***
В день семейной встречи снежное покрывало окутало поместье Н’Яри безупречно белыми дюнами, разделяющимися окружающим лесом вечнозеленых деревьев, чьи ветви упрямо держались на серповидных веерах из темных игл. После того, как их транспорт мягко опустился на землю, пассажиры вышли в точном соответствии с традиционным скоординированным порядком: два охранника СБЦ вышли первыми, теперь одетые в мрачную и причудливую одежду поверх тонкой брони, скрывая свое оружие и генераторы щитов под пальто. Затем вышла сама Советница азари, взяв любезно предложенную руку старшего офицера ее личной охраны, который помог ей выйти. Турианец оказал такую же любезность двум спутницам Советника Тевос, когда они последовали за ней, прежде чем жестом приказал немногим оставшимся в машине охранникам завершить формирование эскорта. Этот турианец, как вспоминала Ирисса, всегда крутился подле Советника; она часто находила его преданно охраняющим офис Тевос и возглавляющим отряды СБЦ, которые сопровождали ее по Президиуму всякий раз, когда Советнику нужно было куда-то сходить. За последние несколько лет между ним и Тевос установились дружеские отношения. Ирисса много раз видела, как Тевос болтала с этим турианцем, расспрашивая его о семье и о том, как у них дела, а телохранитель вежливо отвечал и спрашивал о чем-то почтительно не вторгающемся в жизнь Советника азари, например, о том, как она чувствовала себя сегодня утром. Их обмены фразами всегда были довольно милыми, подумала Ирисса, они взращивали столь необходимые доверие и теплоту между самой важной азари в Цитадели и главным стражем ее жизни. Согласно ритуалу, Ирисса слушала их болтовню, пока они летели в поместье Н’Яри. Турианец задал свой общий вопрос о том, как поживает Тевос. — Хорошо, учитывая все нынешние обстоятельства, — правдиво ответила Советник на заданный вопрос. В то время как стражник был относительно не осведомлен о сложных проблемах, преследующих Советника, Ирисса знала все. Последние недели были буквально переполнены проблемами и сложностями; само воссоединение ее семьи наряду с рискованной стратегией Советника Эстулиуса, в попытке избавиться от непрекращающихся семейных теорий заговора, вращающихся вокруг Тевос и его самого, политических блокад, воздвигнутых высшими силами Батарианской Гегемонии, которые препятствовали любым действиям, которые можно было предпринять на Камале, и, возможно, самой зловещей проблемой из всех, Арией Т’Лоак и беспорядком, который часто казался привязанным и вплетенным в саму ее душу, она несла его с собой повсюду, куда бы ни пришла, и погружала жизни других людей в непрошеный хаос. Что Ирисса особенно подметила из эклектичной мозаики проблем Тевос, так это то, что та вела себя довольно странно со времени ее недавней встречи с Арией. Советник стала довольно часто отпускать пустые взгляды в небо с печалью в глазах, как будто ее внезапно охватывала усталость, обычно относящаяся к кому-то по крайней мере на два столетия старше ее. Как ее подруга, Ирисса должным образом заботилась о Тевос, и ее неприязнь к Арии Т’Лоак пропорционально возросла. — Что же сказало ей это животное? — подумала про себя Ирисса. — Может быть, она угрожала ей или принудила к какому-то подлому плану, взяв в качестве залога что-то ценное для Тевос? Конфиденциальный характер их бесед не позволял Ириссе ответить на все эти вопросы. Конечно, она понимала уровень секретности, необходимый для обсуждения их планов, они не должны были втягивать в это общественность и нарушать отношения с другими Правительствами, но Ириссе никогда не нравилась идея того, чтобы оставить Советника азари наедине с Арией. Даже несмотря на то, что все подразделения СБЦ в Посольствах были в полной боевой готовности, все их глаза были прикованы к офису Тевос, и все они были готовы вмешаться в ту же секунду, как только она предупредит их об опасности, все равно ситуация поднимала ужасную тревогу в сердце Ириссы в течение всего дня. Криминальный авторитет Омеги обещал мир, да, но что такое их договор на самом деле, кроме пикселов подписей на экране, жалкая симуляция стабильности, придуманная только для того, чтобы помочь подписывающим договор сторонам немного лучше спать по ночам? — Моя бедная подруга, — размышляла она, пока они шли по слегка занесенной снегом тропинке. — Ты единственная мишень, на которую охотится Ария Т’Лоак.… А мы еще и пытаемся ее спасти? И ты самый ярый сторонник этой цели, несмотря на стресс, который она тебе приносит, несмотря на словесные оскорбления, которые ты должно быть терпишь? Что-то здесь не так. Что-то не так. Я помню, что читала что-то об этом некоемом психологическом феномене. Тип травматической связи, когда жертва психологического насилия или жертва какого-либо другого вида насилия развивает иррациональную привязанность к своему агрессору и может даже соизволить защищать его. Ирисса печально посмотрела на Советника, оценивая ее дорогое темное пальто и грацию шагов, когда та шла рядом со своей турианской гвардией; и она пришла к выводу, что, вероятно, будет презирать Арию Т’Лоак вечно. Ирисса отвернулась от Тевос, погрузившись в более мирные мысли. Прошло немало лет с тех пор, как Ирисса в последний раз ступала на снег. Однако на тропинке, прорезающей палисадники и ведущей к громадному поместью, стоящему перед ними, ледяная масса была не так плотно навалена. Вероятно, снег был расчищен несколько часов назад, чтобы сделать путь для гостей более комфортным. И подняв глаза наверх, она увидела свидетельство того последнего, недолговечного снега. Насколько могла разглядеть Ирисса, на Тессийском небе все еще висели облака, протягиваясь по синему полотну и исчезая в более мрачных, далеких горах. Еще до того, как их путь приблизился к самому поместью, и после того, как они прошли через главные ворота, троица и ее эскорт СБЦ были встречены одинокой азари, которую они бы уже давно заметили, если бы их внимание не было приковано к окружающей обстановке. Когда она приблизилась, Ирисса сразу же подметила в ней слабое сходство с Тевос, особенно в ее скулах, форме глаз и необъяснимом аристократическом достоинстве. Когда Ирисса перевела взгляд с этой незнакомки на Советника, то сразу же все поняла. Когда изящно одетая незнакомка заговорила, Киниасский акцент прослеживался в ее речи гораздо более отчетливо, чем то, что Ирисса когда-либо слышала в словах Тевос, даже когда та иногда переходила на гармоники своего родного диалекта в определенных слогах. — Ты опоздала, кузина, — сказала она Тевос. Советник мгновенно смутилась. Безраздельное внимание Ириссы было сразу же приковано к Тевос, она молча и лихорадочно размышляла над тем, как ее подруга справится с этой провокацией. Из того, что Ирисса отчетливо помнила, Тевос была не совсем в восторге от воссоединения с членами своей семьи, и нерадушный прием родственницы так сразу, безусловно, заслуживал бы опровержения. Тевос не разочаровала Ириссу. Она высокомерно вздернула подбородок, поправляя свою и без того идеально правильную осанку. — Советника азари никогда не принимают за опоздавшую куда-либо, — ответила Тевос. — Она прибывает только тогда, когда все другие более высокие приоритеты в ее расписании удовлетворены. Между двумя кузинами прошло напряженное, безрадостное мгновение, и пролетели невидимые отголоски, увековечивающие тайны холодной, давно ушедшей вражды. И вдруг кузина Тевос оттаяла, теперь она уже сияла веселой улыбкой, тронувшей уголки ее губ, когда она ласково протянула вперед обе руки, прося Тевос ответить ей взаимностью. — Ты опоздала на века, моя дорогая Тевос, — сказала она. — Мы все ужасно скучали по тебе. На лице Советника промелькнуло замешательство, но, поняв, что ее родственница не питает к ней дурных намерений, она была вынуждена принять приветствие, осторожно вложив свои руки в протянутые. Тевос была заключена в осторожные объятия, не в силах возразить прежде всего из-за удивления, вызванного тем, что она уже довольно давно не участвовала в столь фамильярном социальном действии. Даже ее близость с Ириссой редко проявляла какую-либо привязанность, кроме взаимного уважения, юмора и включения друг друга в какие-то личные мысли. Тевос выглядела немного странно, почти неловко или растерянно, поскольку она и ее кузина были разделены веками и стали чужими друг другу. Как заметила Ирисса, стражники Советника тоже занервничали. Когда родственница отстранилась, Тевос повернулась к Ириссе и своей атташе, которые стояли рядом с ее кузиной. Советник собиралась представить родственнице своих спутниц, находясь почти в сюрреалистическом оцепенении, вызванном появлением азари, которая достигла существования призрачного воспоминания в ее разуме. — Это моя кузина — Фарала Н’Яри, — сказала она им. — Фарала… это Посол Ирисса Номаси, с которой я училась вместе в университете. А это моя атташе, Элени Т’Сета. Фарала