***
Надвигался туман. Такой огромной силы, что подобное Итачи видел воочию только единожды. В стране воды, когда они были с Джузо на их последней совместной миссии. Очевидно, перед его взором — еще один беглец из тумана. Ещё один мечник. Удивляться не стоит. Хотя, нет, это скорее здоровый интерес, нежели удивление. Пока на лице привычное «каменное» выражение, в глазах блеснул огонек, который ни разу не ускользнул от напарника. В этот раз проиграл Итачи, припоминая игру «как вывести Учиху на эмоции». Игра идёт с одним игроком, но все ещё актуальна. Даже среди Итачи, который порой, как малый ребенок, специально не подыгрывает. Густой туман прячет силуэт высокого мужчины, оставляя юного Учиху одного среди деревьев. Хошигаки решил закончить с заданием в одиночку. Оно было предельно интересным — нагнать отряд шиноби и принца, что перевозил сокровища. Занятное оно было количеством врагов, а не золотом — оно интересует Учиху в последнюю очередь. Он не против, чтобы мужчина сделал все в одиночку. Не принципиально, брюнет лишь подождёт у деревьев, изредка наблюдая за боем, что происходит у него перед носом. Ни зги не видно, если честно, лишь очертания и силуэты. — Эти чёртовы шиноби оказались крайне невозмутимыми, когда я показал им свой фокус. В отличие от вас, — этого комментария Итачи ждал весь бой. Правда, ответа на него так и не придумал, решая просто проигнорировать. Туман медленно уходил, позволяя уставшим глазам рассмотреть округу. Чистое поле, куда ни глянь. Лишь позади лесная чаща и обрыв, а внизу скалы и река, что несётся бешеным темпом куда-то в горы. Итачи сидит расслабленно, опираясь спиной о кору дерева. Рука локтем спрятана в рукав плаща — слабость настигла в неподходящий момент. С каждым разом это стало проявляться все больше и чаще, заставляя Учиху всё-таки обратить на это внимание. Что происходит? Он не знал. Лишь имел маленькие подозрения, пока что не ссылаясь на них. Но когда резкой болью прошибло грудную клетку, тогда он и сделал более-менее адекватный вывод. — Нам следует возвращаться обратно. Лидер ждёт, — парировал младший, приподнимаясь со своего места, а потом поднял бровь, когда старший наклонился к нему слегка, покачивая головой. Но не произнес ни слова, сев рядом. — Нужно немного отдохнуть. Всё-таки, они были не одни. Целая куча. Сколько? Двадцать? — задумчиво произносит мечник, укладывая Самехаду рядом, не отпуская рукоять. На всякий случай. — Двадцать пять, — все же решает произнести Учиха, получая только смешок со стороны напарника. С Кисаме, который порой неплохо шутит и имеет отличную самоиронию поговорить можно. Выкинуть какой-то пустяк, наподобие точного числа соперников. Хошигаки не ответит, но возьмёт на подкорку. — А вы, я посмотрю, времени зря не теряли. Теперь я жалею, что забрал у вас возможность сразиться тоже, — пожимает тот плечами, доставая флягу с водой из подсумка, смачивая глотку. Бои порой действительно выматывают. Вокруг было чисто, не считая трупов на тропинке среди цветов. Лишь вороны летали по небу, каркая своими громкими голосами. Одна спустилась ниже, разглядывая этих двоих. Учихе пришлось поднять взгляд, смотря точно в черные глаза ворона. Это не его. Принадлежит Шисуи — ясно, как белый день. Но брать ее в руки он не спешит при напарнике. — Ваша, Итачи-сан? — обращает внимание старший, тоже поднимая глаза на черного ворона, что каркнул над головой пару раз. Если Джузо терпеть не мог ворон, то Кисаме снисходительнее относится к ним. Даже не ворчит из-за громкого карканья. Однако ворона Учиха намеревается игнорировать. Шисуи не пошлет письмо в такой момент, понимая, что младший будет не один. Скорее, он просто послал ворона, чтобы приглядеть за кузеном, как когда-то делал Итачи с ним же. — Нет. Обычная, — привычным ледяным тоном отвечает юноша, разглядывая из-под опущенных ресниц свою бледную руку. Ломит. Ломит так, словно ее медленно ломают изнутри. Но самое паршивое — слабость, которая не