Шаттл постепенно замедлялся по мере приближения к посадочному отсеку, его двигатель слегка дребезжал во время спуска. За окнами Лизелль увидела не менее двадцати жителей различных рас, стоящих в очереди на шаттл, который Лизелль собиралась покинуть. Увидев, что их транспорт спускается с ржавого неба, большинство пересекло ярко-желтую полосу, отмечающую границу приземления шаттла, и бросилось к краю платформы, чтобы запрыгнуть в судно, не обращая внимания на опасность. Приземлившись, шаттл затих до ровного гудения и открыл свои двери с громким шипением.
У Лизелль было меньше двух секунд, чтобы выйти из шаттла. Поскольку она не смогла выполнить эту задачу за скудно отведенное время, новая волна пассажиров схватила и отбросила ее от входа на несколько метров вперед, а затем стала отчаянно впихиваться в шаттл сразу по трое, несмотря на то, что дверной проем был рассчитан максимум на двоих. Оправившись от своего неэлегантного прибытия, Лизелль наблюдала за зрелищем с легким выражением оцепенения, запечатленным на ее лице, пока двери шаттла снова автоматически не закрылись после того, как число пассажиров достигло максимального веса, который считался компьютером безопасным для перевозки. Пятеро несчастных остались на посадочной площадке, проклиная шаттл, пока тот поднимался с платформы и исчезал среди башен.
Когда Лизелль повернулась лицом в ту сторону, откуда пришли эти люди, она поняла их неистовую спешку.
На горизонте горели здания, и пламя, которое от них исходило, не было промышленным. Языки пламени были дикими, яростно извивающимися, и рождали клубы густого черного дыма и пылинки горячего оранжевого пепла, которые порхали в мрачной атмосфере. Это были огни войны. В безветренном воздухе витал запах смерти — крови, стрельбы и разрушенных коммуникаций.
Лизелль подняла дрожащую руку, активировала свой Омни-инструмент и определила свое положение в районе. Она сохранила адрес Самесии Тракас до прибытия в Тухи; теперь он мигал на ее карте, примерно в пяти километрах от ее текущего местоположения. Это было немного похоже на прогулку по лабиринту, если учесть запутанные переулки, которые составляли Омегу, но это, безусловно, был невероятный поход и вполне в пределах ее возможностей. Лизелль немедленно двинулась в путь, направляясь к горящему горизонту, но не без того, чтобы сначала отключить все оповещения о входящих сообщениях на свой Омни-инструмент.
Чем дольше Лизелль путешествовала по устрашающе тихим улицам, тем больше свидетельств войны она видела. Витрины магазинов со сломанными перегородками и разбитыми стеклянными окнами, затемненные неоновые вывески в стиле ар-деко, которые когда-то ярко освещали графическую рекламу бесчисленных товаров, от минималистичных изображений бокалов для мартини до более известных модных брендов, пользующихся популярностью в системах Терминуса и, возможно, далеко за его пределами. Одним из них был бутик, где когда-то продавались экзотические и очень дорогие духи, которые любила носить мать Лизелль.
Когда-то это было коммерческой гордостью Тухи, где каждый час кипела торговля. А теперь он был пуст. Ничего не осталось, кроме следов разрухи — роскошные скайкары, лежащие посреди улиц, лишенные своих ценных частей и обреченные никогда больше не взлетать; чернеющие пятна крови, размазанные по тротуарам, заставляли Лизелль содрогаться от предположений ее воображения о том, откуда они тут взялись; и однажды Лизелль в ужасе разинула рот при виде гниющего тела, подвешенного за шею на черном электрическом шнуре над вывеской, простирающейся высоко над улицей. Доспехи, все еще находящиеся на разлагающемся трупе, были раскрашены в цвета и эмблемы банды, которую Лизелль не узнала, но надпись, нанесенная рядом с телом, на стене тщательно разграбленного магазина, которому принадлежала вывеска, гласила как на азарийском, так и на батарианском языке:
Смерть врагам нашей Королевы.
Она поспешила вперед, потрясенная ужасным предупреждением, но не без болезненного успокоения от того факта, что наемники Арии, вероятно, захватили этот сектор, и опасность столкновения с враждебными группировками была минимальной. Однако мародеры и оппортунисты оставались опасными, что побуждало ее спешить и сохранять полное молчание, пока она бежала дальше.
Это было незадолго до того, как Лизелль наткнулась на силы, которые захватили этот сектор района Тухи. Верные наемники Арии возвели баррикаду, препятствующую въезду на торговые площади проезжающим машинам из жилых блоков, эффективно заняв эту зону для собственного удобства. У Лизелль не было другого выбора, кроме как приблизиться, осознав, что, если она изменит свой маршрут к Самесии, ее курс опасно отклонится и она окажется на территориях, кишащих отчаянно воюющими бандами.
Турианец, дежуривший на баррикаде, подошел к Лизелль еще до того, как она смогла окончательно выдумать историю, которую намеревалась использовать, чтобы обойти их. Он достал из-за спины штурмовую винтовку и держал ее опущенной из-за видимого отсутствия враждебности у Лизелль, но неизменно остерегался одинокой девы.
— Остановись прямо здесь, — приказал он ей, когда она подошла к баррикаде — высокой импровизированной стене, построенной из обилия обломков, образовавшихся в результате многочисленных конфликтов в Тухи, хотя и хорошо сделанной, в комплекте с гудящим силовым полем для дополнительной защиты. Лизелль остановилась, как было сказано.
— Прямо сейчас никто не входит на эту территорию и не выходит, — сказал ей наемник, остановившись только для того, чтобы отвлечь свое внимание на нарастающий звук, исходящий от боевого корабля, ревущего над их головами, летящего в направлении, в котором Лизелль была полна решимости следовать. — Некоторые жилые зоны горят, и мы не можем допустить, чтобы кто-то входил или выходил. Дальше ты не пройдешь, просто поверни назад или иди длинным путем в обход.
— Я здесь по официальному делу, — солгала Лизелль, с каждым разом ей становилось все легче врать. — Я принадлежу к одному из подразделений Арии по проникновению, и моя миссия привела меня сюда. Мне нужно пройти, чтобы выполнить свою работу, — она протянула руку с микрочипом, на который были загружены программы ее Омни-инструмента, а также ее идентификационные файлы, чтобы вооруженный наемник мог выполнить быстрое сканирование.
Получив доступ к соответствующей информации и подтвердив ее личность и полномочия, турианец с любопытством посмотрел на нее.
— Не слишком ли рискованно бродить по Тухи в одиночку?
— Я не могу говорить о своей миссии, — ответила она. — Она… засекречена. Но если у тебя есть какие-то возражения по этому поводу, я уверена, что Ария принимает жалобы, — как и планировала Лизелль, он отступил. Использование имени Арии всегда, казалось, давало быстрые результаты, и Лизелль не планировала в ближайшее время удалять это оружие убеждения из своего арсенала.
— Хорошо, хорошо, — сказал он, поднимая руку, чтобы проиллюстрировать свое согласие. Он убрал оружие за спину. — Тебе понадобится разрешение лейтенанта, если ты хочешь, чтобы тебя пропустили. Следуй за мной.
Лизелль повели вдоль баррикады, минуя множество других наемников, находящихся в боевой готовности, размахивающих оружием и прижимающих его к груди в ожидании внезапного нападения. Другие собирались у терминалов, постоянно передавая информацию по рациям наемникам, в настоящее время участвующим в стычках группировок, разбросанных по всему району. За множеством ящиков, содержимое которых было помечено как провизия и боеприпасы, казалось бы, в равной пропорции, была уединенная ниша, в которой располагался переносной стол с сопутствующим стулом. На столе стояла пепельница с остатками догорающей сигареты, а за ним сидела одна лейтенант Диссия Т’Маси, наслаждающаяся короткой передышкой от своей кампании. Это была азари с темно-сливовым цветом чешуи и особенно пугающими эстетическими предпочтениями в отношении своих доспехов, украшенных шипами, выступающими из плеч, коленей и запястий, хотя симметрично и упорядоченно расположенных. И она была, безусловно, самым устрашающим лейтенантом Арии и хорошо подготовленным для войны. Лизелль подозревала, что если бы Васэ действительно решила присоединиться к администрации Арии, им двоим пришлось бы жестоко и безжалостно бороться за этот титул.
— Лейтенант, — турианец отдал ей честь. — Один из специальных агентов Арии просит разрешения пройти мимо нашего укрепления.