пожала им обеим руки, задержавшись рядом с Ириссой. — Посол Ирисса… Н’Маси? Я правильно расслышала? — переспросила Фарала. — Номаси, — вежливо поправила ее Ирисса. — Очень приятно познакомиться. — А, понятно, — Фарала сложила руки за спиной. — Да, и мне очень приятно. Когда Фарала отвернулась, Ирисса медленно перевела взгляд на Тевос, выражая неодобрение в своих глазах в ответ на легкое презрение в тоне Фаралы. Советник бегло расшифровала выражение лица подруги, затем послала короткий извиняющийся взгляд и мягкую просьбу о терпении и хорошем поведении Ириссы. Они двинулись дальше, и Тевос немедленно вступила в разговор со своей кузиной, в то время как две другие гостьи последовали за ними. — Я очень взволнована, Посол, — сказала Элени, идущая рядом с Ириссой и выглядевшая довольно привлекательно в своем недавно купленном наряде. — Я никогда раньше не была на таком престижном мероприятии. Я все еще не могу поверить в то, что Советник взяла меня с собой, — она сделала паузу, чтобы получить входящее сообщение на свой Омни-инструмент и быстро прочитать, оценивая его важность. — О, я полагаю, что это не совсем диковинно, хотя, — она задумалась, когда оранжевая аура Омни-инструмента исчезла из ее поля зрения. — Советнику Тевос нужен кто-то, кто будет держать ее в курсе важных событий, пока она отдыхает. Последние несколько часов я провела по уши погруженной в ее почту и рассматривала только вопросы, приходящие со стороны отдела по связям с общественностью… Она специально сказала мне не обращать на них внимания. — Она могла бы взять с собой какого-нибудь другого своего помощника, — заметила Ирисса. — Но она этого не сделала. Вероятно, Тевос думала, что тебе понравится это мероприятие. Я знаю ее довольно хорошо, она не так холодна в душе, как кажется сначала, но я уверена, что ты заметила это только сейчас, после всех этих лет. Так что поверь мне, когда я говорю, что Тевос взяла тебя с собой определенно в знак своей признательности. Элени просияла, услышав это замечание, и снова погрузилась в удовлетворенное созерцание природы. Их отряд снова остановился через несколько секунд, когда Фарала начала показывать Тевос особенности сада, описывая, какие дополнения и изменения были внесены в ландшафт за последние несколько десятилетий. Пока Ирисса и Элени терпеливо слушали ее болтовню, первая снова посмотрела на Тевос. Ее давняя подруга Советник азари выглядела сейчас поразительно красивой, даже когда стояла рядом с Фаралой; кончики ее носа и щек стали нежно фиолетовыми от холодного ветра, а тело было закутано в глубокий черный цвет, но не в холод беззвездных ночей, а в тепло раскаленных углей. Изящные безделушки из золота на запястьях, кольца с драгоценными камнями цвета ее глаз на пальцах и роскошный меховой воротник на ее шее дополняли и без того шикарный образ. Двинувшись дальше, они миновали скопления людей, легко пробираясь сквозь их изменчивые массы с двумя выдающимися азари во главе их отряда. Островки гостей были одеты в причудливые наряды, огромная экспозиция личных святынь сверкала на фоне сугробов снега и покрытых инеем вазонов, окаймлявших дорожки. Украдкой окинув взглядом это зрелище самопочитания, Ирисса пришла к странному выводу, что Советник соответствовала единому стилю и цвету одежды своей семьи, как будто она естественно тяготела к созданию своего ансамбля не по сознательной воле, а через давние воспоминания, дремавшие в ее сознании на протяжении всех веков ее жизни. Тевос выглядела… хозяйкой этого дома. Дорожка привела их к основанию ряда ступеней, ведущих в фойе поместья, по которым они сразу же начали подниматься. — Дом почти не изменился со времен твоего последнего визита, — сообщила Фарала Тевос, когда они поднялись наверх. — Я думаю, что ты почти сразу же вспомнишь его планировку. И, если позволишь мне добавить, дружеское предупреждение: поместье нашей семьи осталось практически таким же неизменным, как и его владелицы. Ирисса и Элени увидели, как вопросительный взгляд Советника сменился пониманием. Они прошли через большие двери и вошли в фойе, где теплая атмосфера начала вытеснять холод улицы. Их отряд оглядел широкое открытое пространство, украшенное превосходной минималистичной элегантностью, пронизанной современным дизайном, изящной мебелью, экстравагантными картинами и скульптурами, стратегически расставленными по всему поместью. Тем не менее, окружающая обстановка была очень успокаивающей; она была залита бледно-голубым светом, как интерьер просторного аквариума, и имитировала тот же комфорт, который можно было найти в водоеме со спокойной водой. Пока несколько лакеев помогали им снимать пальто, особенно громкая словесная перепалка послышалась откуда-то из глубины поместья, становясь все громче с каждой секундой. Вошедшая группа обратила свое внимание на мезонин и увидела двух азари, расталкивающих некоторых гостей, которые мешали им пройти. Они продолжали препираться друг с другом даже тогда, когда одна из них начала спускаться по лестнице туда, где стояли Тевос и компания, а другая не переставала кричать на первую через перила. — Не могу поверить в то, что ты ее опубликовала! — воскликнула азари сверху, срывая с руки шелковую перчатку и гневно швыряя ее в другую азари. Перчатка поразила свою цель, но не нанесла никаких физических повреждений. В ответ на это спускавшаяся азари повернулась лицом к нападавшей. — Сознательно внедрить совершенно независимую ветвь мысли в узконаправленное учение! — О, тебе придется смириться с этим в один прекрасный день! — гордо возразила азари, спустившаяся на несколько ступеней ниже. — Ты обижаешься только потому, что втайне обожаешь травлю. Романтика мучений! Ты видишь себя тонущей жертвой в море так называемого невежества, и тебя бесит, что твои высшие убеждения оспариваются идеей справедливости. Фарала старательно отодвинула свою небольшую группу гостей на несколько шагов назад, сцепив руки перед собой в легком смущении, которое она испытывала из-за этого беспорядка. Она понизила голос, чувствуя, что теперь, пожалуй, будет уместно представить ссорящихся дам, считая это мудрым способом смягчить остроту зрелища. — Азари на лестнице — это Лайен Н’Вани, — сказала она. Тевос сразу же узнала ее, но не стала перебивать свою родственницу и позволила ей продолжить. — Она профессор и сторонник теологии. А та, что на мезонине — Нерава Н’Яри. Она… автор нонтеизма. Все поняли причину конфликта, не нуждаясь в дальнейших разъяснениях. Элени, в частности, казалась очарованной всей этой ситуацией; слушая Фаралу, она как будто осторожно документировала самобытность местной аристократии. А прямо перед гостями продолжалась перебранка. — Проблема вовсе не в этом, — крикнула Нерава вниз. — Как можно было отнести нонтеизм к категории религии, присвоить ему ярлык духовного убеждения, когда это совсем не так! — Знаешь, Нерава, ты ведь не единственный эксперт в этом вопросе на весь мир, — Лайен закатила глаза. — Есть люди, которые с тобой не согласны. Нерава нахмурилась. — Ты консультировалась с историком, чтобы высказать свое мнение в этой статье! У меня три ученых степени по философии, а ты предпочла мнение какого-то историка-обывателя моему?! Это, моя кузина, полностью развившееся воплощение предвзятости. Если бы ты сказала мне, что гигантская бестелесная голова вращается вокруг Куринта, и если бы я отказалась в это поверить, согласно твоей статье, это означало бы, что я сделала религиозное утверждение, просто отрицая то, что было сочтено абсурдным! Следовательно, ты либо намеренно исказила нонтеизм, либо доказала, что вообще не понимаешь эту концепцию, — Нерава начала спускаться по лестнице вслед за своей родственницей, которая спокойно все ближе подходила к полированному полу фойе. — О, слезай уже со своего пьедестала, — раздраженно потребовала Лайен, остановясь и положа руку на перила лестницы. — В вакууме твой аргумент, возможно, был бы более весомым, но мы живем в реальности, где союз объективного и субъективного пронизывает каждую нишу философии. Ты не можешь избегать истории и ее контекста, как бы тебе этого ни хотелось. Религия — это фундаментальная черта разумного опыта, и любое убеждение в ней подпадает под ту же категорию веры. Между двумя азари оставалось расстояние в несколько ступенек лестницы, когда они обе одновременно заметили, что за их спором наблюдает целая компания людей. Появление Фаралы не было неожиданностью, в конце концов, она и ее мать Галиета устраивали семейную встречу в это столетие. Но вот кого она привела с собой — это совсем другое дело. Шок и возбуждение засветились в их глазах, и внезапно последние несколько ступенек лестницы были преодолены за пару секунд, когда они обе летели вниз к фойе; практически спотыкаясь друг о друга, обе держали шелковую ткань своих платьев подальше от пола, обеспечивая себе тем самым превосходную