Богиня, благослови Королеву

С момента инцидента в Тухи прошло три дня. Лизелль проводила большую часть своего времени, слоняясь по квартире, часто выползая из постели в среднем на два часа позже того времени, когда она обычно вставала. Она практиковала свои биотические прыжки с крыши, но в конце концов была остановлена одним из своих соседей, который напал на нее с несколькими преднамеренными словесными оскорблениями; время от времени она общалась с Даусом через Омни-инструмент; и снова навестила Антью однажды днем, хотя ее неуловимая, мифическая смена наконец-то настала и прервала их разговор, когда танцовщица ушла в раздевалку. И Лизелль удалось поддерживать связь с Расмой, которая была готова сообщать ей о деятельности Айнганы. Хотя Расма не знала причины экскурсии Лизелль по району Тухи, она с уверенностью предположила, что это как-то связано с деликатными личными делами между ней и Арией, которую Лизелль чуть не опозорила перед ее выдающейся сторонницей, Сахрой Играхал. Ария была вынуждена солгать ей, что Лизелль внезапно исчезла по ее приказу, будучи переведенной на срочное задание. К счастью, Сахра Играхал приняла это объяснение без колебаний, полностью подчинившись капризам Арии из-за огромного уважения, которое она испытывала к ней. Экскурсии по ее бизнесу начались в отсутствие Лизелль, но оценка ее дел оказалась трудоемкой и потребовала, чтобы обзор длился несколько дней, а не один, и также приходилось приспосабливаться к очень занятой Сахре Играхал. За эти три дня оставшаяся часть Айнганы посетила две фабрики и бизнес-башню, а также бесчисленные тайники с данными и квитанциями, накопленными за последние несколько месяцев. Однако ничто сомнительное или необычное среди, казалось бы, бесконечных лабиринтов информации не привлекло их внимания. — Буду с тобой честна, — сказала Расма Лизелль, — хотела бы я, чтобы сейчас у нас были твои глаза. На признание Расмы Лизелль ответила, что хотела бы вернуться в Мазат, чтобы помочь им. Расма напомнила деве, что она никогда не сможет сделать этого без явного разрешения Арии. Лизелль утверждала, что ей ничего подобного не нужно, и ей потребуется только оповестить об этом Арию. Расма отнеслась к этому должным образом скептически, но сообщила Лизелль место, где они должны были встретиться с Сахрой Играхал сегодня. К счастью, Расма, похоже, не возражала против очевидного происхождения Лизелль. Она не сжималась в страхе, пока они общались, и вместо этого оставалась сердечно авторитетной. Лизелль подозревала, что она недавно смирилась со своим открытием и решила продолжать действовать так, как хотела бы Ария. Чтобы быть идеальным прикрытием как для своей осведомленности, так и для личности Лизелль в целом, нужно было просто притворяться, что ничего не изменилось. Ей было интересно, что чувствовал Малак и боялся ли он Лизелль, поскольку их история была омрачена случаями оскорблений и даже физической конфронтацией. Он, вероятно, дрожал в своих ботинках, но Лизелль не держала на него зла. Прежде всего, она предпочла бы, чтобы они стали товарищами, а не стремились отомстить при удобном случае друг другу. В конце концов, он все еще был союзником, и обострение ситуации привело бы только к обратным результатам. Что касается решимости Лизелль присоединиться к своему отряду для выполнения их миссии, она знала, что не может нарушить контракт, который теперь существовал между ней и ее матерью. Она больше не причинит ей боли и будет избегать этого всякий раз, когда сможет, но она также не позволит Арии причинять себе боль. Поэтому она сообщила Арии о своем вопиющем неповиновении в то утро, отправив письмо, содержащее свои недовольство и намерения. . КОМУ: АРИЯ Т’ЛОАК ОТ: ЛИЗЕЛЛЬ КАСАНТИС ТЕМА: Я ухожу Поскольку ты хочешь, чтобы я сообщала тебе, в порядке ли я, я это делаю. Я возвращаюсь в район Мазат, чтобы помочь Айнгане завершить свою миссию. Я не собираюсь сидеть сложа руки и позволять им продолжать без меня. Я не собираюсь сидеть в заточении дома. Если ты не хочешь, чтобы я это делала, тогда ты можешь отправить за мной коммандос, чтобы те вернуть меня, или ты можешь придумать любой другой способ. Но это не изменит того факта, что я ухожу прямо сейчас. . Лизелль отправила сообщение и натянула свой новый комбинезон коммандос, чувствуя себя более защищенной под дополнительной броней, которая покрывала наиболее уязвимые области ее анатомии, и оценивая то, как угловатые плоскости кожи цвета ржавчины, разделяющие секции угольно-черного материала, делали ее вдвое более грозной, чем она была на самом деле. Этот дизайн делал ее наемницей, которая, без сомнения, видела битвы раньше и была посвящена в то, какие доспехи продлевают выживание. Никакие сообщения не приходили на ее Омни-инструмент, пока Лизелль не вышла из дома и не поймала первое попавшееся такси до места назначения. Во время поездки она услышала звон сообщения, поступившего на ее почтовый ящик, что побудило деву активировать светящийся экран и прочитать ответ от Арии при минимальном освещении салона скайкара. . КОМУ: ЛИЗЕЛЛЬ КАСАНТИС ОТ: АРИИ Т’ЛОАК ТЕМА: ответ: Я ухожу Я недавно говорила с Айнганой. Они чувствуют, что функциональность их подразделения значительно снизилась после потери одной трети их численности, и их производительность увеличилась бы, если бы тебе разрешили присоединиться к ним снова. Я спросила их, почему они считают меня такой снисходительной по отношению к дерзким или неугомонным агентам. Они утверждали, что это потому, что ты была мне полезна. В их ответе была правда, хотя я не уверена, насколько. Я позволю тебе сделать это. Я позволю это не только потому, что ты мне полезна, но и потому, что я хочу видеть отдачу от своих инвестиций. Мне все равно, насколько ты способна. Если ты не сможешь выполнять мои приказы, после разрешения этого конфликта работы у тебя не будет. Мой синдикат основан на порядке, лояльности, эффективности. В нем нет места непредсказуемым поступкам, Лизелль. Это твоя последняя возможность продемонстрировать свою ценность как работоспособного и надежного сотрудника. Я знаю, что это в твоих силах, и я хочу, чтобы для тебя все сложилось хорошо. Твое будущее зависит от того, что ты решишь сделать с этим шансом. Спасибо, что связалась со мной. . Лизелль закрыла почтовый клиент со вздохом облегчения. Она была почти уверена в том, что Ария пошлет кого-то за ней, как только получит от нее сообщение, но в очередной раз она подчинилась желаниям своей дочери. Для Лизель это было так странно. Все, кто знал Арию, согласились бы с тем, что она была упрямой и требовательной личностью, и только единицы получали ее снисхождение. Лизелль, конечно, была исключением. Помимо их разногласий, Ария уступала Лизелль больше, чем любой другой живой душе, насколько она знала. Это действительно было так, как сказала Самесия, находясь на смертном одре; что Ария всегда нежно любила Лизелль, обращалась с ней как с принцессой. Запертой в своих покоях и защищенной от мира, лежащего за мрачными стенами замка, но в то же время обеспеченной комфортом, избалованной имуществом и наполненной чувством собственного достоинства. Ее мысли блуждали по опасным областям предположений. Сколько еще раз Ария позволит ей уйти безнаказанной? Ария всегда казалась готовой применить наказание всякий раз, когда Лизелль не слушалась ее, но каждый раз оно оказывалось мягче, чем она изначально планировала, а иногда оно вообще не наступало или вскоре отменялось. Стоило серьезно задуматься над тем, в чем заключались пределы возможностей Арии. Лизелль не стремилась пересечь эту черту, но при мысли о том, какие последствия могли бы постичь ее, по ее шее пробежал навязчивый холодок. Ария была выдающейся и блистательной во всем, что она делала. Она была иконой среди людей Омеги, она была прекрасным военным стратегом и бизнес-леди с неограниченным влиянием на своей завоеванной станции и во всей системе Сарабарик, что в дальнейшем послужило заметной опорой в системах Терминуса в целом. Для нее регулярно подчиняться желаниям Лизелль было крайне унизительно. Но вместо того, чтобы заставить чувствовать себя наравне с матерью, Лизелль чувствовала себя невероятно ничтожной, когда ее помещали рядом с таким персонажем, как она. Лизелль нашла время сообщить Расме, что она действительно присоединится к ним сегодня днем. Они хорошо восприняли эту новость, заверив ее, что она прибудет вовремя, учитывая ее текущее местоположение и предстоящую поездку. Они должны были встретиться в вестибюле одной из редких больниц Омеги, принадлежащей Сахре Играхал и, конечно же, частной, коммерческой, в которой работало много квалифицированных врачей. Даже если бы у Лизелль не было правильных координат, сказала Расма, дева никогда не смогла бы проехать мимо этого сооружения. Это было впечатляюще здание с белоснежным фасадом и ярко-зелеными, светящимися батарианскими символами, указывающими на назначение здания, в то время как внутренние помещения были хорошо освещены, постоянно поддерживались в чистоте и были заполнены персоналом и теми, кто мог позволить себе медицинские расходы. Описание больницы Расмы резко контрастировало с плохо обеспеченной нищей лачугой Киавы Ватесы.