Диссия посмотрела на него без удивления или тревоги. Спокойная и расчетливая, она окинула Лизелль оценивающим взглядом, определяя причину того, почему она явилась в одиночестве.
— Ты проверил ее удостоверение личности? — спросила Диссия наемника, ни разу не изменив своего каменного выражения лица.
— Да, мэм, — сказал он. — Все в порядке.
Она переставила ноги для удобства, вытянув их под столом, даже не сводя взгляда с Лизелль.
— Где остальная часть твоего подразделения, оперативник? Размеры отрядов Арии варьируются, но она никогда никого не отправляет в одиночку.
Лизелль осторожно подошла ближе, прекрасно понимая, что лейтенантов Арии не так легко обмануть.
— Миссия, на которой находится мое подразделение, потребовала, чтобы мы разделились из-за некоторых непредвиденных обстоятельств. Каждый из нас сейчас преследует определенные зацепки, и лично мои привели меня в Тухи — я хотела бы рассказать вам больше, но нам нужно будет попросить Арию дать на это разрешение, а я не уверена, что у кого-то из нас есть на это время.
Все еще неотрывно наблюдая за ней, Диссия начала постукивать кончиками пальцев по столу, медленно вынося свое суждение.
— У нее есть все документы, — размышляла она вслух, — и я предполагаю, что она ничего здесь не трогала, — Диссия наконец перевела взгляд на своего наемника, который подтвердил, что все это время наблюдал за Лизелль. — После того, что случилось с
неуклюжей Ренагой, я бы не хотела стать следующей, кто испортит что-то важное для Арии. Я не могу сказать, что у меня есть хоть какой-то выбор. Все в порядке. Пропустите ее. Я отправлю сигнал, чтобы мои люди отключили поле примерно на двадцать секунд. И еще один совет, оперативник, прежде чем ты отправишься туда. Входи, делай что тебе нужно и выходи. Ты действительно не захочешь торчать там слишком долго. Нам нужно позаботиться о Кровавой Стае, не говоря уже о других небольших группировках, и мы весь день отправляем наших людей на вылазки. Помни:
входишь, выходишь.
Дева кивнула с мрачным пониманием.
Когда она стояла перед проходом в баррикаде, она ждала, пока синее поле исчезнет. Наемники на стенах укрепления бдительно наблюдали за ней, когда поле временно отключилось, и пропустили ее, держа оружие на готове и не выпуская деву из поля зрения, пока прозрачная синева снова не вспыхнула, загудела и перестала колебаться, включившись на полную мощность.
Заброшенные витрины магазинов быстро превратились в жилые комплексы, тесно прижатые друг к другу для компактного жилого пространства и простирающиеся во всех направлениях головокружительным лабиринтом стен с почти одинаковыми фасадами. После неправильного поворота, который увеличил время ее пути почти на полчаса, Лизелль была вынуждена тщательно следить за своим продвижением по улицам, постоянно поглядывая на свой Омни-инструмент и отмечая свое текущее местоположение по сравнению с пунктом назначения. В какой-то момент Лизелль заметила разбитый, без фар, скайкар, припаркованный наугад напротив входа в переулок, который она тщательно осветила оранжевым свечением, закрепленным на ее запястье, чтобы проверить, прятался ли там кто-то внутри. Посчитав ситуацию безопасной, Лизелль начала обыскивать окрашенный в малиновый цвет автомобиль, дергая за закрытые ручки дверей и используя передовую хакерскую программу Расмы, чтобы открыть их, не прибегая к силе. Компьютер скайкара включился без сбоев, к ее радости, но когда она попыталась завести двигатель, в интерфейсе управления загорелось красное сообщение, предупреждающее ее об отсутствии элементов питания. К своему великому ужасу, подняв капот скайкара, Лизелль обнаружила, что внутри почти нет деталей.
Она уныло оставила спортивный скайкар позади. Какое-то время все было тихо; Лизелль столкнулась только с небольшой группой жителей, бегущих в противоположном направлении, возможно, найдя возможность покинуть район, а в другой раз она ненадолго пересеклась с наемниками Арии, проходящими мимо нее, выглядевшими уставшими от битв и обремененными несколькими ранеными, но слишком занятыми, чтобы оценить Лизелль, помимо того, что она не представляет для них угрозы. Они вскоре организованно забрались в свой прибывший транспорт и взлетели, паря над головой Лизелль. Послышался грохот, отвлекший внимание Лизелль от удаляющегося скайкара и от вида четырех мародеров, выбегающих из вестибюля квартиры, с руками, полными товаров, и в спешке рассыпающих награбленные вещи.
В районе Тухи царил полный хаос. Лизелль с трудом могла понять, как Арии всегда удавалось оживлять районы, которые она аннексировала. Должно быть, она проводила огромное количество логистического планирования материально-технического обеспечения, организацию контактов и распределение средств для поддержки такого бурного возрождения. Но ее мать всегда была деловой женщиной — образцом традиционной силы азари, которая поддерживала триединство экономической, политической и военной мощи в абсолютном равновесии.
Лизелль поднялась на площадь, чтобы получить подобие открытой позиции в поисках кратчайшего пути, но мгновенно пожалела о своем решении, когда в воздухе раздался тяжелый грохот, исходящий с нижнего яруса. Звук эхом отразился в ее груди, заставляя ее сердце бешено колотиться о ребра, когда она упала на землю и поползла на коленях и предплечьях к огражденному краю площади. Она посмотрела в сторону громких выстрелов и увидела сцену ожесточенного боя, где силы Диссии прорывались сквозь ряды фракции с черными эмблемами на нагрудных пластинах. Они продвигались вперед с невероятной скоростью, убивая одного врага за другим своим неустанным огнем, гранатами и высвобождением мощных биотических авангардов. Лизелль могла слышать наполненный хаосом рев битвы со своей позиции, бодрящий звук для ушей их союзников, но в то же время абсолютно мучительный для их врагов. Вскоре Лизелль заметила тот же боевой корабль, который она видела ранее, идентифицированный по знакомым номерам, нанесенным на его корпус, зависший над битвой и время от времени производивший сильный, быстрый огонь по вражеским позициям.
Таков был стиль ведения войны, который Ария поддерживала и которому учила своих офицеров — интенсивные заряды неослабевающей силы, направленные на то, чтобы превратить врагов в мелкий мусор и оставить за собой следы огненных разрушений, и все это время не давая своим врагам ни единого мгновения для восстановления. Это было жестоко, быстро и ошеломляюще. Всякий раз, когда Ария оставляла информационные войны позади, чтобы сражаться физически, даже Кровавая Стая не могла угнаться за ее агрессивной тактикой, и они никогда не могли надеяться повторить контроль и точность, которые Ария поддерживала в этих нападениях.
Первоначально Лизелль сделала паузу, чтобы быстро разработать новый маршрут, обходящий битву, не жертвуя слишком большим количеством времени, но ее планирование было резко прервано, когда яркий хвост белого дыма вылетел между двумя шпилями и достиг прямого попадания в боевой корабль. Раскаленный докрасна взрыв разразился с грохотом, мгновенно разрушив щиты корабля, когда сила удара заставила его резко снизиться, прежде чем пилот сумел восстановить контроль. Из источника атаки между шпилями появился вражеский соперник; боевой корабль конкурирующей стойкости и огневой мощи, приближающийся к их позиции и выпустивший еще одну ракету.
Лизелль поступила мудро, покинув свое укрытие. Когда ракета покинула вражеский корабль, пилот Диссии выпустил несколько сигнальных ракет, прибегая к маневрам уклонения. Траектория одной из ракет изогнулась, и привела ее к перилам, за которыми Лизелль находилась всего несколько секунд назад. Взрыв охватил значительный радиус в облаке обжигающего огня, когда Лизелль отползла, отступая обратно в центр площади, пробираясь мимо горшков с фальшивыми папоротниками на противоположную сторону, где она перепрыгнула через ограждение и приземлилась на другую улицу.
Позади нее боевые корабли-дуэлянты мигрировали на открытую площадь, обмениваясь выстрелами и ракетами. Она инстинктивно пригнулась, когда услышала металлический град пуль, срикошетивших от перил прямо над ее головой, и завернула за угол жилого комплекса, когда еще один удар ракеты зловеще сотряс конструкцию ограждения.
Она не останавливалась, пока не заметила поврежденную решетку, закрывающую вход в канализационную систему. Канализационная труба была сухой из-за вышедших из строя инженерных сетей в этом районе и вместо этого служила ложем для кучи мусора. Лизелль переместила взгляд дальше этой неприятной детали и сосредоточилась на круглой решетке, металл которой был разорван и отогнут настолько, что она могла спрятаться там, пока битва не утихнет.