подвижность. — О, дорогая Тевос! — воскликнула Лайен. — Нерава была уверена, что ты откажешься от своего приглашения, но у меня было противоестественное предчувствие, что ты решишь приехать! — Она хотела сказать сверхъестественное, конечно, — злобно поправила Нерава замечание кузины, когда они подошли к Тевос, полностью игнорируя охранников, сделавших несколько неуверенных шагов вперед, в попытке оградить своего Советника. — Клянусь Богиней Атаме, — пыталась успокоить их Фарала, — вы обе почти матриархи! Я не могу поверить в то, что после всех этих лет вы все еще устраиваете ссоры при каждом удобном случае. Тевос больше не наша маленькая кузина, к которой можно обращаться так грубо. Она — Советник азари, и вы должны оказать ей более официальный прием. — Конечно, конечно, — уступила Нерава. — Мы просто… были потрясены, когда увидели тебя, Советник, — она произнесла этот титул с некоторым затруднением, очевидно, не привыкнув обращаться к членам семьи с таким почтением. — Это было очень, очень давно, и я боюсь, что мы невольно вспомнили о далеком прошлом, как только заметили тебя. Но твоя должность и положение необычайно изменились с тех времен. Я больше не повторю подобной ошибки. Рядом с ней Лайена кивнула, передав те же извинения Тевос, которая наблюдала за ними, как будто ее мысли были где-то глубоко в тумане далеких воспоминаний. Сначала они испугались того, что обидели Советника. Насколько им было известно, Тевос могла стать совершенно другой азари, по сравнению с той, какой она была еще девой, стать более надменной, более сдержанной в личных отношениях или даже превратится в женщину с крайним тщеславием. Самой правильной стратегией, как им казалось, было смотреть на Тевос так, словно она действительно была личностью, с которой они никогда не были знакомы до этого дня. В то время как их беспокойство постепенно расцветало, Тевос продолжила пробегать взглядом по их лицам. — Воспоминание, которое пришло ко мне, мало чем отличается от того, которое вспомнили вы, когда только заметили мое появление, — добродушно сказала Тевос. — Я вспомнила двух маленьких девочек, толкающих друг друга, когда они бегали по лесу за поместьем, и одна дергала за отростки гребня другой, пока та не заплакала. Детские голоса издавали безобидны ругательства, пребывая в блаженном неведении, что со временем им станет доступна гораздо более выразительная лексика. Как бальзам для их замешательства, Тевос слегка поджала губы, пытаясь сдержать улыбку, а затем протянула им свои руки. Их страхи рассеялись, они обменялись теплыми приветствиями и так же познакомились с Ириссой и Элени. Две новоприбывших ассимилировались в их группе, когда они двинулись дальше по фойе, простирающемуся под мезонином и его лестницей. Они встретили множество других родственниц Тевос, включая мать Фаралы Галиету; очень старая и царственная матриарх, чье присутствие даже принижало Советника в мягком социальном почтении, когда она говорила медленно, ясно, таинственно и иногда переходя на свой родной язык. Тевос гадала, заметили ли это ее спутницы. В то время как ее переводчик не был настроен на перевод конкретно этого диалекта, Ирисса и Элени, вероятно не заметили данного перехода. Были встречены партнеры ее кузин, а также несколько детей, большинство из которых уже полностью выросли в вежливых, хорошо воспитанных азари, а некоторые имели даже собственных отпрысков. У Лайен была одна дочь. А по словам Неравы, у нее помимо двух взрослых дочерей, была еще и маленькая, которая играла где-то с другими детьми. И, конечно же, они встретились с тем, кто успешно убедил Тевос посетить эту семейную встречу. Советник Эстулиус явно был человеком из народа, он без проблем находил язык с самыми разными гостями, которых он ни разу в жизни не встречал. Как и планировалось, они с Тевос сделали несколько кругов по наиболее известным личностям, рассказывая им заранее подготовленную историю о том, как спекуляции СМИ заставили их осознать связь, которая была потеряна и забыта за прошедшие века. Убеждение проходило безупречно, и каждая группа, к которой они подходили, была полностью увлечена этой историей и, самое главное, верила в нее. Если остальная часть их плана будет идти так же успешно, их рассказ распространится, и общественное мнение о двух Советниках изменится к лучшему. Как только с этим делом было покончено, группа, первоначально созданная в фойе, вновь собралась для прогулки по главным залам поместья. Две ссорящиеся родственницы помирились друг с другом, и на лице Тевос появилась легкая приятная улыбка — единственный признак того, что она наслаждалась этой встречей. За то короткое время, которое она провела в поместье, Советник предала свой первоначальный план относиться чрезвычайно скептически ко всему тому, что скажут ей родственницы, пытаясь найти ложь, скрытую в их словах, но этот план был отложен на неопределенное время. Они шагали дальше, объединенные мирным, дружелюбным поведением, от которого их сердцам становилось легко; или это было просто порождением тех нескольких бокалов белого вина, находившихся в их руках, которые они взяли себе, когда официанты с подносами проходили мимо них. В какой-то момент, когда они двигались по длинному извилистому коридору с панорамными окнами справа от них, и множеством дверей и проходов слева, Нерава грациозно взяла себе еще один бокал у мимолетно проходящего официанта, но Фарала так же тактично выхватила его у нее из рук и вернула на поднос. — Избавь нас от своего более оживленного поведения, ты и так уже натворила достаточно дел за сегодня, — сказала Фарала. Однако ее предупреждение несколько запоздало. Нерава пребывала в безвозвратно прекрасном расположении духа, развлекая Тевос и двух других ее спутниц, задавая им разнообразные вопросы, касающиеся их профессий. — А что на счет тебя, Советник? — спросила она Тевос. — Как продвигаются твои шаги к Галактическому миру и единству? Ты прогнозируешь наступление эры полного, абсолютного мира и сотрудничества в обозримом будущем? — Некоторые конфликты слишком древние даже для моего оптимизма, — призналась ей Тевос. — Но я полагаю, что надежда еще никому никогда не причиняла вреда. — О, даже не знаю, — съязвила Ирисса, — разбитые надежды, жестокие разочарования… Я бы сказала, что потерявшие всякую надежду люди могут причинить много вреда. — Что ж, если ты поддашься пессимизму, то, возможно, будешь менее склонна стремиться к чему-то хорошему, — предположила Тевос. — Цинизм не всегда продуктивен, но, конечно, и легковерие тоже. Как обычно, во всем нужно поддерживать здоровый баланс. — А как насчет твоих биотических способностей, Тевос? — через мгновение Нерава продолжила свой допрос. — Я помню, что ты никогда не проявляла особого интереса к каким-либо биотическим тренировкам. — Физические способности никогда не были моей сильной стороной, — ответила Тевос. — А тебе хотелось когда-нибудь развить эти навыки? — спросила Нерава. — Нет, — честно ответила Тевос. — Боюсь, я упрямо пренебрегла этим набором навыков, чтобы лучше распределить свои усилия на образование и работу. Бывают случаи, когда я сталкиваюсь с ситуациями, в которых мне бы пригодились некоторые средние биотические способности, но эти ситуации достаточно редки, поэтому я об этом не сожалею. — Понятно, — кивнула Нерава. — Можно только представить себе эти ситуации… Я полностью уважаю твое решение, учитывая контекст твоих обязанностей, но должна признаться, что я сама не смогла бы жить без биотических способностей. Я имею в виду, что это не только ухудшает нашу способность к самообороне, — она бросила быстрый взгляд на охранников СБЦ, бдительно державшихся от них на некотором расстоянии, затем наклонилась ближе к Тевос и понизила голос, — но и нашу личную жизнь. В то время как Ирисса не смогла сдержать смеха, Элени казалась действительно потрясенной тем, что кто-то осмелился говорить с Советником Тевос в такой грубой манере, был ли этот кто-то родственником или нет. Что же касается самой Тевос, она только через несколько секунд обрела дар речи. — Есть у тебя хоть какие-то границы, Нерава? — спросила Советник. — Я просто высказалась, вот и все! — защищалась она. — Нет ничего хуже скучного секса или вообще отсутствие… — Как бы то ни было, — вмешалась Лайен, спасая Советника от дальнейшего унижения, — я слышала, что тебе недавно снова пришлось вести переговоры с представительницей Терминуса. С Арией Т’Лоак, если я не ошибаюсь? Смена темы разговора заставила Тевос сделать леденящую душу паузу, когда она обнаружила, что не знает, какую тему предпочитает обсуждать: Арию или свою сексуальную жизнь. И то, и другое вызывало у нее крайнюю неловкость, и, что еще хуже, эти две темы в тайне периодически пересекались. Тевос почувствовала, как эта мысль лишает ее уверенности. Она перестала отрицать, что ей очень сильно нравилась Ария, и