***

Ария вошла в холодную, пустую комнату, сделала несколько шагов в темноте, прежде чем щелкнула выключателем, который осветил только одного человека в ее центре, привязанного к стулу, столь же жесткому и гибельному, как и мрачные металлические стены, служившие ему клеткой. За ней немедленно вошла лейтенант Зурия и батарианский наемник, участвовавший в поимке Эруама Аникота. Он принес с собой неглубокую миску с едой, и ел из нее на виду у их изголодавшегося, но все еще здравомыслящего пленника, который смотрел на троицу с расплавленной ненавистью; это была единственная защита, доступная ему сейчас, хотя и трагически неэффективная. В течение трех дней Аникот был заключен в камеру, очень похожую на эту, хотя и пугающе меньшую, оборудованную только предметами первой необходимости, и без доступа к какой-либо пище, кроме воды. Там он ждал, в прошлом один из самых высокопоставленных лейтенантов Арии, владелец прекрасной недвижимости и драгоценностей, купленных на щедрую зарплату, теперь превращенный в скромное животное-добычу в клетке, вынужденный с каждым часом все отчетливее осознавать свою собственную смертность. Ария задавалась вопросом, отчаянно ли он царапал стены, не натер ли ссадины на подушечках пальцев, или не надломился ли его голос и не стал хриплым за дни, проведенные в криках о тщетном отчаянии. Она искренне на это надеялась. Стул заскрипел по полу, когда его подтащили к Аникоту и развернули задом наперед. Ария оседлала стул и положила руки на спинку, наклонившись вперед, чтобы оценить своего пленника и явную ненависть, исходящую из его ухмылки. Позади нее Зурия и помогающий наемник устанавливали несколько маленьких столиков с терминалами, простыми записывающими устройствами и различными предметами, чье предназначение нельзя было разглядеть в тусклом свете, но металлические щелчки, которые они издавали, были ужасно зловещими. Когда Ария осмотрела Аникота, на ее лице не было никаких признаков ответного отвращения. Вместо этого она казалась спокойной и невозмутимой, и это отношение еще больше проявилось в ее голосе, когда она наконец обратилась к нему. — Как тебе мое гостеприимство, Эруам? — Пошла ты, — ядовито ответил он. — Так не разговаривают с начальством, — упрекнула его Ария, все еще придерживаясь своей злонамеренно фальшивой мягкости какое-то время. Она едва могла продолжать эту уловку. Когда наконец-то она заполучила такую ценную добычу, как Эруам Аникот, ее тело и разум дрожали в предвкушении, которое только усиливалось тем больше, чем дольше она ждала. После трех дней, проведенных в отказе себе в доступе к своему пленнику, присутствие его прямо перед ней сейчас угрожало в одно мгновение испарить всю затянувшуюся сдержанность. Она решила раскрыть ему это чувство. — Я слишком долго ждала этого момента, — сказала она. — Из-за него я… дрожу от предвкушения. Я просто не могла не думать о тебе. На ее замечание Аникот ответил мерзким батарианским проклятием, очень знакомым Арии, а также батарианскому наемнику, помогавшему на допросе. Хотя Зурия не говорила на общем батарианском языке, предполагаемый смысл проклятия не потерялся при его переводе. Аникот тихо сказал его Арии, наполнив свои слова таким количеством яда, какое он только мог извлечь из своего истощенного, ослабленного тела: Пусть твои дети умрут и сгниют в твоем чреве. Насколько было известно Арии, это было самое худшее оскорбление женщины в батарианской культуре. Это было не только проклятие в буквальном смысле для плодовитости Арии и потенциально существующих или будущих детей, но и для ее наследия в целом — ее имени, ее богатства, ее синдиката и ее памяти. Не обращая внимания на проклятие, Ария сунула руку в карман и достала металлический предмет, прежде чем вытащила лезвие, спрятанное между его половинками. — У тебя всегда был острый язык, Эруам, — сказала она. — Интересно, будет ли он все еще у тебя к тому моменту, когда мы закончим. Без угрызений совести Ария подняла нож и прижала его к щеке Аникота, легко пронзив кожу и проведя лезвием по его лицу, в то время как ее свободная рука удерживала его за подбородок. Его болезненное шипение быстро переросло в крик, когда лезвие зацепилось за один из его хрящевых лицевых выступов, но, тем не менее, прошло через препятствие. Ария, казалось, наслаждалась агонией, в которой бился ее пленник, восхищаясь видом крови, стекающей по его шее тонкими струйками к обожжённой плоти его обнаженной груди. Она снова продемонстрировала свое легендарное терпение, поднявшись со своего места и отступив к своим союзникам, оставив объект своего извращенного очарования позади. Она сняла свою печально известную белую куртку и передала драгоценный предмет одежды Зурии, которая аккуратно свернула ее и положила на стол, убрав куртку подальше от крови, которая неизбежно потечет рекой к концу сеанса. В то время как Ария провела еще минуту, просматривая металлические предметы, аккуратно разложенные для ее внимательного изучения, батарианский наемник развлекался тем, что подошел к Аникоту, все еще наслаждаясь своей едой, которую он принес с собой, и дразнил пленника, позволяя миске парить рядом с его лицом. — Выглядит неплохо, не так ли? — спросил он, позволяя ароматам мяса и специй доноситься до пленника. — На вкус еще лучше. Аникот попытался плюнуть в него, но наемник благополучно убрал миску с едой и вернул жест, жестоко ударив пленника кулаком в живот, затем еще раз, пока он не закашлялся. — Не избивай его за меня, — сказала Ария своему наемнику. Она рассматривала что-то, что поблескивало в полумраке, и по ее лицу скользнула улыбка. Для Арии такое личное участие в допросе было необычным. Традиционно Ария сидела рядом, управляя событием своими приказами, и просто наблюдала, жестоко и расчетливо, и отводила большую часть своих умственных способностей задаче по обработке извлеченной информации, чем выбиванию леденящих кровь криков из заключенного. Этот случай был редким, невиданным десятилетиями. Ария кипела от злобы и мести, не в силах успокоиться, пока ее ненасытный аппетит не будет утолен. По ее приказу наемник вернулся к Зурии, позволив гибкой и устрашающей фигуре Арии снова выйти в круг света. Она вернулась на свое место, ее руки и плечи были обнажены. Оправившись от ударов, нанесенных ему наемником, Аникот усмехнулся Арии. — Я только сожалею о том, что не прятался от тебя достаточно долго, чтобы увидеть твою смерть. Мне бы очень хотелось запечатлеть твою голову на пике. — Серьезно? — спросила она его, слегка заинтригованная, но в конечном счете расслабленная. Она лениво крутила нож, который все еще держала в руке. — Все, что ты