***
Советник бродила по своей комнате в тумане беспокойства. Ее руки были скрещены на груди и запрятаны в удобные складки светлого ночного халата, накинутого поверх шелковой тонкой сорочки, которую она часто надевала перед сном. Это был очень консервативный ансамбль, вполне уместный для встречи с ее ожидаемой компанией. Но выбор гардероба совершенно испарился из ее сознания в этот поздний час и был заменен на гораздо более насущный вопрос: ее гостья опаздывала уже примерно на полчаса без объяснения причин или предупреждений. Возможные причины задержки гостьи спровоцировали сильный, темный страх, вздымающийся в глубине сердца Тевос. Неужели ее гостью поймали и задержали? Может быть, в данный момент она находиться в какой-нибудь маленькой металлической клетке, вызывающе глядя на своих пленителей, пока они нападали на нее с вопросами, на которые она отвечала уклончиво или в целом отказывалась подчиняться? Это была слишком ужасная сцена, чтобы ее можно было мысленно продолжать развивать. И кроме того, если бы Арию поймали, Тевос, вероятно, была бы одной из первых, кого об этом уведомили, особенно если бы Т’Лоак схватили около периметра хорошо охраняемого яруса престижных апартаментов всего в нескольких минутах езды на лифте от Посольств. — Все же, — с сожалением подумала она, — это была ужасная идея с самого начала. Просто ужасная. Она пребывала в страшной внутренней панике, пока шла из главной гостиной своей квартиры в кухню. Основной свет был выключен, сообщая всем патрулям, что она давным-давно уснула, и единственный свет, который вырисовывал в кромешной темноте ее силуэт и позволял разглядеть предметы окружающей обстановки, лился из окна, установленного над кухонной раковиной. Первоначальные инструкции, которые Тевос передала Арии, содержали лучшую пошаговую модель действий, которую она только смогла придумать. Ария, как и планировалось, покинула Цитадель после их встречи, но задержалась прямо за пределами трафика Цитадели, прежде чем снова вошла под ложным идентификационным номером корабля, принадлежащего Спектру. Во время строго засекреченных операций таким агентам традиционно выдавались специальные коды авторизации, которые затем передавались с центрального компьютера их кораблей в Центр управления Цитадели, а следом отправлялись с запросом на стыковку непосредственно Советникам для подтверждения. Если Советники не ожидали возвращения Спектра, в разрешении на стыковку можно было бы просто отказать. Но в данном случае Тевос позаботилась о том, чтобы Ария получила необходимое разрешение. Когда Арии предоставили составленный план, она естественно поинтересовалась, как другие Советники отреагируют на неожиданное прибытие Спектра. — В отличие от тех Советников, с которыми ты сталкивалась много лет назад, — ответила Тевос с едва заметной улыбкой, — нынешние больше похожи меня. Они будут полагаться на мое мнение, особенно потому, что я в первую очередь руковожу всеми вопросами, связанными с недавними инцидентами. После успешного приземления в доках, Ария должна была облачится в боевую броню СБЦ, которой Тевос снабдила Т’Лоак до ее первоначального отъезда, а затем смешаться с океаном синих офицеров, прежде чем направиться в сторону Посольств. Когда Ария добралась бы до зоны, которую патрулируют специальные оперативники, ведущие наблюдение за элитными жилыми апартаментами высокопоставленных лиц, знаменитостей и магнатов, ей пришлось бы использовать каждую унцию осторожности, содержащуюся в ее теле, чтобы добраться до места назначения незамеченной. Хотя план Советника был немного простоват, но он предоставлял им неплохой шанс на успех, и поэтому Ария согласилась на него, но не без предварительного комментария о том, что планы Тевос никогда не реализовывались в том виде, в каком они были изначально задуманы. Тевос нашла немного юмора в мрачном замечании Арии, пока они все еще находились в безопасности ее офиса, но в настоящем, в котором Советник взволнованно бродила по темным комнатам собственной квартиры, она больше не могла смеяться над такой безвкусной и вульгарной шуткой. Раздалось два стука в окно. Тевос немедленно развернулась в направлении источника шума и увидела темный силуэт, сидящий на подоконнике снаружи. Таинственная фигура была без шлема, поэтому взгляду Советника открылся вид на профиль азари, чье внимание было приковано куда-то в сторону улицы, в наблюдении за окружающей обстановкой. Поспешив на кухню, Тевос быстро открыла окно, обойдя защиту двойного биометрического замка с помощью ключа удостоверения личности. Щелчок привлек внимание Арии, и прошло мгновение, прежде чем их глаза встретились с одинаковой настойчивостью и одновременным облегчением от того, что они избежали опасности. В тот самый момент, когда окно распахнулось, а Тевос отошла в сторону, Ария схватилась пальцами за верхний край рамы и одним плавным прыжком проскользнула в открытый проем. Подошвы ботинок Т’Лоак ударились о кафельный пол кухни, затем послышался глухой стук чемодана, который она выпустила из рук и бесцеремонно сбросила на пол рядом с собой. Тевос снова захлопнула и заперла окно, а затем увидела перед собой слияние противоречий; эту жительницу Омеги, одетую в сшитую на азари униформу сил безопасности Цитадели, которая почти идеально облегала ее фигуру. Советнику стало немного не по себе, когда она вспомнила, что только она одна ответственна за санкционирование этого… осквернения. Равнодушная к задумчивости Тевос, Ария начала рассматривать свое новое окружение, сделав паузу только для того, чтобы отстегнуть металлическую пластинку с предплечья, которая звонко приземлилась на кафельную плитку. — Ну, тут довольно очаровательно, — произнесла Ария настолько безэмоциональным тоном, что Тевос едва могла определить, был ли ее комментарий саркастическим или искренним. — Что тебя задержало? Тебя заметили? — сразу же спросила Тевос, вместо того, чтобы тратить время на тщетные попытки истолковать слова Арии. Другая азари усмехнулась над ее предположением. — Никто не заметит меня, пока я сама этого не захочу. Я просто потратила немного больше времени на наблюдение за патрулями и на запоминание их маршрутов, — Ария продолжила снимать пластины сине-серой брони, покрывавшей ее руки, систематически вдавливая пальцы в защелки, которые ослабляли крепления щитков. Пока Ария занималась этим делом, Тевос наконец-то опустила свои руки и спокойно выдохнула. — Хорошо, — сказала она, не в силах эффективно скрыть свое измученное состояние. — Итак, правила. В моем доме запрещено курить, ты должна оставить все огнестрельное оружие на этом столе и, пожалуйста, сними ботинки, прежде чем наступить на какой-либо ковер, и… — Тевос, — перебила ее Ария. Заслышав свое имя, Советник вырвалась из мысленного списка правил. Ария перестала снимать доспехи и теперь смотрела на нее сквозь тусклый свет с непонятным выражением лица. — Тебе нужно перестать беспокоиться, — сказала Т’Лоак, возобновляя свои действия, вдавливая пальцы в крошечную защелку на верхней стороне, чтобы снять нагрудник. Обнажилось еще больше черного, полностью облегающего тело нижнего термобелья, располагавшегося под синей защитной оболочкой. — Перестать беспокоиться? — недоверчиво переспросила Тевос. — С каждым мгновением я безрассудно погружаюсь все глубже в эту проклятую бурю, и ты думаешь, что я должна перестать об этом беспокоиться? — Именно это я и сказала, — холодно ответила Ария. Коленные щитки с грохотом упали на кафель. — Беспокойство ничем не помогает, ничего не облегчает. Оно только затрудняет сосредоточение, — Т’Лоак выпрямила спину и снова встала в полный рост после того, как отстегнула все защитные синие пластинки со своих ног. Это было довольно странное зрелище, вид Арии, без ее фирменного пиджака и корсета, теперь одетой во что-то чересчур простое и лишенное ее экстравагантных предпочтений. Советник наконец кивнула, найдя разумную мысль в словах Арии и уступив им. Но, конечно, на практике избавиться от беспокойства оказалось гораздо труднее. Между ними сохранялась тишина, пока Тевос приводила в порядок свои мысли. Взгляд Советника метался от Арии к темным углам ее кухни, и обратно. — Ты что-нибудь ела в последнее время? — спросила Тевос, инстинктивно проявляя должное гостеприимство, вбитое в ее совесть с детства. — Я бы могла предложить тебе то, что у меня есть. — Не беспокойся обо мне, — произнесла Ария. — Ну хорошо, — согласилась Тевос. Она боролась с растущим желанием снова скрестить руки на груди от дискомфорта. — Может быть, ты просто хочешь чего-нибудь выпить? Ария быстро обдумала предложение, прежде чем ответила «да», и Тевос была внутренне благодарна ей за это. Это дало ей повод уйти, чтобы избежать их неловкую близость и заняться новым насущным делом. — Только… отойди от окна, пожалуйста, — сказала она Арии, поворачиваясь к своим шкафам. — Ты заставляешь меня немного нервничать, особенно от перспективы того, что тебя увидят. Т’Лоак выполнила просьбу, но не упустила возможности пройти дальше в гостиную, несмотря на отсутствие явного разрешения со стороны владелицы. Воздух был слегка наполнен знакомым ароматом ее духов; мягкий, соблазнительный и утонченный аромат окутал темный силуэт Арии, когда она отважилась пройти глубже в обитель Тевос. Даже при минимальной освещенности Т’Лоак смогла заметить очертания мебели, обладающей симметричными, минималистичными формами. Цвет было трудно разобрать, но из того, что Ария определила в слабом ночном синем свете, большинство предметов в комнате были монохроматического спектра, в основном состоящего из черного, белого и серебристо-серого. В целом, интерьер был составлен со скучной преднамеренной оптимизацией пространства, но без ущерба для эстетической или кажущейся ценности комфорта, в результате чего окружающая обстановка поразительно напоминала аккуратный и опрятный офис Тевос. — Иначе говоря, скука смертная, — подумала про себя Ария. Как могла Советник азари пренебрегать сказочной жизнью? Со всем ее статусом и деньгами Ария ожидала увидеть большой, роскошный, переполненный излишествами дом, но сейчас Т’Лоак стояла в сравнительно небольшом, хотя и хорошо спланированном помещении, подходящем для кого-то значительно менее обеспеченного, чем Советник Тевос. Где же роскошное поместье с тридцатью спальнями, точно такое же, как то, что было зарегистрировано на ее имя на Тессии? — Скромность не всегда привлекательна, — кисло размышляла Ария, оглядывая интерьер. — Но это тебе подходит. Тевос действительно была интригующей личностью. Осторожной, внимательной и уступчивой по отношению к Арии, пока они были в мире, но жесткой и напористой, когда ей бросали вызов. У нее не было никаких причин не быть вежливой и любезной. Но в тот самый момент, когда Ария начинала пересекать границы и вторгаться в области ее прерогатив, ее темперамент легко и быстро изменялся. Как было ясно из их встречи ранее в этот день, Ария изначально не хотела уступать какой-либо