***
Лизелль и ее наставница только что вернулись с тренировки, когда в квартиру внезапно и неожиданно ворвались две азари, одетые в узнаваемые бронекостюмы коммандос. Затем они прошли на кухню, захватив с собой пару бокалов с напитками. Они смеялись над биотическим броском, который Лизелль испортила, случайно перекинув тренировочный манекен через стену их уединенного, похожего на внутренний дворик, места. — Что, если он приземлился кому-нибудь на голову внизу? — подумала Лизелль. Они продолжали хихикать даже тогда, когда раздалось жужжание дверного звонка, не в силах отвлечь свое внимание от забавного инцидента. В результате их очевидной отвлеченности, коммандос, развалившаяся на диване в главной гостиной, вместо них направилась к двери, приложив пальцы к пистолету в кобуре у бедра на случай, если посетители будут настроены недружелюбно. Две сидящие на кухне азари прекратили свои смешки только для того, чтобы прислушаться к громкому разговору в соседней комнате. Быстрый диалог, срочное, краткое объяснение, а затем приглушенный топот ног, врывающихся в квартиру, быстрым и нестройным ритмом. Гости миновали кухню, направляясь в коридор, и Лизелль, поднявшаяся на ноги с намерением увидеть, что же там происходит, оказалась свидетелем страшной сцены. Одна из коммандос вела небольшой отряд, бегом направляясь к коридору, одновременно подгоняя тех, кто шел позади нее, и показывала дорогу. Сразу же за ней следовала пара салариан, торопливо шаркающих ногами, насколько это было возможно, они старались не уронить знакомый драгоценный груз, который несли с собой. Это была Ария. Ее повседневный наряд был заменен на более простые одежды, и она выглядела обмякнувшей, оцепеневшей, лишь частично осознававшей свое окружение. Когда группа исчезла в коридоре, Лизель в шоке широко раскрыла глаза. Она тут же бросилась за ними, но Зурия схватила ее за руку и удержала на месте. — Они не знают, кто ты, — прошипела Зурия вырывающейся деве. — Ты не можешь следовать за ними. Мне очень жаль, Лизелль, но ты должна остаться здесь. — Что с ней случилось? — прошипела в ответ Лизелль с нарастающей паникой в голосе. — Отпусти меня! Я должна идти. — Лизелль, стой здесь, — сказала Зурия, изо всех сил стараясь повторить командный тон Арии. Она продолжала удерживать Лизелль на месте своей цепкой хваткой. — Я пойду посмотрю, что случилось, ладно? Вернусь через несколько минут, обещаю. Я приду за тобой, но пока тебе нужно держаться подальше. Мы не можем допустить того, чтобы они поняли, кто ты такая. Лизелль, чуть не плача, неохотно согласилась и кивнула. — Стой здесь, — повторила наставница в последний раз, прежде чем отпустила руку девы. — Я сейчас вернусь, — она вышла из кухни, бросив на Лизелль последний взгляд через плечо и кинувшись вперед по коридору. Лизелль осталась на кухне одна, чувство беспокойство омрачило черты ее лица. Она старалась дышать как можно тише, напрягая слух для того, чтобы расслышать хоть что-нибудь из других частей квартиры. Пока Лизелль пребывала в полном неведении, Зурию информировали о событиях, произошедших всего несколько часов назад. Покушение на жизнь Арии Т’Лоак было совершено как с помощью яда, так и с помощью ножа, и хотя ни один из них не смог забрать ее жизнь, Ария выглядела ужасно плохо. Ассистент доктора Хавлона, который сейчас информировал Зурию, ранее помогал вытаскивать Т’Лоак из зоны кровавого месива, которое когда-то было уборной Загробной Жизни. Она лежала там, лихорадочно дрожа, но не теряла при этом ни капли своего достоинства. Когда они подняли ее из лужи все еще теплой крови, приказы, которые она стала отдавать им, были невнятными и поначалу бессмысленными: она говорила что-то о напитке, «суке с ножом» и лейтенанте Аникоте. Однако они смогли быстро разобраться в ситуации, даже по этим маленькими кусочками данных. Лейтенанту Ренаге удалось выяснить причастность Аникота, которого Ария хотела задержать, но батарианца нигде не было видно. Ренага тут же решила исправить эту ситуацию путем отправки приказов по всей цепочке командования, требуя схватить Аникота, предпочтительно живым. Что же касается «напитка», то в бокал Арии был подсыпан какой-то яд. Бокал был обнаружен на полу ее апартаментов, и его быстро отправили в лабораторию в надежде идентифицировать ядовитое вещество. И наконец, «сука с ножом», точнее то, что от нее осталось, была обнаружена неподалеку от Арии. К сожалению, даже после того, как Арию подняли за плечи, чтобы помочь ей выбраться из уборной, она так и не смогла использовать свои собственные ноги. Боль, которую она испытывала, была, по-видимому, огромной, потому что когда Ария попыталась сделать несколько шагов вперед, то сильно задрожала, остановилась и быстро задышала через нос. Ренага решила взять ее на руки целиком и затем пронесла ее таким образом через хаос клуба к ближайшему выходу в сопровождении еще нескольких оперативников. Ария была помещена в скайкар, на борту которого находились Ренага, Хавлон и его ассистент. Вести с их боссом диалог в этот момент оказалось трудной задачей, так как она была слегка дезориентирована, постоянно теряла сознание, и всякий раз, когда им удавалось добиться от нее каких-либо слов, то она отвечала им только «да» или «нет». В какой-то момент Ария потеряла сознание окончательно. Она пришла в себя только после того, как они добрались до здания, где Хавлон начал лечить Арию в меру своих возможностей. Когда она снова обрела дар речи, то они попросили сообщить им укромное место, куда ее можно было бы отвезти, чтобы там она продолжала свое восстановление, место, в котором находились исключительно люди, заслуживающие абсолютного доверия. После долгой паузы, проведенной в мрачных размышлениях, Ария наконец сообщила им адрес, хотя и довольно неохотно по какой-то нераскрытой причине. И вот теперь спальня в квартире, по случайному совпадению спальня Лизелль, была оккупирована саларианским доктором, его ассистентом и их пациентом. Зурия смотрела на Арию, которая лежала в полубессознательном состоянии в постели, борясь с ядом в своей крови. Дирижером этой сцены являлся раздражительный саларианец с темно-серым длинным худым лицом, он был мрачной и неординарной личностью по своей природе. Саларианец отдавал приказы своему ассистенту и даже пользовался своей прерогативой над Айрой и коммандос, приказывая им выполнять различные поручения, такие как принести воды или подложить дополнительную подушку под Арию. Они беспрекословно повиновались. Как и обещала Зурия, она пробралась обратно через толпу собравшихся вокруг спальни людей и вернулась на кухню, чтобы доложить Лизелль то, что ей удалось узнать. Она обнаружила деву на том же месте, где оставила ее, однако Лизелль