она даже поступила довольно опрометчиво, когда нарушила границы, которые она сама себе установила. Она знала все беды, которые неизбежно приходили, когда она слишком увлекалась Арией. Она знала их наизусть, как смелый манифест, прибитый к стенам ее совести, показывающий все возможные ужасные последствия. И она все еще хотела его отклонить. Она все еще хотела поцеловать ее, поцеловать ее снова, насладиться ее обществом. Если бы только Ария не очаровывала ее так сильно, как она… С той самой ночи Тевос не переставала думать об их последней встрече. — Что же мне теперь делать? — думала она через регулярные промежутки времени. — Жаль, что нет простого решения. Простая дихотомия: забыть все, что когда-либо происходило между нами, или начать… видеть ее чаще. Я бы выбрала первое, если бы реальность предоставила мне выбор. Но это не так просто. Все так сложно и запутано. Я хочу ее и все же не хочу иметь с ней ничего общего. Она просто не стоит риска, как я сказала ей несколько дней назад. Она слишком жестока ко мне. Она будет использовать меня. Она будет преследовать меня. И я проиграю в конце концов, когда она сожрет мое сердце и тело до костей, когда она поглотит и впитает в себя все преимущества, которые я, как Советник, смогу ей предоставить. Но если бы Ария была добрее ко мне, если бы она подошла ко мне без каких-либо скрытых мотивов, кроме очевидных и… ну, «приятных», как я поступила бы тогда… Я бы согласилась. Но смогу ли я? Неужели я действительно соглашусь и с головой окунусь в такой скандал? — Да, это правда, — сказала Тевос, решительно подавляя остатки своего отвлечения, чтобы ответить на вопрос. — Совет должен время от времени рассматривать инциденты, которые могут привести к тревожному положению в будущем. Как правило, разумно смягчить ситуацию раньше, когда она только зарождается, а не ждать, пока она превратится во что-то гораздо более… серьезное. Вряд ли кто-то из ее окружения знал, что охота на агентов Верховного командования азари началась на Омеге всего несколько ночей назад, что звучало бы весьма тревожно, если бы Тевос была достаточно безумной, чтобы раскрыть этот лакомый кусочек новостей. — Как это, наверное, сложно, — заметила Лайен, — вести продуктивную беседу с персонажем с такими моральными недостатками. Как с ней вообще можно о чем-то договориться? Как могут две стороны найти общий язык, когда вы обе так различны во всех идеологических аспектах? Я хочу спросить тебя: какие качества, которые позволяют миру оставаться возможным, она проявляет? — Мне все это кажется простой удачей, — ответила Ирисса за Тевос, прежде чем та успела что-то сказать. — Не дайте себя одурачить, за последние десятилетия было несколько случаев, когда я была убеждена, что наше подобие договора о перемирии развалиться. Ария Т’Лоак могущественна и ужасна, но в конце концов она просто жестокое животное с достаточной степенью жадности и высокомерия, она пытается подкупить Тевос по крайней мере раз в месяц. И хуже всего то, что нам нужна ее помощь, чтобы уберечь пространство Совета и системы Терминуса от ссор… Родственницы Тевос восприняли это описание с легким унынием, но с пониманием. Очевидно, они надеялись на нечто более чудесное и удивительное, чем простая терпимость Совета к дурному поведению Арии Т’Лоак. Рефлекторно Тевос решила исправить рассказ Ириссы. — На самом деле, — сказала она, — Ария Т’Лоак доказала, что она достаточно умна и способна к цивилизованным дискуссиям. Хотя я не буду оспаривать то, что она может быть резкой и грубой, Ария, безусловно, одна из самых сложных личностей, которых я когда-либо встречала. Она поймала взгляд Ириссы. Ее подруга как-то странно смотрела на нее. Не со злостью от того, что они не сошлись в своих описаниях Арии, а с чем-то напоминающим… беспокойство. Как будто Тевос сделала ужасное заявление, сама того не зная. Советник не поняла смысла ее реакции. — Как увлекательно, — прокомментировала Фарала тему Арии. — Интересно, она хороший собеседник? Тевос прервала своей обмен взглядами с Ириссой, чтобы ответить на вопрос, решив, что расплывчатый ответ подойдет лучше всего. — Ну, уверяю тебя, с ней никогда не бывает скучно, — сказала Советник. — И ты ее не боишься? — Фарала продолжала расспросы, выражая неподдельный интерес. — Кажется, когда-то боялась, — задумчиво призналась Тевос. — Но теперь уже нет. Мы обе обнаружили, что не враждебные отношения дают больше положительных, чем отрицательных эффектов. — Она порядочно себя ведет? — снова заговорила Лайен, следуя на несколько шагов позади нее. — Она соблюдает этикет? — Вообще-то, в настоящее время уже да, — ответила Тевос. — Поначалу я думала, что это будет вовсе невозможно. Однако я должна также упомянуть, что добиться от нее хоть малейшей доли уважения — нелегкая задача. Я убедилась в этом на собственном горьком опыте, необходимо требовать от нее уважения, чтобы его получить; постоянно и неустанно напоминать ей, что ты этого заслуживаешь, пока она окончательно не убедится в этом. Конечно, для этого требуется огромное количество усилий, но… именно так и функционируют наши с ней переговоры. Они смотрели на свою кузину с легким благоговением, заинтригованные рассказом Тевос о деспотичном характере Арии, и тем, как Советник успешно нашла подход и убедительные меры, необходимые для изменения мнение той, которая сожгла бы всех политиков, если бы она добилась своего. Пока они были очарованы великими достижениями Советника, Элени краем глаза заметила, что Ирисса снова смотрит на Тевос, как будто она одна могла уловить что-то невидимое для них всех. Какая-то мерзкая, зловещая угроза висела над темой Арии Т’Лоак, которая все еще была довольно туманной по своей природе.***
Последние несколько дней Лизелль были омрачены обескураживающими переменами. Пришло время снова переехать по указу Арии, но на этот раз возникла огромная проблема: Айра была переведена на другие обязанности, и она больше никогда не будет помогать деве по домашнему хозяйству. Эта новость расстроила Лизелль и наполнила ее обескураживающей дезориентацией из-за того, что она никогда не знала, каково это — жить где-то без родительской фигуры, обеспечивающей соблюдение правил поведения от имени Арии. Она не знала, что делать с внезапно нахлынувшей на нее самостоятельностью. Она не знала, как ей воспользоваться, и даже не представляла, как ее можно было бы использовать. Новый всплеск самостоятельности просто ощущался как одиночество, особенно в первый день, когда не с кем было поговорить во время приемов пищи или когда тривиальные занятия становились слишком скучными, чтобы их можно было довести до конца. В первое утро своего одиночества Лизелль целый час беспокойно бродила по окрестным рынкам. К счастью, в тот день не было ни ограблений, ни массовых потасовок, ни перестрелок, но пока Лизелль рассматривала разнообразных торговцев и киоски, продающих продукты и товары, она заметила странное повторение нескольких лиц. Поначалу она опасалась, что группа людей собирается последовать за ней и ограбить, но вскоре она поняла, что подозрительные люди не собирались причинять ей зла. После этого осознания их цель была ясна: Ария распорядилась, чтобы несколько оперативников присматривали за Лизелль всякий раз, когда та выходила из дома. Она чуть было не сделала ехидное замечание одному из них по поводу его недостаточной осмотрительности, но придержала язык. С дополнительной охраной, кружащейся вокруг нее, Лизелль считала безвредными прогулки вдалеке от своей квартиры, возможно, подсознательно делая это только для того, чтобы усложнить работу оперативников. Конечно же, она продолжала замечать одни и те же лица, появляющиеся снова и снова на протяжении всей ее экскурсии. По случайному совпадению, когда Лизелль преодолела значительное расстояние между собой и домом, она получила новый приказ от Арии, как будто мать намеренно послала его, чтобы ее дочь не заблудилась из-за своего упрямого неповиновения. . КОМУ: ЛИЗЕЛЛЬ КАСАНТИС ОТ КОГО: АРИЯ Т’ЛОАК ТЕМА: Приказы ПРИЛОЖЕНИЯ: КОНТРАКТ, LCTN.1 У меня есть поручение для твоего отряда. С тех пор как район Кензо перешел под мой контроль, линии снабжения, аванпосты и союзники удобно расположились на этой территории. Это относится и к Затмению. У меня есть давнее соглашение с этой организацией, и я знакома со многими руководителями ее подразделений. Из этих контактов я выбрала компетентного человека для заполнения вакансии в моей собственной администрации. В приложении к этому сообщению содержится договорное соглашение, заключенное между мной и основателем Затмения Джоной Седерис о переводе одного конкретного лейтенанта Затмения в мои ряды. Вы являетесь моими официальными представителями и доставщиками этого контракта. Вы должны представить мое предложение и провести переговоры, если будет нужно (имеется в виду: если контакт не пожелает