контроль Тевос, которая в ответ приписала упрямство Арии тому факту, что та втайне чувствовала угрозу со стороны Советника. Да, Тевос станет огромной угрозой, если они когда-нибудь разорвут свой союз. Несмотря на всю биотическую мощь Арии, несмотря на весь ее опыт в ведении сражений и свержении режимов, она никогда в обозримом будущем не сможет долго противостоять Совету, если до этого дойдет. Но то, в чем Тевос обвинила Арию, было неправдой. Это заявление заставило Арию усмехнуться. Оно же заставило ее ощетиниться в отрицании и обиде. Даже с таким отношением Ария все же призналась себе, что ей нравится Тевос, все еще нравится, совсем немного. Если отбросить бюрократическую ориентацию, Тевос, как личность, всегда продвигалась в любой сфере медленно и спокойно, используя дискурс и дыры в системе, которая ограничивала ей достижение ее целей. Слово Советника было настолько далеко идущим, что она могла смело противостоять Арии Т’Лоак лично, без какой-либо тени страха в глазах. Это… временами сильно впечатляло Арию. То, что на нее смотрели без страха, с подразумеваемой справедливостью, с вызовом, пробуждало в ней дремлющую страсть. Приятный трепет, поднимающийся из бездны одинокого суверенитета. Для Арии было очень необычно найти человека, который так крепко держался против ее воли. Пока Тевос доставала пару бокалов для напитков, Ария подошла к двум темным низким диванам, расположенным перпендикулярно квадратному стеклянному столу. Она села в углу одного из них, положив ладонь на подлокотник, исследуя его мягкую ткань кончиками пальцев. Когда она провела ими по гладкой поверхности, то ей открылись качество материала и его очевидная дороговизна. — Вот, где твои деньги, — подумала про себя Ария и слегка ухмыльнулась. — Они вложены в качество, а не в количество. Я знала, что ты не святая. И на самом деле… Я рада, что это не так. — У тебя есть какие-то предпочтения? — спросила Советник. Ария повернула голову, встретившись взглядом с Тевос, и позволила двусмысленному вопросу повиснуть в воздухе. — В том, что касается напитков, — уточнила Советник, держа в руках пару стаканов. — Все подойдет, — ответила Ария, а затем вернулась к изучению подлокотника дивана. Вокруг нее раскинулась целая выставка прекрасных вещей, чья простота противоречила их элегантному дизайну и композиции. Это было, мягко говоря, любопытно, поскольку Ария не могла решить, мудро или глупо было искать комфорта в этой среде. Словно для того, чтобы подчеркнуть это растущее чувство сомнения, Тевос появилась рядом с диваном с протянутой рукой, предлагая Арии ее напиток. Ария взяла в руки бокал и отхлебнула из него, идентифицируя вещество. Это была Тессийская эласа, и ее вкус тревожно напоминал о случившемся не так давно инциденте. Движения Арии заметно замедлились, когда она отняла стакан от губ и посмотрела вниз в бокал с напитком. — Тебя снова беспокоит яд? — спросила Тевос. Изначально это задумывалось как безобидная шутка относительно первого напитка, который Советник предложила Арии, но, когда она заметила, что вопрос может быть истолкован как грубый и бесстыдный удар в адрес глупости ее гостьи, Тевос приготовилась к отречению от своих слов. — Заголовок завтрашнего дня, — сказала Ария, прежде чем Тевос успела сформулировать извинения, — представительница Омеги Ария Т’Лоак найдена мертвой в квартире Советника азари после того, как сделка сорвалась. Т’Лоак повернулась к ней лицом. Тевос была в полной растерянности, снова не уверенная в том, пошутила Ария или нет. Мимолетная ухмылка Т’Лоак вскоре прояснила ее замешательство. — Я собираюсь сообщить тебе самую конфиденциальную и тщательно охраняемую информацию, которой только располагаю, — сказала Ария, все еще глядя на Советника. — Если это тебе ничего не сказало, то и не скажет никогда. Тевос по-прежнему недоуменно смотрела на гостью. — Другими словами… я доверяю тебе, — заключила Ария. Между ними прошел момент расслабления. Внезапно Тевос почувствовала, как ужасное давление в ее груди исчезало, она снова могла свободно дышать. Это чувство было глубоко нежным до такой степени, что оно почти заставило ее в благодарность коснуться плеча своей гостьи, чтобы выразить прощение, взаимное прощение, за все прегрешения, которые они совершили по отношению друг к другу, сметая их всех и оставляя их общую компанию в состоянии непорочности и чего-то похожего на невинность. Потребовались экстремальные обстоятельства и изнурительное количество убеждений, но Ария восстановила их прежнее положение друг с другом как ценных союзников. — У меня есть кабинет, — сказала Тевос, заставляя свою руку оставаться неподвижной вместо того, чтобы позволить ей коснуться Арии. — Это гораздо более удобная комната. Мы можем поговорить там, — она сделала шаг в сторону темного коридора, оглянувшись на Арию, вежливо прося ее следовать за собой, и была рада видеть, что та встала с дивана, не рефлекторно выражая свою потребность игнорировать все, отдаленно напоминающее приказ. Но это был не приказ, скорее еще одно одолжение. А одолжения чаще оказывались гораздо более эффективными в работе с Арией. Что тоже было до странности иронично. В конце концов, именно Т’Лоак когда-то решительно отвергала одолжения, считая их уделом наивных. Одолжения были незрелыми жестами искренней доброй воли, лишенными шанса на их компенсацию. Но если одолжения возмещали, то это уже получались не одолжения, а договорные соглашения, которые Ария весьма предпочитала. Этот нюанс был ключевым, и Ария, должно быть, умела его распознавать. Чем больше Советник начинала понимать Арию, тем более мягкой и странной она казалась. При этой мысли Тевос бросила на свою спутницу взгляд, замаскированный под проверку, чтобы убедиться в том, что та все еще следует за ней, и действительно, она разглядела зловещую фигуру Арии, идущую позади нее по коридору. Тени полностью окутывали Т’Лоак, растворяя отличительные очертания ее тела в туманном пятне движущейся черноты. — Здесь есть небольшая ступенька, — объявила Тевос, прежде чем спустилась в ту часть квартиры, которая была немного ниже по уровню, легко ориентируясь в темноте без ошибок по памяти. После этого короткий коридор разделялся на две комнаты. Они направились в правую, и как только Тевос провела Арию в кабинет, она включила небольшой светильник, который позволял отчетливо разглядеть обстановку комнаты. Окна были плотно зашторены, полки были заполнены бумажными книгами, один небольшой столик занимал персональный терминал, а пара кресел стояла друг напротив друга за другим столиком, похожим на тот, который Ария видела в гостиной. Самым поразительным в этом месте была разница в эстетической температуре, холод черного и белого сменился более теплыми, более насыщенными оттенками коричневой деревянной мебели, бордового цвета подушек, раскиданных на креслах, и ковром, лежащим под столом на полу, отражающим свои простые, закрученные узоры сквозь стеклянную столешницу сверху. Не дожидаясь указаний, Ария села в одно из кресел, разглядывая полку с книгами. Это был претенциозный набор античной литературы, существующей только для того, чтобы выставлять напоказ классический интеллектуализм ее владелицы. — Эта квартира, — сказала Ария, выражая искреннее любопытство, — ты ее купила, или тебе ее предоставили? — Последнее, — ответила Тевос, когда уселась в кресло напротив, переключив свое внимание на полку рядом с собой. Она протянула руку, взяла оттуда нужный планшет и включила его. — Этот ярус один из немногих, расположенных в непосредственной близости от Посольств и Башни Цитадели, здесь находятся резиденции наиболее важных чиновников. Например, в этой квартире раньше жила Советник Идрас. Это традиция — наследовать жилье предшественников вместе со всеми патрулями СБЦ. Конечно, мы время от времени перестраиваем и ремонтируем квартиры, и нам разрешено самостоятельно выбирать интерьер, поэтому в комнатах остается сравнительно мало следов от прошлых жильцов, — она передала планшет Арии. — Ты можешь перенести сюда свои данные, чтобы мне было легче их просматривать. Ария приняла планшет, но помедлила. — Я хочу, чтобы эта копия была уничтожена, когда мы закончим работу, — сказала Т’Лоак, открывая свой Омни-инструмент. — Я уничтожу ее, — согласилась Тевос. Успокоившись, Ария начала загрузку файла. Как только данные были успешно перенесены на планшет, она вернула его Тевос. — Это единый файл, содержащий данные обо всех, кто в настоящее время работает на меня. Все, кто выполняют мои приказы и получают оплату в любой форме. Тевос взяла в руки планшет и взглянула на огромную базу данных. — Богиня, — произнесла Советник вслух. — Здесь… ну, здесь перечислено больше людей, чем я предполагала изначально, — она посмотрела на свою гостью. Через маленький стеклянный столик Ария выглядела чуть более гордой, чем обычно. — Я владелица не совсем малого бизнеса. Советник вдохнула, выдохнула и снова посмотрела на планшет. Она потратила несколько минут на разработку самого эффективного плана, надеясь к концу ночи вычленить из колоссального списка хотя бы несколько подозрительных личностей. — Пожалуй, начнем сверху, — решила Тевос. — Будем проверять каждого по отдельности.***
Идущая в наушнике беседа делала экскурсию Лизелль по темным туннелям менее скучной, хотя ее звук и был убавлен до минимальной громкости, чтобы дева могла лучше сфокусировать большую часть своего внимания на непосредственном окружении. Пока Лизелль следила за картой, светящейся у нее на руке, она со всей настороженностью относилась к зловещим скрипам в вентиляционном отверстии. Пока что деву тревожили лишь немногие звуки, но один из них достигал ее ушей уже на протяжении нескольких минут, становясь более громким по мере того, как она продвигалась дальше. Это снова был гул, похожий на тот, который она услышала, когда впервые попала в вентиляционные отверстия, только этот был более низким и жутким. Звук оставался постоянным и неизменным. Теперь она обходила здание снаружи, но ее точное местоположение оставалось неизвестным, пока она не пересекла участок, где вентиляционное отверстие ответвлялось в короткий канал справа от нее. В его конце был виден вентилятор; изогнутые лопасти медленно вращались и втягивали постоянный поток воздуха из внешней атмосферы. Прерывистый ритм оранжевого света и густой тени скользил по ее лицу и телу, и она могла разглядеть район Зета за лопастями. Он был таким же грязным и мрачным, как и остальная Омега, которая оставалась таковой на протяжении бесконечных столетий, застывшей, как оболочка из огненного янтаря, хранящая окаменелости первого общества, вырезанного в ее стенах. Крошечные блики света мерцали в окнах зданий, а другие красные, белые и желтые мигали между шпилями. Мир по ту сторону вентилятора был еще одной провинцией зарождающейся империи ее матери, которую вскоре предстояло держать в осаде вместе с районами, уже охваченными пламенем. Она двинулась дальше, избегая ослепительного