в данный момент допрашивала коммандос, отправленную за водой. Коммандос кинула в ее адрес только неопределенный ответ. — Ария больна. Мне нужно быстрее вернуться к остальным, — ответила азари, прежде чем бросилась обратно по коридору. Лизелль омрачил такой ответ, но как только она увидела приближающуюся наставницу, то снова воспряла духом. — Прикинься коммандос, — сказала ей Зурия, жестом приглашая деву следовать за собой. — Если кто-то что-то прикажет тебе сделать, делай. В противном случае старайся держаться в стороне. Лизелль молча кивнула и отправилась за своей наставницей. Ее ноги словно налились свинцом, а в груди чувствовалось волнение. Никогда раньше ничего подобного не случалось. Это была катастрофа, предназначенная для кошмаров, а не для реальности, потому что Ария была непобедима. Но когда Лизелль шла прямо за Зурией, держась одной стороны коридора, чтобы не мешать движению других людей, бегущих мимо, странное чувство растерянности охватило ее тело. Это было тошнотворное чувство. Похороны предвзятого мнения, или того, что укоренилось в ее сознании с раннего детства: убеждение, что независимо от обстоятельств, ее мать была самой могущественной личностью, которую Лизелль когда-либо знала, она неизбежно выходила победительницей из любого конфликта. Хотя Ария все еще была жива, этот конкретный факт, в который Лизелль верила всю свою жизнь, в данный момент разрушался, рассыпался в море заблуждений, детских фантазий. Ария была сильной, но не вечной. Ей разрешили остаться в одной комнате с матерью только на несколько минут, так как Хавлон начал выгонять оттуда всех, кроме Айры. До этого Лизелль сидела в одиноком кресле, приставленном к стене, находясь прямо в поле зрения Арии. Она мельком видела ее между людьми, непрерывно бегающими вокруг кровати, надеясь установить с ней зрительный контакт хотя бы один раз, несмотря на лихорадочный бред, в котором находилась ее мать. В какой-то момент Лизелль показалось, что это так, когда затуманенные глаза Арии, казалось, встретились с ее на несколько секунд. Было неясно, намеренно ли мать посмотрела на нее или случайно, но это не имело значения. Глаза Арии снова отвернулись от нее, бросая лихорадочный, пустой взгляд в никуда. Выставленная из комнаты, Лизелль отошла в гостевую спальню напротив, в настоящее время занятую коммандос, чтобы присесть рядом с Зурией. Она уныло уставилась в дверной проем гостевой спальни, глядя на открытую дверь соседней комнаты, в которую у нее больше не было доступа. Иногда она слышала, как Хавлон перекидывается фразами с Айрой или со своим ассистентом, который иногда отлучался, чтобы выполнить какое-нибудь срочное поручение. С того момента, как Арию уложили на постель, прошло неопределенное количество времени, приблизительно несколько часов. Как правило в этот час Лизелль уже спала, и вскоре Зурия предложила ей прилечь отдохнуть. Лизелль отказалась. Несмотря на свое непреклонное решение бодрствовать, Лизелль несколько раз все же задремала. Она резко вздрогнула, очнувшись ото сна из-за громкого, внезапного звука. Это был крик, совершенно сбивший с толку ее и других сонных обитателей комнаты, которые, спотыкаясь, поднялись на ноги в поисках источника шума. До них донесся еще один крик, потом еще один. Крики несли вульгарные проклятия, их издавал безошибочно узнаваемый голос Арии. Лизелль ворвалась в свою спальню, выбившись из предупредительных объятий Зурии и проигнорировав ее требование не уходить. Сцена, ожидавшая ее там, была ужасна; Ария корчилась, извивалась под простынями стерильного белого цвета, пораженная степенью телесного истощения настолько мучительного, что ее полная ясность сознания восстановилась и переключилась на чистую агрессию. Когда Хавлон подошел ближе, она схватила его за воротник и рывком повернула лицом к себе, где держала его в своей дрожащей, цепкой хватке. — Сделай уже, блять, что-нибудь, чтобы остановить это! — потребовала она от него. — Думаешь, я не пробовал? — раздраженно ответил Хавлон, ни капли не испугавшись ярости Арии. — Изначальная доза обезболивающего уже и так превышала безопасную! Если я дам тебе то же самое количество снова, ты можешь пострадать от серьезных побочных эффектов! — Мне все равно! Делай, как я говорю! — Прекрасно! Ты хочешь впасть в вечную кому? Считай это своими похоронами, — ответил саларианец. Прежде чем Ария отпустила его, ее периферийное зрение уловило конкретного посетителя, стоящего среди кучи других. Она посмотрела прямо на Лизелль, и на этот раз дева была уверена в том, что мать ее заметила. Ария отпустила Хавлона, но прежде чем он успел вставить иглу в ее вену, чтобы ввести еще больше обезболивающего, она остановила его. — Забудь об этом, — пробормотала она, отодвигая его запястье от себя. — Что? — недоуменно спросил саларианец. — Я справлюсь, — сказала Ария, откидываясь на подушки. Ее тело все еще било крупной дрожью и дергалось от явной боли, сопровождаемой тошнотой и напряжением, искривлявшем ее черты. Ее непредсказуемое поведение показалось совершенно странным всем собравшимся зрителям и особенно ее собственной дочери, которая не могла понять причин перемен. — Зачем она это сделала? — подумала про себя Лизелль. Может быть, это было проявлением ее гордости, этим она как бы сообщала всем, что все еще контролирует ситуацию? Что она все еще обладает силой, достаточной для того, чтобы преодолеть физические пытки? Неужели она, оказавшись теперь в невероятно уязвимом положении, хотела сохранить то немногое, что оставалось от ее прежней репутации? Каков бы ни был ее замысел, Ария больше не смотрела Лизелль в глаза.***
Когда наступили первые установленные часы рассвета Омеги, Ария была в сознании и когнитивно здорова, пережив свое худшее состояние. Ее здоровье все еще не было полностью восстановлено. Болезненно-бледные тени покрывали ее тело, а усталая темнота все еще находилась под глазами, словно остатки ужасного кошмара, но она, по крайней мере, пережила эту трудную ночь. Все обитатели квартиры собрались в одной спальне, а коммандос выстроились в аккуратный ряд вдоль стены с окном. Лизелль была среди них. К ее поясу был прикреплен пистолет, дополняющий ее временный образ. Это было оружие Зурии, которая несколько минут назад отдала свой пистолет ей. Пришло время Хавлону доложить о своих находках Арии, дать ей знать, что именно с ней произошло, и как лечить оставшиеся недуги. — Нейтрализующие вещества, которые мы ввели в твою кровь, смогли уберечь тебя от худшего, — начал Хавлон, стоя у подножия кровати, на которой лежала Ария. — Если бы мы задержались, скажем, еще на полчаса, у тебя бы остановилось сердце. Ария никак на это не отреагировала. Хавлон протянул руку к своему