даёт и руки поднять. А если пытаться, то настигнет неприятная боль. — В стране Молнии лето протекает слишком жарко. Наверное, следовало бы вернуться в страну Железа, чтобы не умереть от жары, — подаёт голос напарник. У Кисаме есть привычка — пытаться вывести Учиху на разговор. Как Джузо, в свое время. Только рассуждает он как бы невзначай, в отличие от того же самого Бива. Поговорит, словно сам с собой, а если Учиха не подключится — ничего страшного. Будто и не для него говорил. Но младший всё-таки решает потешить интерес, подключаясь к игре снова. — Ты слишком много говоришь, Кисаме, — спокойно произносит брюнет, боковым зрением улавливая реакцию напарника. Наверное, это то единственное занятие, которое делает Учиху живым. А напарник — один из немногих людей, который может вывести Итачи на эмоции. На скудные, сдержанные, но хотя бы какие-то. Хошигаки щурится, переводя взгляд на Учиху. Ему не понравилось это замечание, очевидно, однако мужчина молчит несколько секунд, рассматривая иссиня-черные глаза, которые словно впитали в себя тьму. Для Кисаме, который каждый день таскается с младшим, который видит его «кирпич» на лице больше, чем свое отражение в зеркале, вполне может различить малейшее колебание эмоций в чужих бездонных ямах. И сейчас в них словно кто-то кинул факел: мимолётный блеск, который скрывался в глубине той самой тьмы, что не имеет конца. Поиграть захотел? — Вы слишком много молчите, Итачи-сан, с вами скучно, — отвечает мечник, усмехается, разминая сильные плечи, которые довольно громко прохрустывают. Должно быть, мужчина привык жить в движении, отчего даже малейшее бездействие сказывается на его теле. — Так сходи к гейшам. С ними не скучно, — Итачи немного щурится, решая ответить на эту колкость. Игра в гляделки с напарником особенная. Каждый из них может играть в нее до конца дня, вот правда. Но победитель здесь только один. И если по сравнению с Джузо, что отводил взгляд все время, не имея желания угадывать, что же там происходит, Кисаме сам говорит что-то своим взглядом в ответ, читает их у напарника на ура. Что ж, хочешь жить — умей вертеться, хочешь говорить — ищи любой способ. — Вы сами как гейша, Итачи-сан. Смотреть можно, а трогать нельзя, — видимо, Кисаме сегодня решается разойтись. И это действительно забавит Учиху, отчего юноша даже усмехается, прикрывая глаза окончательно. Интересный тип. И это только несколько причин, по которым Учиха считает мужчину невероятным. Дождь настиг их в пути в открытом поле. Холодные капли воды падали на черную макушку, максимально быстро намочив черные, как воронье крыло волосы, с которых впредь капала вода. Стихия добралась и до бледного лица, и одежды под плащом, заставляя промокнуть до нитки. Учиха был и не в таких условиях, потому игнорирует замёрзшие руки и мокрую одежду. Изводит себя? Возможно. Все уже предрешено заранее. Итачи знает свой исход. Потому и жалеть свое здоровье тоже ни к чему. Это будет большим бонусом для его младшего брата. Однако Шисуи ему за это спасибо не скажет. Они идут молча уже долгое время, смотря только по сторонам, чтобы за ними не было хвоста. Находясь в организации, отлично показавшей себя на международном рынке, им следует быть крайне осторожными, учитывая, что за их голову висит приличная награда. Но это последнее, чего они опасаются. — Знаете, Итачи-сан. Чисто гипотетически. Рано или поздно нам поручат отлов девятихвостого. Вы были в АНБУ Конохи, так что знаете, как пройти барьер. Очевидно, пошлют нас, — Кисаме делает паузу, поворачивая голову в три четверти к напарнику, который делает абсолютно также, только в его сторону, смотря в чужие глаза. Так, и что дальше? — Там остались ваш младший брат и старший кузен, так? Повторюсь, чисто гипотетически. Позволите ли вы мне разделаться с Шисуи Телесного Мерцания? — мужчина слегка щурит глаза. На первый взгляд, он продолжает свою дурацкую игру, однако Учиха отчётливо видит нотки серьезности в чужих