света с улицы. Гул постепенно затихал, но пока он все еще сопровождал ее и вселял в нее суеверное чувство того, что за ней кто-то следит. Лизелль изо всех сил старалась не обращать внимание на это чувство, глядя на карту, чтобы оценить, насколько близко она находится к офису Калана, и прикинула, что доберется до места назначения через несколько минут, если будет продолжать идти своим курсом и не сбавлять темп. Тем временем Расма и Малак, как она заметила, вели оживленную беседу. Они обсуждали события в районе Зета, связывая вопросы с самой Гильдией, ловко замаскировывая свое очевидное намерение добыть информацию и одновременно выиграть время для Лизелль. Послышался пронзительный визг. Не со стороны ее союзников, а прямо под ней. Сначала это был подозрительный скрип, а потом звук быстро превратился в ужасный скрежет разрушающегося металла. Противный лязг прогремел по всему вентиляционному каналу, когда Лизелль внезапно обнаружила, что нижняя половина ее тела падает вниз, а инерция тянет за собой остальную часть тела. Пальцы девы царапали и скользили по гладкому холодному металлу, изо всех сил пытаясь найти что-то, за что можно было бы ухватиться, но затем она решительно уперлась руками в стены вентиляционного канала. Это спасло Лизелль от полного выпадение из вентиляционного отверстия, но ее ноги беспомощно болтались в воздухе. И что хуже всего, она не знала, где находится и есть ли свидетели того зрелища, которое она устроила. Лизелль бросила взгляд через плечо, все еще тяжело дыша от нахлынувшей паники, и не увидела ничего, кроме темной комнаты. Она судорожно выдохнула от облегчения, видя, что судьба была к ней настолько благосклонна, что сбросила ее в какой-то подсобный чулан или незанятый туалет, а не в яму, заполненную наемниками. Придя в себя, Лизелль потянулась вверх, извиваясь, напрягаясь и барахтаясь, как рыба на суше, пытаясь вернуться в вентиляционное отверстие. Край отломанного металла болезненно впился ей в грудную клетку. Она проигнорировала этот дискомфорт и снова качнулась, вытягивая ноги и наугад ища стену, или любой устойчивый предмет, если уж на то пошло, чтобы оттолкнуться от него, как от импровизированной ступеньки. Когда Лизелль почувствовала, что ее подошва зацепилась за что-то, она перенесла свой вес на новую поверхность, подталкивая себя обратно в вентиляционное отверстие, но как только нога покинула ступеньку, та вылетела из-под нее. Раздался громкий лязг полого металла, ударившегося о пол, за которым последовал звук разливающейся воды. А затем вездесущий шум внезапно прекратился. В тот момент, когда Лизелль вернулась в безопасное место, она обернулась и в ужасе протянула свой Омни-инструмент вниз, чтобы выяснить, какой ущерб она нанесла. Оранжевый свет залил помещение, открывая вид на кусок отломанной трубы, лежащей в блестящей луже воды, и пустой туалет вокруг нее. Очевидно, шум создавался потоком воды, несущейся по трубе вдоль вентиляционной системы, и после того, как Лизелль сломала ее, какой-то автоматический аварийный механизм полностью перекрыл хлынувший поток, предотвращая катастрофическую утечку. Когда дева широко раскрытыми глазами уставилась на зловещее свидетельство своего вторжения, ее умственное возбуждение усилилось до почти неуправляемой степени. Повинуясь инстинкту, она протянула руку вперед. Ее ладонь вспыхнула бледно-голубым светом, когда Лизелль поднимала сломанную трубу с пола, старательно приближая ее к вентиляционному отверстию, где она поймала ее. К сожалению, времени на действие оставалось не так уж много, а Расма и Малак не могли поддерживать беседу вечно, не вызывая при этом подозрений. Поспешно придав сломанному вентиляционному отверстию искомую форму, насколько это было возможно, Лизелль снова поползла вперед, неся с собой компрометирующую трубу. Ее сердце все еще колотилось, практически разрывая грудную клетку, а кровь неистово шумела в голове. Лизелль охватил страх, не похожий ни на один другой, который она когда-либо испытывала. Ни отчаяние, ни тревога из-за какого-то случайного поворота событий, а страх за саму свою жизнь. Ее желудок охватили накатывающие волны тошноты. Это потрясло ее до мозга костей, заставило дрожать руки и скрутило суставы в леденящем ужасе. Во время падения, она живо представила себе, как попадает прямо в толпу охотников за головами, обладающими пистолетами, клинками, кулаками и яростью. В общем, имеющие все для того, чтобы сломать кости и разрезать плоть, а потом извлечь из нее хрупкие секреты, которые она хранила. Лизелль находилась совсем одна в темных вентиляционных отверстиях, и по собственной воле. Отступление не было вариантом, как и потеря разума в пучине паники. Ей предстояло выполнить задание, возложенное на ее плечи с верой и уверенностью в его выполнении. Лизелль заставила себя двигаться дальше, пока горькое слово «жалкая» циркулировало в ее мыслях и гнало вперед в чистом ему неповиновении. Вскоре Лизелль нашла другую решетку, сверилась со своим Омни-инструментом и убедилась в том, что она установлена прямо над кабинетом Калана. Ее отряд все еще болтал о чем-то в наушнике. Она услышала, как Малак громко рассмеялся. — По крайней мере, на этот раз он, кажется, хорошо проводит время, — подумала она. Снова воспользовавшись своей биотикой, Лизелль отодвинула решетку, поставила ее рядом с собой внутри вентиляционного отверстия, затем заглянула в комнату, готовясь спуститься. В кабинете горел свет, гордо освещая имущество Калана. Шикарные красные, глубокие черные и яркие золотые оттенки импортных ковров и стульев, украшали комнату, являясь отличительными признаками элитного батарианского вкуса. А вдоль одной из стен стоял стол Калана, на котором его терминал беспомощно ожидал взлома Лизелль. Завершив осмотр окружающей обстановки, Лизелль спрыгнула вниз, приземлившись на ноги и захватив с собой свой инвентарь: небольшой рюкзак, перекинутый через плечо, и металлическую трубу, которую она поспешно похитила из туалета, чтобы замести следы. Она немедленно подошла к терминалу, пробудив его из спящего состояния одним нажатием клавиши на проецируемой клавиатуре. При ее прикосновении терминал быстро запросил комбинацию распознавания идентификатора и ввода пароля, на что Лизелль подняла свой Омни-инструмент и получила доступ к хакерской программе Расмы. Как объяснила Расма, программа была простой и удобной в использовании. Лизелль установила связь между терминалом и своим Омни-инструментом и запустила программу в работу. Через секунду программа открыла файл с непонятными кодами. Лизелль узнала в разноцветной массе букв и цифр тот самый «замок», о котором говорила Расма, и вспомнила, что все, что ей нужно было сделать — это найти соответствующие совпадения среди мириадов бессмысленных кодов. Она начала свои поиски, просматривая несоответствия почти две напряженные минуты, прежде чем нашла «ключ» и выбрала его. Терминал пикнул, приняв составленный код, и открыл свой архив файлов для ее Омни-инструмента. Загрузка началась, и по интерфейсу ее Омни-инструмента с непостижимой скоростью стали мелькать краденные данные. — Я на месте, — сказала она в свой коммуникатор, сообщая отряду о своем статусе. — Программа установлена, загрузка начата.***
Дуэт Советника и криминального лорда начал свой анализ данных Арии. Первый раздел обширного списка содержал чрезвычайно подробные досье четырех людей, один из которых был странно помечен загадочными буквами и цифрами, обозначающими статус, который Тевос не смогла понять. Она приберегла его напоследок, решив сначала осмотреть первого лейтенанта Арии. — Зурия Аларис, — прочитала она вслух, рассматривая фотографию азари, сопровождаемую именем и несколькими строками с основной информацией. — Что ты можешь мне о ней рассказать? — спросила Советник и взглянула на Арию. — Эта азари владеет значительной частью моего доверия, — ответила Ария. — Она помогла мне свергнуть бывшего фактического правителя Омеги сто лет назад. — Здесь говорится, что она бездействовала как твой лейтенант почти столько же времени, — заметила Тевос, негласно требуя подробностей. — Она уволилась. То есть, перестала быть лейтенантом. Она много лет проработала в разведке и теперь согласилась вернуться на свою должность в моей администрации в свете наших нынешних… невзгод. Тевос просмотрела еще немного информации о Зурии, сравнила ее имя, удостоверение личности и фотографию с базой данных Верховного командования азари, открытой в ее Омни-инструменте, и не нашла совпадений. Не имея причин задерживаться на ее профиле, она двинулась дальше. — Диссия Т’Маси, — прочла Советник. — Можешь рассказать что-нибудь особенно важное о ней? — Она прямо сейчас удерживает наши позиции в районе Тухи, — сказала Ария, мысленно выуживая полезные факты. — Пока что мы разрушаем оборону группировок, оккупировавших эту территорию, а затем пойдем в окончательное наступление и захватим район. Она очень хорошо руководит бойцами и имеет в своем профиле внушительное количество убитых. Как и в случае с Зурией, Тевос сравнила этого лейтенанта со списком агентов Верховного командования и не нашла совпадений. — Ренага Эмайя. — Всегда полезна в трудную минуту, — прокомментировала Ария, откидываясь в кресле и закидывая ногу на ногу. — Умная, быстро реагирует, легко приспосабливается. Она работает в моей администрации уже двадцать три года и совсем недавно помогла мне провести штурм района Кензо. Мы успешно захватили эту территорию в тот же день, — произнесла Т’Лоак и поднесла бокал к губам. После уже привычной проверки Ренаги, Тевос наткнулась на файл со странной пометкой. Она открыла его и обнаружила в нем фотографию еще одной азари, чье лицо было украшено бросающимися в глаза варварскими полосами яркого красного цвета. — Она относится к категории твоей администрации… но ее профиль не активен, и она не работает на тебя, — сказала Тевос и встретилась взглядом с Арией. Другая азари была занята своим напитком, но опустила бокал после того, как Тевос сделала свое замечание. — Кто эта… Васэ? — Старая знакомая. В моей администрации все еще есть вакантное местечко, и я надеюсь, что она его займет. — Но она не работает на тебя, — повторила Тевос это важное несоответствие, подчеркивая свое замешательство. — В ее досье сказано, что ее работодатель Джона Седерис. Васэ — наемник Затмения. Первый лейтенант под командованием… капитана Асаны. Ария поставила свой бокал на стеклянный столик перед собой. — Я составила проект соглашения с Джоной Седерис и этой Асаной. Это своего рода сделка, по итогам которой Васэ переведут в мой синдикат, не затрагивая моих нынешних отношений с этой организацией. Затмение широко известно, сильно, уважаемо, и самое главное, у нас с его основательницей есть взаимопонимание. В настоящее время мои переговоры с Седерис почти завершены, и после этого мне нужно будет только отправить нескольких своих людей, которые передадут Васэ мое предложение. — Значит, в ней есть