деревне Водопада, ты словно разваливался на ходу. Очевидно, выйдя на дождь, ты действительно подохнешь тут, а мне трупы в напарниках не нужны, если, конечно, не я прикончил их. Раз уж ты такой хлипенький, Учиха, а у нас есть еще время, мы можем остаться, чтобы я потом не таскался за больным ребенком. Ты будто сам себя изводишь, ей-богу.       Итачи не отвечает. Аргументы резонны, ведь тогда он будет замедлять напарника, но Джузо немного перегибает. Учиха уверен, не в его слабом здоровье дело, ведь ранее он пахал, как бык, и даже нос не забивался. Верно люди говорят, состояние физического здоровья напрямую зависит от ментального. И с каждым днем Итачи мерзнет только сильнее, и даже костры, разводимые недалеко от него, не способны согреть вечно ледяные руки, на которые также давит и температура воздуха.       «Черт с тобой» — думает Итачи, «посидим». Терять им нечего, они никуда не спешат, а компанию друг друга терпят. Единственное, что не нравится Учихе, так это то, что его считают хлипким ребенком. Ему не важно, что думает Джузо. Мужчина любит преувеличивать.       На том они и порешили. Оставаться тут было не проблемой, учитывая даже то, что недалеко находится селение, откуда сюда может кто-то придти. Они оба не последние слабаки, раз находятся в этой организации, дадут отпор. И даже то, что прикрытые ранее глаза тут же открываются, когда позади тонких стен дома слышатся шаги, уверяют о том, что они профессионалы своего дела. Шаринган активируется тут же, чтобы наблюдать за чакрой и движениями противника, а голова задирается на разбитое окно, под которым он сидел. С места не двигается, лишь пристально осматривает быстро потемневшую округу. Джузо, что сидел также смирно, лишь удобнее скрещивает руки, опуская одну на рукоять Обезглавливателя, готовится, но особо не напрягается. Из окна его не видно; он сидел на той же стороне, где и Итачи, но уже подальше, в самом углу.       Шаги, которые немного заглушал ливень, были неуверенными. И принадлежали они не одному человеку, а как минимум двум-трем. То были не шиноби, скорее всего, деревенские, потому им следовало бы сидеть тихо, чтобы не привлекать к себе внимание. Но так уж вышло, что шли именно в их сторону. — Это всего лишь задание, Мабуне. Тест на храбрость. Ты зайдешь в этот дом, побродишь по его комнатам, а потом вернешься оттуда. Но учти, с тобой я не пойду. И не жульничать! — голос был явно детский. Ребята пришли просто пощекотать нервы, не более, потому шаринган Учихи тут же гаснет, а сам он выдыхает. Мальчишкам явно заняться нечем в такое время, раз они шляются по прогнившему дому так поздно. Но это уже не их дело. Самое важное — это согласовать, что им с этим делать. Оттого Итачи и поворачивает голову в сторону напарника, явно не собиравшегося убираться и лишь ломавшего несколько щепок, кидая их в дверной проем, что создавало небольшой треск. Пока этого не слышно для детей, значит, просто пробует. Он серьезно намерен пугать их?       Итачи запомнил карту этого дома, ведь изучил его от балды, когда они только вошли. Конечно, первоначальной задачей было посмотреть, одни ли они тут, но так получилось, что это было зря. Дом имеет два небольших крыла и этажа. Ступать на второй опасно, ведь с недавнего визита Учихи, было понятно: там прогнило все настолько, что скрипело так, словно вот-вот обвалится. Идти туда было крайне рискованно, особенно для детей, особенно не для шиноби.       