когда-либо делала, это контролировала. Ты никогда никого не освобождала в своей чертовой жизни, как бы ты ни пыталась убедить Омегу в обратном. Ты лгунья. Надеюсь, они по очереди осквернят твой труп. Ария просто задумчиво промурлыкала при этой мысли. — Я хотела сделать нечто подобное с твоим собственным трупом, но я не настолько мелочная. Нет, для меня этого было бы недостаточно. Потому что, когда я хочу получить приз… я выбираю самый большой, — она наклонилась ближе, подняла нож и прижала его к внешней глазнице его верхнего левого глаза. Маленькая капелька крови стекла с заостренного кончика ножа, скользнув вниз по серебристому краю. Этот подтекст спровоцировал у Аникот немедленный страх и тревогу, хотя он быстро превратился в ожесточенную ненависть. — Давай, садистская сука. Давай, и пусть боги навеки проклянут тебя за несправедливость. Злая улыбка появилась на губах Арии, спровоцированная его предположением. Взбудораженная этой возможностью, она наклонилась немного ближе к нему и понизила голос почти до шепота. — У меня есть для тебя новости, — сказала она, на мгновение убирая нож от его лица. — Я делала это и раньше, Эруам. В тебе нет ничего особенного. Ты не первый и не последний. Я бегала с батарианскими бандами. Я была хорошим другом многим Сах Врештокам. Я делала это еще до того, как родились некоторые из твоих предков, еще до того, как я даже задумала приехать на Омегу. Ни один бог никогда не смотрел на меня недоброжелательно, Эруам. И никто никогда не будет, — без предупреждения она вонзила нож в его правую руку, проткнув насквозь подлокотник стула, к которому он был привязан. Аникот вскрикнул в агонии, звук пронзил мрачную атмосферу комнаты и заставил Зурию вздрогнуть, расшатывая ее нервы. Как только крик затих, он снова возродился в виде вопля, когда Ария внезапно повернула рукоятку ножа, разрывая сухожилия и ломая кости, пока она смотрела, запоминая и наслаждаясь каждой гримасой ужасной боли, искажающей лицо ее пленника. Она достала свой нож, безжалостно вспарывая любую плоть, которая могла бы преградить ему путь, прежде чем переложила его в другую руку и проделала то же самое со второй конечностью Аникота. Снова лезвие пронзило его ткани и кости, вырвав еще один крик из его горла. — Я! Не! Потерплю! Предателей! — Ария зарычала, ее бледно-голубые радужки были полны ярости, когда она прокрутила нож, как делала раньше, стремясь нанести как можно больше непоправимых повреждений и невыносимой боли. Она получит свое удовлетворение. Он предастся раскаянию, мучительной муке и горю за то, что посмел противостоять ей. На этот раз, когда она выдернула лезвие, раздробленная кость прошла сквозь плоть и торчала из блестящей окровавленной руки Аникота. Его крики боли превратились в панические, бессвязные восклицания. Он дрожал, в ужасе уставившись на свои искалеченные руки, отчаянно умоляя Арию. — Остановись! Боги, остановись! П-просто остановись! Спроси меня, я расскажу тебе все, что ты хочешь знать! Ария спокойно достала тряпку из своего арсенала и вытирала кровь с ножа до тех пор, пока он не засиял чистотой. Небрежно она решила сочинить для него ответ, одновременно ухаживая за оружием, говоря холодно, как родитель, разговаривающий с ребенком. — Я знаю, что ты не хочешь мучительной смерти, Эруам, — нож был убран обратно в карман, и ее холодный взгляд поднялся вверх. — Но я хочу отомстить. И я всегда получаю то, что хочу. Прежде чем до нее дошла очередная череда просьб, Ария резко спросила его. — Кто тебя завербовал? Каждая душа в комнате знала, что шанс обрести покой, полученный благодаря правдивым ответам, был всего лишь иллюзией надежды. Наемник знал это, Зурия знала это, и Аникот знал это, хотя все еще цеплялся за любой шанс пережить гнев Арии Т’Лоак, несмотря на мрачные шансы. — Т-те, кто пытался убить тебя в тот день! — признался Аникот. Кровь, льющаяся из его ужасных ран, стекала по бокам подлокотников стула и наполняла крошечные лужицы, собирающиеся на полу. — Они наблюдали за мной, они знали, что я поддержу их дело. Они с-сказали мне подождать, сказали, что докажут, что их группа настоящая. Они сказали мне, что произойдет, сказали, что если мне понравится то, что я увижу, они позволят мне присоединиться к ним! Они рассказали мне обо всем, что произойдет; о Дар’Нере, Пасоре, Аэции, обо всех них! И все произошло именно так, как они и говорили! Они предложили мне территорию, и в обмен я позаботился о том, чтобы все прошло гладко, когда они пришли за тобой. — Что они приказали тебе сделать? — спросила его Ария, потянувшись за чем-то, чего он не смог разглядеть в темноте. Аникот не колеблясь ответил, опасаясь того, что теперь держала в руках Ария. — Я отравил напиток! И охранял туалет! — И кто дал тебе яд? — Агенты, которые связались со мной! Они были в масках и никогда ничего мне не рассказывали, но они бы рассказали, если бы все получилось… Ария поднялась со стула, перекинув одну ногу через сиденье. Бывший лейтенант теперь увидел, что она взяла: тяжелый строительный молот, большой в ее тонких руках, но поднимаемый ею без затруднений. — Я думаю, ты лжешь мне, — сказала она. Ария крепко сжала рукоять, прежде ударила с размаху по его колену, спровоцировав ту же реакцию, что и раньше. — Я не лгу! — воскликнул Аникот. — Я не лгу! Молот снова опустился на верхнюю часть его правого бедра с достаточной силой, которая раздробила его кость. Он взвизгнул, пытаясь вскочить со стула, даже когда Ария схватила его за шею и посмотрела прямо ему в глаза. — В следующий раз я буду целиться немного левее, — сказала она. — Они только упомянули одну из своих баз! Место, где мы должны были встретиться! — Где находится это место? — ее рука крепче сжала его горло, и длинные ногти неглубоко впились в его кожу. — Дору! — ахнул Аникот. — Верхний Дору! Завод по очистке нулевого элемента! — Мне нужны координаты! — потребовала Ария. — Я н-не помню! Я удалил информацию! Строительный молот с грохотом упал на пол, освободив правую руку Арии, которая сжалась в кулак и покрылась оболочкой биотики. — Тогда тебе лучше кое-что вспомнить, — она ударила его кулаком в лицо с такой силой, что раздался громкий треск. — Я… я не могу! Она снова ударила его, жестоко рассекая его щеку. Удары не ослабевали. Аникота били снова и снова каждый раз, когда он не предоставлял нужную информацию, его лицо быстро стало скользким и блестящим от потоков крови, хлещущих из разрывов и ран, образующихся на его лице. Любые звуки, которые он издавал, превращались в жалкие рыдания и отчаянные всхлипы, будь то попытки связно умолять ее остановиться или молитвы богам, которые не отвечали ему.