что-то особенное? — с любопытством спросила Тевос. — Я не ожидала, что ты пойдешь на такое ради ее потенциальной верности. Со своего противоположного кресла, Ария обменивалась молчаливым взглядом с Советником азари в течение нескольких долгих секунд, прежде чем смогла сформулировать ответ. — У всех есть потенциал к предательству. Я лишь взвешиваю гарантированные успехи и возможные потери. Приобретение этой азари увеличит процент моих сил и безопасности. Тевос, по общему признанию, провела некоторое время в ожидании второй половины объяснения Арии, но когда Т’Лоак так и продолжила сидеть молча, Советник возобновила свое уже привычное сравнение с базой Верховного командования. Как обычно, никаких совпадений не было обнаружено, поэтому внимание Советника переключилось на второй по важности сектор синдиката Арии: ее стаю разведывательных отрядов, на которых Ария возложила цель сбора информации о своем враге. Любые недостоверные сведения, переданные отрядами, могли сильно навредить осведомленности Арии о вражеских достижениях или личностях предателей, и поэтому всесторонняя проверка этой ветви ее администрации считалась обязательной. Когда Тевос начала свой обзор, то обнаружила, что Ария дала каждому отряду необычное название. — Отряд Иморкан, — прочитала вслух Тевос, — Урдак, Биндур — планеты Сарабарика. Ватар и Сетор из системы Кайравамори. Карора и Айнгана из системы Амада, — она встретилась взглядом с Арией, умоляя ту поделиться своими причинами использования названий небесных тел, расположенных в Туманности Омега. — Идентификация по номерам подвержена канцелярским ошибкам, — безвкусно объяснила Ария. Проверка прошла быстро, и никаких совпадений между отрядами и Верховным командованием азари не было обнаружено в первых нескольких подразделениях, которые Советник тщательно рассмотрела. В какой-то момент Тевос поймала себя на мысли о том, везло им сейчас или нет. «Везло» потому, что отряды Арии были относительно хорошо отобраны из гигантского бассейна возможных двойных агентов, но, возможно, им «не везло», потому что была вероятность того, что Верховное командование азари фантастически хорошо заметает свои следы, и что приглашение Арии в Цитадель и в квартиру Советника азари могло быть напрасным. — Отряд «Айнгана», — продолжала зачитывать вслух Тевос для Арии, — состоит из Расмы Визиом, Малака Лекана и Лизелль Касантис, — она бегло просмотрела их профили и провела сравнение. Поначалу Тевос не обнаружила, что они чем-то заметно отличаются от любого другого предыдущего отряда, но затем она заметила мрачную сноску в конце досье турианки, раскрывающую ее связь с предыдущей правой рукой Арии, который был убит. Советник почувствовала легкий укол сострадания и переключилась на батарианца. И снова она нашла в его профиле нечто примечательное. Он тоже потерял близкого родственника. Озадаченная морщинка начала формироваться на лбу Советника от этого совпадения, а зная Арию, совпадение, вероятно, было очень неточным словом. После этого она открыла файл азари, сразу же прокрутив его до конца, стараясь найти похожую историю, но в ее профиле ничего похожего не обнаружилось. Советник прокрутила страницу обратно к самому началу. После просмотра стольких фотографий разных людей за последние полчаса, Тевос перестала зацикливаться на них дольше, чем на секунду. Этот случай не был бы исключением, но что-то заставило Советника передумать после попытки отвести взгляд от лица азари. Просто в ней было что-то такое, что-то… ностальгическое, решила Тевос. Ее телосложение было умеренным, правда слегка худощавым, оттенок кожи был фиолетово-синим, черты лица были нежными и приветливо юными, а глаза… Ее глаза были бледно-голубыми, поразительно красивыми и очень похожими на глаза Арии, но только без сурового, холодного блеска, которым славилась Королева пиратов. После некоторого времени, проведенного в изучении фотографии, Советник переключила свое внимание на основную информацию о деве. — Лизелль родилась на Омеге, — прочитала Тевос, и краем глаза увидела, как Ария зашевелилась, поправляя свою позу в кресле. Советник поднесла свой стакан к губам и сделала из него скромный глоток. — Биотик, самоучка… и… ей пятьдесят три года, а она выдает себя за молодую деву ста двенадцати лет, — Советник подняла голову и недоверчиво посмотрела на Арию. Другая азари ничего не прокомментировала, и единственным движением, которое Тевос заметила в Т’Лоак, было небольшое метание ее глаз из стороны в сторону, как будто она нетерпеливо ожидала того, что скажет Тевос. — Она всего лишь ребенок, Ария. Откуда конкретно взялась эта дева? Глаза Арии слегка сузились, и Тевос предположила, что Т’Лоак не совсем поняла вопрос. — Ты не знаешь, кто она? — спросила Ария, наклонившись вперед и произнеся это так, словно сама по себе необходимость задавать такой вопрос была абсурдной. И это было абсурдно, по крайней мере для Арии. Она ожидала, что Тевос сразу же узнает Лизелль и сделает какое-нибудь раздражающее замечание о стиле воспитания Арии, но, судя по выражению лица Советника и отсутствию мотива обманывать ее, Ария пришла к выводу, что Тевос действительно не знала, кто такая Лизелль. Но это было несовместимо с прошлыми событиями, произошедшими много лет назад во время их первой встречи при попытке переговоров, когда Тевос угрожала жизни Лизелль прямо в лицо Арии. — Ни одна девочка в какой-нибудь одинокой квартире? — припомнила ее слова Ария, вместе с острой дозой жгучей ярости, которая, казалось, всегда сопровождала это воспоминание. Итак, неужели Тевос забыла о Лизелль? Нет, она была не из тех, кто такое забывает, рассудила Ария. Исключив эту возможность, Ария начала рассуждать дальше. Тевос не имела в виду Лизелль, и ее двусмысленность была лишь еще одним компонентом жестоких игр, которые они вели тогда друг против друга в течение нескольких недель. — Я никогда в жизни ее не видела, — ответила Тевос на предыдущий вопрос. — Я даже не могу припомнить, что где-то встречала ее имя. У нее нет записей в базе данных Верховного командования азари, нет совпадений по лицу… Почему ты удивляешься тому, что я ее не знаю? — Советник посмотрела на Арию с большим подозрением. — Разве я должна ее знать? Узнав эту новую информацию, Ария решительно перестроила свой ответ, чтобы защитить свою дочь. Как бы она ни доверяла Тевос свою собственную жизнь на данный момент, Лизелль была совершенно другим делом. Рисковать ей Ария не стала. — Она специальный агент, — спонтанно и хладнокровно сфабриковала ложный ответ Ария. — Эта дева — гений в области биотики. Я думала, что твои Спектры могли наткнуться на ее досье в какой-то момент, но, похоже, я снова переоценила их. Тевос с легкостью отмахнулась от оскорбления и решила сосредоточиться на переубеждении своей гостьи. — Гений? — переспросила Советник. — Разве этот факт из ее профиля служит основанием для отправки этой девы во что-то столь опасное, как ее текущая цель? Ребенок остается ребенком, независимо от его талантов, Ария. Выдающиеся способности не заменяют умственной зрелости и навыков принятия решений, которые определяют зрелость, и она едва ли достигла этого порога. Богиня, даже восьмидесятилетняя нередко воспринимается еще ребенком. Есть ли у Лизелль живая мать? — Я довольно хорошо знаю ее мать. — И она согласилась на это? Она позволила своей маленькой дочери броситься в ужасную пучину Омеги, не пытаясь вмешаться? — Тевос озабоченно подняла руку, коснулась своего подборка и погрузилась в раздумья. — Она вообще любит бедняжку? Ария аккуратно поставила свой пустой бокал на стол между ними, предчувствуя, что если он проведет еще несколько мгновений в ее яростной хватке, то разобьется вдребезги и превратиться в лужу полупрозрачных осколков и крови. Как только опасность была устранена, Ария спокойно посмотрела на Советника. — Я думаю, что любовь измеряется не тем, насколько крепко ты держишься за кого-то, а тем, скольким ты готова пожертвовать ради чьей-то свободы. Тевос задумалась над справедливостью этого замечания. — Немного странно слышать это от тебя. Разве то, как ты стискиваешь в своей хватке Омегу, не говорит об обратном? — Я не стискиваю Омегу, — возразила Ария. — Я не стискиваю ее, и она мне не принадлежит. Никто не владеет ей. И никто никогда не будет. Я лишь устраняю все, что угрожает свободе Омеги и моему успеху в этом стремлении. Я — избранный смотритель Омеги, и я полностью посвятила себя ее защите. Между ними воцарилось глубокое молчание. Тевос внимательно наблюдала за ней, отмечая про себя непрерывное доминирование и упорство Арии. Было время, когда она и Ария проводили час или два за беседами обо всем и ни о чем в ее офисе, и их разговоры, несмотря на их бесцельно блуждающий временами характер, всегда порождали экзотические идеи с точки зрения, настолько отличной от ее собственной, что она вскоре обнаружила, что их дискуссии бесценны. Она никогда не уходила от ответов Т’Лоак, не потратив мгновения на подтверждение своего понимания Галактики и в нескольких случаях переоценку заблуждений или предположений, которые Ария жестоко препарировала на ее глазах. Но сейчас Ария пыталась объяснить Тевос суть любви. Было ужасно глупо и, возможно, даже немного обидно думать о том, что кто-то вроде Арии Т’Лоак знает о любви больше, чем она сама. Тевос не знала, было ли определение Арии точным, и она не была вполне уверена, что такое сложное и произвольное понятие можно описать одним предложением, но, как и в предыдущих разговорах, Тевос обнаружила, что серьезно обдумывает высказывание Т’Лоак. Но чем можно было обосновать утверждение Арии? Т’Лоак была так эгоистична, так чужда милосердию, и она оборвала бесчисленное количество жизней, не оглядываясь назад и, вероятно, ни разу не страдая от мести ночных кошмаров. И все же… как она смогла познать бескорыстную любовь? — Милосердие, — небрежно подумала Тевос, — в сердце Арии есть милосердие и, осмелюсь сказать, любовь, предназначенная для невинных и тех, кто жаждет свободы. Для тех, кто стремиться к собственному жизненному выбору. И она дарует людям эти возможности через Омегу, независимо от ее методов и того, что может последовать за ними. Ты все еще такая странная для меня, Ария. — Может быть, в твоих словах и есть здравый смысл, — согласилась Тевос, — но ты должна пообещать мне, что не будешь приобщать детей к участию в твоем бизнесе. Если это зависит от их выбора, я полагаю, то мало что можно изменить. Мне стало бы легче, если бы ты заверила меня в том, что ты специально не набираешь наемников, и не только азари, которые не считаются достаточно взрослыми даже для того, чтобы владеть каким-либо имуществом по стандартам Цитадели. Ария придвинула вперед свое кресло и сцепила пальцы рук перед собой, демонстрируя честность ответа, который она собиралась дать. — Я бы предпочла, чтобы дети не мешали мне выполнять мои обязанности. Я не собираюсь нянчиться с кем-либо, а найм детей будет доставлять мне только