Лизелль скользнула вниз по склону трубы боком своих ботинок, чтобы замедлить спуск, но крутой склон только ускорил ее, когда она приблизилась ко дну. Споткнувшись, она грубо скатилась вниз, зацепившись только за кучу несортированного мусора, который оцарапал ее броню коммандос и голые руки. Она бесцеремонно поднялась с обломков, быстро осмотрев себя в страхе быть проколотой какими-нибудь случайными шприцами или другими причинами для тревоги. Если не считать нескольких царапин, синяков и незначительных порезов на ее одежде, которые требовали квалифицированной починки, Лизелль была без серьезных травм. Дева подобралась к отверстию в решетке — проему намного большему, чем она первоначально представляла — и толкнула свое тело в темноту, пока боевые корабли летали и гремели позади нее.
Когда Лизелль, наконец, достигла относительной безопасности, то позволила себе упасть на колени, тяжело дыша и дрожа от соприкосновения со смертью, пока резкий белый свет не осветил ее лицо, на мгновение ослепив и заставив поднять руку, чтобы прикрыть глаза.
— Вы только посмотрите на это, парни, — она услышала глубокий, рокочущий голос, произнесший слова с оттенком извращенного веселья. — У нас еще одна гостья.
После того, как дева приспособилась к свету, ей стали видны очертания крогана, а также более мелкие и жалкие силуэты трех ворка, взволнованно выглядывающих из-за его спины, чтобы увидеть, кто их посетитель. Затем Лизелль увидела красный цвет. Темно-бордовые доспехи, украшенные изображениями белых черепов, были мгновенно узнаваемы.
Лизелль с трудом поднялась на ноги, но увидела ствол массивного дробовика, нацеленный ей в грудь. Ее руки поднялись в испуганной капитуляции.
— Маленькая азари, — сказал кроган. — Испуганная, одинокая и потерянная. Но, видишь ли, мы, Кровавая Стая, можем легко это исправить. Мы с радостью открываем двери нашего временного бункера для тех
бедных людей, которые промокли на улице под дождем, — он издал низкий, грубый смешок и сопроводил его широкой ухмылкой, которая расползлась по его изуродованному войной лицу. Его союзники — ворка усмехнулись между собой в знак согласия. — Но все знают, что ты не можешь жить просто так, не оплачивая счета. Тебе не кажется, что это справедливые условия, маленькая азари?
— Да, звучит справедливо, — испуганно пролепетала Лизелль.
— Итак, — он прижал дробовик к ее челюсти, направляя его вверх к ее черепу. — Сколько ты готова пожертвовать в фонд Саламула?
— С-сколько ты хочешь?
— Хм, — задумался Саламул. — Как насчет трехсот кредитов? Что вы думаете, парни? Вам это кажется справедливым?
— Четыреста, — нетерпеливо прошипел один из ворка.
— Четыреста звучит неплохо, — сказал кроган. — Как насчет этой суммы, азари? Мы договорились?
Лизелль знала, что эта сумма легко обанкротила бы любого, кто находился за чертой бедности на Омеге. Она поняла его тактику. Зурия когда-то давно предупреждала ее о вымогателях на Омеге; о том, что они требуют непомерную стартовую плату только для того, чтобы проверить, насколько богата их жертва. Потом они снижали цену, если жертва заявляла, что не может заплатить, но если Лизелль немедленно согласится на их условия, они увидят ее богатство и могут попытаться удвоить или утроить гонорар или даже взять ее в плен и потребовать за нее выкуп.
— Пожалуйста, у меня нет четырехсот кредитов, — солгала она. — У меня есть только двести пятьдесят.
— О, правда? — с сомнением спросил Саламул. — Тогда откуда же это взялось? — его взгляд упал на пистолет-пулемет у нее на бедре, жадно вожделея получить новую модель.
— Я у-украла его.
— Вот что я тебе скажу, маленькая азари. Отдай его мне, и ты сможешь тут остаться. Или я просто отберу его силой.
— Забирай, — в панике сказала Лизелль, желая сорвать его со своего бедра. — Возьми, возьми!
Саламул был счастлив сделать это. Он опустил дробовик и пропустил Лизелль, пока восхищался огнестрельным оружием, спровоцировав завистливое рычание ворка, которые не получили доли прибыли, полученной от этой сделки. Хотя Лизелль спасла свою жизнь, укол страдания сжал ее сердце из-за потери ее дорогого огнестрельного оружия, никогда не использовавшегося и специально купленного для нее Арией — самого первого пистолета, который она
когда-либо покупала ей, по совпадению, так как запасной пистолет, который у нее был с собой, когда-то был передан ей Зурией. Ария всегда давала своей дочери почти все, что та просила; лучшие программы для Омни-инструмента, дизайнерские платья, на которые Лизелль часами любовалась на сайтах Экстранета, почти неограниченные средства для покупки электронных книг и развлечений…
Но
эти подарки были священны. Вещи, о которых Лизелль не просила, вещи, которые давали некоторое представление Лизелль о любви Арии, которая
доказывала, что она действительно думает о том, что дочери может понравиться, вместо того, чтобы полагаться на ее явные просьбы. Подарки были доказательством того, что между ними существовала любовь, даже когда она материализовалась в виде огнестрельного оружия. Лизелль захотелось закрыть лицо руками и закричать, может быть, зарыдать, но она была слишком потрясена недавними событиями, чтобы тратить на это время.
Она забрела дальше в сеть дренажных труб, двигаясь через жалкий «бункер» Кровавой Стаи, пока они ждали, когда буря над их головами утихнет. Большинство из их наемников бесполезно болтались вокруг или устанавливали фонари на штативах, чтобы поддерживать освещение в трубах. Лизелль опустила голову, не желая встречаться взглядом ни с теми, у кого на доспехах были нарисованы черепа, ни с теми, кто был достаточно жесток, чтобы прикрепить
настоящие черепа к плечам или нагрудным пластинам. Она осторожно прошла мимо отсека, полного беспокойных варренов. Некоторые из них огрызались, бросались и рычали на нее с концов своих коротких цепей, опасно прибитых к металлическим стенкам гофрированной трубы. Лизелль завернула за угол и увидела беженцев. Они выглядели уныло, сидя или стоя у стен, подальше от застоявшихся рек грязи и ила, которые пачкали трубы. Лизелль подозревала, что они тоже надеялись найти канализацию, пригодную для укрытия, но их ограбила Кровавая Стая. Уже отдав свои деньги и ценности в качестве оплаты, многие задерживались здесь, не имея другого выбора, в то время как битва бушевала над их головами.
Будучи в похожей ситуации, по крайней мере, до тех пор, пока она не сможет найти безопасный выход из труб и проложить новый курс к месту назначения в своем Омни-инструменте, Лизелль решила остаться здесь на некоторое время.
Во время поисков относительно чистого места, где можно было бы устроиться и отдохнуть, Лизелль заметила ворка, направляющегося в ее сторону. Его глаза были устремлены на нее, но он не был одет в цвета Кровавой Стаи. Она настороженно посмотрела на него, когда он приблизился, ожидая, что он пройдет мимо нее без происшествий, но тот внезапно окликнул ее.
— Эй, азари! — рука Лизелль метнулась к своему одинокому запасному пистолету и сняла его с пояса. Она не подняла его, но крепко держала в руке в качестве безмолвной угрозы.
— Погоди, погоди! — воскликнул ворка, поднимая руки в попытке ее умиротворить. — Хочу задать вопрос!
Вопрос! Говорить, а не драться. Азари нравится говорить, верно?
Она не пошевелилась, не зная, что о нем думать.
— Нужна вода, друг болен, — сказал ворка. — У тебя есть вода? — заметив затаившееся подозрение Лизелль, он сделал паузу, чтобы придумать решение. Он вышел из центра туннеля в сторону, выразительно указывая в том направлении, откуда пришел, на множество беженцев. — Видишь? Вон она!
Взгляд Лизелль последовал в указанном направлении. Сначала она не знала, на ком из множества лиц остановиться ее взгляду, но вскоре одна деталь привлекла ее внимание. За много метров от них, на полу туннеля, на сером порванном одеяле лежала азари. Она билась в конвульсиях; ее тело сотрясали безмолвные спазмы в муках того, что Лизелль определила как припадок. Беспокойство мгновенно захлестнуло деву, но она сохраняла бдительность, всегда подозревая предательство.
— Что с ней не так? — осторожно спросила она.