принять его, сообщите ей, что я готова добавить дополнительные бонусы и привилегии к месту в моей администрации). Я указала маршрут к зданию, где вы найдете моего будущего предполагаемого оперативника. Обязательно изложите цель своего посещения охранникам и спросите «первого лейтенанта Васэ». Она вам ни друг, ни враг, но вы можете попытаться повлиять на нее, чтобы она стала первым. . В тот же день отряд встретился на станции шаттлов, чтобы успеть на следующий рейс в район Кензо. Пробравшись сквозь шумные, громкие потоки людей, Лизелль обнаружила своих союзников, сидящих на скамейке платформы в ожидании своего транспорта. Она шагнула к ним, приближаясь слева, медленно и неуверенно. Она смотрела на затылок Малака ясными, настороженными глазами, задаваясь вопросом, как он и Расма примут ее после инцидента, произошедшего несколько дней назад. Возможно, тот факт, что данные, которые она добыла, в конце концов помогли Арии, будет достаточным основанием для того, чтобы ее вернули в отряд. Имея только один способ выяснить это, она встала перед ними, привлекая их внимание к себе. Поначалу никто ничего не говорил, все довольствовались только суровыми взглядами. — Значит, босс отпустила тебя с крючка? — едко спросил Малак. — Как ты думаешь, почему это произошло? — Данные, которые я получила, спасли жизни нескольких ее людей, — ответила Лизелль. Снова наступила тишина. Расма и Малак обменялись взглядами. — Послушай, малышка, — начал Малак, — я знаю, что у нас вроде как бы негласное соглашение держаться подальше от личной жизни друг друга, но… — Это соглашение существует совсем не из вежливости, — подумала про себя Лизелль. — А потому, что никому не было до этого дела. — Но это уже слишком, — продолжил батарианец. — Это слишком странно, слишком подозрительно. Если мы собираемся продолжать работать с тобой в одной команде, нам нужно знать, что происходит. — Нет, нам не нужно ничего знать, — возразила Расма, заставив Малака нахмуриться. — Наш босс приняла решение, и мы не вправе подвергать его сомнению. Лизелль сделала что-то, что ее устроило, и это все, что нам нужно знать. Малак поднялся со скамьи, не собираясь сидеть рядом с Лизелль. — Да, Визиом, — произнес он. — Мы все знаем, что ты целовала бы землю, по которой ходит босс, но этого уже недостаточно. Она угрожающе посмотрела на него. Лизелль с самого первого дня работы с Расмой знала, что турианка с огромным уважением относится к авторитету Арии. Она очень гордилась своей преданностью, своим долгом, но сейчас ее высмеял человек, который, по сути, всю свою жизнь пользовался чужой доблестью, чтобы продвигать свою собственную. Дева поняла, что их разговор вот-вот перерастет в конфликт; результат их разногласий и тривиальных препирательств, накопившихся за последние несколько недель и вспыхнувших внезапно. — Что-то происходит, — сказал Малак, не обращая внимания на свирепый взгляд Расмы. — Лизелль — не обычный агент. Есть причина, по которой босс так поддерживает ее. Я хочу знать, в чем именно заключается эта причина, — он повернулся к деве, держа ее под подозрительным четырехглазым взглядом. Лизелль почти съежилась от страха, но держалась крепко, отчаянно придумывая ложь, чтобы спасти себя. К счастью, Расма дала ей еще немного времени, она не собиралась позволять Малаку безнаказанно оскорблять себя. — Ты всегда так плохо выполняешь приказы? — с горечью спросила турианка. — Так вот почему ты так быстро потерял работу, когда твоего дорогого кузена Олата Дар’Нера не было рядом, чтобы защитить твою задницу? — Заткнись нахрен! — прорычал Малак. — Ты думаешь, что ты такая умная, идеальная, пример образцового наемника, но ты пустышка. Ты просто идиотка. Пустоголовая, безмозглая рабыня босса, потому что она — твой единственный способ отомстить за своего тупого супруга. Ты думаешь, что используешь эту работу в своих интересах. Используешь потребность босса в хорошем агенте. Но это не так. Она использует тебя. Вот как это всегда, блядь, бывает! Она знала, что ты будешь послушной маленькой марионеткой. Она знала, что ты не будешь оспаривать приказы, и что ты будешь руководить этим отрядом именно так, как она захочет. Так что же в действительности хуже? Использовать чужой успех для личной выгоды или быть безмозглой, блаженно невежественной пешкой? Расма поднялась на ноги одним плавным движением, ее рост возвысился над ростом Малака. Люди поблизости с опаской начали поглядывать на них, задаваясь вопросом, не перерастет ли спор в стрельбу, которая была столь обычным делом на их станции. — А что ты выигрываешь от неповиновения? — усмехнулась Расма. — А что в конце концов выиграет любой из нас, проявив неповиновение? Это принесет нам только смерть. Так неужели ты действительно так умен, Лекан, будучи «вольнодумцем»? То, что делаю я, это не бездумное подчинение. Их противостояние начало выходить из тупика, и оба по-прежнему стойко отстаивали свои убеждения. Малак раздраженно мотнул головой в сторону молчаливой Лизелль. — Ну и что в итоге? Она останется с нами, и мы ничего не сможем с этим поделать? — спросил батарианец. — Верно, — твердо сказала Расма. — Она останется. Он повернулся к азари, оглядывая ее с головы до ног с бесстыдным презрением, и она в ответ на его ухмылку выразила всю свою гордостью, на какую только была способна. — Для этого должна быть веская причина, — мрачно заявил он. — В тебе должно быть что-то особенно полезное, что-то, что нужно нашему боссу в этом отряде. Кто, черт возьми, знает. Может быть, ты воплощение удачи. Может быть, боги благоволят тебе. Для твоего же блага им следовало бы это сделать. — Да перестань уже нести свою чушь про эти суеверия, Лекан, — Расма от возмущения закатила глаза, когда все они повернулись к шаттлу, входящему в миниатюрный отсек. Батарианец нахмурился. — Да пошла ты! — грубо ответил он. — Вы, турианцы, вечно твердите о «духах» то, о «духах» се… О, призовите дух взвода! Дух обеденного стола! Дух уборной! Они подождали, пока небольшая толпа людей выйдет из шаттла, а затем сели в него сами. Тесный интерьер шаттла едва ли был подходящим местом для непрерывной перебранки двух союзников Лизелль, но они продолжили спорить о религиозных устоях, а затем перепрыгнули на дискуссию о банальном поручении Арии. После того, как они достигли своей остановки, враждующая троица и горстка других пассажиров высадились в районе Кензо и разошлись в разные стороны. Но даже войдя на территорию Затмения, уже все три члена отряда Айнганы были погружены в агрессивную беседу, закончив ссориться только по прибытию к месту назначения. Аванпост Затмения когда-то был известным бизнес-центром в самом сердце района Кензо; на фасаде высокой башни располагались немногочисленные, хотя и широкие окна, тонированные настолько сильно, что поначалу можно было бы подумать, что в здании нет электричества, или что оно вовсе заброшено. Уже из далека члены отряд Айнгана заметили нескольких солдат, бродивших вдоль здания и одетых в желтую броню. Они держали дробовики в руках, а их тела время от времени мерцали жутким ярким светом, создаваемым их щитами и защитными барьерами. Когда отряд достиг главных ворот, к нему сразу же подошла азари, стоявшая на страже у входа. Как и велела Ария, они изложили свое дело наемнице Затмения, которая сочла их заявление приемлемым и заверила, что за ними будут пристально следить на протяжении всего их пребывания в здании, а затем подняла свою бронированную руку, подавая сигнал союзникам, размещенным в соседней башне, открыть ворота. Проходя сквозь открывающиеся металлические створки, отряд быстро окружили несколько других охранников, которые сопроводили их к передней части башни, где Лизелль заметила большую, злобную выжженную отметину, поднимающуюся вверх по стене здания; черное пятно молчаливо сообщало о какой-то недавней стычке, возможно, когда Ария и ее силы штурмовали район, или когда Затмение получило разрешение очистить башню от конкурирующей организации и занять ее для собственных нужд. Миновав главные двери, они вошли в скудно освещенный вестибюль, укрепленный аккуратно выстроенными баррикадами из сложенных оружейных ящиков, на которых сидели несколько солдат Затмения, они связывались по рациям с другими союзными дивизиями и аванпостами, разбросанными по всей Омеге. Затмение, как отметила Лизелль, состояло в основном из азари и салариан, а окружающая обстановка была впечатляюще хорошо организованна и чиста, по сравнению с Кровавой Стаей (о которой она узнала от Арии; в частности, жалобы ее матери на общий беспорядок в Кровавой Стае и хаотические линии преемственности, которые часто делали работу с ними трудной задачей, но терпимой из-за их пресловутого уровня огневой мощи и устойчивости в целом). За главным столом в вестибюле сидел саларианец, который пристально вглядывался в их компанию с того самого момента, как только они вошли