***

Когда Лизелль вошла в вестибюль больницы, ее встретил яркий, стерильный белый свет, который заставил ее вздрогнуть от того, что она так привыкла к огненным вечерним оттенкам Омеги. Она частично ослепла на несколько секунд, прежде чем ее глаза постепенно привыкли к свету, открыв ей вид на множество кресел, стоящих вдоль стен, и тех, которые были расположены вокруг подставок для ног, дублирующих столы. Многие были заняты. Позади них находилась стойка регистрации, за которой сидела дружелюбная батарианская секретарша. Когда батарианка заметила, что Лизелль вошла в здание с признаками дезориентации, запечатленными на ее лице, она решила окликнуть деву. — Здравствуйте, добро пожаловать. У вас назначена встреча? Лизелль повернулась лицом к секретарше, ее глаза немного расширились от удивления, что к ней обратились. Она повернулась лицом к стойке и сделала один шаг ближе, чтобы ответить — О, гм, нет. Я просто жду нескольких своих… коллег. Я должна встретиться с ними и с Сахрой Играхал. Секретарша, казалось, знала о предстоящем визите, так как не выразила никакого удивления. — Ах, да, конечно. Вы должны были встретиться в каком-то конкретном крыле? Я могу подсказать вам правильное направление, если вам это необходимо. Дева отрицательно покачала головой. — Нет, спасибо. Мы должны были встретиться в главном вестибюле, предполагаю, что это прямо здесь. — Так и есть. Не стесняйтесь, присаживайтесь где угодно, и в том коридоре есть автоматы с едой и напитками, а рядом с ними туалеты, — она жестом указала направление. Лизелль выбрала место, изолированное от тех, кто ожидал своих приемов. Она осторожно оглядела их, хотя и старалась не встречаться с ними взглядом. Среди посетителей больницы был саларианец, который прижимал ко лбу белую тряпку, заметно испачканную запекшейся кровью, и, вероятно, это был пациент, которому требовались швы или обследование на предмет сотрясения мозга. Женщина турианка, сидевшая рядом с папоротником в горшке, периодически кашляла и хрипела в тряпку и, следовательно, нарушала в остальном однородную тишину, в то время как неприятный батарианский мужчина страдал от диковинного красного пятна на его коже, которое указывало на довольно болезненную сыпь. Большинство из них сопровождались одним или двумя людьми, возможно, для обеспечения защиты во время поездки в больницу, чтобы не подпускать грабителей к уязвимым целям, которыми они, казалось, являлись. Но находясь в самой больнице, Лизелль сомневалась в том, что их присутствие больше необходимо. Вооруженные охранники стояли, как каменные часовые, у входов и в коридорах; черта, которая надежно указывала на успешный и профессиональный бизнес на Омеге. На нее произвела впечатление эта больница. Она была чистой, современной и, казалось, привлекала множество клиентов, которые служили свидетельством качества медицинского обслуживания, доступного любому, у кого были кредиты. Пока она ждала, Лизелль отправила Расме сообщение, чтобы выяснить их текущее местоположение и время, в которое они ожидали прибыть. Расма быстро ответила, заверив Лизелль, что они пассажиры частного такси всего в нескольких километрах отсюда и присоединятся к ней менее чем через пять минут, если уровень движения останется неизменным в течение оставшейся части полета. Лизелль расслабилась в своем кресле на указанный промежуток времени, слушая сообщения по громкоговорителям, вызывающим пациентов на прием, и с любопытством вглядываясь в каждого человека, который входил в вестибюль, развлекая себя, пытаясь определить их соответствующие болезни. Увидев, как несчастный элкор с темной выпуклой опухолью, покрывающей половину его лица, ввалился в вестибюль, Лизелль почувствовала острую благодарность за свое собственное хорошее здоровье и поклялась очистить свои шкафы от некоторой вредной еды, которую она обычно там прятала. Наконец остальная часть ее отряда вошла через главный вход. Сахра Играхал привела Малака и Расму, а также двух личных охранников в больницу, рассказывая своим гостям о работе, связанной с преобразованием в прошлом скромного здания в современную прибыльную клинику, которой оно было сегодня. Она была одета в голубые шелка и нескромно украшена драгоценностями, неизменно демонстрируя свое богатство и статус. Не было ничего удивительного в том, почему она так восхищалась Арией. Пока пациенты настороженно разглядывали вновь прибывших, Лизелль поднялась, чтобы поприветствовать их. — А, вот и она, — сказала Сахра Играхал, заканчивая свою напыщенную речь, чтобы поприветствовать Лизелль. — Наша любезная агент-азари Лизетт. — Лизелль, Сахра, — тихо поправила она ее. — Как я и сказала. Я так понимаю, что твоя неожиданная миссия прошла достаточно успешно? — Да, Сахра, — сказала Лизелль. — Все прошло по плану. Дева была живо поглощена группой, и экскурсия началась. Ее отряд приветственно кивнул ей, хотя Малак казался гораздо более дружелюбным по отношению к ней, чем Лизелль когда-либо могла вспомнить, о чем свидетельствовало то, как он похвалил ее новый наряд. Кислый запах химикатов и дезинфицирующих средств вскоре настиг их. — Эта больница была основана примерно пятьдесят лет назад, — объяснила Сахра Играхал, когда они начали спускаться по одному из длинных коридоров, вдоль которых были расположены палаты и лифты. Время от времени они проходили мимо картин в рамах, изображающих собрания гармоничных цветов и абстрактных форм. — Во время, как я это называю, моего предпринимательского дебюта. Наши медицинские услуги доступны в любой час, в любой день, в любой год. Мы также предлагаем транспортные услуги для тех, у кого нет возможности добраться до больницы самостоятельно. Персонал и клиентура являются многорасовыми, привлекая тем самым талантливых врачей со всех концов систем Терминуса, а также во многих случаях из Аттического Траверса. Если бы меня спросили, то я бы отнесла свое учреждение к Галактическому классу, что оправдано огромным разнообразием процедур и методов лечения, которые мы проводим ежегодно, а также качеством оказываемых услуг и удовлетворенностью пациентов. Я пришла к выводу, что частичная причина, по которой мы так успешны, проистекает из того факта, что мы далеки от архаичных представлений о медицине, которые, скажем, заполоняют пространство Совета заблуждениями и ошибочными методами лечения, предписанными пыльными политиками, которые ничего не знают о сферах, которые они регулируют. Здравоохранение там зависит от статус-кво, в то время как в системах Терминуса врачи часто также являются учеными, а не ходячими устаревшими учебниками. В настоящее время наши пациенты проходят те процедуры, на одобрение которых в других регионах Галактики уйдет минимум столетие. Все они ненадолго выстроились в линию у одной из стен, когда несколько медиков поспешно несли недееспособного пациента на носилках по коридору, и их обувь слегка скрипела по безупречно чистым полам, когда они завернули за угол. — У нас есть несколько корпусов, подходящих для разных ветвей медицинской помощи, — продолжила Сахра Играхал, не обращая внимания на происходящее. — Мы предлагаем полный спектр от базового до комплексного ухода. Инфекции, операции, трансплантации, имплантации, вакцинации, роды, педиатрия, косметика… Если есть область, которую мы еще не освоили, то мы скоро это сделаем. Сейчас я провожу вас в офис, где секретари ведут наш учет. Там вам будет предоставлен полный доступ к базе данных, и вы сможете просматривать ее столько, сколько захотите. — Будут ли какие-либо проблемы с нарушением конфиденциальности пациентов? — спросила Расма. Сахра Играхал весело усмехнулась. — Когда это расследование Арии, то никаких преград не существует.