очах. Хошигаки не шутит и не пытается вывести Итачи на эмоции. Он действительно хочет этой битвы. — Делай, что хочешь, — привычным для себя тоном произносит Итачи, поворачивая голову вперёд. Если Кисаме хочет, то черт с ним. Не в его компетенции сдерживать напарника. Зная Шисуи, тот так просто не дастся. Но и зная напарника, тот не даст себя поймать за хвост. Иного ответа юноша дать не мог. — Если я вдруг одолею вашего кузена, Итачи-сан. Что вы тогда скажете? — усмехается мечник, разминая пальцы словно от предвкушения. Учиха сдерживает размеренный смешок. — Не знаю, что я скажу тебе тогда, но сейчас могу сказать только то, что он не так прост, как кажется, — а кажется он ещё тем простачком. Но это Учиха решает не озвучивать. Характер Шуншина вовсе не сочетается с его возможностями. Если не знать его, вполне себе и не представишь, что такой добряк может треснуть по лицу так, что останется кровавое месиво. — Наслышан о нем. Вы же родственники. Явно проводили с ним некоторое время раньше. Есть, чем поделиться? — скорее в шутку произносит Хошигаки, доказывая это смешком. Итачи молчит. Естественно, он не скажет ничего против Шисуи. Нечего. Но этот вопрос заставил его перенестись куда-то в прошлое, на лет шесть назад, когда ещё не было всех этих ужасов. Мама очень любила наблюдать за Итачи в компании Шисуи. Микото была ярой приверженницей правил и порядков, как и подобает приличной женщине. Она строго относилась к сыновьям, когда дело касалось учебы. Мама была довольно доброй, но учиться под ее надзором следовало хорошо, ведь, как Учиха говорила сама: «Учение — свет. Для каждого хорошего шиноби знать больше положенного — почет. Потому и нет бесполезной информации». На этом вырос Итачи, а потом и Саске. И советы матери пригодились. Микото с гордостью смотрела на старшего сына за тренировками, словно представляя, каким хорошим ниндзя он станет. Но ещё больше ей нравилось наблюдать, когда кудрявый кузен вместе с тетушкой Киори зайдут к ним. Парни тогда были на заднем дворе, а женщины, пока Фугаку нет, пили чай в доме. Саске на тот момент сидел с ними. Тётушку Киори он тоже очень любил. Однако приходил потом и к мальчикам, чтобы и его приняли. Вот только эти двое не играли. Шисуи был его потенциальным учителем, который научил Итачи всему, что знал сам. Навыки, знания, мечты и планы. Все передалось Учихе. И каждый раз, на тренировках, мама заглядывала к ним, лишь ласково улыбаясь. Правда, был один случай… — Ты наказан. И ты тоже, — Микото, со всей своей присущей хмуростью посмотрела на мальчишек, что буквально окаменели от подобного. Это было впервые. У каждого, — за то, что не принимали к себе Саске. Саске никогда не ябедничал, Итачи ручался за него, однако мать увидела однажды это сама и немного преувеличила ситуацию. — Но, тетя… Я даже не живу здесь, — смело возразил Шисуи, присаживаясь за обеденный стол семьи Итачи рядом с ним, пока младший выходил из прострации, вызванную удивлением. — А такое чувство, что живёшь, — бухтит маленький Саске, прожевав рис, а потом показательно воротит голову от старшего кузена. Итачи слабо улыбается на такие проделки брата. А Шисуи только усмехается. А ведь и правда. — Саске, относись к старшим уважительно. А вы оба после ужина будете помогать мне по дому, — уже более мягко произнесла женщина, самодовольно улыбнувшись. В тот вечер Учиха Шисуи, джонин, знаменитый во всех пятерых странах как довольно опасный шиноби и имеющий там привилегии, мыл крыльцо в доме Итачи, пока младший с лестницы наблюдал за ним. Ведь его отмазал младший брат, сидевший рядом и с явной гордостью за себя смотревший на трудящегося кузена.31
3 октября 2020 г. в 00:13
Приготовления к экзамену шли своим чередом. Абсолютно каждый в этой деревне суетился, как только мог. Все же, на данном мероприятии будут присутствовать люди из других деревень. В судьях намечается сам Казекаге. Им следует оказать теплый прием, как и полагается в деревне Листа.