постоянные головные боли и провальные миссии. Лизелль Касантис — исключение, и я не собираюсь дублировать ее редкую ситуацию. Тевос нерешительно кивнула и погрузилась в долгое молчание, продолжая изучать остальных членов разведывательных отрядов, нарушая тишину лишь редкими вопросами и звоном своего бокала, поставленного на стол ровно один раз. Со временем количество вопросов стало уменьшалось, и вскоре участие Арии стало ненужным. Более не обязанная отвечать на вопросы Советника, требовавшие безраздельного внимания, Ария позволила себе отвлечься от скучного настоящего и вместо этого провести некоторое время в своих мыслях, наблюдая за легкими движениями тела Тевос всякий раз, когда та перемещала пальцы по интерфейсам устройств, которые держала в руках, и когда поворачивала голову, чтобы переключить свое внимание с одного на другое. И каким-то образом ее гордая осанка оставалась неизменной при каждого новом движении. Как Ария подметила со временем, Тевос была исключительно хороша в этом. Советник всегда поддерживала свой профессиональный вид, независимо от обстоятельств. И все же осанка, как это ни парадоксально, была самой выразительной чертой тела Тевос, несмотря на то что ее главная цель — передать нерушимое достоинство Советника всем окружающим. Ария никогда не сталкивалась с диалектом языка тела, который у нее не получилось бы расшифровать. Разоблачительные нюансы проявлялись в том, как Тевос подсознательно изменяла угол, под которым она держала плечи, в соответствии с ее текущим настроением. Раздражение, дискомфорт, растерянность — все это можно было заметить невооруженным глазом. Для Арии это был прекрасный короткий путь к пониманию того, что Тевос, вероятно, чувствовала в любой момент, и сейчас, по наблюдениям Арии, Тевос, казалось, чувствовала себя вполне умиротворенной. Как ни странно, но работа, которую она вела в данный момент, привела бы любого нормального человека к непоколебимому волнению. Возможно, Тевос воспользовалась советом Арии, полученным ранее этой ночью, и успешно использовала его, очистив свои мысли и душу от беспокойства; сейчас Советник чувствовала себя значительно лучше, чем сегодня утром, когда она постоянно терпела одни расстройства за другими, относящиеся как к ситуации с Верховным командованием азари, так и к самой Т’Лоак, особенно когда Ария выразила свои мысли об их последней встрече, произошедшей много лет назад. — У меня не было на это времени, — трезво рассуждала Ария. — Думаешь, у меня было на это время? У меня? Не будь дурой. Я ожидала, что ты будешь выступать категорически против привязанностей к своим дипломатическим контактам. Это ужасно, что ты так низводишь себя, что ты так настойчиво напоминаешь мне о своей политической натуре, что ты так склонна публично отвергать все, что не поддерживаешь, только чтобы практиковать все это втайне… На самом деле, это не так плохо само по себе. Дело в том, что ты ожидаешь, что я разделю с тобой лидерство, когда ты даже не можешь отмахнуться от чего-то настолько забытого, настолько неважного… Это показывает отвратительное отсутствие здравого смысла. Сообщение, которое Тевос по ошибке отправила ей несколько ночей назад, было вполне объяснимым. Просто невинная и забавная фантазия, порожденная алкоголем. Многие люди чувствовали себя влюбленными после того, как выпили слишком много бокалов, и Советник не была застрахована от этого эффекта. Но чтобы эти фантазии продолжились после того, как винное опьянение исчезло из мыслей… Ария этого не ожидала. Она не ожидала этого от Советника Тевос, которая так часто устанавливала четкие и недвусмысленные границы, которые не должны пересекаться снова после их нарушения. Ария не ненавидела Тевос. Она воскресила этот устойчивый факт из бездны внутреннего хаоса. Ей импонировала Тевос, временами очень импонировала, и теперь ей стало очевидно, что высокое мнение о Тевос также сыграло важную роль в ее менее чем благожелательном заявлении этим утром. Реальность того, как единственный политик, которому она когда-то симпатизировала, внезапно меняется, внезапно регрессирует до абсурда, заставила что-то внутри Арии сжаться от отвращения. На самом деле, можно было бы воздержаться от комментария, сделанного Арией в качестве выражения своего презрения. Было неразумно враждовать с Тевос в данный момент, и для Советника было не так уж ужасно иметь какой-то длительный интерес к Арии, поскольку довольно часто градус желания и очарования был взаимным. Но то, что удерживало ее от продолжительного интереса и не позволяло ему занять место на переднем плане ее сознания, было простым вопросом практичности. Отсутствие практичности было главной причиной ложной амнезии Арии, потому что с пропастью между ними величиной с Галактику, попытка преследовать Тевос в любом отношении, кроме бесконечного соперничества, была бы детской, нелогичной и невыгодной. Все это лучше было бы забыть, оставить там, в офисе Советника азари, где оно прибывало бы потерянным в вечности. Тевос подняла глаза, встретив пристальный взгляд Арии и, казалось, не обиделась на вероятность того, что за ней довольно долго наблюдали. Наконец Советник перевела взгляд на два пустых бокала, стоявших на столе. Она отложила свой датапад, прежде чем отключила свой Омни-инструмент и встала с кресла, взяв оба бокала в руки, и повернулась к Арии. — Ты бы хотела еще? Т’Лоак сделала паузу, прежде чем ответить, внимательно наблюдая за Тевос в поисках трещин в ее расслабленном поведении, и когда она не нашла ни одной, то решила, наконец, прервать молчание. — Нет, спасибо. Внутри Советника расцвело видимое удовлетворение от этикета ее гостьи, выраженное в еле заметной, приветливой улыбке. Она вышла из кабинета и, следовательно, оставила Т’Лоак в одиночестве. Взгляд Арии проследил за ее уходом, подмечая, как светлый халат Советника, в конце концов растворился в темноте коридора. Т’Лоак, снова погрузившаяся в размышления, поднялась с кресла, повинуясь своим глубоко укоренившимся инстинктам, пытаясь разузнать побольше о своем окружении и его хозяйке. Она снимала книги с полок, вяло перелистывала их страницы, наблюдая, как от корки до корки мелькают бесчисленные буквы азарийского алфавита. Что-то вздрогнуло на краю ее сознания. Беспокойство, неудовлетворенность бездействием. Она пролистала еще одну книгу, мысленно развлекая себя воспоминаниями о Советнике и рассматривала их в проекции настоящего. Вернув книги обратно на полки, Ария отважилась подойти к выходу из кабинета, с любопытством вглядываясь в комнату напротив — спальню Тевос. Она даже не пыталась сдержать свой порыв. Ария вошла в комнату, как будто она принадлежала ей, небрежно оглядевшись вокруг и ненадолго задумавшись над включением света, чтобы лучше оценить жилищную ситуацию Тевос. Она отказалась от этой идеи тогда, когда ее внимание переключилось на конкретный предмет мебели. Ария села на край кровати, положив руки на простыни по обе стороны от себя. Тонкий шелк ласкал ее ладони и кончики пальцев, когда она скользила ими по материалу, оценивая его качество, как и всего остального в этой квартире. И она не была разочарована. Роскошь, заключенная в каждом крошечном стежке, восхитительно ощущалась на обнаженной коже ладоней, ощущение, которое отправило Арию в другую бесстыдную плоскость анализа. Но, прежде чем она успела как следует развить в себе какие-либо идеи особенно плотского характера, в дверном проеме возник силуэт Тевос. Появление Советника дополнилось тихим выдохом, иллюстрирующим ее неодобрение миграцией Арии в ее спальню, которая была не только несанкционированным походом, но и вторжением. — Наверное, мне не стоит так уж сильно этому удивляться, — произнесла Тевос и еще раз выдохнула. — На самом деле, признаю, что я бы даже разочаровалась в тебе, если бы ты этого не сделала. Ария ничего не ответила. Вместо этого она спокойно наблюдала за ней со своего удобного насеста на кровати с крошечными холмиками смятых простыней, возвышающихся в промежутках ее пальцев. Еще какое-то время Тевос оставалась неподвижной в дверном проеме, пытаясь осмыслить вид Арии, сидящей на ее кровати, вполне возможно, самой уединенной и священной области пространства, которую она занимала. В этом зрелище было что-то пугающе сюрреалистическое, и внезапно у Тевос неестественно пересохло в горле. — Ну, — сказала Советник наконец, — пойдем же. Мы должны возобновить нашу работу. Я собираюсь запустить остальные данные в автоматическое сравнение с базой Верховного командования азари. Думаю, это займет всего несколько минут, а потом ты сможешь вернуться обратно на Омегу. — Ты отлично справлялась с ролью хорошей хозяйки, пока не сказала это, — произнесла Ария, притворившись, что морщится от возмущения, но позволила откровенной улыбке проступить сквозь это выражение. — Выгонять гостей — ужасный этикет. — Как и то, что ты злоупотребляешь моим гостеприимством, — ответила Тевос, с таким же добрым юмором под тонкой оболочкой искренности своего заявления. Советник повернулась, ориентируясь в направлении своего кабинета с намерением вернуться к работе с Арией, но после того, как она сделала несколько шагов в нужную сторону, она поняла, что Т’Лоак не сдвинулась с места. Тевос бросила взгляд через плечо, оценивая положение другой азари, все еще самодовольно сидящей на ее кровати. — Подойди ко мне, — сказала Ария в ответ на вопросительный взгляд Тевос. Советник мгновенно застыла на месте от этой простой фразы, ее зеленые глаза встретились с глазами Арии. Она слишком хорошо знала эти слова. Они звенели в пределах ее головы и сердца с силой страха, выражаемого как знакомое слияние взаимного обаяния и паники. — Зачем? — спросила Тевос и осторожно сглотнула. Ария выглядела так, как будто она собиралась пожать плечами, но это действие растворилось в любопытной альтернативе; неопределенное движение ее плеч, которое не могло передать четкого ответа. — Я хочу поговорить с тобой, — наконец произнесла Ария. — Ты можешь поговорить со мной прямо отсюда, — немедленно возразила Тевос, приподняв подбородок на несколько градусов, выражая свою решимость. Ария все больше забавлялась. — Посиди со мной немного, — настаивала она, не обращая внимания на печально поджатые губы Советника, и продолжила следовать тому плану, что был у нее на уме. — Мы ненадолго. Что такого в нескольких минутах разговора, когда мы уже так поздно ночью? Можно ведь немного побаловать себя. — Так что ты планируешь сделать? — спросила Тевос, сцепив руки за спиной, пока она обращалась к Арии. — Значит, ты планируешь сказать мне то, что я хочу от тебя услышать? — она вдруг почувствовала себя… преданной. Она только недавно простила Арию, в некотором смысле; решив избавиться от своей враждебности и уныния, чтобы взрастить более продуктивные и мирные отношения вместо болезненных, пагубных, которые они ранее поддерживали. И к ее удовлетворению, это проявило основные признаки плодотворности, доказанные тем, как они так