— Больна! — ответил ворка. — Очень больна! Пожалуйста, мы можем подарить это! — из небольшой сумки, пристегнутой к поясу, он достал потрясающее ожерелье, инкрустированное красными драгоценными камнями. — Мы торгуемся, да?
Держа пистолет наготове, Лизелль решила рискнуть и приблизиться. Ворка подвел ее к своей больной подруге, которую сопровождал большой кроган с голубым гребнем, сидевший рядом с ней и наблюдавший за ней на протяжении всего эпизода. Он злобно посмотрел на Лизелль, когда та приблизилась, и не удостоил ее приветствием. Они располагались в небольшой нише трубопровода, заканчивающейся прочной, неповрежденной решеткой, которая открывала потрясающий вид на горящий горизонт Тухи за ее пределами. Движения азари постепенно замедлились, она уже не билась в конвульсиях у их ног. Лизелль никогда в жизни лично не видела последствий такой болезни, и ее сердце сжалось от сочувствия и стыда за то, что она не знала, как можно облегчить ее состояние. Все, что они могли сделать, это беспомощно наблюдать и не дать ей причинить себе вред, если потребуется.
Наконец к азари вернулась ясность сознания, теперь она лежала на земле в оцепенении, осматривая свое окружение и лица, наблюдающие за ней. Двое были ей знакомы, а одно было ей совершенно чуждо.
Лизелль достала из рюкзака бутылку с водой и передала ее ворка, который, в свою очередь, попыталась вложить предложенные драгоценности ей в руку. Она отказалась. Без возражений он отвернулся от Лизелль и опустился на колени, помог приподняться своей спутнице азари и подал ей воду.
— Вода от нее! — сказал он, указывая на Лизелль. Он помог азари отхлебнуть воды.
Слабо и с затянувшимся туманом, застилавшим ее глаза, азари посмотрела на Лизелль.
— Спасибо, — хрипло сказала она, затем повернулась к крогану. — Бургек, ты можешь достать… принести мне шприц.
Тот, кого звали Бургек, внял ее просьбе, достал таинственный набор из их кучи вещей и передал в слегка дрожащие руки азари. Она открыла его, обнаружив, что его содержимое состоит из шприца, наполненного полупрозрачным веществом, слегка окрашенным в зеленый цвет, и пакета игл, стерильных в отдельных герметичных контейнерах. Она открыла один из контейнеров, достала иглу, надежно вставила ее в шприц и сдвинула ткань рукава выше локтя. В изгибе сустава Лизелль увидела темно-фиолетовый синяк, расположенный прямо на артерии.
— Ты уверена? — спросила ее ворка.
— Я слишком долго обходилась без дозы, — сказала она. Азари подождала, пока ее руки перестанут дрожать, прежде чем приступила к самостоятельному введению, но она остановилась, влив лишь небольшую порцию жидкости, и вынула иглу из руки. Затем она начала закатывать рукав. — Ну вот, я думаю, это отсрочит мои приступы на некоторое время. По крайней мере, до тех пор, пока мы не сможем вернуть свои деньги.
— Чем ты больна? — осторожно спросила ее Лизелль.
— Ахок фасциит, — невесело сказала она, возвращая свое оборудование в футляр. — Это неизлечимо. Поэтому я часто посещала врача, Киаву Ватесу. Она дала мне вот этот набор — я точно не знаю, что в нем, но он помогает при припадках. Она сказала, что если я продолжу принимать его, то смогу прожить, может быть, еще сто лет. Это лучшие шансы, которые кто-либо когда-либо давал мне. И она отдала его мне бесплатно, ты можешь в это поверить? — она улыбнулась, недоверчиво усмехнувшись. —
Бесплатно. Я должна была увидеться с ней завтра, чтобы получить лекарства еще на месяц вперед, но… она уже мертва. И я просто пытаюсь сделать так, чтобы того, что у меня осталось, хватило как можно дольше.
У Лизелль упало сердце. —
Вот дерьмо, — подумала она в искреннем отчаянии. —
У Ватесы, должно быть, было много других пациентов, о которых мы даже не слышали…
— Я Кинара, — сказала ей азари, потянувшись, чтобы взять Лизелль за руку и обменяться надлежащим приветствием. — Не волнуйся, это не заразно. В любом случае… Ты уже встречалась там со Шраском. А это Бургек. Он не многословен.
— Лизелль, — сказала она в ответ, кивая каждому из спутников Кинары. Еще одна волна раскаяния захлестнула ее, вдохновив на предложение. — Эй, вы голодны? У меня с собой есть немного еды.
— Ты поделишься ею с нами? — спросила ее Кинара, ошеломленная и сбитая с толку намерениями Лизелль. Она познакомилась с ними всего несколько минут назад и ничего не могла выиграть от передачи незнакомцам своей провизии. — Почему?
Лизелль сбросила рюкзак с плеч. Истинной причиной была
неоспоримая вина за то, что она, возможно, способствовала гибели неизвестного числа людей, но дева просто криво ухмыльнулась.
— Потому что никто другой этого не сделает, — она расстегнула замок на своем рюкзаке, открыла его, достала объедки, которые она собрала с банкета, щедро раздав их своим новым знакомым. Они были тронуты и сбиты с толку этим жестом.
— Батарианская еда, черт! — пожаловался Шраск после того, как начал просовывать свою еду мимо рядов иглообразных зубов. Он отозвал свою жалобу после того, как Кинара ударила его кулаком по руке. — Но мы благодарны, мы едим, — сказал он.
— Итак, — начала Лизелль, пока ела с ними, — что у вас забрала Кровавая Стая?
— Двести кредитов за голову, — с горечью ответила Кинара. — Это все, что у нас было. Я имею в виду, помимо драгоценностей. Я просто рада, что они не рылись в наших вещах, иначе они, вероятно, забрали бы их тоже. Что насчет тебя?
Лизелль в ярости выдохнула.
— Мой пистолет-пулемет. Новая модель. Он стоил по меньшей мере пять тысяч кредитов.
Шраск поперхнулся от названного числа, в то время как двое других уставились на нее с недоверием.
—
Пять тысяч? — переспросила Кинара. — Твою мать… откуда ты
родом?
— Гозу, — сказала Лизелль. — Я… э-э-э… Я здесь по важному делу.
— Гозу — это Ария! — усмехнулся Шраск. — Она от Арии!
Бургек пнул его, позволив Кинаре ответить вместо него.
— Гозу, да? Ватеса была из Гозу, и она, черт возьми, точно не работала на Арию. Честно говоря, Лизелль, мы не слишком любим какую-либо фракцию. Но на данный момент меня не очень волнует, кому ты предана. Насколько я понимаю, мы у тебя в долгу. Я бы предпочла, чтобы ты взяла у Шраска несколько драгоценностей, но, с другой стороны, я рада, что ты этого не сделала… Моя доля денег должна начать идти на мои лекарства прямо сейчас, и я не собираюсь урезать прибыль этих двоих. Видишь ли, мы не обычные грабители или мусорщики. Мы профессионалы.
— Профессионалы? — переспросила Лизелль.
— Совершенно верно. Я расскажу тебе, чем мы занимаемся. Мы получаем в свои руки списки активных идентификаторов личности и следим за теми, которые становятся темными. Эти люди либо пропали без вести, либо мертвы, и знаешь что? Где бы они ни были, им не понадобятся некоторые из их ценностей. Иногда мы подчищаем районы после бандитских войн, проверяем мертвых и сохраняем их домашние адреса. Мы занимаемся обычной уборкой.
— Вот почему вы прибыли в Тухи, верно?
— Легкая добыча, или мы так думали. Здесь полный бардак. Мы нашли всего несколько трупов, и люди Арии — ты знаешь, те, у кого, как правило, есть деньги, — не любят оставлять своих мертвецов валяться где попало, чтобы мы могли их обобрать. И в итоге мы оказались здесь с Кровавой Стаей. Просто трахни меня, Атаме.
Поев и почти истощив запасы провизии, Лизелль обнаружила, что совершенно измоталась за прошедший день. Она не спала с самого начала парада и пропустила уже много часов, которые обычно проводила во сне. Рядом с решеткой дева положила свой рюкзак и прислонилась к нему, используя свое собственное тело в качестве защиты от тех, кто попытается ограбить ее, пока она отдыхает. Лизелль вытащила пистолет и прижала его к груди, держа палец на спусковом крючке, но ствол был направлен в сторону, готовый к использованию в любое время. Также повезло, что Кинара и ее спутники тоже готовились отдохнуть в нише туннеля, поручив друг другу наблюдать каждые несколько часов за обстановкой, и, следовательно, создавая еще одну желанную линию обороны для Лизелль.