ассистенту, и тот послушно вложил в нее планшет. — К сожалению, значительное количество яда все еще остается в твоем теле. Не в том количестве, чтобы убить тебя, но в достаточном для того, чтобы оставить тебя прикованной к постели на несколько дней. Симптомы лихорадки и усталости, в первую очередь, еще будут преследовать тебя. Тебе придется позволить всему идти своим чередом. Я рекомендую пить много воды, богатые витаминами жидкости и тому подобных вещи. Никакой твердой пищи в течение этих дней, если только ты не захочешь спровоцировать рвоту. Ты потеряешь из-за этого несколько килограмм, так что просто будь к этому готова, но знай, что вес легко наберется после того, как ты выздоровеешь. Как только ты почувствуешь в себе достаточно сил, можешь начинать совершать короткие прогулки по комнате несколько раз в день. Только не переусердствуй, — вечно сердитый взгляд саларианца упал на планшет, просматривая информацию. — А что касается химического состава и происхождения яда… Ну, если они собирались убить тебя с его помощью, то они сделали ужасный выбор. Есть бесчисленное множество других веществ, которые могли бы убить тебя за несколько минут. Какая небрежная работа. — Нет, — сказала Ария. — Они хотели сначала пытать меня. Они хотели, чтобы я была в сознании. Лизелль печально смотрела на мать, улавливая в ее голосе явное презрение. Ситуация была унизительной для Арии. — Тогда я уверен, ты захочешь, чтобы я рассказал тебе об этом веществе? — осведомился Хавлон. — Давай-ка посмотрим… яд был биотоксином, производимым плотоядным растением, родом из Кхар’шана. Растение называют ванхисом, оно известно своей способностью к медленным движениям и желудком, который может растягиваться до размеров среднего человека. Его рацион обычно состоит из падали; животных, попадающих в его ловушку или умирающих в болотах, в которых он произрастает. После насыщения себя пищей, желудок растения растягивается до соответствующих размеров, часто делая его беспомощным, и таким образом, он становиться более легкой добычей для… хищников, скажем так. Чтобы компенсировать это, ванхисы выделяют яд из пор своей сосудистой ткани вместе с другими побочными продуктами пищеварения. В целом, вещество издает отвратительный запах, удерживая хищников на расстоянии от растения, а те, кто все-таки пытаются съесть его, чаще всего умирают. Сам токсин блокирует мышечную ткань от поглощения достаточного количества кислорода и питательных веществ, вызывая длительный период анаэробного дыхания, что приводит к мучительным судорогам по всему телу. Помимо сопутствующей реакции иммунной системы, также ожидается легкий шок и, как я уже упоминал ранее, возможная остановка сердца, если не вводить антидот, — он подошел к Арии и положил перед ней свой планшет. — Что было странным в яде, который мы нашли в твоем бокале, так это то, что он был очищен от остальных пищеварительных отходов, которые обычно перемешаны вместе с ним. Значит, он был… предварительно подготовлен для этой цели. Вероятно, чтобы ты его не почувствовала. Ария коротко ознакомилась с информацией. — После насыщения, — прочитала она вслух, — слишком растягивается, чтобы двигаться.… Она злилась; Лизелль поняла это по искажению ее лица, по напряженным плечам, по каждому сердитому вздоху. — Что-нибудь еще узнали? Кто-нибудь опознал тех людей, которых я убила? — Ария снова обратилась к Хавлону, возвращая ему планшет. — Если их удостоверения были настоящими, то они были простыми людьми, — пожал плечами Хавлон. — Все они приехали из совершенно разных районов. Никаких отклонений в их досье, никаких связей с какими-либо группировками, вражескими или иными. — Значит, эти удостоверения подделки, — заключила Ария. — Обычная уличная падаль не смогла бы зайти так далеко без предварительной подготовки и ресурсов. И у них было четкое представление о том, что они делают. Есть что-нибудь еще? Есть новости об Аникоте? — Он скрылся. Поисковики все еще пытаются выследить его, — ответил Хавлон. Ее недовольство возросло еще больше. — Просто идеально, — сказала она, и в спальне воцарилась тишина. — Можешь идти, Хавлон. — Хорошо. Я буду ждать оплаты за свои услуги, — сказал он и подал знак рукой, призывая своего ассистента следовать за ним. — Я оставляю информацию для… назначенных на ближайшие дни сиделок. Как им справиться с любыми возможными осложнениями. И если они что-то напортачат, можешь звонить мне в любое время, — саларианцы вышли из спальни, ассистент был нагружен ящиками с медикаментами доктора. — Приказы, мэм? — спросила одна из стоящих в ряду азари. Ария повернулась в направлении коммандос, которая задала вопрос, обращаясь сразу ко всем, кто находился от нее в непосредственной близости. — Возвращайтесь к своим обычным обязанностям, которые я распланировала для каждой из вас до конца этой недели, — сказала Ария. Они повиновались, покидая комнату стройной шеренгой. Замыкала строй Лизелль, которая остановилась, прежде чем пройти сквозь дверной проем. Дверь, больше не чувствуя никого в непосредственной близости, автоматически закрылась. Лизелль не осмелилась произнести ни слова. Она стояла неподвижно на одном месте, задаваясь вопросом, хочет ли мать ее компании. Ария не подавала никаких признаков отказа или согласия, вместо этого предпочитая неотрывно и презрительно смотреть в окно, не удостоив дочь даже взглядом. Наконец Лизелль осторожно двинулась, сделав несколько медленных шагов к кровати. Мать никак не реагировала. Она закончила свой путь к Арии, стараясь перехватить ее взгляд, и задержалась на мгновение, чтобы получше ее рассмотреть. Глаза Арии выглядели усталыми, холодный пот все еще покрывал ее кожу… Лизелль заметила, что на ее шее появилась едва заметная полоса. Рана. Она была крошечной и уже начинала заживать, но все равно заставила ее желудок сжаться от страха. Лизелль протянула руку и коснулась кончиками пальцев холодного плеча Арии. Это был осторожный жест, проверка на то, что ее не отшвырнут в другой конец комнаты. Когда этого не произошло, Лизелль обхватила шею и плечи Арии в свободном объятии. Лизелль прижалась щекой к макушке матери, прилагая все усилия для того, чтобы выразить свои чувства без лишних слов. — Пожалуйста, не трогай меня, — сказала Ария. — Прямо сейчас я очень зла. Лизелль отпустила ее. Слова матери ужалили, но, по крайней мере, Ария позволила ей этот жест на несколько секунд, показывая, что она его не осуждает. Дева отошла, отважившись подойти к окну, в которое все еще смотрела ее мать, и встала у края широкой рамы. Она присоединилась к созерцанию Арии, отдавая свое внимание металлическим шпилям Омеги. — Ты действительно понятия не имеешь, кто это сделал? — спросила Лизелль. — Нет, — ответила