непринужденно и комфортно общались в течение последнего часа. А сейчас все усилия Арии были направлены только на то, чтобы эгоистично разрушить восстановленное доверие в течение нескольких секунд, разрывая забытые раны, которые Тевос только начала заживлять. И Ария снова ничего не отвечала, погруженная в свою обычную отчужденность. — Так что ты планируешь сделать, Ария? — повторила свой вопрос Тевос, требуя ответа. — Значит, ты планируешь убедить меня позволить тебе прикоснуться ко мне? — она говорила так, словно находила эту идею нелепой или вообще невозможной. — И с какой целью? Чтобы ты продолжила пытаться мной манипулировать? Или ты придумала для меня совершенно новое применение? — Это грубые обвинения, — безмятежно заметила Ария, ленивой разглаживая рукой слегка смятые простыни рядом с собой. — Возможно, грубые, но правдивые, — холодно ответила Советник. — Тишина разъедает. Она убивает. Если ты думала, что она как-то послужит тебе, то ты ошиблась. Если бы ты хотела воспользоваться любым интересом, проявленным мной, тебе следовало бы правильно его подпитывать. — О, я поняла, — сказала Ария, ее голос казался немного грубоватым из-за его низкой тональности и провокационной интонации. — Ты хотела, чтобы я обратила на тебя внимание. Бедняжка. Тевос нахмурилась от снисходительного тона Арии, и на ее щеках появилась легкая фиолетовая тень разочарования. — Я не на это намекаю. — Тогда на что ты намекаешь? — Я хотела сказать, что если бы ты когда-нибудь пожелала принять участие в… этом… или если бы ты захотела использовать это в своих интересах, разве тебе не пришло в голову то, что, возможно, меня необходимо было на это мотивировать? — прежде чем Тевос закончила свою фразу, Ария поднялась с кровати. Когда Т’Лоак начала приближаться, Советник ненадолго задумалась над тем, чтобы отступить, но в конце концов решила не сдаваться. Ария наклонилась вперед, приблизив свое лицо к лицу Тевос. — Это все еще звучит так, как будто ты хочешь моего внимания, — почти шепотом сказала Ария. Тевос ничего не ответила. — Если бы я знала, — промурлыкала Ария, подойдя еще ближе и положив руки на бедра Тевос, — я бы бросила все на Омеге, чтобы составить тебе компанию. — Ты просто издеваешься надо мной, — саркастически ответила Тевос, но у нее непроизвольно перехватило дыхание, когда она почувствовала, как Ария начала уверенно массировать большими пальцами изящно выступающие стороны ее тазовой кости и окружающую плоть. В течение одного изнурительно долгого мгновения она стояла, завороженная этим ощущением, приоткрыв губы и выдохнув то, что осталось в ее легких, стараясь не позволить превратиться выдоху в какой-либо отчетливый звук. Это было… приятно, но прежде чем она позволила Арии продолжить, Тевос схватила Т’Лоак за запястья и оторвала ее руки от себя. Ария никак не отреагировала, но Советник почувствовала исходящее от нее веселье. Тевос отпустила запястья Т’Лоак, надеясь, что она будет уважать ее скрытые границы. Вместо того, чтобы отступить совсем, Тевос обнаружила, что тянется вверх и кончиками пальцев скользит вдоль контуров плечей Арии, все еще скрытых под черным термобельем, прежде чем одна ладонь остановилась под изгибом ее челюсти. Своим прикосновением Тевос заставила Арию оставаться неподвижной и быть внимательной ко всему, что она собиралась сказать. — Иногда я думаю об… этом, — торжественно призналась Тевос. — Но это не значит, что я обязана подчиняться своим порывам. Бывают моменты, когда ты говоришь мне вещи, которые заставляют меня удивляться и… и жаждать, но когда я останавливаюсь и обдумываю свое положение в целом, я вспоминаю то, что сводит на нет мое желание. Ты слишком часто бываешь жестока ко мне. Пока Ария слушала, Тевос начала ласкать ее скулу большим пальцем, выражая искреннее чувство, скрытое глубоко под слоями ее отвержения. Она попыталась продолжить разговор, но слова повисли на кончике ее языка прежде, чем она смогла их произнести. Вместо этого, Тевос осторожно наклонилась на несколько сантиметров вперед, приблизила свои губы к месту прямо под склоном челюсти Арии и поцеловала ее. Под своим поцелуем Советник чувствовала, как грудь Арии расширяется, пока она медленно и глубоко вдыхает, и когда Тевос наконец отстранилась, то отодвинула свое лицо на достаточное расстояние, чтобы встретиться взглядом с ищущими ее глазами. Они были яркими и настороженными, и где-то под голубыми радужками пробегала жилка дикой похоти, столь же очевидная, как дневной свет, если бы он внезапно засиял в темной спальне, но сдерживаемая ее легендарным самообладанием. Тевос протянула обе руки к лицу своей спутницы, обхватив его ладонями так, как будто она держала в них лицо архаичной скульптуры, сделанной из самого роскошного мрамора. — Ты слишком жестока ко мне, Ария, — мягко повторила она. — Ты слишком жестока, слишком эгоистична, — она задумчиво провела большим пальцем по ее щеке. — Ты слишком мало значишь для меня. — Ты не стоишь того, чтобы рисковать ради тебя всем, — подумала она. Несмотря на заявление Советника и, возможно, в попытке оспорить его и убедить Тевос в обратном, Ария прижалась к рукам, обхватившим ее лицо, и опасно близко приблизилась к Советнику; их носы почти соприкоснулись, когда Ария наклонила голову и фактически произнесла у ее губ уверенную, страстную клятву. — Я тебя измотаю, — сказала она. Каким-то чудом Тевос улыбнулась. Все это испытание начинало утомлять ее, а безмолвное обещание Арии безжалостно потянуло за что-то глубоко в ее душе. — Ты и так довольно часто это делаешь. Из-за близости было чрезвычайно трудно различить, кто из них был ответственен за сокращение крошечного расстояния между их губами. Тевос так и держала свои ладони на лице Арии, в то время как последняя вдавливала кончики пальцев в тонкие слои одежды на спине Советника, собственнически притягивая ее к себе. Так внезапно Тевос наполнило жгучее, всепоглощающее возбуждение от прикосновения губ и рук к чужому телу таким образом. Сначала она наслаждалась этим, позволяя себе гореть под пальцами Арии, прижатыми к ее спине, иногда касающимися ее позвоночника, когда Т’Лоак умело регулировала их положение, чтобы более надежно и уверенно закрепиться. Но во всем этом было что-то ненавистное, поняла Тевос. Старая вина и стыд за то, что она предала свое решение никогда больше не прикасаться к Арии таким образом, как бы сильно она этого ни хотела. Это испортило ее наслаждение. Каждый кусочек расстояния, с которым Ария притягивала к себе Тевос, в равной степени заменялся автоматическим отстранением со стороны Советника, и никогда их контакт не развивался дальше предложения, просьбы, требования для чего-то гораздо более экстравагантного, чего-то необузданного, безрассудного и эгоистичного. Но этому не суждено было случиться. Она понимала, что не может этого допустить. Вскоре Тевос вырвалась из собственнической хватки, она отняла руки от лица Арии, которая продемонстрировала свою порядочность, отпустив Тевос, когда поняла, что Советник хочет остановиться. То, что осталось в них, было яростным возбуждением, обе висели на краю чего-то призрачного, задержавшегося на поверхностях их губ и умов. Тевос начала отступать назад, неуверенно призывая к концу того, что могло бы произойти, если бы она позволила, и ни разу не отвела глаз от Арии, которая все еще стояла в тени в своей вечно неотразимой и неподвижной позе, как живая, дышащая картина. Ария молчала, и выражение ее лица манило предмет ее интереса к себе с тем очарованием, которое можно было найти только у мистических и чарующих женщин из сказок. Чувственные клятвы беззвучно витали в воздухе, и чем дальше Тевос отступала от Т’Лоак, тем сильнее они, казалось, изливались из явного присутствия Арии. — Тебе еще никогда не отказывали, — с легким удивлением предположила Тевос. Однако правда это или нет, было неизвестно. Советник отступала все дальше, когда ее пятка коснулась коврового покрытия, лежащего в коридоре, она вошла в теплый желтый свет, изливающийся из ее кабинета. — Как я уже сказала, — начала Тевос, с трудом выдавливая из себя слова, — я собираюсь закончить нашу работу. Я все еще призываю тебя присоединиться ко мне, но ты можешь продолжать прятаться там в темноте, если тебе так больше нравится. Тевос снова вошла в свой кабинет, собрала все свои устройства и целеустремленно вернулась к работе. Прошло меньше минуты, прежде чем Ария появилась в дверном проеме, пристально глядя в сторону Советника, но не произнесла ни слова и заняла свое прежнее место. Они сидели в полной тишине, и если гордость Арии была каким-то образом задета ее неудавшимся соблазнением, она не выказывала абсолютно никаких признаков этого. Она выглядела так, словно ничего не произошло, предпочитая излучать свою расслабленную уверенность и легкую скуку, и не дрогнула даже тогда, когда Тевос подняла на нее взгляд. Советник, с другой стороны, проявляла некоторые признаки беспокойства. Она периодически скрещивала и распрямляла ноги, и всякий раз, когда обнаруживала, что обе ее руки временно были свободны от любых устройств, она медленно и деликатно растирала запястья, в попытках успокоить встревоженные нервы. К концу невероятно длинного списка оперативников Арии, Тевос удалось вычленить двух людей в средних эшелонах синдиката Арии, связанных с Верховным командованием азари. Обе были азари, и обе были зарегистрированы как активные шпионки. Все это обеспечивало адекватное оправдание для их поимки и допроса Арией. В обмен на помощь Тевос, Ария согласилась провести поиск тела Спектра Неоры и разрешила максимум двум Спектрам присутствовать в Сарабарике в любой момент. Выполнив свою задачу, Тевос проводила Арию на кухню, где лежала ее позаимствованная броня СБЦ. Она стояла в нескольких шагах от своей гостьи в ночном голубом свете, наблюдая, как та натягивает и закрепляет на теле щитки. Сантиметр за сантиметром черное термобелье исчезало из виду, а сочетание упругих мускулов и более плавных изгибов скрывалось под жесткими пластинами с резкими углами. Как только Ария облачилась в броню, ее внешний вид снова стал обманчиво подражать стражам Цитадели. С чемоданом в руке Ария искала глазами в тени шлем — последний и необходимый компонент ее маскировки. Тевос заметила его первым и подняла с того места, где он лежал рядом с нижними шкафами ее кухни. Она не отдала его Арии сразу, а осторожно положила на ближайшую кухонную стойку и повернулась лицом к гостье. Если не считать подразумеваемого осквернения униформы, то на Арии она смотрелась вполне неплохо. — В ней она стала выглядеть более досягаемой, — подумала Тевос. — И гораздо менее пугающей. Советник с трудом сдержала улыбку. Ария, как обычно, заметила это и наблюдала за Тевос со всей своей внушительной внимательностью. Теперь, когда их работа была завершена, не было больше необходимости сохранять их совместную компанию. Больше не нужно было тайно проникать в охраняемый сектор, рискуя репутацией и дипломатическим