На этот раз было крайне ветрено. Потоки буквально сносили бумажки из рук чуунинов, что работали над программой и безопасностью. На небо надвигались тучи, заставляя кудрявые волосы виться еще сильнее, уведомляя о будущей непогоде. Самого Шисуи запрягли моментально, давая задание сначала следить за воротами, словно АНБУ, а на время экзамена его поставили наблюдать за вторым этапом. Все этапы были уже известны организаторам. Учиха тоже отличился в этом. Правда, имел представление только о втором этапе, где дети должны отбирать друг у друга свитки.
Он не экзаменатор, вроде Анко, спешу напомнить. Он лишь ее коллега, что приглядывает за обстановкой. На детей ему должно быть плевать. Его задача — мониторить за возможными вторжениями на территорию от чужаков.
Люди большой толпой заходят в деревню. Очень давно не было такого скопления людей у ворот, к слову. Особенно из других селений.
Смена заканчивается, а пост передается членам АНБУ, которых также послал Хокаге. И что он делает среди этих людей? Или Хирузен забыл, что он больше не работает в АНБУ под его началом? Следует уточнить этот вопрос. А пока что, ему необходимо уделить время на отдых, ведь он сидел у ворот с самого утра.
— Йо, — звучит за спиной крайне неожиданно, отчего Шуншин даже дергается, оборачиваясь на старшего. Надо же, кто здесь.
— Какаши-сан, рад вас видеть, — привычная кудрявому улыбка тут же появляется на губах при рассматривании лисьим прищуром Хатаке, который выглядел слишком беззаботно на фоне всей этой суеты. Боже, и как ему это удается?
— Саске недавно подходил. Сказал, что его направил ты, — уже серьезнее произнес старший, неспеша двигаясь в сторону деревни. У Шисуи и на этот вопрос найдется весомый аргумент. Все-таки, это он заставил младшего побеспокоить их сенсея, — с какой это стати я должен делать исключения?
Кто бы что не говорил о строгости Какаши, но Учиха всегда видел в нем милого человека. Он расчетлив, верно, не бросает слова на ветер, перепроверяет все по десять раз. Но это же хорошо. Строгость его на данном фоне тут же прячется в угол.
— Потому что я порекомендовал его? — скорее интересуется в шутку кудрявый, прищурив узкие глаза, слегка вскинув подбородок. А Хатаке охает, не понимая, откуда этот ребенок набрался столько наглости. Или это у всех Учих проявляется со временем? Однако юноша только тихо смеется, махнув рукой.
— Просто шучу. На самом деле, Саске крайне талантлив. И я ручаюсь за него, — как факт произносит Шуншин, рассматривая окрестности деревни.
Строят новый стадион, на удивление Учихи. А люди, что оживленно гуляют вокруг так и не меняются. Для них словно ничего и не произошло. Или, может быть, просто один Учиха испытал такое дерьмо в своей жизни, после которого видит ее «до» и «после»?
Вокруг играет музыка с улиц и торговых рядов различных магазинчиков. Пускай сейчас и не вечер, но огоньки их вывесок отлично выделяются в округе. Юноша останавливается, рассматривая деревню, в которой вырос. Он так забегался, что не заметил всех ее красот и момента, когда она тоже стала больше. Выросла вместе с ним в возможностях.