Ария, затем ненадолго замолчала, размышляя, будет ли мудрым решением посвящать дочь в какие-либо детали. — Но этот кто-то явный профессионал. Дева понимающе кивнула, становясь все более задумчивой. — Думаешь, это Верховное командование азари? Я читала в Экстранете, что они очень недовольны тобой. Они думают, что «Пыль Люсена» поставляется с Омеги, — сказала Лизелль. — Правительственная структура, — сказала Ария и громко выдохнула, — даже такая темная и могущественная, как Верховное командование азари, не станет утруждать себя пытками. Они никогда не нападут на меня с такими целями. Нет. Они бы сделали чистую, быструю работу. Если бы это были они… я бы узнала об этом еще до того, как это бы произошло. У меня есть там люди, — она задумалась. — Мне нужны лучшие разведывательные отряды. Если нелояльность моих подчиненных глубже, чем я думаю, то мне необходимо включить в эти отряды больше людей, которых я знаю лично и которым могу доверять. Лизелль замолчала, несколько удивленная тем, что мать размышляет о своих планах вслух при ней. Возможно, соприкосновение Арии со смертью подчеркнуло ценность людей, с которыми она могла бы обсуждать конфиденциальную информацию. Число таких людей, казалось, быстро сокращалось. Лизелль смотрела на Омегу, вглядываясь в ее враждебные переулки и шпили в поисках решения, или хотя бы его фрагмента. Но станция была огромной и запутанной. В ней было бесчисленное множество укромных мест, куда могли спрятаться недовольные враги и откуда могли действовать. Как могла Ария уследить за ними всеми? Даже для кого-то столь могущественного это был невозможный подвиг. Ее глаза и уши, размещенные по всей Омеге, выполняли особую работу: сообщали обо всем, что они находили подозрительным или наносящим ущерб ее интересам, но это само по себе было проблемой. Их поле зрения было обширным, несфокусированным, обследующим все население на предмет отклонений, но никогда не ищущим ничего конкретного. Для агента, ищущего конкретную цель, малейшая деталь, имеющая отношение к его работе, будет рассмотрена сразу же, но для обычного информатора та же самая деталь не будет иметь важного значения. Формирование таких отрядов в хаосе Омеги потребует осмотрительности, хирургической точности и, самое главное, людей, на которых можно положиться. Наконец Лизелль отвернулась от окна, выпрямилась настолько, насколько могла и посмотрела на Арию. — Позволь мне помочь, — храбро сказала Лизелль. Впервые за несколько часов непреклонное раздраженное выражение лица Арии сменилось недоумением, проявившись в крошечной морщинке на лбу. — Что ты сказала? — спросила Ария. — Позволь мне помочь тебе, — дерзко ответила Лизелль. — Помочь? — повторила Ария, как будто она забыла определение этого слова, или то, что Лизелль имела в виду под ним. — И как же ты мне поможешь? — Включи меня в один из этих разведывательных отрядов, — сказала Лизелль. — Чтобы тебя убили в первый же день? — Ария отрицательно покачала головой. — Ты понятия не имеешь, что такое нижние районы. Мой ответ — нет. Дева ощетинилась. Когда Ария давала ответ, он, как правило, не подлежал обсуждению. Со временем она научилась подчиняться приказам матери и теперь редко бросала ей вызов, но сейчас все было по-другому. Борьба была необходима. Это решение было очень важным, Лизелль, возможно, приняла его слишком порывисто, но как только последние слова слетели с ее губ, дева внезапно стала готова агрессивно отстаивать их любой ценой. Она хотела помочь. В этих словах было столько всего: ее любовь к матери, ее желание наконец увидеть мир, в котором она выросла, но никогда не видела, и тот факт, что это решение, несмотря на все его риски и опасности, было ее собственным решением. Не ее матери, больше нет. Каждый аспект жизни Лизелль до этого контролировался Арией. И если ее собственный выбор принесет ей неприятности, пусть будет так, решила она. — Мама, некоторые из твоих ближайших соратников предали тебя, пытаясь отнять у тебя Омегу. Звучит немного похоже на то, что ты когда-то давным-давно сделала с кое кем другим, — Лизелль определенно привлекла внимание Арии, по крайней мере. — Ты не знаешь, кто будет следующим, — продолжила она. — Что, если твои отряды кормят тебя ложной информацией? Что, если они снова попытаются убить тебя? — она проглотила комок в горле. — Мама, ты же знаешь, что можешь мне доверять. Может, я и не опытный наемник, но ты можешь мне доверять. Сколько стоит доверие? Любой может научиться драться, но не каждый будет верен тебе вечно. — Большинство из них преданы мне, — резко ответила Ария. — Этот инцидент и вовлеченные в него люди были исключением. Мой синдикат не разваливается на части; он испытывает некоторые проблемы с нелояльностью, и это можно исправить, — с гримасой дискомфорта, мелькнувшей на ее лице, Ария немного изменила свое положение на кровати. — Большинство видит, какую выгоду они получают, работая на меня. В отличии от других руководителей, я балую их. Я не дура, Лизелль. Несколько жадных до власти идиотов, решивших стать предателями, не свергнут мой авторитет. Есть много людей, которым можно доверить эту миссию, людей с опытом и навыками. Тебе не хватает ни того ни другого, и поэтому мой ответ остается в силе. — Ты думаешь, что знаешь людей, которым можно доверять, — сказала Лизелль, рефлекторно сжимая кулаки, — но уверена ли ты в том, что не путаешь свою уверенность с гордостью и высокомерием? — Никогда больше так со мной не разговаривай, — злобно прошипела Ария. Лизелль чуть не вздрогнула от такого тона. Любой другой человек в ужасе сжался бы от этого злобного предупреждения и никогда бы больше не перечил Арии подобным образом, но Лизелль крепко держалась. — Я не собираюсь посылать свою дочь, ребенка, умирать на эти улицы, — сурово продолжила Ария, прежде чем Лизелль смогла сформулировать какое-либо опровержение. — Ты будешь жить под моим контролем, пока я не сочту тебя достаточно подготовленной для того, чтобы ты предстала перед этим миром. Некоторые люди приспособлены к суровой жизни на этой станции с рождения, но ты не из их числа. Тебе нужно больше времени. — Откуда ты это знаешь? — хмуро спросила дева. — Ты просто… решила это? Ты просто распланировала за меня все, что хотела? Ария зашевелилась. Она свесила ноги с кровати, поставила их на пол и с яростным взглядом, стирающим любой дискомфорт, встала. Хотя Лизелль и не дрогнула перед ужасающей фигурой своей матери, сейчас она была опасно близка к этому. Даже будучи тяжело больной и ослабленной, сила запугивания Арии оставалась пугающе неизменной. — Ты знаешь, почему я не хочу, чтобы ты выходила? — спросила она Лизелль, подходя к ней. — Это потому, что мы не похожи. Ты не сможешь просто пойти и