***

Ария пылала яростью, такой горячей и яркой, что Зурии было больно смотреть на нее. Она видела Арию во многих ситуациях со многими людьми и полагала, что знает о спектрах личности Арии больше, чем кто-либо из ныне живущих. Она видела привязанность Арии, много лет назад, когда она стояла на коленях перед заплаканной малышкой Лизелль, нежно целовала ее щеки и держала за руки, все это время произнося ласковые слова любви. И Зурия видела беззащитную агонию в глазах Арии, когда та лежала в постели после отравления, ее лицо было смертельно бледным, а тело сотрясала ужасная дрожь, пока Хавлон и его помощник вытаскивали ее из пропасти смерти. Но из всех разнообразных сторон Арии, которые она видела, эта сторона была, без малейшего сомнения, самой ужасной, самой тревожной и самой ярко иллюстрирующей то, какая непостижимая жестокость таилась в ее теле, и Ария ничего не смогла бы сказать или сделать, чтобы получить прощение Зурии. Это был глубокий шрам на их отношениях — тот, который никогда не заживет, никогда не исчезнет, независимо от того, через что они прошли вместе за последние два столетия. Даже независимо от того, кем они были на самом деле; администраторами крупного преступного синдиката, связанные политикой безжалостной хитрости и проницательного бизнеса, всегда работающие с самыми бессердечными жителями Омеги, добавляющие к своим горам богатства незаконно полученные кредиты, оружие и наркотики. Было ли вообще разумно возражать против этой практики, так как Зурия в свою очередь с готовностью участвовала во многих других? Волна головокружения и тошноты захлестнула ее, заставив Зурию закрыть глаза, но как бы сильно она ни желала, чтобы эта пытка закончилась, все новые и новые крики Эруама Аникота оставляли шрамы на забвении ее незрячей передышки, искажая темноту ее в остальном мирной жизни в кошмарный пейзаж. Какое-то время Зурия боялась, что Ария убьет Аникота до того, как получит всю необходимую информацию. Когда Ария наконец позволила батарианцу выйти из безжалостного избиения, чтобы он заговорил, Зурия поняла, что ужасно не уверена в том, повезло ему или нет, что он все еще жив. Он был залит собственной кровью, путы на его запястьях были туго натянуты, служа тем самым жгутами для тех рваных клочьев, что остались от его рук. — Все, что я помню, это заброшенный завод по очистке нулевого элемента! — завопил Аникот. — Там произошла авария, большая авария, химический взрыв! Ария бросила быстрый взгляд через плечо, чтобы обратиться к Зурии. — Проверь это! — приказала она. Зурия повиновалась. Ее пальцы дрожали, пробегая по проецируемой клавиатуре и открывая браузер Экстранета для поиска нескольких ключевых слов, которые могли бы привести их к нужному событию. Вскоре она обнаружила старую статью, соответствующую описанию Аникота. — Это событие было освещено в СМИ, — сообщила она, — и произошло около четырех лет назад. При взрыве химического резервуара погибло около двадцати человек, включая сына владельца. Завод был закрыт, но, похоже, что в конечном итоге он был выкуплен Дриалусом Лорханом. На лице Арии появилось отвращение. — У меня было предчувствие, что Лорхан замешан в этом. Он один из немногих, кто мог предоставить этим людям торговые пути и кредиты, финансировать их оборудование и оружие. Я хочу, чтобы агенты непрерывно следили за ним, Зурия. Выполняй. — Сию секунду, — сказала она, открывая интерфейс своего Омни-инструмента и отдавая приказ соответствующим агентам. Пока Зурия выполняла приказ, Ария вернула свое внимание к Аникоту, снова вытащила свой складной нож, открыла его и начала вырезать что-то на его груди. Аникот слабо вскрикивал, пока ужасное, жгучее жало мучило его. Через несколько минут Ария отступила на шаг, чтобы оценить свою работу. Поперек груди пленника ярко читалось ее собственное имя, выведенное азарийскими буквами, сочащееся темно-красным и провозглашающее как ее победу, так и право на владение тем, кто был перед ней. Удовлетворенная, Ария снова опустилась на стул, обхватила руками горло Аникота и удерживала его неподвижно, пока чернота заливала ее глаза. Она вырывала у него секреты, сжигая все на своем пути. Поглощая, разрывая, мучая — все это время он лихорадочно дышал и бился в конвульсиях. Его сознание пылало в огне ее страстного гнева, слой за слоем до тех пор, пока его воспоминания не прожглись, как слои плоти и мышц, опаленные пламенем, вплоть до почерневших костей. Когда Ария вышла из слияния, ее сознание осталось нетронутым, что позволило ей без промедления сообщить своим союзникам. — Он говорит правду. Ария отпустила его и повернулась в направлении Зурии и наемника, маячащих в темноте. Свет за спиной Арии окаймлял ее фигуру, заставляя мрачно поблескивать свежую кровь, размазанную по ее рукам и предплечьям. — Зурия, — сказала она. — Да? — откликнулась лейтенант с осторожностью. — Подойди сюда. Зурия некоторое время стояла неподвижно на своем месте, боясь предположить, о чем Ария намеревалась ее попросить. Как бы лейтенанту ни хотелось остаться возле терминала, она знала, что отказаться от приказа Арии невозможно. Она встала, ее конечности напряглись, а глаза заблестели и насторожились от страха. Когда Зурия приблизилась, она намеренно не позволяла взгляду задерживаться на изуродованном теле Эруама Аникота, и вместо этого не сводила глаз с Арии до того момента, пока не почувствовала, как та вкладывает рукоятку ножа в ее пальцы. Не говоря ни слова, Ария протянула руку к пустому стулу рядом с ними, приглашая Зурию присесть. Когда Зурия это сделала, Ария встала позади нее, наклонившись ровно настолько, чтобы тихо приказать своему лейтенанту. — Вынь ему глаза. Зурии показалось, что вся кровь отхлынула от ее лица. — Нет, нет, нет, — снова забормотал дрожащим шепотом Аникот в ответ на приказ Арии, поскольку даже он не ожидал, что Королева окажется настолько жестокой, чтобы таким образом искалечить батарианца, который был все еще жив. Естественно, Зурия медленно повернулась к Арии и посмотрела на нее со смесью недоверия и ужаса. — Ты и твои новые союзники были не прочь сделать это с Олатом Дар’Нером, — сказала Ария Аникоту, ее челюсть напряглась, когда она проигнорировала взгляд, который бросила на нее Зурия. — А теперь пришло время отплатить тебе тем же. В отличие от бесчисленного множества других, я прихожу на помощь своим союзникам. Я поддерживаю отличную репутацию благодаря подобным любезностям. Это просто бизнес, Эруам. Просто бизнес. Зурия посмотрела на нож в своей руке, затем, наконец, на Аникота, который все еще отчаянно произносил свою мантру — нет, нет, нет. — Сделай это сейчас же, — снова приказала Ария своему лейтенанту. За несколько секунд, которые Зурия провела, пытаясь примириться со зверством, которое она собиралась совершить, ее дыхание стало неглубоким, а кружащаяся тошнота снова начала проникать в ее голову и желудок. Она знала, что этот поступок выходил за рамки мести Дар’Нера. Ария этого не говорила, но она желала отомстить и за то, что сделали с ней самой. Она чуть не погибла из-за предательства Аникота и пережила