инцидентом ради встречи сомнительного характера. Ария могла вернуться домой, теперь, когда она была вооружена драгоценными знаниями, чтобы использовать их против вражеских агентов. А что на счет них, недоумевала Тевос. Зачем она откладывала ее отъезд в эту самую минуту? — Не потому ли, что я боюсь чар времени, которые могут снова вклиниться между нами? — задумалась она. — Может быть, потому, что я не знаю, увижу ли ее в следующий раз через пятьдесят или сто лет, оставив все, что до сих пор не решено между нами, чтобы… оно превратилось во что-то еще более нездоровое и запутанное, чем оно есть сейчас? Внезапно Тевос поняла, что она страстно желает поцеловать ее снова, как будто для окончательного утверждения того, что они стоят на пороге неизвестного количества веков, маячивших впереди. Это мог быть невинный жест, выражающий невинные идеалы. Примирительное напоминание о ее симпатии, реальности ее интереса и нежелании останавливаться. Она хотела поцеловать ее, она действительно хотела, но не сделала этого; боясь, что если она снова даст Арии хоть малейшую свободу действий, то Т’Лоак возьмет на себя смелость совершить то, что Советник отчаянно пыталась предотвратить. Противостоя опасному порыву, Тевос отвернулась, подняла шлем и осторожно надела его на голову Арии, помогая ей прикрепить его к остальной части брони. Покончив с броней, Тевос провела ладонями по шее Арии, по ее плечам и отстранилась. Она чувствовала, что глаза Арии все еще горят под темным козырьком. — Полагаю… с той «удачей», которая преследует нас в последнее время, — подумала Советник, — есть большая вероятность, что я скоро увижу тебя снова. Мы можем столкнуться с Верховным командованием азари, если ты узнаешь что-нибудь важное от их агентов… Тевос отступила от Арии, позволила ей выйти через окно, и после последнего обмена взглядами Т’Лоак исчезла из виду. Советнику пришлось закрыть окно за ушедшей гостьей. Она заперла его, развернула свое тело в сторону квартиры и глубоко вдохнула. Тевос отправилась спать, хотя и сомневалась в своей способности спасти то немногое время ночи, что оставалось для сна. И все же она попыталась, проскользнув под простыни, на которых всего несколько минут назад сидела Т’Лоак, и в глубине души мучила себя, задаваясь вопросом, был ли так уж плох ее интерес к Арии.***
Лизелль нетерпеливо переносила свой вес с ноги на ногу, внимательно следя за загрузкой данных в свой Омни-инструмент, в то время как панель, отражающая процент выполнения закачки, неуклонно заполнялась. От скуки, она начала оглядывать кабинет Калана. Внезапно дева заметила нечто странное — болтовня в ее наушнике стала неразборчивой. Не как отчетливое общение трех голосов, сидящих в непосредственной близости, но как будто они переместились в центр другого разговора. Обеспокоенная, она снова прибавила громкость, чтобы попытаться понять, где находится ее отряд. — И спасибо, — сумела уловить Лизелль сквозь шум. — Да, да.… проблемы… неделя… гонорар наготове. Шум прекратился, растворившись в почти полной тишине. — Расма? — спросила Лизелль. — Ты здесь? Прошло примерно десять секунд, прежде чем она получила ответ. Но в отличие от спокойного, отстраненного тона, к которому Лизелль недавно начала привыкать, голос турианки достиг ее в низком шипении. — Лизелль, мы покинули здание, — сказала Расма. — Мы снова на улице, в переулке, тебе нужно убираться оттуда немедленно! Наша беседа с Каланом закончилась, и он может вернуться в свой кабинет в любую секунду! Деву снова охватила паника. Ее взгляд лихорадочно метался по сторонам: к двери кабинета, к своему Омни-инструменту, где она обнаружила, что процесс перекачки завершен примерно на три четверти, затем к другим местам по всей комнате в ужасной панике. — Загрузка еще не закончена! — объявила Лизелль, начиная расхаживать вокруг стола, не отрывая глаз от своего Омни-инструмента. — Это не важно! — ответила Расма. — Убирайся оттуда немедленно! Она продолжала быстро шагать, уставившись на почти заполненный индикатор и беззвучно молилась, чтобы он завершил свою работу. Она зашла так далеко, была так близко к успеху. Всего несколько секунд отделяли ее от великолепно выполненной цели, злобно насмехаясь над ней так, что эти единицы времени, казалось, тянулись необычайно долго. Глаза Лизелль непрерывно метались от двери к ее Омни-инструменту в течение всего остального времени, которое потребовалось для окончательной загрузки данных. В тот самый момент, когда появилось маленькое окошко, подтверждающее успех задания, Лизелль разорвала связь между своим Омни-инструментом и терминалом Калана, переключив его обратно в режим гибернации. Она посмотрела на вентиляционное отверстие, находящееся у нее над головой, и поняла, что вряд ли сможет запрыгнуть в него обратно без помощи, поскольку ее обучение еще не включало в себя практику биотически усиленных прыжков, подобных тем, которые Лизелль видела у Зурии и Арии. Конечно, она всегда могла попытаться, но в данном случае, так как времени оставалось мало и Лизелль не желала допускать ни малейшего шанса на провал, она ловко схватила свою трубу, просунула ее между лямкой рюкзака и грудью, взобралась на стол Калана, молясь Атаме, чтобы ее ботинки были относительно чистыми, и прыгнула к вентиляционному отверстию. Она ухватилась за его край, спровоцировав ужасный скрип металла, но канал чудесным образом выдержал ее, пока ее тело раскачивалось туда-сюда с уменьшающейся амплитудой. Как раз в тот момент, когда Лизелль собралась забраться в вентиляционное отверстие, краем глаза она уловила вспышку света. Замок на двери офиса сменился с красного на зеленый. Она запаниковала, потеряла хватку и с грохотом упала обратно на пол. Лизелль перекатилась на живот, приподнялась на четвереньки и забралась под стол, где бы ее сразу не увидел тот, кто собирался войти в комнату. Но этого было бы недостаточно. Калан неизбежно нашел бы ее там, без сомнения, поэтому Лизелль бросилась к шкафам, стоящим вдоль стены, распахнула одну из дверей и протиснулась во внутренне пространство, расталкивая бутылки, которые загрохотали и зазвенели в знак протеста. В тот момент, когда Лизелль закрыла дверцу шкафа, она услышала, как дверь кабинета со щелчком и шипением открылась, а затем послышался топот одинокой пары ботинок. Она перестала дышать, прислушиваясь к шагам в темноте своего тесного убежища, с болезненно поджатыми к груди ногами. Они подходили все ближе и ближе, заставляя ее сердце биться быстрее, чем когда-либо прежде. Их ритм нарушился. Раздался тихий, почти неслышный скрип, когда кто-то уселся в кресло, а затем снова включился терминал. Внезапно она вспомнила о вентиляционном отверстии. Эта сверкающая черная дыра, глядящая на Калана сверху, заметил ли он ее? Неужели он смотрит на нее сейчас, готовясь к изучению, которое в конечном итоге закончится тщательным обыском его офиса? Или оно было замаскировано среди бесчисленных других пятен на потолке, по сути, беспорядочное металлическое лоскутное одеяло, особенно встречающееся в старых зданиях в этом районе? — Весь этот район держится на изоленте и клее, — с отвращением вспомнила она, как Малак бормотал что-то подобное, сидя в межрайонном шаттле по пути в Гильдию. Она горячо надеялась, что ветхое состояние здания сыграет в ее пользу. Но что теперь делать, подумала дева. Даже если Калан не обнаружит никаких признаков ее вторжения, Лизелль окажется в ловушке. Не было никакого способа выбраться из шкафа незамеченной. — Лизелль? — услышала она голос из своего наушника. — Где ты находишься? Ты уже почти выбралась из здания? Она не могла ответить. Не могла произнести ни слова. — Лизелль? — звал другой голос. — Черт! Вместо словесного общения Лизелль снова включила свой Омни-инструмент. Оранжевый интерфейс осветил тени, когда она набирала короткое сообщение для Расмы: Я застряла в кабинете Калана. Не могу говорить. Она отправила его. После этого Лизелль услышала, как Калан начал что-то бормотать. — Да, сегодня я разговаривал с новыми наемниками, — произнес Калан. — Они были одеты в приличную броню и вооружены приличным оружием, и, казалось, знали, о чем говорили, но я все еще довольно скептически отношусь к навыкам, о которых они сообщили. Они забрали самый отвратительный контракт, который у нас есть.… Да, тот самый… Нет, не Лорхана. Этот доступен только лояльным партнерам. Нельзя рисковать оглаской такой информации. Они взяли контракт на другого парня. Да. Да, я знаю. Я, вероятно, услышу от кого-то через несколько дней о том, что их тела нашли в канаве, как одного из подручных Арии Т’Лоак. Ты слышал об этом? Да, всякое дерьмо происходит с ее высокопоставленными лейтенантами. Это началось с того момента, когда она вторгнулась в район Кензо, если я правильно помню. Как раз вовремя, если ты спросишь меня. Кто бы ни доставлял ей неприятности, он чертовски сумасшедший, но я полагаю, что кто-то должен это сделать. Ради всех нас. Когда Т’Лоак начнет присматриваться к Зете, а я знаю, что так оно и будет, она нас аннексирует, и мое заведение пойдет ко дну быстрее, чем турианец, пытающийся плыть. И знаешь почему? Потому что она истощит местный рынок. Она позволит своим друзья из Кровавой Стаи и Затмения бродить по Зете, и наша постоянная клиентура будет тяготеть к ним, потому что они лучше оснащены, лучше организованы, у них есть миллиарды кредитов… Да, я знаю, во что ввязываюсь, и не пытайся меня переубедить. Я знаю, что это рискованно, но именно сейчас и нужно действовать. Этим ублюдкам, устроившим Арии такой ад, не помешала бы помощь, учитывая, с чем они столкнулись… Да, зайди сюда примерно через час. Мы выпьем и поговорим о делах. Лизелль внимательно прислушивалась к разговору, широко раскрыв глаза и почти прижавшись головой к дверце шкафа, чтобы расслышать каждое слово. Ее внимание отвлек только серьезный голос Расмы, раздавшийся в наушнике. — Ты не ушла оттуда, когда я сказала тебе, не так ли? — осуждающе и холодно спросила турианка. Дальше из уст Расмы посыпались проклятия, а когда она доложила о случившемся Малаку, от него посыпалась порция новых. — Мы не можем вернуться, мы не можем помочь тебе, Лизелль, — сказала она. — Мы уже обо всем договорились и слишком долго ждали снаружи, чтобы возвращаться. Они поймут, что мы что-то замышляем: наше неожиданное появление в их Гильдии, наше немедленное получение их лучшего контракта, продолжительный разговор с Каланом… Если мы вернемся, они могут просто затащить нас в какую-нибудь заднюю комнату и выбить из нас ответы. Мы сделали для тебя все, что могли. И поскольку ты была так уверена в своем успехе, у тебя наверняка есть план побега. Верно, Лизелль? Дева почувствовала тошноту. Калан все еще разговаривал со своим связным, и Лизелль слышала, как Малак и Расма начали спорить о том, что делать в сложившейся ситуации. Их неспособность прийти к согласию породила огромное отчаяние в сердце Лизелль, поскольку серьезность ее положения усиливалась с