взять Омегу штурмом, тебя убьют. Ты смотрела фильмы, ты читала об Омеге, и теперь ты думаешь, что знаешь, во что ввязываешься, но это не так. А что, если ты слишком поздно обнаружишь, что не можешь справиться с реальностью? Что потом, Лизелль? Ты хочешь умереть в свои пятьдесят? Лизелль погрузилась в молчание. Некоторое время она наблюдала за матерью, понимая, как сильно та презирает саму идею помощи Лизелль. Это не было обычным случаем отказа, за которым следовало игнорирование любых последующих жалоб или возражений. На этот раз Ария хотела, чтобы Лизелль поняла. Сообщить дочери, как сильно ее тревожит мысль о смерти. Но теперь дело было не только в Арии. — Ты утверждаешь, что заботишься обо мне, — рассеянно сказала Лизелль, слегка обиженно глядя в сторону, — но ты почти не общаешься со мной. Ты никогда не позволяешь мне делать что-то самостоятельно. Ты… ты держишь меня здесь, чтобы ничего плохого не случилось. Так что тебе не будет больно, если что-то действительно случится, — Лизелль никогда раньше не разговаривала с Арией таким обвиняющим тоном. Она почти испугалась сама себя. — Речь идет о тебе, а не обо мне. Неужели ты действительно продержишь меня в клетке еще сто лет, чтобы защитить себя от страданий? Значит, я должна оставаться здесь, в квартире, пока ты наконец не решишь меня выпустить? Мне не позволено жить своей собственной жизнью, выходить на улицу и открывать для себя что-то новое, быть счастливой? Ария ничего не отвечала. Но по выражению ее глаз можно было понять многое. В них было что-то пугающее, напряженное, ужасно настороженное. На мгновение Лизелль была уверена в том, что Ария собирается ударить ее. Но она этого не сделала. — Мама, — тихо сказала Лизелль, — я устала сидеть в заперти. Я хочу помочь тебе. Я справлюсь с этим. У меня были годы биотической подготовки, и если… если что-то случится, я смогу за себя постоять. Просто спроси Зурию. Ее последнее убедительное замечание мало что изменило во взгляде Арии. Ее руки покоились на бедрах, конечности были напряжены от постоянной борьбы с усталостью, и она снова отвернулась к окну. Ария глубоко задумалась. В конце концов она снова встретилась взглядом с дочерью, переориентировала свое тело на нее. — Ты будешь в паре с двумя лучшими, самыми надежными оперативниками, которых я отберу для этой задачи, и у меня уже есть идея относительно того, кто это будет, — сказала Ария. — Они искусны в бою, очень умны, и до сих пор они ни разу меня не подводили. Не отставай от них, слушайся их и учись у них. Отсутствие радости во взгляде матери не смогло победить растущую улыбку Лизелль, но она немедленно подавила ее, чтобы не выглядеть как чрезмерно нетерпеливый ребенок. Это, возможно, заставило бы Арию передумать. Вместо того, чтобы словесно продемонстрировать свою готовность, Лизелль подошла к матери и спокойно обняла ее, демонстрируя всю свою признательность, и заверяя Арию в том, что ее решение не было глупым. Сначала Ария никак не отреагировала. Лизелль начала задаваться вопросом, действительно ли та переосмысливает свое решение, но ее беспокойство было отброшено, когда руки Арии поднялись вверх в ответном жесте, несмотря на физический дискомфорт. Ария не заметила этого раньше, но, держа в руках дочь, она внезапно увидела пистолет у Лизелль на поясе. От этого зрелища ей стало немного не по себе.***
Шторм, последовавший за скандальным судебным процессом, заставил Советника Тевос, а следовательно, ее секретаря и других помощников, полностью погрязнуть в заботах о других политиках, средствах массовой информации или просто всех, кто способен оказать на нее давление. Да, это, безусловно, нанесет удар по экономике, но не до такой же степени, чтобы вызвать какую-либо рецессию. Они уже предвидели такую возможность. В худшем случае некоторые состоятельные инвесторы могут обанкротиться, если обвиняемые корпорации будут ликвидированы, поскольку все три ранее накопили так много тайных слоев неправомерных действий, аморально проведенных исследований и разработок, что трудно было найти какое-либо другое более подходящее решение, чем полное их устранение. Независимо от исхода дела, сам факт предъявления корпорациям обвинений в первую очередь спровоцировал неуклонно нарастающую тревогу среди всех акционеров. Они уже покидали свои корабли, опасаясь, что могут потонуть вместе с ними. Они видели, что ущерб был необратимым. Эти корпорации были крупными и рентабельными. Сильными игроками на своих рынках. Но их ужасная деятельность, наконец разоблаченная Спектрами Совета (которые, как ни странно, наткнулись на горы компрометирующих доказательств во время расследования совершенно другого дела), не могла обойтись без надлежащего наказания. Конечно, решение пощадить две самые могущественные корпорации из пяти было не самым бескорыстным поступком, когда-либо предпринятым Советом, но это было необходимо. Если бы они этого не сделали, рецессия могла бы запросто произойти. Окончательный план Совета, после долгих обсуждений и почти полной уверенности в том, что эти корпорации никогда не смогут уклониться от количества имеющихся у них доказательств, предусматривал сохранение двух оставшихся корпораций группы на плаву до тех пор, пока новые компании не заполнят освободившиеся места в пострадавшей экономике. Когда это, наконец, произойдет, и если эти две корпорации останутся, их можно будет тоже осудить, не подвергая опасности процветание пространства Совета в целом. Это была их подготовка к худшему сценарию развития событий. Это решение не слишком устраивало Тевос, как и многие другие, которые ей приходилось принимать до этого. Как всегда, все это делалось с мыслью о «большем благе». Когда на столе Советника зазвонил интерком, она ответила на звонок, нажав кнопку. — Советник, с вами хотят связаться по видеосвязи. Звонок исходит из Омеги, от Арии Т’Лоак, — сказала секретарь. — Замечательно, — сухо подумала про себя Тевос. Имя Арии являлось универсальным предзнаменованием конфликта и трудностей, и Советнику азари было вполне достаточно одного на день, или на неделю, если уж на то пошло. — Она сообщила какие-нибудь подробности? По какому поводу она хочет поговорить? — спросила Тевос. — Ничего, мэм, если не считать того, что звонок помечен как срочный. Хотите, я соединю вас в комнате связи дальше по коридору? Она сейчас свободна, — предложила секретарь. Советник вздохнула, покорно принимая свою судьбу. — Да, пожалуйста, — ответила Тевос. Она поднялась с кресла, отошла от стола и покинула офис. Советник рассеянно гадала над тем, чего Ария хотела от нее на этот раз, пока шла по коридорам Посольства. Остановившись, чтобы вежливо поздороваться с несколькими людьми, которых она встретила по