несколько дней мучительной, прикованной к постели агонии после того, как столкнулась со смертью. Ария имела полное право лишить его жизни. Но не так, подумала Зурия. Не так, как сейчас, когда она смотрела на сломленного человека перед собой, залитого собственной кровью и умоляющего об объятиях вечного сна, чтобы освободиться от этих мирских мук. Ее мир вращался, распадался на жуткие двойные образы, когда она отрицательно покачала головой и протянула рукоятку клинка в направлении Арии. — Я не могу этого сделать, Ария, — выдохнула Зурия и схватилась рукой за свой лоб. — Я не… Я плохо себя чувствую. Ария выхватила у нее нож. — Тогда убирайся к черту отсюда, — сказала она, хватая лейтенанта за руку и поднимая ее со стула. Зурия отшатнулась, отступила к противоположной стене и оперлась на нее рукой в поисках равновесия. Когда раздались крики, ее тошнота достигла пика. Она согнулась пополам, и ее вырвало. Ее зрение было размытым. Она услышала, как Ария приказала своему наемнику вывести ее из комнаты, и вскоре почувствовала, как он обнял ее рукой за плечи, чтобы вывести из камеры для допросов. С ее стороны было ошибкой украдкой бросить последний взгляд на Арию, чтобы понять причину, по которой Аникот так внезапно перестал кричать. Ария быстро завершила свое злодеяние хорошо натренированной рукой, и одним последним взмахом клинка горло Аникота было перерезано, выплескивая то, что оставалось от его жизни. Оставшись одна, Ария отступила назад, чтобы посмотреть, как предатель беспомощно булькает, как его легкие наполняются собственной кровью, как сознание покидает его, и как его присутствие официально становится неодушевленным. Она дышала глубоко и медленно, ее обнаженные плечи слегка поднимались и опускались, и в конце концов непрерывный прилив напряжения и ярости покинул ее мышцы. Ария получила свое удовлетворение и сочла допрос завершенным. Пиратский флот Дар’Нера будет уведомлен о том, что возмездие было совершено как от их имени, так и от имени Арии, и она всерьез начала подумывать о том, чтобы отправить им труп в качестве трофея или знака прочных отношений между флотом и ее синдикатом. Это была прекрасная идея, поскольку трупы были ей совершенно не нужны. Многое еще предстояло сделать. Шпионов необходимо было мобилизовать для разведки завода, ее силы необходимо было подготовить для штурма, как только упомянутые шпионы вернутся со своей оценкой ситуации, и так же стоило проинформировать об этом Советника. Если Ария продолжит хорошо играть, то к концу недели существовала значительная вероятность одержать крупную победу. Все еще находясь на краю кольца света, Ария полезла в небольшой карман, находящийся в задней части ее брюк, и достала зажигалку с батарианской сигаретой из черной бумаги. Она поднесла ее к губам, и несколькими щелчками зажигалки породила желтое пламя, ненадолго согревшее холодную тьму комнаты. Она подожгла сигарету. После первой затяжки Ария повернулась на каблуках и начала задумчиво расхаживать по комнате, уперевшись в бок одной окровавленной рукой, а другой беззаботно держа сигарету. Единственными звуками, которые можно было услышать, были медленные стуки каблуков ее ботинок по металлическому полу, и капли крови, все еще периодически капающие с мертвеца на стуле. И то и другое эхом отдавалось в чересчур ужасающей тишине.

***

Айнгану провели в офис, про который говорила Сахра Играхал. Это было удобное помещение; устланное ковром, с мягкими креслами, установленными перед рядами столов, на которых стояли терминалы, а у окна была кухонна стойка, на которой персонал мог размещать еду и делиться ею между собой. Работники этого офиса целыми днями заносили бесчисленные записи пациентов в архивы. Их сопровождающий подошел к столу в форме полумесяца в передней части офиса и провел минуту у каждого из трех терминалов, активируя их с помощью своих кодов доступа. Когда он закончил, Сахра Играхал отступила в сторону и протянула руку, разрешая им подойти. Айнгана так и сделала. Каждый член трио занял свое место у одного из терминалов и был встречен минималистичной домашней страницей больницы, где в центре белого экрана гордо красовался витиеватый логотип, а под ним находились несколько панелей поиска, которые могли найти всю необходимую по запросам информацию. Текст по умолчанию отображался на батарианском языке, который Лизелль в какой-то степени знала, но ей по-прежнему было гораздо удобнее читать на азарийском. К счастью, текст можно было легко перевести с помощью языкового меню, расположенного в верхнем углу экрана. — Пожалуйста, дайте мне знать, если у вас возникнут какие-либо вопросы или вы столкнетесь с чем-то, заслуживающим моего внимания, — сказала им Сахра Играхал, когда она и ее охранники начали отступать к выходу из офиса. — Я скоро вернусь. Мне нужно поговорить с персоналом. А эти огни мониторов вызывают у меня мигрень… После ее ухода Айнгана приступила к своим обязанностям. Это была непростая задача. Это стало очевидным в тот момент, когда Лизелль открыла первую страницу записей, в которых не было никаких явных отметок, отличающих историю болезни одного пациента от истории болезни другого. Файлы, казалось, были нескончаемы. Расма тоже столкнулась с аналогичной проблемой и вскоре остановила их, чтобы разработать более прибыльную стратегию, прежде чем продолжить. — Очевидно, мы никогда с этим не закончим, если не разделим работу и немного не сузим круг поиска, — сказала она, сразу же получив одобрительные взгляды от своего подразделения. — Я знаю, что тебя не было здесь в прошлый раз, Лизелль, но когда мы посещали фабрики и бизнес-башню, мы искали все, что могло быть хотя бы отдаленно подозрительным, но наши усилия в конечном счете вращались вокруг поиска одной центральной вещи: токсина ванхиса и доказательств того, что Играхал использовала его против Арии или кого-либо, связанного с ней. Мы уже знаем, что она покупала его у Ватесы, но мы не знаем, для чего. На данный момент мы не можем ее ни в чем обвинить, и последнее, что мы хотели бы сделать, это оскорбить ее ложными обвинениями. Но если мы собираемся ударить по ней чем-нибудь, это должно быть что-то неопровержимое. Итак, Малак… Как насчет того, чтобы поискать случаи — я не знаю — отравлений? Полагаю, я пройдусь по операциям и трансплантациям… Кто знает, может быть, воздействие токсина может привести к необратимому повреждению органов или мышечной ткани. А Лизелль, ты берешь на себя рецепты. Они вняли ее совету и начали искать информацию, прокручивая страницы и просматривая мириады учетных записей. Если бы Лизелль не участвовала в важном расследовании, она могла бы удовлетворить свое любопытство, сделав паузу, чтобы прочитать некоторые из наиболее необычных случаев болезней пациентов, которых лечили в больнице, поскольку на Омеге в них не было недостатка. Бесчисленные методы, которые можно было использовать для убийства, не переставали поражать ее. Потратив почти пятнадцать минут на изучение базы данных, Расма снова заговорила, очевидно, наткнувшись на что-то стоящее. — Здесь происходит кое-что