Вскоре Лизелль задремала, прислонившись головой к решетке и обреченная, когда проснется, остаться с квадратными отпечатками прутьев на щеке.
***
Лизелль проснулась от толчка, вырванная из своих снов звуками криков, отражающихся от металлических стен дренажных труб и заполняющих каждую нишу. Она вскочила на ноги, увидев, что ее новые союзники делают то же самое, затем натянула рюкзак, прежде чем подошла к ним с пистолетом наготове, планируя исследовать источник проблемы. Не нуждаясь в словах, Кинара и ее спутники последовали ее примеру, заметив других беженцев, выглядывающих из-за изгибов и секций труб с испуганным любопытством.
Несколько длинных шагов привели Лизелль к развилке с четырьмя путями, где скопление беженцев и Кровавая Стая стояли на противоположных концах и обменивались враждебными словами. Она, как и многие другие, держалась в стороне и просто наблюдала.
— Это чертовски верно! — проревел Саламул с того места, где он стоял во главе своих войск. Он прицелился из дробовика в покрытый ковром потолок туннеля и выстрелил, заставив большинство подпрыгнуть в испуге, когда мелкий град пыли и мусора посыпался сверху. — Все это слышали? Хорошо. Слушайте сюда, уличное отребье! Кровавая Стая открывает еще один раунд сборов за наши дальнейшие услуги. Крепко спали? Вы в долгу перед нами. У вас нет пуль в голове от перестрелок? Вы в долгу перед нами. Так что все начинайте выстраиваться в стройную очередь и отдавать нам деньги. Двести кредитов за голову!
Лизелль прищурила глаза при виде своего дорогого пистолета-пулемета, прикрепленного к его бедру.
— Сильно расстроен, — начал элкор, делая несколько шагов в сторону Саламула из расступающихся рядов беженцев. — Кровавая Стая уже отняла большую часть наших ценностей и кредитов. Вы ожидаете, что мы дадим вам больше?
— Это не благотворительность! — ворка из Кровавой Стаи сплюнул и зарычал. — Это услуга для вас! Ты нам заплатишь, или мы
выбьем из тебя все дерьмо!
— Выглядит не очень хорошо, — услышала Лизелль шепот Кинары у себя за спиной. — Приготовься бежать.
Элкора эта угроза не испугала.
— С кипящим гневом; вся Кровавая Стая — дураки, потому что вы так долго остаетесь в районе Тухи. Вас тоже скоро поглотит война, и вы пожалеете, что вообще тратили здесь свое время.
Наемник ворка взвыл от ярости, взглянув на Саламула.
—
Ааарг! Позволь мне убить его! — он достал из кобуры огнестрельное оружие и направил его на элкора. — Позволь мне убить его! Хватит всего двух выстрелов в его глаза-бусинки!
Он так и не получил разрешения. Демонстрируя быстроту, на которую Лизелль никогда раньше не думала, что его раса способна, элкор внезапно бросился вперед на полшага, поднял массивную лапу с земли и обрушил ее, как валун, на ворка. С хрустом череп ворка был раздавлен между лапой и основанием туннеля, чудовищно треснув и расколовшись в брызгах крови и мозгового вещества. Сразу же в туннелях воцарился хаос — Саламул отдал приказ стрелять, некоторые беженцы обнажили оружие, чтобы защититься, в то время как многие начали спасаться бегством от внезапной вспышки стрельбы, отступая все глубже в сеть дренажных труб.
— Бежим! — сказала Кинара, хватая Лизелль за руку, когда они побежали вместе с большинством, теряясь в лабиринте, пока Кровавая Стая преследовала их, рассредоточившись в решимости взыскать свои гонорары, с живых или мертвых клиентов. Пока они бежали, позади них раздавались выстрелы, которые случайным образом попадали по целям. Вскоре они во время бега стали перепрыгивать через трупы беженцев и наемников Кровавой Стаи.
Бургек бежал впереди, врезаясь, как таран, в любого наемника, преграждающего им путь, в то время как Кинара отбрасывала биотикой тех, кто целил на них свое оружие. Лизелль ухватилась за возможность помочь, окутывая себя мерцающей синей оболочкой, когда она повернулась к крогану, идущему на них слева. Взрывом биотики она с силой отбросила его назад в решетчатую стену. Его тело прорвалось сквозь прутья, как будто они были сделаны из фанеры, и длительный импульс заставил его падать в неизвестные, затемненные области канализации ниже их позиции.
—
Охуенный бросок! — Кинара похвалила ее, но ее торжество было прервано толпой ворка, вооруженными огнеметами, появившимися из-за изгиба трубы. Она защитила себя барьером, чтобы противостоять жару, когда они с Бургеком вступили в бой, оставив Шраска и Лизелль разбираться с новой угрозой, приближающейся сзади.
Ухмыляющийся ворка приготовил для них рычащий букет. Пять варренов с цепями на шеях, каждый из которых дико и жадно щелкал челюстями из-за того, что их не кормили несколько дней. Это была либо стена пламени, либо клыкастые пасти зверей, на выбор в качестве их главных противников. Шраск немедленно решил присоединиться к своим товарищам, несмотря на вероятный риск получить ужасные ожоги. Что касается Лизелль, то ей не очень нравилась мысль о том, чтобы повернуться спиной к стае изголодавшихся варренов.
В порыве храбрости она бросилась на них, удивив ворка Кровавой Стаи, но не настолько, чтобы помешать ему спустить варренов с цепи. Используя свою биотику, чтобы увеличить свой прыжок, Лизелль перепрыгнула через существ и ударила рукой по шее ворка, повалив его, прежде чем продолжила бежать. Варрены изменили курс, преследую свою движущуюся цель, которая стимулировала их самый основной инстинкт охотиться, убивать. Она не была свидетелем этого, но один из пяти варренов остался и схватил руку своего павшего хозяина челюстями, отделяя съедобное мясо от кости. Но Лизелль услышала его крики.
В ужасе от того, что ее постигнет та же участь, Лизелль в слепой панике бежала, пока варрены охотились за ней, их когти скребли по металлическому полу, а цепи дико хлестали по шеям. Она бежала так быстро, как только могла, пораженная мощной и захватывающей волной страха, когда она споткнулась, но продолжила бежать вперед, отчаянно пытаясь выжить. Взгляд, брошенный через плечо, позволил ей увидеть открытые пасти, заполненные рядами блестящих зубов, и струйки слюны, летящие в разные стороны, пока они преследовали свою добычу. Один поворот за угол наполнил ее грудь мрачным ужасом.
Решетчатые ворота преграждали ей дальнейший путь, в результате чего она оказалась в тупике, из которого не было выхода. И все же она побежала к нему, рыдая от страха и страшась жестокой, мучительной смерти, пока пронзительный свист не заставил варренов преждевременно прекратить охоту и отступить. Лизелль, пошатываясь, подошла к решетке, безнадежно опустилась перед ней на колени, просунула пальцы сквозь прутья и тщетно попыталась открыть ее, слезы ужаса катились по ее щекам, а тело сотрясала дрожь. Она обернулась, по милости истинного хозяина варренов, и обнаружила не кого иного, как Саламула, стоящего у входа в туннель, в котором она была заперта, и смотревшего на нее с широкой, злобной ухмылкой, когда его боевые псы послушно сели у его ног.
— Маленькая азари, — с интересом пророкотал он, делая несколько шагов вперед, чтобы лучше видеть то место, где она жалко свернулась калачиком у решетки. — Какой приятный сюрприз, что ты все еще жива. Мне было интересно, когда я найду время, чтобы накормить своих варренов. Тебя, конечно, хватит им только на закуску, но кто знает? Может быть, мои питомцы принесут мне еще несколько блестящих пистолетов, как только закончат вылизывать твои кости дочиста.
Лизелль выхватила пистолет и злобно направила его в голову ближайшего к ней варрена. Он жалобно взвизгнул, рухнул и больше не двигался.
— Ты гребаная маленькая засранка! — рявкнул Саламул, его губы скривились в оскале. — Пришло время есть!
По его команде трое оставшихся варрена бросились вперед, широко раскрыв пасти, как будто собирались проглотить деву целиком.