Первый этаж был больше второго, так как часть верхнего канула в руины, но тут все скрипело куда сильнее. Благо, под домом нет никаких катакомб, чтобы можно было провалиться и сломать себе шею. От двери следовала небольшая прихожая, со стороны которой отделялись три комнаты и коридор, ведущий в другое крыло. У коридора была лестница на второй этаж, не отличавшаяся надежностью: испугаешься сотню раз и упадешь, нежели доберешься до второго этажа. Комнатки в этом доме были небольшие, не имеющие каких-либо вещей, максимум — стул да стол, которые тоже успели сгнить. И пару зеркал на втором этаже: некоторые разбиты, а некоторые нет, словно до них так и не добрались. А в коридорах висели мрачные картины, оставшиеся, видимо, тут с прежних владельцев. Или, может быть, такие как Джузо, повесили эти картины сюда в шутку, чтобы испугать детей, что лезли сюда.       Тем не менее, Учиха расслабляется, совершенно не поощряя то, что намерен делать напарник. Но он, во-первых, не их мамочка, чтобы говорить о том, что можно, и о том, что нельзя для них, а во-вторых, ему просто незачем встревать. Хочет Бива — пусть делает. Сидели они все равно почти у двери — в комнате, что была под лестницей, потому их увидеть не так просто. А убивать детей Учиха просто не намерен. Ему хватило, его руки и так в крови. — Ну, неужели не воспользуешься моментом? — усмехается Джузо, рассматривая профиль своего напарника, что не скрывается больше за горлом из-за того, что плащ теперь расстегнут. Очевидно, они оба знали ответ на этот вопрос, но, кажется, мужчина решил вытащить лотерейный билет. Удача ему отказала — Итачи только слегка качнул головой в жесте: «нет, откажусь». — Когда-нибудь у тебя появятся дети, и тебе не о чем будет рассказывать им, — скорее в шутку произносит мужчина. Ни о каких своих детях и речи быть не может, они преступники. Им мирную жизнь видеть только во снах суждено. И именно от этой шутки Итачи все же слегка усмехается. Правда, смешок был с горчинкой.       Со стороны двери послышались скрипы и свет, видимо, от фонарика, а значит, ребенок соизволил все же зайти сюда, начав блуждать по дому. Джузо тоже поднялся, заставляя половицы скрипнуть, а потом ретировался на выход из комнатки, пока мальчишка разглядывал первую, иногда ежась при взгляде на картины и вздрагивая от завывания ветра. Итачи не пошел за ним — нет смысла. Ему это даже веселым не кажется, потому он и остался, не сдвинувшись с места. Лишь краем уха наблюдал за тем, как скрипят половицы во втором крыле, как сильный кулак Джузо стучит по разбитому стеклу, заставляя мальчишку испугаться до бледноты. Учиха даже отсюда слышит громкое сбивчивое дыхание ребенка. В какой-то степени ему жаль парнишку. — К-кто здесь? — явно не скрывая дрожи, тихонько зовет мальчишка, а свет от фонаря дергается из-за трясущихся рук. А потом прячется в другой комнате, что была за стенкой от комнаты, где сидел Итачи. Ответа ему, очевидно, не последовало, лишь сильный скрип со второго этажа, словно там кто-то ходит. Бива даже на второй этаж соизволил подняться, с ума сойти. Итачи только шумно вздыхает, а потом замирает, когда в его комнату проскальзывает напарник, забирая оттуда какую-то горстку щепок, пока на втором этаже все еще раздавался скрип. — Я думал, это ты наверху ходишь, — шепотом слегка удивленно проговорил напарник, смотря на Учиху, а потом оборачивается и тут же выходит из комнаты, скрываясь в коридоре. А тут уже не смешно. Не сказать, что Учиха был пуглив, как котенок, и особо верил в привидения. Его скорее смутило то, что в доме их больше, чем казалось на первый взгляд. И единственный страх — это страх быть рассекреченным каким-то третьим лицом.       Пока из коридора слышатся скрипы от щепок напарника, Итачи все же поднимается со своего места, первым делом оглядываясь на окно, а потом подходит к стене, к которой была прижата дверь. Надо выпроводить тушевавшегося то в прихожей, то в комнате ребенка отсюда, иначе он может попасть под горячую руку. Итачи решает сделать совершенно безжалостный ход, резко толкая дверь от себя, отчего она в первую секунду создала скрип, а потом и громкий хлопок. Оттого ребенок, стоящий недалеко, закричал и тут же помчался прочь из дома с дрожащим в руках фонариком. Дело сделано.       