интересное, — прокомментировала она, свет, излучаемый терминалом, собирался в бороздках ее панциря и придавал выражению ее лица вид интенсивной сосредоточенности. — Играхал регулярно покупает органы для трансплантаций… В этом нет ничего странного, но она иногда получает их от своих собственных пациентов. Покупая их. У меня целая папка с квитанциями. — Здесь, вероятно, собирают богатый урожай, — предположил Малак, хотя его голос звучал беспечно. — Вероятно, — согласилась Расма с таким же легкомыслием. Движения пальцев Лизелль замерли от сделанного ими вывода. Дева была более встревожена этим открытием, чем они оба вместе взятые, и она бегло взглянула на своих союзников. — Это… то, с чем Ария согласна? Малак приподнял бровь, глядя на нее, вероятно, озадаченный невежеством, проявленным отпрыском Арии. — Ну, да, — беззаботно сказал он. — Это просто бизнес. Видя непрекращающийся ужас в ее глазах, Расма отвлекла внимание Лизелль от него. — Если ты хочешь более длинную версию, Лизелль, то это то, во что Ария не вмешивается. Я много лет работаю в разведке и могу сказать тебе, что это не один из бизнесов Арии. То же самое и с рабством. Ты с легкостью можешь столкнуться с ним на Омеге, но она не ограничивает и не поддерживает ничего подобного. Как и все остальное, что не мешает ее собственному развитию или синдикату, Ария просто держится подальше от этого. Опасения Лизелль не уменьшились, но она в частном порядке призналась, что ее мнение по этому вопросу в лучшем случае было бы неубедительным. Извлечение органов, безусловно, было ужасным делом, особенно в тех случаях, когда доноры не были добровольцами. Она искренне надеялась, что в настоящее время они не имеют дела с этим конкретным типом получения органов. Но, как и все другие развлечения и обычаи Омеги, будь то безобидные или злонамеренные, никто не мог по праву контролировать эту практику, даже Ария. Хотя, по крайней мере, было утешением узнать, что Ария не была активным участником торговлей органами. Лизелль бессознательно завертелась на стуле в беспокойстве. — Отлично, — наконец объявил Малак. Он откинулся на спинку стула и размял затекшую шею. — У меня кое-что есть. Я обнаружил случай отравления биотоксином ванхиса. Вот симптомы, которые зафиксировали врачи: шок, боль во всем теле и мышечные спазмы, учащенное сердцебиение, сильная бледность. Как это звучит, Лизелль? Она кивнула без колебаний и даже перестала вертеться на стуле, чтобы полностью сосредоточиться на выводах Малака. — Именно это и было с Арией, — сказала Лизелль. — Все это. — Понятно, — он продолжил читать файл. — Итак, когда они взяли анализ крови у этого пациента, чтобы выяснить, что его отравило, то увидели белок… непентамин, обнаруженный в ванхисах, уроженцах Кхар’шана. Они смогли вылечить пациента, и как только он снова пришел в сознание, они определили, что он подвергся воздействию химического вещества из-за… передозировки? Как, черт возьми, ты можешь передозировать яд, не говоря уже о том, чтобы вообще захотеть его принять? Он был склонен к самоубийству или что-то в этом роде? — батарианец стал пролистывать файл в поисках подробностей. Лизелль немедленно снова начала работать за своим терминалом. — Может быть, это потому, что токсин не всегда является ядом, — сказала она, молча поблагодарив свою мать и Айру за то, что они заставляли ее от корки до корки читать учебники, несмотря на чрезмерно драматические страдания, которые причиняла ей учеба раньше. — Моя дочь не будет идиоткой, — однажды сказала Ария, когда Лизелль пожаловалась на огромное количество заданных ей уроков. — К сорока годам ты будешь на одном уровне со студентами первого курса. Тогда требования Арии казались непомерными и необоснованными. В настоящее время Лизелль была очень ей благодарна. Открыв новое окно для поиска в Экстранете и введя в поле поиска термин «непентамин», для Лизелль выплыла страница из энциклопедии, содержащая гораздо больше научного жаргона, чем она когда-либо могла понять, но из длинных абзацев она смогла собрать достаточно информации, чтобы предоставить краткое изложение для остальной части своего подразделения. — Непентамин почти повсеместно смертелен в любом количестве, превышающем полмиллилитра, — сообщила она, — но при безопасном введении в малых дозах, которые варьируются в зависимости от расы пациента, непентамин может действовать как мощный анальгетик. Болеутоляющее, — она подняла глаза и встретилась с чрезвычайно заинтересованными глазами Расмы и Малака. — Сахра Играхал, должно быть, прописывает его своим пациентам. — Каким именно пациентам? — без промедления спросила Расма. — Попробуй найти их. Нам нужно выяснить, кто его получает. Если мы сможем узнать их имена, то, возможно, найдем того, кто занимался контрабандой. Дева сделала, как сказала Расма, отфильтровав личные дела, введя название химического вещества и просмотрев только файлы, связанные с его использованием. — Я нахожу людей исключительно из отделения трансплантации, — объявила Расма. — Обезболивающее, вероятно, обладает свойствами, особенно эффективными при внутренних повреждениях. Я не ученый, но это мое лучшее предположение, кроме… — Они все доноры, — шепотом сказала Лизелль, как только открыла ту же страницу, которую сейчас просматривала Расма. — Верно, — сказала она. — Серийные доноры. Малак скрестил руки на груди, все еще вглядываясь в информацию, светящуюся на его экране. — Это дерьмо идеально подходит для непрерывных болей, я имею в виду обезболивающее. Никаких привыканий. И когда у кого-то действительно развивается зависимость, ее легко преодолеть за несколько дней. Но, да, серийные доноры… Хм, никогда не знал, что у саларианцев три печени. — У них и нет трех печеней, — холодно сказала Расма. — Я видела это раньше. Это старая профессия, и в ближайшее время она вряд ли куда-либо денется. Я не очень хорошо знакома с этим, так как Ария никогда по-настоящему не ссорилась ни с одним из этих бизнесов. Но я знаю, что они используют ту же процедуру, что и при искусственном выращивании органов, которые соответствуют генетике больного пациента. Они вскрывают добровольцев, берут несколько необходимых образцов клеток, интегрируют их со стеблями, трансплантируют ткань и ждут пару месяцев. В системах Терминуса вы найдете по крайней мере два подобных крупных бизнеса на каждой густонаселенной планете. Если токсины и покидали больницу, то только через этих людей. — Это не важно, — сказал Малак, намереваясь отбросить более мелкие детали ситуации, чтобы освободить место для выполнения поставленной задачи. — Мы должны пойти проверить это крыло и взглянуть на этих доноров, — он поднялся со стула. — Мы нанесем этим бедным ублюдкам визит. Если нам повезет, мы сможем так напугать нашего контрабандиста токсинов, что он обосрет свою вторую селезенку. — Не торопись, Лекан, — предупредила его Расма. — Нам нужно обдумать все хорошенько. Мы не можем просто так предположить, что один из пациентов занимается контрабандой токсина. Мы всего лишь один отряд из почти дюжины, которым было поручено проверять клиентов