Они так и не достигли своей цели. Внезапно стая была поднята в воздух, закружилась, как будто попала в эпицентр урагана, а шар в центре превратился в темную колеблющуюся сферу. Сингулярность. Лизелль крепко вцепилась в решетку, чтобы ее тоже не втянуло в это поле, когда ее ноги начали отрываться от земли. Позже выражение недоумения исчезло с лица Саламула, когда он повернулся и увидел, что к нему несется еще один кроган, громко стукнувшийся о его гребень при столкновении. Наемник Кровавой Стаи был сбит с ног жестоким ударом, оставив Бургека торжествующе рычать над его телом и начинать колотить кулаками по броне и лицу.
Появились Кинара и Шраск; каждый стрелял в варренов в сингулярности из огнестрельного оружия, отнятого у мертвых, в соответствии с их обычным способом добычи денег. Когда варренов перестреляли, сингулярность исчезла, сбросив мертвых существ на землю и предоставив Кинаре возможность помочь Лизелль подняться на ноги. Кинара помогла ей как раз вовремя, чтобы увидеть, как Бургек отступает от Саламула при возвращении ворка с огнеметами в руках, раненными в их предыдущей встрече, но далеко не выведенными из строя и, похоже, более чем жаждущими загнать их четверых в угол и наблюдать, как их плоть чернеет, словно битум.
Без колебаний Кинара попыталась отогнуть решетку. Металл громко застонал под ее давлением, но не поддался. Бургек начал биться об ее ослабленную часть, пробивая путь во внешний мир, в то время как остальные стреляли в приближающихся ворка, что было бесполезно, так как у них были защитные барьеры. Сквозь свой собственный барьер, каким бы он ни был, Лизелль чувствовала, как обжигающий жар начинает ползти по ее коже.
— Целься по баку! — посоветовала Кинара Лизелль.
Вняв ее совету, Лизелль положилась на годы, казалось бы, бессмысленной практики стрельбы по мишеням, которой заставляла заниматься ее мать, прицелилась в один из баков, подключенных к огнемету, и дважды выстрелила. Пули проделали в баке отверстия, достаточно большие, чтобы выпустить струю топлива в воздух, и когда она соприкоснулась с блуждающим языком пламени, ворка мгновенно превратился в пылающий ад, завизжав от боли, пока его союзники разбегались от него в стороны. Лизелль продолжала стрелять в них, намереваясь поджечь еще больше их баков, пока не увидела, как с пола поднимается тень, окровавленная, но в основном невредимая. Саламул снова был на ногах, пронесся мимо горящего ворка и направился к ним со звериным ревом ярости.
Бургек пробил решетку последним ударом и чуть не рухнул с трехэтажного обрыва в пустой овраг под ними. Успев обхватить его за толстую талию, Кинара окутала их обоих мерцающим сиянием, пока они стояли на краю, и остановилась только для того, чтобы крикнуть Лизелль и Шраску.
— Прыгайте,
прыгайте! — верная своим собственным словам, Кинара прыгнула вниз вместе с Бургеком, оставив Лизелль ответственной за выполнение того же подвига со Шраском.
Когда на них напал кроган, Лизелль не учла свой недостаток опыта. Это был навык, которым ей еще предстояло овладеть. Она знала, что ее мать и Зурия могли с относительной легкостью преодолевать падения с высоты более пятидесяти метров и при необходимости перепрыгивать невероятные пропасти, но Лизелль до сих пор удалось спрыгнуть только с одного этажа, прежде чем удар при приземлении обжег болью ее лодыжки. Ей говорили, что это всего лишь комбинация барьера и броска. Но ее барьеры никогда не были сильными, и хотя ее броски уже были впечатляюще мощными, они, по сути, были быстрым взрывом биотической силы, который никогда не длился достаточно долго и не был достаточно контролируемым, когда его использовали для противовеса падению.
Хотя она боялась бессмысленной смерти, но все равно спрыгнула с края трубы, в то время как Шраск держал ее своими когтистыми пальцами, испуганно впиваясь в ее кожу, следуя за дуэтом, который храбро сделал решительный прыжок перед ними. Как только воздух начал свистеть у них в ушах, несвоевременный и плохо спланированный бросок Лизелль снова поднял их в воздух, достаточно, чтобы немного снизить набранную ими скорость, но недостаточно, чтобы избавить их от жесткой посадки. Они рухнули на землю в приступе боли и отборных ругательств, но без серьезных травм, хотя Шраск рычал и жаловался на свою руку, даже когда их спутники помогли им подняться на ноги и продолжили свой побег по улицам подальше от Кровавой Стаи.
К тому времени, когда они остановились, все четверо почти падали от изнеможения, тяжело дыша и согнувшись, положив руки на колени. Шраск продолжал ругаться, в то время как Кинаре удалось выдавить нервный, задыхающийся смех по поводу их чудесного побега, а Лизелль упала на бок в обессиленном облегчении. Через несколько минут, пока они приходили в себя, Лизелль заметила тень, нависшую над ней, и, подняв голову, обнаружила, что Бургек выжидающе смотрит на нее. Дева встала с земли, и ее глаза расширились от удивления, когда она поняла, что он держал в руке.
Это был ее пистолет-пулемет, такой же чистый и переливчатый, серебристо-голубой, каким она его помнила.
— Охренеть, — выдохнула она, протягивая руку, чтобы забрать свое оружие, восхищаясь и ценя его больше, чем когда-либо в прошлом. Широкая улыбка расплылась на ее лице, отвечая той скромной улыбке, которую сейчас демонстрировал Бургек. — Я не могу поверить в то, что ты вернул его!
Большое тебе спасибо
! — охваченная своим удивлением и восторгом, она обняла молчаливого крогана, хотя ее руки были недостаточно длинными, чтобы обхватить его полностью.
Их праздничное настроение не продлилось долго. В настоящее время они были утомлены, были без еды и без плана. Лизелль, будучи дочерью богатой и печально известной Арии Т’Лоак, вероятно, имела на своем счету больше денег, чем общая сумма всего, что когда-либо проходило через руки ее новых союзников, но с небольшим количеством доступных мест, где она могла бы потратить их на приобретение провизии, ее средства внезапно оказались бесполезными. Даже автоматы по продаже искусственных, некачественных продуктов питания были разграблены. Кинара предложила им как можно скорее найти выход из района Тухи. Лизелль, однако, не могла с этим согласиться. Не после того, как она зашла так далеко.
Нуждаясь в их совместных усилиях, Лизелль попыталась заручиться их помощью в своей миссии по поиску Самесии Тракас. Она сократила свою историю и изменила ее детали, сказав только, что причина, по которой она вообще приехала в Тухи, заключается в том, чтобы найти эту единственную азари, которая обладала информацией, очень дорогой и личной для Лизелль, и она предложила щедро вознаградить их за то, что они сопроводят ее до места назначения. По тысяче кредитов каждому, сказала она к их огромному одобрению. Как только Лизелль упомянула такие цифры, профессиональные мародеры более чем охотно взялись за работу, отличающуюся от их обычной.
Без промедления они начали пересекать улицы и переулки по направлению к адресу Самесии, всегда тщательно избегая случайных отдаленных перестрелок или большого скопления людей. Никто не препятствовал их продвижению, возможно, из-за страха перед пугающим присутствием Бургека, в сочетании с биотикой двух азари и непредсказуемостью ворка. После некоторого времени, проведенного в пути за разговорами, от которых Лизелль старалась уклоняться при каждом удобном случае, они, наконец, вышли в квартал, в котором, как предполагалось, жила Самесия.
Шаги Лизелль ускорились, когда она перелезла через брошенные скайкары, следуя за мигающей точкой на своем Омни-инструменте, в то время как ее глаза метались по мягко светящимся цифрам, отмечающим каждый компактный дом, и ее спутники отстали от нее, потому что не разделяли ее спешки, но постоянно оставались в пределах видимости и слышимости. Дева чувствовала, как ее сердце бешено колотится в груди. Некоторые двери были не заперты, некоторые были красными и закрытыми так же надежно, как хранилища, намекая на значительную вероятность того, что многие жители смогли там спрятаться; или они приняли меры против воров и мародеров на время своего отсутствия после бегства из района. Бесчисленные сценарии терзали разум Лизелль, все они цеплялись за надежду, что Самесия жива и здорова, но в то же время наотрез отказывались принимать возможность того, что Лизелль опоздала и ее трудное путешествие было напрасным.