Хатаке тоже останавливается, бросая на одного из последних Учиха взгляд. Наверное, Какаши-сан помнит тот день четыре года назад, когда Шисуи пришел в уже пустой квартал. Хотя, он, должно быть, помнил и видел намного больше, чем представляет себе юноша.
— И почему же я должен поверить тебе? — спустя минутной паузы произносит старший, разминая свои руки. Шисуи бросает взгляд на него, слегка выдыхая. Осознав всю картину, он стал будто внимательнее. Приметил сразу усталый взгляд старшего, его синяки под глазами. Оттого и замолк на секунду. Правда, Какаши этот жест счел как обдумывание.
— Саске ответственный мальчик. Сами знаете, он не бросает слов на ветер и не копошится по пустякам. Если его что-то заинтересовало, то он уйдет в это с головой, — как факт произносит младший, снова делая шаги вперед, изучая окрестности деревни, словно в первый раз. Правда, Какаши этот аргумент не особо понравился. Недостаточно этого. Потому Учиха и продолжил, — он имеет довольно впечатляющий для генина запас чакры. Для такого же клинка молнии ему хватит резерва раза на три.
Хатаке одобряюще кивнул, но не согласился, приглашая кудрявого в забегаловку, где продавали данго. А тут все, как и раньше: вход прикрыт тканями с надписями, а на пороге висит бумажный ангел. Должно быть, хозяйка здешнего места верующая женщина, судя еще по одним фигуркам в разных углах. В глаза не бросаются, да и ладно.
В этом месте было много деревянных столов, почти все были заняты горожанами, что решили полакомиться вкусностями от бабули. Они с Итачи выросли в этом заведении. Каждый раз Шисуи водил его сюда и угощал, пока младший довольно ел, сосредоточенно смотря на сладость. А Учиха только наблюдал за лучшим другом.
Сейчас перед ним только Какаши; Итачи где-то далеко, за пределами деревни. Черт знает, когда они увидятся в следующий раз.
Парни делают заказ, но прошлую тему пока не затрагивают. Скорее, Учиха ожидает ответа от старшего, готовясь бросать своими козырями в него.
— Ну и? — скучающе произносит старший, а Шисуи только хмыкает. Хатаке тот еще засранец, любящий потрепать нервы.
— Он Учиха. И у него есть шаринган. Вряд ли вы не видели его, пройдя вместе через столько миссий. Играете на моих нервах? — дружелюбно усмехается Шисуи, отправляя шарик поданного данго себе в рот под заинтересованный взгляд старшего. Тот лишь прикрывает глаза, а маска слегка смещается в подобии улыбки. Так и знал, вот хитрый лис.
— Скорее да, чем нет, Шисуи-кун, — с губ Хатаке срывается смешок, а младший юноша готов в голос рассмеяться. Такой он забавный в хорошем смысле.
— Ладно-ладно. У Саске, кстати, природная чакра молнии, потому он и подходит на роль вашего ученика идеально. Кому, как не ему следует передать такую хорошую технику, м? — кудрявый ласково улыбается старшему, уведомляя о том, что игры кончились. И он победил, кстати. В глазах напротив блеснул огонек заинтересованности, значит, кидаться козырями больше нет смысла.
— Как скажешь, Шисуи. Твоя взяла, — старший поднимает руки и берет данго в одну, тут же направляя его на младшего, — но только на этот раз. Ей-богу, ты тоже подходишь под описание моего ученика. Стоит ли мне закрывать запись, сжигая талоны?
Учиха задорно смеется, махая руками, мол, что вы, что вы, а потом опирается рукой о щеку, рассматривая сладость в руках старшего.
— Между прочим, мне тоже следовало бы поработать над своей стихией молнии. Но на Райкири я не претендую. Оставлю звездный час для Саске, — довольно хмыкает юноша, забирая из чужих рук палочку с данго под поднятую бровь Какаши. Этот Учиха и правда где-то понабрался наглости. Или, может быть, юноша такой просто от хорошего настроения. Черт его знает. Хатаке лишь качает головой и слабо улыбается, почти незаметно.