пути, Тевос наконец достигла двери своего пункта назначения, прижала руку к ее панели и вошла. Когда она вошла в комнату связи и активировала голографическую консоль, частицы света приняли знакомые очертания, но что-то в них было не так… Обычная куртка Арии исчезла, как и корсет, сменившись простой майкой. Это делало ее плечи и руки чрезвычайно открытыми, но все остальное в ее одежде оставалось верным ее закоренелым пристрастиям: темные брюки и те же сапоги. Однако на этом странности не заканчивались. Ее поза изменилась. Она была вялой, лишенной нормальной жизненной силы. В целом, Ария выглядела так, как будто она бесцеремонно свалилась на диван в той комнате, из которой она делала звонок, и отказалась менять свое положение с тех пор. Советник, сбитая с толку странным образом Арии, не смогла начать их диалог, даже с обычного приветствия. Вместо нее первой заговорила Ария. — Здравствуй, Советник. Ты заставила меня ждать, — сказала Ария. Тевос помолчала еще мгновение, все еще стараясь выяснить причину, по которой Ария позволила себе появиться перед ней в таком виде. Это было крайне нехарактерно для нее. Ария очень дорожила своим имиджем, и было невероятно странным то, что она позволила себе стать похожей на кого-то, кто только что встал с кровати. Тевос не знала, что с этим делать, но чем дольше она размышляла, тем больше она задавалась вопросом, действительно ли звонок Арии был таким срочным. Советник мягко откашлялась. — Я очень надеюсь, что этот звонок действительно оправдывает свою маркировку высокого приоритета, Ария, — сказала она ей. — Пока ты меня не прервала, я была занята другими важными делами. — Только не говори мне всего этого дерьма, — почти фыркнула Ария. — Все, что я хочу тебе сказать, гораздо важнее, чем вся бюрократическая хрень, которой ты там занимаешься. — Ты меня конечно извини, но почему ты так со мной разговариваешь? — спросила Советник. — Мне казалось, что это ты искала со мной встречи, а не наоборот. И поэтому я хочу напомнить тебе, что не обязана говорить с тобой, особенно если ты ожидаешь, что я буду терпеть твои словесные нападки. Я закончу этот разговор, если ты не будешь следить за своим языком. — Мои словесные нападки совершенно необходимы, — ответила Ария. — Совет сегодня просто покоритель Галактики, не так ли? Ты ведь понимаешь, о чем я говорю? Тевоса переполнило чувство недовольства. Даже Ария решила направить весь свой гнев в сторону Совета, по причинам, о которых она, конечно, догадывалась, но не хотела признавать. Однако рано или поздно ей придется столкнуться с этим вопросом. После того, как она несколько секунд пощипывала переносицу в попытке сдержать растущую головную боль, она опустила руку, выдохнула и посмотрела на терпеливо ожидающую Арию. — Ты, очевидно, так же недовольна сегодняшним решением, как и многие другие бизнесмены, и мои подозрения о том, почему это так в твоем случае… образуют собой тревожное объяснение, — сказала Тевос. — Я услышала об этом всего несколько часов назад, — сказала Ария, и ее голос стал двулично дружелюбным. — И подумала про себя: ах, какой неудачный поворот событий, что после нескольких месяцев тщательного планирования и подготовки я наконец-то приобрела себе три крупные корпорации, трофеи моих нынешних завоеваний, если быть точнее, и внезапно они сталкиваются с натиском проклятых обвинений по прихоти нескольких гребаных Советников. Оценив ситуацию и быстро подсчитав убытки, я пришла к выводу, что к концу судебного процесса я потеряю примерно двести миллионов кредитов. Поэтому, естественно, у меня был выбор: отказаться от своих инвестиций, как и большинство других паникующих акционеров, или переждать шторм в надежде, что компании выживут и в конечном итоге восстановятся. Хочешь знать, что я все-таки решила? Советник уже была недовольна Арией за то, что та поддерживала бизнес, столь несовершенный с точки зрения морали. — И что же ты решила? — вежливо спросила она. — Я сохранила половину акций. . — Почему? — недоуменно спросила Тевос. — Потому что я знаю одного Советника, которая может повлиять на исход этого дела. — Какая смешная шутка, — сказала Тевос и не смогла сдержать короткий насмешливый вздох. — Ты же не думаешь, что я отпущу этим корпорациям грехи за все совершенные ими преступления. И уж точно не в каком-то мелком одолжении, сделанном для кого-то, кто даже не заботится о моих гражданах. — Одолжения для наивных, — пренебрежительно сказала Ария. — Скорость их погашения прямо пропорциональна чувству чести, и, как ты можешь догадаться, это не мой вариант. Нет, у меня есть для тебя предложение, Советник. Возможно, тебе оно даже покажется интересным. На самом деле, я узнала об этом как раз перед тем, как услышала новости, которые мы сейчас обсуждаем. Первоначально я собиралась великодушно сообщить тебе об этом бесплатно, но ты меня разозлила. Так что теперь я назначаю цену за эту информацию. Вот каков план: ты не даешь этим корпорациям умереть, а я говорю тебе, кто занимается контрабандой «Пыли Люсена». — Ты выяснила это? — недоверчиво спросила Советник. — Да. И ты тоже можешь это выяснить, если примешь мое предложение. — Ария, оскорбительно слышать, что ты считаешь меня продажной, — покачала головой Тевос. — Боюсь, мне придется всем сердцем отвергнуть твое предложение не только потому, что оно разрушает мой личный образ, но и потому, что вся ценность твоей информации исходит из того факта, что ты узнала о ней раньше, чем я. Это означает, что я в конечном итоге получу ту же информацию, возможно, позже, чем хотелось бы. И поэтому твое предложение имеет мало ценности по сравнению с тем, что ты просишь у меня. — Я вижу, неподкупная Советник азари не изменилась, — сказала Ария. В ее голосе послышался легкий сарказм. — Такая праведная… такая честная и на стороне правосудия. Такая благородная и непогрешимая. Почему же тогда Совет сует свой нос в дела Аттического Траверса? Подчиняет его свои имперским законам, и все же, когда пираты и работорговцы прилетают для того, чтобы напасть на его территории… защиты нигде не видно. Ты владеешь территориями, но тебе на них наплевать. — О, это очень предвзято, — ответила Тевос. — Ты хочешь сказать, что относишься к Омеге более справедливо, чем мы относимся к нашим людям? Что твои способы «защиты» превосходят по эффективности методы Совета? — По правде говоря, так оно и есть. Я защищаю свои территории. В моих районах, отправив небольшую плату мне, ты получишь кучу наемников, размещенных вокруг твоей резиденции или бизнеса. В Аттическом Траверсе, отправив деньги в космическую экономику Совета, ты получишь… ничего. И все же я остаюсь злодейкой, предлагающей сомнительную сделку. Ты же знаешь, Тевос, — Ария