каждой секундой, которую она проводила в темноте шкафа. Вместо того, чтобы позволить себе снова впасть в панику, она уменьшила громкость своего наушника и крепко зажмурилась. Она дышала медленно, глубоко; отгоняя все приближающиеся завитки истерии и успокаивая бешенный стук своего сердца. — Я не собираюсь умирать здесь, — сказала она себе. — Я умная и способная. Независимая и смелая. Из этой ситуации есть выход… только его надо найти. Лизелль осторожно приложила руку к дверце шкафа, приоткрыв ее, чтобы столб яркого света проник в ее убежище. Она осторожно выглянула наружу и увидела ножки кресла Калана, в котором он сидел, работая в своем терминале. Его разговор с контактом закончился, что сделало мужчину спокойным и сосредоточенным на каком-то деле. Лизелль отодвинулась от щели света, используя свою гибкость, чтобы осмотреться вокруг. Бутылки с алкоголем, гордо украшенные дорогими этикетками, были первоначальными обитателями шкафа, пока Лизелль грубо не сдвинула их так, что теперь они были разбросаны под ней и вокруг нее. А с потолка шкафа свисал ряд крючков, на которых висели другие, меньшие по размеру емкости, но некоторые из них тоже были сбиты со своих мест и теперь валялись среди остальных бутылок. Разведав свое ближайшее окружение, Лизелль внезапно осознала опасность движения в любом направлении. Если она неудачно пошевелиться, то существовала высокая вероятность того, что бутылки начнут греметь. Но она не могла оставаться там вечно, ожидая, когда Калан снова уйдет или вернется домой. Он ожидал гостей через час, а Лизелль сидела на его складе с напитками. — Так, — подумала про себя Лизелль. — Ничего сложного. Только пока не двигаться. Во-первых, нужно как-нибудь вывести Калана отсюда. Манипулировать чем-то? Отвлечь его внимание на что-нибудь за пределами офиса и заставить его уйти. Отправить сообщения? Нет, он их отследит… На самом деле нет никакого способа добиться чего-либо вне его офиса. У меня есть его данные, но я не могу вызвать что-то вроде отключения электричества или чего-то похожего. Если бы я хотела взломать энергосистему, мне нужно было бы добраться до центрального операционного терминала… И я понятия не имею, где он находиться. Выскакивание из шкафа и драка, вероятно, не закончатся хорошо… Калан сейчас один, но он определенно убил много людей раньше. Она снова обратилась за помощью к окружающим бутылкам, признав их своими единственными помощниками в любом побеге, который она могла придумать. Лизелль осторожно подняла со своего бока цилиндрическую бутылку, повертела ее в руках, мысленно составляя список ее свойств и возможных применений. Одно из них особенно поразило ее. Лизелль изогнулась и протянула руку назад, слепо нащупывая молнию на рюкзаке, пока не добралась до нее двумя пальцами. Она мучительно долго открывала ее, пытаясь ни издавать ни звука, и как только образовалось достаточно большое отверстие, она напрягла плечо, чтобы дотянуться до пакета и осторожно перебрала его содержимое. Она нащупала то, что искала, и достала то, что искала. Это был небольшой рулон марли, первоначально предназначавшийся для потенциальных травм. Она развернула немного ткани, вытащила лезвие из рукава, отрезала кусок и взяла бутылку, которую недавно осматривала. Отвинтив крышку, она засунула часть марли в бутылку, погрузив ее в спирт. В общем, Лизелль сделала еще два таких приспособления, прежде чем сунула руку в один из карманов и вытащила зажигалку Малака. Через несколько щелчков вспыхнуло крошечное пламя, танцуя перед ее лицом и ожидая своего применения. Лизелль глубоко вздохнула, молча извиняясь перед своей командой за провал миссии, и перед матерью за то, что она могла встретить свой конец таким жалким образом, и даже перед Каланом, чей день был почти испорчен. Она поднесла пламя к концу марли, подожгла его, прежде чем раскрыла дверь шкафа достаточно широко, чтобы толкнуть бутылку по ковру к тому месту, где сидел Калан. Лизелль быстро повторила этот процесс с оставшимися бутылками, раскатывая их на разные расстояния, чтобы вызвать путаницу в их происхождении. Как только бутылки оказались вне ее досягаемости, Лизелль закрыла шкаф и замерла, прислушиваясь и ожидая, пока Калан заметит бутылки. В идеале план Лизелль состоял в том, чтобы устроить пожар, спугнуть Калана и заставить его покинуть свой кабинет, а затем проскользнуть обратно в вентиляционное отверстие, пока включатся разбрызгиватели и нейтрализуют опасность. К ее огромному разочарованию, только первое действие шло по плану. Языки пламени расцветали на богатом ковре, неуклонно распространяясь мерцающими, потрескивающими волнами, пока сидящий батарианец не услышал и не почуял беду. Он вскочил с кресла, встревоженный и сбитый с толку видом того, что его мебель загорелась от неизвестного источника. Но вместо того, чтобы убежать, как надеялась Лизелль, Калан попытался потушить пламя. Когда Лизелль снова открыла шкаф, чтобы понаблюдать за хаосом, который она устроила, то увидела стену пламени, быстро поднимающуюся по другой стороне ряда шкафов, ползущую в ее направлении, пока Калан пытался потушить другой огонь в дальнем углу. Дерево трещало и лопалось, охваченное жаром, пламя жадно пожирало покрытие тонкого лака; тем не менее, к великому замешательству Лизелль, из крошечных форсунков, установленных в потолке для погашения агрессивного пламени, воды не поступало. И тут она вспомнила о водопроводной трубе, торчащей между ремнем ее рюкзака и грудью. Она выскочила из шкафа, когда стена пламени накрыла ее убежище. В тот момент, когда она, спотыкаясь, ввалилась в кабинет, Калан краем глаза заметил ее темную фигуру. Рефлекторно его рука метнулась к пистолету на бедре. Но, прежде чем он обернулся, и, прежде чем он смог закончить свое враждебное действие, Лизелль сделала один широкий шаг к нему, уклоняясь от наступающего пламени, держа трубу в руках, как биту, и замахнулась ей изо всех сил. Металл треснул по лицу батарианца, отбросив его прямо на пол, где он и остался лежать. Лизелль уронила трубу на пол, подняв руку, прикрывая нос и рот от струй дыма, поднимающихся в воздух. Она наклонилась, схватила Калана за ноги и, стиснув зубы, собрала все свои физические силы, чтобы оттащить его от огня к двери. Ударив кулаком по двери, чтобы открыть ее, она вытащила Калана из кабинета, закрыла дверь и побежала обратно к его столу. Дым пропитал воздух, окутывая атмосферу темно-серым туманом и угрожая отравить деву, блуждающую в его ядовитом облаке. Она закашлялась, забираясь на стол, глаза щипало, и она изо всех сил пыталась разглядеть отверстие сквозь плотную завесу. Один хриплый кашель был заглушен ее предплечьем, прежде чем она прыгнула к вентиляционному отверстию, схватившись за него и спровоцировав еще более громкий металлический лязг, чем раньше. Теперь шум не имел значения, она подняла себя обратно в вентиляцию, задыхаясь и в то же время стараясь как можно быстрее углубиться внутрь в поисках более чистого воздуха и выхода. Она возвращалась по тому же пути, осторожно переползая через слабую секцию туалета, которую проломила ранее. Когда она достигла короткого тупика с медленно вращающимся вентилятором на его конце, она повернула вниз по этому маршруту и прорвалась через вентилятор несколькими хорошо поставленными пинками. Лизелль выпрыгнула из здания и рухнула на улицу в слепой агонии, все еще пытаясь выдохнуть дым из своих легких. Она лежала на спине, глядя в темные, похожие на пещеры небеса Омеги. Непроизвольные судороги в груди вызвали более грубый и болезненный кашель. Над ней нависла тень, за ней вскоре подошла еще одна. Она без промедления перевернулась на живот, потянулась за пистолетом, но ее действия были прерваны агрессором, грубо поднявшим ее с земли за воротник брони коммандос. — Какого черта ты натворила? — спросил ее Малак. Они снова были рядом с тем переулком, поняла Лизелль. — Из вентиляции идет дым! — прорычал Малак, яростно указывая на отверстия в здании. И действительно, из металлических конструкций выходили черные языки дыма. — Какого хрена ты сделала, идиотка?! — сжав в кулаке ее воротник, он сильно встряхнул ее тело, словно пытаясь вырвать из нее ответы. Лизелль только в шоке разинула рот. — Ты просто не могла остановиться на том, чтобы просто испортить нашу миссию, не так ли? — яросто спросил Малак. — Тебе нужно было устроить из всего этого полную катастрофу, да?! Ты не единственный член этого отряда, маленькая засранка! Мы так же, как и ты, зависим от успеха этой миссии. Наша работа, деньги, репутация, все! Я не позволю какому-то азарийскому ребенку испортить мне всю оставшуюся жизнь, ты меня поняла?! Лизелль отчаянно закивала, переполненная страхом. — Малак! — крикнула ему Расма. Подойдя ближе, она яростно положила руку на плечо батарианца. — Отпусти ее. Сейчас же. — Ты что, шутишь? — спросил батарианец. — Этот ребенок загубил нашу миссию! Ты хоть представляешь, как рассердится Ария? — Да, и она разозлится еще больше, если нас здесь поймают охотники за головами. Нам нужно уходить, — Расма впилась в него своими когтями, выражая нетерпимость к проявлению любого непослушания. Лизелль рухнула обратно на землю после того, как ее отпустили. Однако, прежде чем она смогла прийти в себя, турианка уже подняла ее за руку и потащила за собой, пока они убегали из этого района. Хватка была болезненной и жесткой, но это было ничто по сравнению с огромным стыдом, отягощающим ее душу, как свинцовый шар и цепь, обернутая вокруг ее тела. Как только они установили достаточную дистанцию между собой и Гильдией наемников, союзники Лизелль начали переговариваться друг с другом без цензуры, обсуждая действия девы и возможные последствия после отчета своему боссу. Отбросив все доводы и оскорбления в адрес Лизелль, они пришли к одному выводу: в докладе Арии они ничего не станут скрывать о миссии, перечислят все причины их провала и последствия, оставив судьбу Лизелль Королеве. Это было хорошее решение, как думал Малак, оно бы спасло его от потери репутации, и катастрофа такого масштаба, несомненно, оправдала бы увольнение Лизелль из их отряда и ее замену на кого-то более компетентного и надежного. В отличие от него, Расма в любом случае была недовольна. В конце концов, Ария доверила ей возглавить отряд Айнгана, и существовал шанс, что если бы она обладала более острым чутьем, то могла бы предсказать этот инцидент и соответствующим образом скорректировать их план. Тем временем, пока расстроенная троица сидела в ожидании следующего прибытия шаттла, Лизелль тупо смотрела на улицы и суетящихся людей, полностью лишенная своей уверенности, полностью лишенная своих видений успеха и чувствуя себя более бездушной и ничтожной, чем когда-либо прежде в своей жизни. Она хотела раствориться в старой скамье и просочиться в холодные металлические кости Омеги, чтобы никогда не быть пойманной снова и не быть обвиненной миром и матерью в том, что принесла такое разочарование в ее королевский род.