в здание. Он не поднялся, чтобы поприветствовать их. Саларианец сохранял поразительно линейное самообладание. Когда они подошли к нему, Расма шагнула вперед. — Как тебе, вероятно, уже сообщили, — дипломатично начала она, заметив его неохотное согласие на их присутствие, — мы здесь от имени Арии Т’Лоак, чтобы заключить частный контракт между ней и первым лейтенантом Васэ. Если ты пропустишь нас к лейтенанту, мы немедленно приступим к своим делам и покинем вашу базу уже через час. Он пробежался по ним скрупулезным взглядом, затем опустил глаза и нажал пальцем на панель интеркома, выбирая получателя своего звонка. — У нас… гости, и они хотят поговорить с вами, — сказал он. Лизелль не сводила глаз с саларианца, ожидая ответа, и только на секунду отвела взгляд, чтобы отметить многочисленных наемников, державшихся от них в стороне. — Скажи им, чтобы они зашли попозже, — прохрипел в динамике голос лейтенанта. — У меня вообще-то сейчас обед. — Они от Арии, лейтенант, — настаивал саларианец. — По крайней мере, вы можете их хотя бы выслушать. До их ушей донеслось едкое проклятие, за которым последовала невнятная речь и какое-то шарканье. — Хорошо, — ответила лейтенант через минуту. — Пропусти их. И скажи им, чтобы они сделали то, зачем пришли, быстро. Саларианец убрал руку с панели, затем посмотрел на оперативников Арии. — Вы ее слышали, — сказал саларианец. — У вас есть столько времени, сколько она готова будет вам уделить. Поднимитесь на лифте на административный уровень, первая дверь налево. Несколько охранников сопроводят вас и покажут дорогу. Жестом он подозвал пару азари, они окружили Лизелль и ее отряд и повели их к просторному, безупречно чистому лифту. Их загнали внутрь, выбрали нужный этаж, и двери закрылись, прежде чем лифт начал подниматься. На протяжении всего путешествия каждый пассажир в замкнутом пространстве оставался неподвижным и молчаливым. Казалось, между синдикатом Арии и Затмением не было никакой теплоты. Не было даже подобия товарищества, которое Лизелль иногда наблюдала среди наемников Арии. Ни кивков в знак признательности, ни дружеской беседы, ни даже продолжительного зрительного контакта. Благодаря этим фактам она лучше стала понимать отношения между своей матерью и Затмением. Ария была владелицей самой большой и смертоносной силы в системах Терминуса, она управляла большей частью Омеги, и банды, такие как Затмение, были просто ее вассалами, низведенными до второсортного профиля не потому, что это было в их глубочайшем желании подчиниться власти Арии, а потому, что это было абсолютно необходимым действием, принятым для обеспечения их выживания в системах Терминуса. На мгновение Лизелль задумалась над тем, что Затмение могло тайно строить планы по свержению Арии, действуя на основании скрытой ненависти, выросшей за годы, проведенные под ее каблуком. По крайней мере, в этом был смысл. Они добрались до административного уровня, вышли из лифта, и их впустили в огромный офис, ранее принадлежащий бывшему генеральному директору башни и недавно захваченный Затмением. Судя по обстановке, со времен смещения генерального директора в интерьер комнаты было внесено очень мало изменений. Диваны, растения, ковры на полу и полки решили не трогать, они представляли собой множество роскошных трофеев, с гордостью заявлявших об успешном захвате Васэ. Лизелль подозревала, что единственной измененной особенностью была яркость освещения, которую Затмением значительно снизило для, возможно, сокращения расходов на электроэнергию, пока они заканчивали перепрофилирование бизнес-башни. Главным источником света здесь было бесконечно пылающее небо Омеги, льющееся из широкого окна в дальнем конце офиса, и его сияние прерывалось только несколькими черными силуэтами. Среди них, как заметила Лизелль, когда они подошли ближе, была та, которую звали Васэ. Она сидела за массивным, вычурным столом, на поверхности которого виднелись многочисленные вмятины и маленькие дырочки. Как они появились, было неизвестно, но у Лизелль возникло ощущение, что эта история была связана с тем, что стол перевернули и использовали в качестве импровизированного прикрытия, когда офис был охвачен битвой. В ту самую секунду, когда они подошли к ней всем отрядом, сознательно оставляя почтительное расстояние между собой и контактом Арии, Васэ взяла со стола два предмета, по одному в каждую руку, которые сверкнули серебристым цветом в минимальном освещении, прежде чем она приложила их к чему-то, стоящему перед ней. Лизелль опустила глаза на предмет, пытаясь разглядеть в густой темноте тарелку; и на тарелке, как она прикинула, лежал обед Васэ: изящная рыба, окруженная эстетической короной из зеленых овощей и ярких фруктов, нарезанных удобными кубиками. Пахло довольно аппетитно. Свежая и умеренно прокопченная рыба по стандартам, подобающим высококлассному ресторану. — Итак, — наконец заговорила Васэ, потянувшись за бутылкой на столе, и по очертаниям ее руки стало ясно, что она одета не в доспехи, а в удобную простую облегающую черную кофту, сквозь которую были видны очертания гибкого и мускулистого тела. Она отвинтила крышку бутылки и начала наливать себе какой-то напиток. — У Арии есть ко мне дело, — после того, как она снова запечатала бутылку, то сделала щедрый глоток из своего стакана. — К сожалению, стрелять в посыльных — это плохой этикет, поэтому мне придется терпеть вас троих следующие пятнадцать минут, — она снова взялась за столовые приборы. Лизелль подумала, что голос Васэ мог бы быть более дружелюбным, если бы она не наполняла каждый слог непреодолимой силой и мощью. Васэ наконец подняла на них глаза. Злобные красные отметины прожигали ее черты, обрамляя лицо в вечной враждебности и сообщая всем, кто смотрел на нее, определенную пылкость и агрессию ее духа. Холодные серые глаза слегка смягчали ее суровый вид, но не могли уменьшить свирепости взгляда хоть на сколько-нибудь. В этом отношении, она смутно напоминала Лизелль ее мать. — У Арии есть к тебе предложение, — сказала Расма, поднимая руку, чтобы активировать свой Омни-инструмент. — Она уже обо всем договорилась с твоим начальством и нуждается только в твоем согласии. В ответ Васэ перестала резать рыбу и, прищурившись, уставилась на тарелку. Она снова отложила приборы, с презрением встретившись взглядом с турианкой. — Что за предложение? — спросила азари. Расма установила коммуникационную связь с Васэ, которая одобрила передачу файла контракта на свой собственный Омни-инструмент. — Ария просит тебя занять место в ее администрации, — ответила турианка. — Оно специально зарезервировано для тебя, кажется. У Васэ появилось кислое выражение лица; она с отвращением нахмурилась, рассматривая контракт, потратив достаточно времени на изучение его содержания и поняв, какой тип сделки был заключен без ее ведома. Когда она закончила чтение, Васэ внезапно вскочила со своего изящного стула, сорвала с воротника салфетку и с силой швырнула ее на пол. Ее плечи неуклонно вздымались от частых глубоких вдохов, пока она стояла в тусклом свете в течение долгих мгновений, пребывая просто вне себя от ярости. Наконец, восстановив самообладание, Васэ вернулась на свое место, вяло опустившись на стул. — Итак, Ария послала ко мне какую-то разношерстную компанию, чтобы попросить моей помощи в решении проблемы, с которой она не может справиться сама? — спросила грозная азари. — Да, вы не ослышались. Я знаю все о том, что происходит. Вот в чем дело, не так ли? — Об этом не мне судить, — решительно ответила Расма. — И я не вправе высказывать свое личное мнение по этому вопросу. — Конечно, не вправе, — грубо ответила Васэ. — Потому что твое мнение не имеет значения. Как и любое мнение, когда его сравнивают с мнением Арии. Так устроен ее синдикат. Как монархия, с Королевой во главе. В ее королевстве ее слово — закон, и все ей должны поклоняться. Она постоянно засыпает свою администрацию всевозможными денежными премиями и привилегиями элиты, полностью подчиняя их. И после этого они даже не задумываются над тем, чтобы выступить против нее. На меня это тоже должно подействовать, верно? Потому что это то, что меня интересует, потому что это все, чего я хочу? Денег. Привилегий. Признания. Королевской милости, — Васэ наклонилась вперед, пристально глядя на них. — Разве не так? — Именно это и спрашивает у тебя Ария, — съязвил Малак. Его, казалось, не впечатлил запутанный стиль рассуждений азари. Стоявшая рядом с ним Расма выглядела так, словно с радостью ударила бы его ножом, если бы ей позволили. — Ария спрашивает меня, — сказала Васэ, — буду ли я счастлива стоять на коленях у ее ног в любой момент времени до конца своей жизни, молча и бездумно принимая ее подачки. Вы знаете, как работает Затмение? — молчание отряда заставило ее продолжить. — Мы работаем на независимой основе. Это означает, что хотя Джона Седерис