Итачи аккуратно выходит сначала из укрытия, осматриваясь, а после в коридор, поднимая голову наверх. Прислушивается, распознавая шорохи на втором этаже. Джузо даже в темноте казался слишком довольным, словно он не смеялся тысячу лет. И выходя из-за угла, он одобрительно кивнул Учихе. — Хорошая работа. Запишу этот день в свой особый блокнот. Подпишу: «Итачи сделал что-то, что по меркам кажется человеческим», — и глухо усмехается, рассматривая задумчивое лицо Учихи. Младший молчит, лишь поднимается аккуратно по ступеням на второй этаж, смотря себе под ноги, а напарник тихо следует за ним, прислушиваясь к шорохам, — боишься привидений? Может, там оно и сидит?       Учиха молча бросает равнодушный взгляд на напарника, что плетется следом, хотя где-то в груди сжимается ком волнения. Нет, он не верит. Или, все же, верит и побаивается? Чертов Джузо, только нагнетает. Да не может быть такого, духов и вовсе не существует.       Юноша поднимается на второй этаж, аккуратно делая шаги вперед. Там было только три комнаты, соединенные стенкой. Далеко ходить не нужно было. А шорох был в самой левой, в закрытой. Итачи не особо уверенно взялся за дверную ручку, прислушиваясь, а потом резко открыл дверь.       И без того бледный Учиха стал точно белым на одну секунду, когда его с обеих сторон — сзади и спереди коснулись руки Джузо. Не просто коснулись, а резко слегка толкнули его в плечи друг к другу, с характерным рыком, от которого сердце в пятки ушло. Глаза, что были ранее полные безразличия слегка округлились, а зрачок сузился, когда он вздрогнул всем телом, уведомляя шутников, что дело сделано. Учиха испугался. Дальше последовал только смех Джузо позади, а перед глазами исчез водный клон этого сумасшедшего. — Видел бы ты свое лицо, Учиха, — громко смеялся напарник, оставляя Итачи одного в прострации, переваривая, что произошло. Ну, конечно. Джузо же детей пошел пугать. А Учиха не сильно старше ребят, которые пришли сюда. Не думал брюнет, что его напарник способен на такое, потому даже не ожидал таких выходок. А вот прилетело, откуда не ждали.       Итачи лишь слегка хмурит брови, бросая осуждающий взгляд на товарища, а потом держит путь обратно, игнорируя чужой смех позади.       Выходка была максимально глупой, можно сказать, совершенно не характерной для напарника, но, видимо, есть куда «расти». Разговаривать об этом нет смысла — Итачи взял на вооружение, что может прилететь какая-то глупость и в него, пока мужчина расслаблен. Оттого он также молча спускается вниз, смотря под ноги и слушая скрип половиц. Одна проваливается даже, но не под его весом, благо. Бива лишь тихо ругается, не убирая с лица глупую улыбку — ему все еще смешно из-за этой выходки. И самое досадное, что это действительно может охарактеризовать Учиху как ребенка. Испугался, когда подумал о призраке — что за глупость? Расскажи об этом Шисуи, он покрутит пальцем у виска, скажет: «не этому я учил тебя, глупый кузен», а потом даже усмехнется по-своему тепло.       Черт.       В глазах пробегает нотка тоски по старым временам, где они с кузеном могли встретиться и поговорить. Он скучает. Ему безумно не хватает тепла лучшего друга. И как бы он не топил в своих глазах это, внутри его сжирает ком волнения и опасения за старшего. Он где-то там, в Конохе, а Итачи здесь, в прогнившем доме на границе с Ивагакуре.       И эта тоска заполняет, заставляя забыть о выходке напарника. Джузо ничего не получил, а Итачи ничего не потерял, это факт. И обижаться на это будет крайне глупо. Учиха решает вернуться на прежнее место, усаживаясь под окном, слушая стихший дождь. Дети, скорее всего, успели убежать отсюда прочь, а значит, проблемой меньше.       Напарник тоже садится на свое место, разглядывая прогнившие доски, насколько позволяет взгляд, Итачи же прикрывает свои веки, отправляясь в воспоминания.