замолчала, на мгновение отвернувшись, бессознательно выражая свое растущее раздражение, — что ты мне нравилась, — она снова перевела взгляд на Советника. — Пообщавшись с тобой некоторое время, я начала думать, что ты сильно отличаешься от других политиков. И, может быть, так оно и было. Но, похоже, ты изменилась и снова стала смотреть на меня как на враждебного, вечно пьяного главаря мафии. — Даже трезвая, ты довольна враждебна, — холодно сказала Тевос, но тут же пожалела об этом. Советник не сделала ничего, чтобы урегулировать конфликт; скорее, она только разожгла его. Ария смотрела на нее, кипя от злости. — Послушай меня, Ария, — снова начала Тевос, надеясь исправить свое импульсивное высказывание, — есть вещи, которые я не могу изменить. Ты, как никто, должна это понимать. Ты, как никто, понимаешь, что есть ситуации, когда твоего собственного вмешательства недостаточно, чтобы изменить устоявшиеся правила или что-то в этом роде. То же справедливо и для Аттического Траверса. Мы не можем позволить себе рисковать военным присутствием в такой близости от систем Терминуса не потому, что хотим воспользоваться преимуществами Траверса или сократить расходы. Мы не присутствуем в этом регионе, потому что опасность войны огромна. Мы постоянно сталкиваемся с этим выбором, Ария. Терпеть случайные набеги пиратов или, возможно, вступить с ними в полномасштабную войну. Если ты считаешь, что я изменилась с нашей первой встречи, то это только потому, что я очень хорошо начала разбираться в этих вопросах. Я знаю, что твориться в этой Галактике, и хотя это часто беспокоит меня, я должна продолжать принимать решения в меру своих возможностей. Это все, что я могу сделать. Это все, что может сделать каждый. И ты, Ария… ты все еще агрессивна, эгоистична и высокомерна. И хотя временами мне претит многое из того, что ты делаешь и говоришь, я все равно всегда ловлю себя на том, что защищаю тебя. Ария, которая с самого начала их разговора не вносила никаких существенных изменений в свою позу, слегка пошевелила рукой. Что-то странное промелькнуло на ее лице, но Тевос была слишком занята обдумыванием последствий своего заявления, чтобы обращать на это внимание. — Ты найдешь во мне больше милосердия, чем в любом другом человеке в Посольствах, — пояснила Советник. — Пойми, что я не собираюсь ссориться с тобой, Ария. Я не нападала сознательно на твои «инвестиции» и не отказывалась помогать тебе назло. Омега все еще находится под пристальным вниманием Цитадели, и последнее, что я хочу сделать, это испортить наши отношения. Самое большее, что я могла бы дать тебе в отношении судебного процесса, это возможность выпотрошить остатки корпораций из их нынешней администрации. Даже если бы я захотела сделать для них большее, я, вероятно, не стала бы. Мы все еще поддерживаем друг с другом мир? — Конечно, — сказала Ария, казалось, принимая объяснение и предложение Советника с некоторым презрением. — Но позволь мне прояснить, что я не собираюсь раскрывать тебе информацию о «Пыли Люсена», ничего не получив взамен. Либо ты предлагаешь мне что-то другое, либо ждешь, пока твои некомпетентные Спектры… сами во всем разберутся. Тевос кивнула, но заметила еще одну странность. Ария звучала устало, она почти задыхалась, особенно когда сделала короткую паузу в середине предложения. — Очень скоро тебе может понадобиться моя информация… так что готовься. Подготовь мне что-нибудь стоящее на всякий случай. Судя по тому, что я слышала, твой маленький Совет находится в эпицентре скандала. Вопросы, касающиеся турианского Советника… обвинения в кумовстве, верно? А теперь ты якобы поддерживаешь определенные корпорации. Тебе может понадобиться вся помощь, которую ты только можешь получить, чтобы исправить свою репутацию… Вот оно снова. То же самое измученное, обессиленное выражение лица, как будто разговор начинал утомлять ее; как будто слова мешали ей правильно заполнять легкие воздухом. — Ария, почему у тебя такое прерывистое дыхание? — озадаченно спросила Тевос. Ария на некоторое время замолчала, серьезно обдумывая свой ответ. — Я заболела. — Заболела? — переспросила Тевос. Это, безусловно, соответствовало всем уликам, собранным Советником. — Ну, я полагаю, это мешает твоему синдикату развиваться, особенно учитывая все, что сейчас происходит на Омеге. — Что ты об этом знаешь? — Мои некомпетентные Спектры сообщили мне, — начала Тевос, удовлетворенная хмурым выражением лица Арии, — что твои подчиненные подверглись нападениям. Они также слышали ропот людей, проживающих в твоих многочисленных районах. Слова недовольства, исходящие прежде всего из низших слоев общества. Некоторые яростно выступали против тебя, так что я уверена, что это доставляет тебе определенные неприятности. Ария казалась задумчивой, и Тевос истолковала это как признак беспокойства. Это было суровое выражение лица, молчаливо застывшее на несколько секунд. В конце концов Ария подняла руку к лицу и закрыла ей глаза. Она была напряжена, слегка расстроена и… чувствовала некий дискомфорт. — Ария, тебе… больно? — спросила ее Тевос. — Да, — спокойно ответила Ария, не встречаясь взглядом с Советником. — Это эмоциональная боль? Эта новость тебя беспокоит? — Нет, это чисто физическая боль. Тевос была ошеломлена. — Что с тобой? — спросила она, и в ее голосе прозвучал намек на беспокойство. Для Арии было уже необычным признаваться в том, что ей больно, но то, что это каким-то образом влияло на ее способность говорить, тревожило. — Меня отравили. На этот раз Советник Тевос хранила полное молчание. Она уставилась на голограмму Арии, изучая мерцающее изображение ее лица, чтобы прояснить, как такое могло произойти. Ария выглядела как всегда сурово, она смотрела на Тевос с гордостью, чтобы показать весь свой авторитет, даже несмотря на очевидную уязвимость. Она знала, что Ария ненавидела, когда ее жалели, но Тевос не могла не чувствовать жалости к ней. Сколько боли сейчас испытывала Ария, и как сильно она пыталась скрыть это от Тевос? Сочувствие пронизывало сердце Советника, и также она питала крошечные надежды на то, что Ария скоро поправится. Но яснее всего Тевос ощутила рефлекторный укол страха. Для кого-то, кто почти успешно забрал жизнь Арии Т’Лоак… видимо однажды пробьет час возмездия, если уже не пробил. — Значит, я должна дать тебе время на отдых? — робко спросила Советник. Ария ненадолго задумалась. — Да. — Хорошо, — сказала Тевос. — Могу я снова связаться с тобой в ближайшее время? — Зачем? — с подозрением спросила Ария. — Ну… учитывая тот факт, что мы обе являемся главными приверженцами мира между Омегой и Цитаделью, в моих же интересах помочь тебе сохранить твою жизнь. Если твои почти-убийцы займут твое место, то