и является нашим основателем, она не координирует все наши действия. Каждое подразделение является независимым организмом, и нам предоставляется свобода управлять своими клетками так, как нам нравится, и выполнять любые операции, которые мы захотим. Единственное условие Седерис, чтобы подразделения платили ей ежемесячные взносы и соблюдали ее договоры, такие как, например, с Арией Т’Лоак. Если подразделение не высылает достаточно кредитов, или если оно причиняет слишком много проблем Затмению, она снимает с поста руководителя этого подразделения и заменяет его на более компетентного человека. Поэтому… я лучше предпочту сдохнуть, чем работать на Арию. Здесь, в Затмении, любая может стать Королевой. Значительно меньшего масштаба, да, но зато я не обязана быть чьим-то домашним животным, — она вернулась к еде, взяла пальцами несколько кусочков фруктов с тарелки и съела их. — Вот почему мой ответ — нет. И вы может передать Арии Т’Лоак, чтобы она пошла на хуй со своим предложением, — азари допила остатки своего напитка и начала снова наполнять стакан. Отряд был ошеломлен ее отказом, особенно ненормативной лексикой в адрес Арии. Они просто не могли себе представить, что когда-нибудь заговорят с Арией подобным образом, не смирившись сначала с неизбежным расчленением. — Ты уверена? — поинтересовалась Расма. — Ария готова к переговорам, если ты согласишься рассмотреть ее предложение. Есть и другие привилегии, которые она может тебе предоставить. — Скажи ей, чтобы она засунула свои привилегии себе в задницу, — сказала Васэ. На этот раз Расма обнаружила, что не может вымолвить ни слова. Она просто больше ничего не могла придумать, чтобы убедить ту, которая так презирала Арию. Ситуация все быстрее становилась похожа на безнадежное дело. И поэтому их всех поразил вопрос: почему Ария вообще захотела, чтобы Васэ присоединилась к ее администрации, если эта азари была склонна к постоянному нарушению субординации? — А разе в контракте сказано, что это постоянная должность? — ко всеобщему великому удивлению, Лизелль решила взять инициативу на себя. — Каковы его временные рамки? В каком-то смысле… ты можешь использовать это в своих интересах. Служи в администрации Арии до тех пор, пока она не найдет своих врагов и не уничтожит их, потребуй награду за то, что помогла Арии «сделать то, с чем она не может справиться сама», а затем вернись в Затмение. Я уверена, что Ария могла бы подумать над этим. Какое-то время Васэ наблюдала за Лизелль, внезапно явно заинтригованная столь дерзким высказыванием смелой девы. Было что-то в том, как она сформулировала свое предложение, словно оно больше походило на выбор без других альтернатив, как будто ее решение было правильным. Однако, к сожалению, план девы не удался. — Заманчиво, — согласилась Васэ. — Но непрактично. Я сомневаюсь в том, что мой внезапный уход из этого подразделения сохранит уважение и преданность моих людей. Мой ответ остается в силе. Лизелль удрученно кивнула. — Ну что ж, — сказала Расма, — полагаю, если мы действительно ничего не можем тебе предложить… тогда мы тебя оставим, — когда Малак уже направился к двери, Расма заметила, что Лизелль слегка приуныла и не двигалась с места. — Пойдем, Лизелль, — сказала она ей, жестом приглашая деву следовать за собой. — Подождите, — остановила их Васэ, вновь привлекая внимание всех троих оперативников. Она ткнула пальцем в Лизелль. — Как ее зовут? — Что? — переспросила Расма и застыла на месте. — Отвечай мне, — потребовала Васэ. Она указала на Расму, потом снова на Лизелль. — Ты сказала ее зовут Лизелль, верно? — Да, — ответила Расма, не понимая, какое значение имеет имя девы. — Мы представители Арии. Наши имена не должны быть для тебя тайной. — Подойди ко мне, девочка, — приказала Васэ Лизелль. Когда дева помедлила, Малак слегка подтолкнул ее вперед, намереваясь намекнуть, что любая возможность завоевать расположение лейтенанта Затмения должна быть использована, но Лизелль показалось, что он просто был более чем готов бросить ее в огонь, не моргнув глазом. Не имея других путей к отступлению, Лизелль подчинилась и осторожно приблизилась к столу Васэ. Последовала долгая пауза, во время которой грозная азари внимательно изучала лицо Лизелль. — Ты Лизелль… Касантис, верно? — в конце концов, заключила Васэ. Не задумываясь, дева несколько раз кивнула, подтверждая истинность своего псевдонима в отчаянной защите своей реальной личности. — Эта сука! — Васэ резко выругалась, заставив Лизелль вздрогнуть. Она оторвала взгляд от девы, с презрением устремив его куда-то еще. — В какую гребаную игру она играет? — она огляделась вокруг, затем выразительно указала на двух охранников, стоящих в углах офиса. — Оставьте нас, — сказала она стражникам. — И вы двое тоже, — указала азари и на Малака с Расмой. Лизелль бросила на своих товарищей по-настоящему испуганный взгляд, умоляя их вмешаться. Но они только пожали плечами и повиновались. — Вы уверены, что нам следует уйти? — спросил ее начальник стражи. Васэ закатила глаза. — Я думаю, что смогу справиться с одной тощей азари, — коротко сказала она, ожидая, пока ее офис очистится от всех, кроме нее и Лизелль. Когда они остались одни, Васэ указала на ближайшее кресло с темной кожаной обивкой. — Тащи его сюда и садись рядом. Дева неуклюже двинулась по тускло освещенному офису, крепко схватившись руками за подлокотники указанного кресла. Лизелль подтащила его к столу и послушно, хотя и очень осторожно, села, как ей было велено. Она сложила руки на коленях и подсознательно начала ерзать от волнения, пока Васэ доедала свой обед. Лейтенант Затмения излучала ядовитый гнев, просачивающийся из нее при каждом движении. Когда она почти закончила свой обед, Васэ подняла глаза и встретилась взглядом с Лизелль. Дева подумала, что та собирается что-то ей сказать, но ошиблась. Вместо этого взгляд Васэ упал обратно на тарелку, где она наколола оставшийся кусок рыбы, поднеся его к лицу, рассматривая его в течение длительного периода времени. Удовлетворившись своим анализом, она обратилась к Лизелль. — Это было мое любимое блюдо, когда я была моложе и еще жила на Тессии, — сказала лейтенант. — Мой стандартный завтрак, иногда обед. Это редко имело для меня значение. Я ела бы его в любое время дня. Итак… как ты думаешь, откуда взялась именно эта рыба, Лизелль? Она произнесла ее имя с такой злобой, что Лизелль стало немного не по себе. — Не знаю, — пробормотала дева. Было что-то такое в Васэ, что-то, что выдавало все черты, которые она могла бы разделить с Арией, которую Лизелль в конечном счете любила, несмотря на их периодические ссоры. Васэ обладала качеством, которое отличало ее от всего этого, превращая в то, что раньше было тенью матери Лизелль, в зловещего дьявола, родом из жуткой долины. Васэ взяла кусочек рыбы и положила его в рот, задумчиво пережевывая, как будто впервые пробовала на вкус. — Она была выведена здесь, на Омеге, — ответила Васэ на свой собственный вопрос. — Это самое свежее мясо, какое только можно достать на этой станции. Никакого импорта, никаких посторонних загрязнителей воды, включены добавки нулевого элемента на протяжении всей жизни рыбы, имитируя природную среду океанов Тессии, и ее убили за несколько минут до того, как начали готовить, а затем поместили на мою тарелку, — лейтенант принялась ковырять то, что осталось от обеда, и на ее лице внезапно отразилось отвращение. Васэ уронила нож, как будто блюдо на столе оскорбило ее. — И она была отвратительной. На вкус как канализационная вода. Гнилостный, мерзкий мусор, несущий зловоние болезней и нищеты, прилипший к моему пищеводу, как смола… Лизелль уставилась на остатки рыбы, не в силах поверить в то, что такая вкусная еда могла быть такой отвратительной. Всего несколько минут назад Лизелль, на самом деле, хотела приобрести точно такую же рыбу, купив ее на кредиты Арии, которая держала карманы своей дочери относительно полными. Дева думала купить что-то подобное для себя позже этим вечером. — Это было отвратительно, — повторила Васэ, с ненавистью выговаривая каждое слово. Она отодвинула тарелку в дальний угол стола. — Я больше не могу есть здешний мусор. Я больше не могу этого выносить. Мне нужно найти способ покинуть эту чертову станцию и попасть в мир с чистым воздухом и водой… Но Ария Т’Лоак хочет, чтобы я осталась, чтобы я помогла ей. Эта одержимая женщина лелеет свою драгоценную Омегу. О, да. Она готова целовать этот драгоценный камень систем Терминуса, как будто она безумно в него влюблена. Я никогда не могла понять, почему она не может разглядеть в этой станции зловонную яму за завесой своего романтического заблуждения. Я ненавижу это место, — после словесного удара по Арии, Васэ снова обратила свое внимание на Лизелль, понизив громкость своего голоса, но сохранив все его намерение причинить боль. — Итак, девочка, что случилось