Она почти дрожала от волнения к тому времени, когда ее стремительная пробежка замедлилась до остановки, приведя ее к правильному адресу и к сломанной двери, слегка приоткрытой, с неисправным дисплеем механизма блокировки или полностью отключенным из-за отсутствия зеленого и красного индикатора. Опасно балансируя на грани отрицания, Лизелль просунула пальцы в открытую щель и с помощью своей биотики смогла задвинуть одну половину двери в щель в стене и протиснулась в проем. Кинара и Шраск с легкостью последовали за ней, но Бургек был вынужден остановиться и приоткрыть дверь пошире, чтобы вместить свою широкую фигуру.
Они вошли в дом, явно заваленный осколками битого стекла и перевернутой мебелью, валявшейся на полу. По привычке союзники Лизелль осторожно начали рыться в обломках в поисках каких-либо оставленных ценностей. Лизелль могла бы попытаться остановить их, если бы ее разум и сердце медленно не впадали в безумную, истерическую панику.
— Еда! — услышала она голос Шраска.
Лизелль резко повернула голову и увидела Шраска, ковыряющегося в брошенной, недоеденной еде, стоящей на кухонном столе. Она смотрела, как он нюхает что-то и пробует это на вкус.
— Несвежая, — сообщил он, затем с отвращением оттолкнул тарелку и переключил свое внимание на минимальное содержимое холодильника.
— Но не несъедобная, — заметила Кинара, встречая широко распахнувшиеся глаза Лизелль. — Ей не может быть больше половины дня.
Не более секунды ушло на то, чтобы осознать значение эти слов. Лизелль внезапно бросилась к лестнице, спотыкаясь и поднимаясь по ней так быстро, как только могла, в безумном порыве к комнатам. Сбитая с толку незнакомством с планировкой, Лизелль принялась лихорадочно и систематически проверять каждую комнату: крошечный кабинет, ванную, гардеробную… Наконец она нашла единственную спальню, хлопнула рукой по сенсорной панели и ворвалась внутрь.
У дальней стены и на полу, за изножьем кровати рядом с несколькими уродливыми лужами, портившими бежевые простыни, когда-то аккуратно застеленные на ее поверхности, были видны две ноги, одна сложенная поверх другой, неподвижные, одетые в мягкие штаны для сна. Лизелль подбежала к азари, перепрыгнула через угол кровати и упала рядом с Самесией, свернувшейся калачиком на полу в луже собственной крови.
Чуть не плача, Лизелль перевернула ее, положив голову Самесии на сгиб своего локтя, приподняла ее обмякшее тело и попыталась определить, жива ли она. Несмотря на раны, смертельную бледность и темные круги под глазами, свидетельствующие о серьезной потери крови, Лизелль обнаружила, что Самесия все еще удивительно цепляется за жизнь.
Самесия еле дышала и внезапно очнулась оттого, что дева манипулировала ее телом. Лизелль увидела первоначальный страх в ее глазах, когда она открыла их. Это был совершенно безнадежный, опустошенный страх той, кто знал, что она полностью и по-настоящему во власти того, кто нашел ее, и могла только молиться, чтобы этот кто-то быстро освободил ее от страданий, а не продлевал их. Лизелль лично не знала Самесию, но эта ее реакция разбила ей сердце. Но, увидев нежное лицо девы, смотрящей на нее сверху вниз, с наворачивающимися на глаза детскими слезами, Самесия глухо выдохнула с облегчением, сумев поднять окровавленную руку и слабо ухватиться за рукав Лизелль, как будто находя утешение в том, что ей больше не нужно смиряться со смертью в одиночестве.
— К-Кровавая Стая, — хрипло выдохнула она Лизелль. Ее рот был испачкан темной кровью. Самесия не могла найти в себе сил закончить свой рассказ, но Лизелль сразу поняла ее историю с помощью этих слов.
— Я искала тебя, — сказала Лизелль, ее голос надломился, когда по ее щеке скатилась слеза. — Мне так жаль, Самесия. Мне так жаль, что я прибыла недостаточно быстро.
Туман, застилавший глаза Самесии, казалось, рассеялся. К ней вернулось осознание, и она посмотрела на Лизелль так, словно впервые с тех пор, как очнулась, ясно увидела ее лицо.
— Кто… к-кто ты? — спросила она ее, странно встревоженная и взволнованная безобидными чертами Лизелль. — Я… я знаю твое лицо…
Кто-то д-должно быть, послал тебя ко мне… Кто-то должен был.
— Васэ, — мягко ответила Лизелль.
Самесия дрожала, глядя на нее так, словно перед ней было лицо призрака.
— Васэ? — переспросила она, а затем закашлялась, от чего тонкая струйка крови потекла по уголку ее рта. Самесия, казалось, знала это имя, хотя оно и сбивало ее с толку. Затем в ее глазах появился свет осознания. — Ты… ты
Лизелль, — прошептала она, в отчаянии вцепившись пальцами в рукав девы. — О
Богиня, — сказала она, ее голос дрожал и ломался под тяжестью чистых эмоций. — О, Б-Богиня… ты
Лизелль…
Лизелль кивнула, позволяя слезам капать с подбородка на окровавленную одежду той, кого она держала.
— Я Лизелль.
— Т-ты так похожа на нее, — Самесия захрипела, охваченная изысканной, но пронзительно трагической смесью горя и благоговения. — Богиня, ты
так похожа на нее… Я не могу в это поверить. Я не могу поверить в то, что ты здесь, после всех этих лет…
Приложив немного усилий и биотической помощи, Лизелль попыталась поднять ее с пола на руках.
— Я помогу тебе, — сказала она Самесии, как только успешно поднялась с пола, ее голос все еще дрожал. — Я спасу тебя, я отведу тебя к нашему лучшему врачу, Хавлону, он спасет тебя…
— Лизелль, — тихо остановила ее Самесия, — Я не могу… Я не могу пойти с тобой.
— Нет, — возразила Лизелль. — Нет, нет, я знаю, что мы можем тебе помочь…
— Пожалуйста, — настаивала она, все еще сжимая пальцами ее рукав. — Пожалуйста, Лизелль… Поверь мне, т-ты должна оставить меня. Если ты приведешь меня к Арии, она все равно убьет меня, — после небольшой передышки она сглотнула и собралась с силами, чтобы снова заговорить. — Даже если сейчас она спасет меня… Она все равно будет пытать меня и рано или поздно убьет. Пожалуйста, не приводи меня к ней, Лизелль… Если мне суждено умереть, по крайней мере, позволь мне выбрать способ.
Лизелль осторожно уложила ее на кровать, предоставив ей это утешение вместо того, чтобы оставаться на холодном полу. Она опустилась на колени рядом с ней, все еще не желая отпускать ее.
— Тогда я не отведу тебя к ней! Я возьму тебя с собой, я помогу тебе, я прочитаю все медицинские книги, которые смогу найти, я помогу тебе… — информация, за которой она пришла, конечно, была у нее на уме, но Лизелль не могла смириться с потерей еще одного из своих прошлых опекунов, которая знала ее настоящее имя, которая была свидетелем ее существования. Она сразу почувствовала связь с Самесией только благодаря этому факту, благодаря общей тайне, столь редкую и драгоценную во Вселенной, редкую, как семья, редкую, как момент покоя в районе Тухи.
— Лизелль, — Самесия слабо протянула руку и коснулась влажной щеки девы, пытаясь успокоить ее. — Зачем тебе обременять себя мной, идя обратно через Тухи… когда я не была в твоей жизни пятьдесят лет? Ты, наверное, не помнишь меня, Лизелль… Но ты… ты такая
прекрасная. Я так рада, что смогла увидеть тебя… как ты… как ты выросла… Ты вся ее добродетель, Лизелль. Ты
каждая частичка ее добродетели, Богиня знает, что мы нуждались в этом, нуждались в тебе, — она несколько мгновений наблюдала, как Лизелль тихо плачет, прежде чем сделала свое окончательное предложение. — Лизелль, пожалуйста, послушай меня. Мне кажется, я знаю, почему ты здесь, но… Я не собираюсь возвращаться с тобой. Нам нужно, чтобы ты благополучно добралась домой. Независимо от цены. Итак, у меня есть кое-что для тебя, в сейфе… Кровавая Стая их не забрала. Я отдам тебе все, все, за чем ты сюда пришла, но ты… ты должна кое-что для меня сделать. Пожалуйста, Лизелль, мне н-нужна твоя помощь. Мне… мне больно. Мне так больно. Пожалуйста, положи этому конец.
Лизелль начала беспрестанно качать головой в замешательстве и ужасе.
— Я умираю. Я умираю целый день. Я не могу пошевелиться, я едва могу… Я едва могу дышать. Пожалуйста, сделай это для меня. Код от сейфа… не имея удостоверения личности или ключа, они пытались заставить меня открыть его… Но я должна была охранять его. Код 4… 6, 6, 9, 2… Пожалуйста, Лизелль, прояви милосердие.