наш мир может оказаться под угрозой, — сказала Тевос, стараясь поддерживать в своем голосе высокопрофессиональный деловой тон. В конце концов, их отношения были основаны на взаимовыгодном союзе. Они были лишь лидерами, стремящимися к сохранению мира и согласия между своими территориями, вынужденными союзниками и никем больше. — Я свяжусь с тобой, — сказала Ария, подчеркивая то, что они поменялись ролями. После того, как Советник согласно кивнула, Ария отключилась, оставив Тевос одну в комнате связи в размышлениях о том, что же произошло. По какой-то причине Ария не стала скрывать природу своей болезни за ложью, а вместо этого решила открыть Тевос правду. Но с какой целью? Чего хотела добиться Ария, рассказав Тевос о своем предсмертном опыте? Она не старалась проявлять силу или доминантность; напротив, она показала Тевос свои самые слабые стороны. Чем дольше Тевос над этим размышляла, тем больше ей становилось очевидно, что Ария сделала еще один расчетливый шаг. Тевос была одной из ее самых могущественных союзниц (если не самой могущественной), и Ария признавала необходимость иметь в своем окружении только надежных людей, которых она могла посвятить в некоторые события, происходящие на Омеге. В сущности, Ария тонко намекнула, что ей может понадобиться помощь. Когда Советник Тевос вышла из комнаты связи, то продолжила размышлять над одним из последних пунктов. Что причиняло Арии больше боли: яд, разъедающий ее тело, или неохотно проглатываемая ею собственная гордость? Теперь, снова оказавшись в безукоризненно чистых коридорах Посольств, Тевос пересекла короткий низкий мостик, который пролегал над небольшой хорошо освещенной платформой с пышно растущими растениями внизу. После того, как она пересекла мостик, знакомая ей фигура вышла из-за угла, направляясь в ее сторону, казалось, очарованная какой-то информацией, отображаемой на планшете перед ее лицом. Тевос медленно остановилась, ожидая внимания знакомой. Однако, когда она прошла мимо нее, не сказав ни слова и даже не взглянув в ее сторону, Тевос сложила руки за спиной и откашлялась. Рассеянная азари тут же обернулась. — О, Тевос, а я тебя не заметила, — сказала подруга и подошла к ней. — Чем же ты так занята, Ирисса? — спросила Советник и тепло улыбнулась. Ирисса не ответила на улыбку. Вместо этого она выглядела раздраженной и хмурой. — Ты читала эти необоснованные слухи, распространяемые средствами массовой информации и Экстранетом? — Ты имеешь в виду желтую прессу, — невесело усмехнулась Тевос. — Нет, я ее не читаю, и тебе не советую. — Ну, кто-то же должен, — сказала ее подруга, кивая головой в сторону планшета. — Да, и у нас есть множество адвокатов, которым поручено выявлять и устранять подобную клевету. Тебе не нужно обременять себя их работой, — сказала Тевос. — Возможно, именно они и назначили меня, — сказала Ирисса, глядя в глаза подруге, — но я все еще лучший адвокат, которого когда-либо знала Цитадель. Лучший, чем ты, Тевос. Я рада, что ты бросилась в политику при первой же возможности. С должностью адвоката ты бы не справилась. Советник двинулась вместе с Ириссой по коридорам Посольств. Они снова пересекли мост. — Что же, по-твому, принижает меня как адвоката и возвышает как политика? — спросила Тевос, недоуменно приподнимая бровь. — Ты, Тевос, — ответила Ирисса, — недостаточно безжалостна. Однако, как политик, ты быстро осознала, что обладаешь неотразимой способностью влюблять людей в себя одной лишь улыбкой. Ты понимаешь, насколько это ценно для твоей профессии? Хороший имидж? Все влюбились в твой мягкий темперамент и личный консерватизм. Все это сделало тебя довольно интригующей личностью. Соедини это еще с историей своей семьи, и ты будешь больше похожа на королевскую особу. Ты — возлюбленная пространства азари. Советник вдруг остановилась. Ирисса тоже остановилась, сбитая с толку этим действием. — И снова… ты оскорбляешь меня, — тихо и очень задумчиво произнесла Тевос. — Я оскорбляю тебя? Я думала, что льщу тебе. — Ты полагаешь, что причина, по которой я занимаю эту должность, заключается в проявлении поверхностных черт характера, а не моих способностей и компетентности как лидера, — сказала Тевос. — Как будто я занимаю должность Советника только потому, что я… плод хорошего воспитания и сложившихся семейных обстоятельств. Ты говорила то же самое во время церемонии инаугурации турианского Советника. — Тевос, я не хотела сказать этим ничего плохого, — ответила Ирисса. — Я всего лишь… делаю выводы. — Ты действительно фантастический адвокат, Ирисса, — сказала Тевос, хотя ей не хватило интонации на то, чтобы ее заявление прозвучало как обвинение. Это было скорее печальное замечание. Советник развернулась и начала двигаться в сторону своего офиса. Ирисса мягко схватила ее за руку, не дав ей уйти. — Подожди, не убегай, не дав мне хотя бы объясниться, — сказала Ирисса. — Послушай, мне жаль, что я говорю те вещи, которые могли бы тебе не понравиться, и хотя я совершенно уверена в том, что они по большей части правдивы, я никогда не принижала твою компетентность как Советника. Хоть ты и была избранна при помощи второстепенных факторов, действующих в твою пользу, но в итоге оказалась хорошим Советником. Ну и что с того, что у тебя есть особые преимущества? У тебя хорошо поставленная речь, ты терпелива и рассудительна. Ты замечательный Советник, Тевос. И для меня большая честь быть твоей подругой. Тевос на некоторое время задумалась, смотря на Ириссу настороженно, но дружелюбно. В конце концов она решила принять ее оправдания. — Я просто… меня беспокоит мысль о том, что я — подставное лицо, — сказала Тевос. — Что то, к чему я стремилась всю свою жизнь, было порождено капризами матриархов, а не моими собственными достижениями. Я не марионетка, не музейная инсталляция, которая помогает азари укрепить свою репутацию среди других видов. Я — не предмет. Я самая влиятельная представительница азари в межвидовой политике. Подруга отпустила ее руку, одарив Тевос улыбкой. — Всегда приятно наблюдать за тем, как ты самоутверждаешься, Тевос. Хоть и за свой счет. Но я с тобой согласна. Допустим, ты была избрана Советником на основании своего прошлого. Какое это теперь имеет значение? Если бы Верховное командование азари, матриархи или кто-то еще хотели бы манипулировать послушной марионеткой, то им следовало бы избрать кого-нибудь другого на эту должность. И если бы ты была только стратегической, послушной политической пешкой, — Ирисса показала Тевос свой планшет, давая ей возможность увидеть заголовок, гласящий: «Совет защищает инвестиции космических пиратов Терминуса», — эти отбросы общества, вероятно, не смогли бы даже сочинить такую откровенно абсурдную статью.