с твоей Королевой? Почему она просит у меня помощи, только если не для того, чтобы подшутить надо мной, только если не для того, чтобы высмеять меня? Неужели она наконец начала рассыпаться на ветру? О Богиня, я забыла о хороших манерах? Ты, должно быть, не поняла моей метафоры, потому что даже не знаешь, что такое настоящий ветер, не так ли, Лизелль? Внезапно Лизелль охватила паника, от которой у нее расширились зрачки и сдавило горло. Она ничего не могла сказать в свое оправдание. Такая инсинуация была предзнаменованием чего-то невероятно пугающего и тревожащего, что эта психопатка из Затмения, как Лизелль думала о ней, возможно, была редким хранителем священной информации Арии и, по сути, еще одним защитником жизни Лизелль? — Интересно, — произнесла Васэ, наблюдая за тем, как дева в ужасе разинула рот, — ты годами отчаянно ломала решетку своей тюрьмы, или же всю жизнь блаженно пела в своей клетке, как маленькая птичка, которая никогда не знала, что такое небо? — она слегка наклонила голову, снова подвергая Лизелль пристальному изучению и сосредоточившись на ней с такой опасной проницательностью, что казалось, будто она смотрит прямо сквозь нее. — Я вижу, что твоя дорогая матушка наконец-то разрешила тебе воспользоваться своими крыльями. Лизелль несколько раз в шоке открывала и закрывала рот, собираясь с духом. — Ты… Ты спутала меня с кем-то другим, — сказала дева. Васэ это все больше веселило. — О, я не ошиблась, — заверила она деву. — У тебя глаза твоей матери. Лизелль в отчаянии покачала головой, продолжая делать это, как будто это действие могло рассеять кошмар, который собирался окутать ее. — Хотя, признаюсь, я ожидала, что к этому возрасту ты будешь менее жалкой. Могучее потомство Королевы! Что же случилось? Ария пила и курила во время беременности? — после этого вопроса, который был столь же безвкусным, сколь и оскорбительным, раздался отвратительный смех. Только увидев, как Лизелль резко нахмурилась и в ярости сжала кулаки, насмешки Васэ прекратились, и теперь она была рада увидеть, как юная тощая азари проявляет своей боевой характер. Если дева и не унаследовала достаточного сходства со своей матерью в телосложении, то, по крайней мере, она унаследовала некоторую гордость. — Итак, я спрошу тебя вот о чем: чего хотела добиться Ария, прислав ко мне своего недоростка? Она хотела вызвать у меня сочувствие? Чтобы я пожалела бедную маленькую девочку, которая вот-вот потеряет свою милую маму, если я не присоединюсь и не спасу ее? — Что у тебя за проблемы с Арией? — грубо спросила Лизелль, все еще не в состоянии избавиться от сложившейся привычки называть Арию по имени несмотря на то, что дева уже скорбно смирилась с тем фактом, что Васэ точно знала, кто она такая. И из-за этого Лизелль быстро отказалась от вежливости, потому что она не только устала от насмешек Васэ, но и знала, что если Ария доверила свои секреты этой сумасшедшей азари по какой-то причине, то лейтенант Затмения вряд ли посмеет причинить ей вред. — Я знаю, тебе не нравится, где у нее находится Затмение. Я все поняла. Но, похоже, у вас есть какие-то личные разногласия. Что-то еще, кроме того, что ее синдикат намного сильнее твоего, — она старательно подчеркнула последнее утверждение, чтобы напомнить Васэ о ее месте. — Ну, у тебя еще и мамин язык! — насмешливо воскликнула Васэ. — Но, чтобы любезно ответить на твой вопрос, да, у нас есть личные разногласия. И я знаю, каким будет твой следующий вопрос. Почему Ария пригласила кого-то, кто так склонен противодействовать ей, присоединиться к ее администрации, ее кругу преданных защитников, которые последуют за ней в ад в любой момент? Это потому, что доверие оказалось редким товаром в наши дни, и твоя мать прибегает к радикальным мерам. Похоже, я осталась последней в ее списке. Пока лейтенант разглагольствовала, взгляд Лизелль скользнул по красным отметинам, украшавшим лицо Васэ, а затем переместился на бутылку на столе. Прочитав этикетку, она поняла, что это ром, а приглядевшись к самой бутылке, обнаружила, что та уже наполовину пуста. Внезапно Лизелль пришло в голову, что изменчивое поведение другой азари, возможно, не было естественным состоянием. — Доверие возникло между нами при очень сложных обстоятельствах, — продолжала лейтенант. — Видишь ли, я искала и приобретала для тебя безопасные квартиры, в которых ты жила, будучи еще младенцем. Я была глазами Арии, когда ее собственные были обращены только на тебя. Но для того, чтобы участвовать в такой секретной «операции», конечно, требовалась предварительная причина, по которой она могла мне доверять. Это потому, что я знаю о твоей матери такие вещи, о которых, вероятно, не знает ни один живой человек, и за многие годы не было ни одного случая, чтобы я кому-нибудь об этом рассказала. Отчасти потому, что если я кому-нибудь это расскажу, то меня сразу же убьют, а также потому, что… это довольно подлый способ уничтожить кого-то. Я могу быть кем угодно, но только не такой. Хотя Лизелль была несколько удивлена, услышав о том, что еще один хранитель ее жизни был найден при таких странных обстоятельствах, она не смогла сдержать своих комментариев по поводу объяснений Васэ, почему все было так, как есть. — Значит, это не откровенная ненависть, — сказала дева. — Это просто соперничество. Ты никому не позволишь прикоснуться к Арии, потому что предпочла бы сделать это сама, в честном бою. Вот почему моя мать доверяет тебе. Она знает, что ты не предашь ее, и она не думает, что ты действительно сможешь победить ее хоть в чем-то. Васэ крепко сжала челюсти в едва сдерживаемом гневе. Пока она злилась, ситуация для Лизелль прояснялась. Вот почему Васэ с таким гневом отреагировала на предложенный эй контракт. В его тексте было зашифровано сообщение от Арии, в котором подробно описывалась степень ее уверенности, ее абсолютное стратегическое превосходство. Ария всегда играла в эту игру так безупречно, так умно и терпеливо, и она наносила удар именно тогда, когда знала, что выиграет. И рефлекторно Васэ яростно отказалась от должности в ее администрации исключительно для того, чтобы бросить ей вызов и досадить, отказать ей даже в самой малой капле удовлетворения; борясь с цепями повсеместной власти Арии, против того, чтобы быть насильно втянутой в ее империю. — Ты сказала, что кое-что знаешь о моей матери? — спросила Лизелль уже более дружелюбно. — Да, я так сказала, — ответила Васэ. — Ты можешь мне что-нибудь рассказать? — спросила Лизелль. — Я имею в виду… ты можешь хотя бы сказать, что это за вещи? — А зачем тебе это знать? Разве твоя мать не рассказывает тебе о своем красочном прошлом? Нет? Конечно, нет. Она слишком эгоистична. А от ее дочери, шатающейся в темноте, все ожидают того, что она пойдет по стопам своей матери. Но ты даже не знаешь, в какую сторону идти, — лейтенант схватила бутылку рома за горлышко, лениво отвинчивая крышку, словно раздумывая, не выпить ли ей еще стаканчик. — Ария любит свои секреты. Ей нравится быть разной для разных людей. Одной жизни ей было недостаточно, поэтому она решила прожить их несколько. Лизелль сделала неуверенную паузу, чрезвычайно заинтересованная тем, что знала Васэ, но не уверенная в том, как извлечь из лейтенанта хоть каплю нужной информации. — Значит, ты знала ее как кого-то другого? — спросила дева. — Знала. Под другим именем. Старым именем. Она постаралась стереть все до последнего следы, которые потенциально могли привести к нему, но у некоторых людей долгая жизнь и хорошая память. Естественно, она присматривает за этими людьми. Но я никогда не смогу назвать тебе ее имени. Она перережет мне горло ночью, если когда-нибудь об этом узнает. Возможно, она даже сделает это лично, — ее слова затихли, их болезненная, но все же ехидная интонация растворилась в небытии. — Насколько старое это имя? — Лизелль продолжила свои расспросы. Васэ смотрела на нее несколько долгих секунд, обдумывая ответ. — Правила ясны. Если я назову имена, адреса, даты и тому подобное, то умру в течение недели. Неясных подтекстов нет в этом списке. Однако, что плохого в том, чтобы рассказать ее дочери некоторую информацию, которую она не захотела рассказывать сама? — лейтенант играла с этой мыслю, ей очень понравилась идея использования Лизелль против Арии таким образом, раскрыть ей то, что Ария никогда не собиралась ей говорить. Это был превосходный способ мелкой мести за контракт, который предложила ей Ария, и никакого реального вреда от этого не будет, кроме гнева, если Лизелль когда-нибудь раскроет свои знания. План был составлен из мести, но чем больше она о нем думала, тем больше он ей нравился. Васэ начала ухмыляться, потянувшись к ящику стола и открыв его, она достала второй стакан и новую бутылку рома. Лейтенат поставила стакан перед Лизелль, поднесла к нему горлышко бутылки и наполнила его. — Это было ее имя при рождении.