Это было, без малейшего сомнения, самое трудное, что Лизелль когда-либо делала.
Ее всегда будут преследовать воспоминания о том, как Самесия посмотрела на нее тогда с огромным облегчением, когда Лизелль вытащила свой новый пистолет-пулемет, как она взяла ее за руку, чтобы заверить деву, что это действительно то, чего она хотела. Лизелль всегда будет помнить последние слова Самесии, обращенные к ней, произнесенные безмятежно с искренней улыбкой, даже когда пистолет был прижат к ее виску.
— Она так
сильно любит тебя, Лизелль… Ты всегда будешь ее маленькой принцессой…
И Лизелль навсегда запомнит, как свет разума внезапно покинул глаза Самесии; как кровь бесконечно стекала по ее рукам и рукавам; как она оттолкнулась от кровати, сгорбилась и ее вырвало. Стоя на коленях и обхватив себя руками, она содрогалась и жалобно всхлипывала, как ребенок, пока не обрела достаточный контроль над собой, чтобы ввести код в стенной сейф, который Самесия сказала ей.
Кинара и ее команда прибыли на звук выстрела, с тревогой наблюдая за происходящим, но сохраняя почтительное молчание, когда они заметили сильно дрожащую Лизелль, сгребающую содержимое сейфа в свой рюкзак, слишком погруженную в свои страдания, чтобы анализировать их прямо сейчас. Они наблюдали, как драгоценности, блокнот в кожаном переплете и два голодиска высыпались в рюкзак девы, прежде чем она подошла к ним на ватных ногах. Верная своей сделке, Лизелль перевела им их кредиты до того, как они покинули здание.
В тот момент ее экскурсия по району Тухи была завершена.
***
Лизелль и ее новые союзники расстались вскоре после того, как покинули резиденцию Самесии. Трио Кинары направлялось в Кензо, в то время как Лизелль планировала найти шаттл обратно в Гозу. Возможно, было бы более уместно вернуться в Мазат, но Лизелль была почти уверена, что оставление своего отряда и своей миссии приведет к ее увольнению из подразделения, и она предпочла бы больше их не видеть. Как они могли жаловаться? В конце концов, она была дочерью Арии; катастрофой, которая только и ждала часа, чтобы случиться, по вине Лизелль или по их собственной.
Она сохранила контактную информацию своих спутников, пообещав посылать им подсказки всякий раз, когда сможет, хотя Лизелль, по общему признанию, предпочитала находиться в местах и ситуациях, где наткнуться на трупы можно было не так уж часто. Они пожелали друг другу всего хорошего, и вскоре Лизелль снова оказалась возле баррикады лейтенанта Диссии. Снова ей пришлось просить разрешения, чтобы ее пропустили, и она была вынуждена терпеть насмешки Диссии, увидевшей деву со всеми ее порезами, синяками, пятнами крови и высохшими слезами.
— Из-за тебя я потеряла пятьдесят кредитов, — жестоко заметила Диссия из-за своего стола. — Я поспорила с несколькими моими офицерами. Я поставила на то, что мы больше никогда тебя не увидим.
Изо всех сил стараясь не обращать на нее внимания, Лизелль прошла через баррикаду без дальнейших инцидентов, устало вернулась в отсек для шаттлов, в который прибыла, и ждала следующего рейса с дюжиной встревоженных других людей. Некоторые выглядели так же плохо, как и она, и всякий раз, когда она встречалась глазами с этими людьми, они, казалось, кратко и неявно разделяли боль и благодарность друг друга за то, что остались живы после всех испытаний. Для Лизелль это было несколько обнадеживающе.
Лизелль удалось протиснуться в следующий рейс, прежде чем двери закрылись и шаттл начал подниматься в небо. Она плюхнулась в кресло между нервным волусом слева от нее и ворчащим турианцем справа, и наконец-то почувствовала себя в желанном покое.
Она закрыла глаза, просто прислушиваясь к дребезжанию металла, гудению двигателя и приглушенной болтовне, которая заполняла купе. Она не могла дождаться, когда доберется до своей квартиры. Она не могла дождаться, чтобы сбросить все свои ноши хотя бы на один вечер, прежде чем неизбежная буря по имени Ария Т’Лоак поглотит ее на следующее утро. Она планировала приготовить себе что-нибудь горячее, позволяя воспоминаниям о своих любимых блюдах дразнить ее аппетит. Она хотела хорошо поесть и рухнуть на кровать, завернуться в теплые простыни, вставить голодиски Самесии в монитор, чтобы просмотреть их, прочитать ее блокнот, поплакать над информацией, если будет необходимо, и спать так долго, как физически возможно, пока страшный звонок или сообщение не поступит на ее Омни-инструмент. На данный момент мечт было достаточно.
Она плыла в спокойствии своих мыслей, пока шаттл странно не дернулся и не замедлился в воздухе, оставив оживленные потоки транспорта пролетать в стороне. Ее глаза распахнулись, когда в купе поднялся шепот замешательства, как раз вовремя, чтобы увидеть, как лампы, установленные на потолке, мигнули всего один раз.
— Вот дерьмо, — раздраженно прокомментировал турианец рядом с ней. — Что случилось?
Повсюду вокруг Лизелль слышала возгласы недоумения и разочарования.
— Что происходит?
— Компьютер неисправен?
— Я уже и так опаздываю на встречу!
Лизелль повернулась на своем сиденье, чтобы выглянуть за пределы шаттла и увидела четыре скайкара, припаркованных рядом с другим отсеком. Их двери были широко распахнуты, а все сиденья пусты, что означало, что даже их пилоты оставили свои машины на холостом ходу и поднимались на борт. Она побледнела, гадая, не собирались ли их всех ограбить городские пираты.
Запечатанный выход, ведущий в другое купе, открылся, впуская вооруженного батарианца в сопровождении наемника-саларианца. Они были одеты в броню без каких-либо опознавательных знаков или цветов, и у обоих были тяжелые дробовики. Их появление спровоцировало немедленную тревогу.
— Привет,
привет, Омега! — приветствовал их батарианец с обильной харизмой до такой степени, что его появление казалось совершенно сардоническим. — Я надеюсь, что вам всем нравится ваш полет. Я здесь, чтобы сказать вам, что вы скоро отправитесь в свой путь, но пока оставайтесь на своих местах. Нам нужно забрать одного старого друга, которого мы потеряли. Я также хочу посоветовать вам
не препятствовать нам.
— Эй,
пошел ты! — турианец, сидевший рядом с батарианцем, внезапно поднялся и вытащил пистолет. — Убери свою батарианскую задницу с этого шаттла
сейчас же. Ты хоть представляешь, кто я? Ты хоть представляешь, что кто-то вроде меня сделает с тобой, если я пропущу встречу с Дриалусом Лорханом?
Одним небрежным движением саларианец, стоявший рядом с батарианцем, поднял дробовик и нажал на спусковой крючок, даже не моргнув. Все вздрогнули от громкого выстрела и бросились в беспокойный, испуганный шепот при виде турианца, рухнувшего на пол шаттла, корчащегося и кричащего, схватившегося за то, что осталось от его левого колена. Саларианец нанес ему резкий пинок ногой в голову, лишив сознания, возможно, к счастью.
Батарианец сложил руки на груди.
— Еще есть вопросы? — спросил он их, легко возвращая свои притворно вежливые манеры. — Жалобы? Нет? Фантастика.
Лизелль смотрела на наемников широко раскрытыми глазами и испуганно дышала, пытаясь игнорировать фразы, которые постоянно бормотали рядом с ней о том, что все они умрут. Ожидание чего-то, что должно было произойти, казалось вечным. Наконец батарианец снова заговорил с ними.
— Всем встать! — рявкнул он. Его приказ был выполнен. — Смотрите перед собой, не двигайтесь!
И снова они сделали, как он сказал. Лизелль напряглась, чтобы увидеть, что происходит за множеством голов перед ней, только мельком заметив, как открылась дверь купе и впустила еще трех наемников, затем четвертого человека, который сердито заявил, увидев окровавленного турианца.
— Я поручила тебе
простую задачу, но ты все равно с ней не справился? Если я хоть немного испачкаю свои ботинки, ты будешь чистить их лично.
У Лизелль перехватило дыхание. Голос, принадлежащий той, кто, очевидно, командовал, был более чем ей знаком.
Это была Ария.