Ватесы. Было понятно, что мы обнаружим этот токсин рано или поздно, так как Играхал покупала его, но это не обязательно указывает на нечестную игру. — Неужели? Прошло уже несколько дней с тех пор, как наш и их отряды отправили на миссии, и пока никто ничего не нашел. У них у всех были однодневные командировки, пока мы бегали с этой богатейкой. Если бы кто-то что-то нашел, он бы уже это сделал. Теперь вся надежда на нас. Пока что только мы предоставляем Арии наиболее важные зацепки, друзья мои. Если все и дальше будет идти так прекрасно, меня ждет фантастическая работа, как только все это закончится, и я не собираюсь отказываться от нее. Турианка разочарованно вздохнула, смерив убийственным взглядом его бесстыдный эгоизм. Как только они сохранили копии своих находок в собственных Омни-инструментах, Айнгана вышла из офиса, чтобы дождаться возвращения Сахры Играхал. Лизелль отметила, что свет действительно потускнел за то время, что они провели в офисе, и теперь светил с яркостью, гораздо более соответствующей привычному предпочтению обычного жителя Омеги. Сахра Играхал и ее охранники вскоре появились снова, и она, не теряя времени, спросила Расму, успешно ли ее подразделение оценило интересующие их записи. — Да, спасибо, — сердечно сказала она. — А теперь мы были бы очень признательны, если бы вы направили нас к вашим пациентам-донорам органов. К удивлению Сахра Играхал полностью удовлетворила эту просьбу. — Конечно, конечно, пожалуйста, следуйте за мной, и я лично отведу вас к ним. У вас есть какие-нибудь вопросы относительно них? — они начали свою миграцию в указанное крыло больницы. — На самом деле, да. Не могли бы вы рассказать нам немного больше о них? — Конечно. Со всеми ними заключены контракты, и согласованные условия часто уникальны для каждого конкретного случая. Они прибывают сюда, проходят необходимые обследования и остаются здесь. Бесплатное проживание в больнице — это приятный бонус, который я любезно предлагаю этим людям, почти всегда бедным, бездомным или остро нуждающимся в деньгах, чтобы откупиться от кредиторов. Здесь у них есть жилье, доступ к удобствам, защите, пище и регулярным медицинским осмотрам. Для некоторых это фантастическая сделка. По сути, они являются нашими работниками до тех пор, пока не будут выполнены условия контракта, а я тем временем забочусь о том, чтобы их потребности были удовлетворены. В конце концов, здоровый донор производит здоровый орган. Группа ввалилась в лифт. На боковой панели был выбран четвертый этаж, двери закрылись, и они начали подниматься. — Были ли случаи, когда доноры покидали больницу до того, как выполнялись условия их контракта? — спросила Расма. — Ни одного, насколько я могу припомнить. — А что насчет случаев, когда доноры могут нарушить контракт, например, кражей медицинских компонентов? Может быть, они могут контрабандой вывозить свои обезболивающие и потом продавать их за дополнительные кредиты? Сахра Играхал рассмеялась над этим вопросом, найдя его крайней абсурдным. — Я могу заверить вас, что обезболивающие никогда не покидают рук тех, кому их прописали. Видите ли, они являются повседневной необходимостью в их жизни, обезболивающие принимают каждое утро с первым приемом пищи. Если пациенты когда-либо лишат себя ежедневной дозы… иногда боль бывает очень острой. Несколько месяцев назад у меня был донор, который забыл принять свою дозу и через несколько часов стал невыносимо кричать от боли. Конечно, он больше никогда не совершал подобной ошибки. — Почему доноры испытывают постоянные боли? — с любопытством поинтересовалась Расма, когда они вышли из лифта на новый этаж. — Новые технологии, — ответила Сахра Играхал. — Мы используем лучшие инженерные разработки в своих инвестициях. Органы быстро растут, им требуется всего несколько недель, чтобы созреть и стать полностью функциональными. Побочным эффектом, к сожалению, является сильная боль. Но наши врачи полностью решили эту проблему с помощью непентамина; химического вещества, извлекаемого из растения, произрастающего на моей родной планета, обычно ядовитого в больших дозах. Я закупаю это химическое вещество у различных поставщиков, иногда у местных, а иногда у находящихся далеко за пределами Омеги. В любом случае, вот и мы прибыли. Приглашаю вас взять интервью у любых доноров, которые вам понравятся. Я уверена, все они подтвердят то, что я вам рассказала. Сахра Играхал и Расма продолжили свою дискуссию, в то время как Малакак и Лизелль задержалась в нескольких шагах позади, изучая окружающую обстановку и с проницательным интересом заглядывая в проемы открытых палат. По внешнему виду ни один из доноров, которых им удалось разглядеть, не выглядел больным или испытывающим какой-либо заметный дискомфорт. Доноры вели относительно свободную жизнь, Лизелль сделала этот вывод по тому, как они могли свободно бродить по коридорам, когда им заблагорассудится, общаться друг с другом и развлекаться видео или случайными играми. Их справедливые условия жизни почти убедили Лизелль в том, что практика Сахры Играхал не была такой коварной, как она первоначально считала. Лизелль временно прекратила свое навязчивое наблюдение, когда Малак протянул ей свой Омни-инструмент с улыбкой на лице. — Эй, Лизелль, — сказал он, — ты должна увидеть, что мне только что прислали мои старые братья по флоту. Она бросила на него скептический взгляд, задаваясь вопросом, что у нее и круга суровых батарианских пиратов могло быть общего. Однако Лизелль решила подыграть ему и посмотрела на дисплей, проецируемый с его предплечья. То, что она увидела, заставило ее заметно побледнеть на несколько оттенков. Это был батарианец — несомненно, мертвый — покрытый темно-бордовыми пятнами засыхающей крови, с порезами и следами от ударов молота на безглазом лице. Лизелль мгновенно с отвращением отвела взгляд. — Вот дерьмо! — воскликнула она. — Кто… кто это? — Это ублюдок Аникот! — с гордостью сообщил ей Малак и широко улыбнулся. — Ч-что с ним случилось? — Ария случилась, — Малак снова не сделал попытки скрыть удовольствие, которое он испытывал от просмотра фотографии. — Да! Это хорошая новость, которую мы так долго ждали! Этот ублюдок получил все, что заслужил, малышка. Какой хороший день. Какой чертовски фантастический день. Я отправляю это всем, кого знаю. Я надеюсь, что это фото обойдет всех. Я надеюсь, что один из наших врагов увидит это и наложит в штаны, как только поймет, во что он вляпался и кто за ним придет. Мы дали отпор! И мы нанесем ответный удар! В то время как Малак сделал несколько больших шагов вперед, чтобы догнать остальную группу, Лизелль оставалась неподвижной, все еще потрясенная тем, что она увидела. Она видела Аникота раньше, лично, но никогда бы не узнала его труп, если бы Малак не сказал ей, кто это был. Он был избит до неузнаваемости, как будто демон схватил его и совершил над ним ужасные зверства, прежде чем убил. Лизелль и раньше знала, что дата его допроса близка, точно так же, как она знала из рассказа Зурии о жестокости, которой пленник может подвергнуться в зависимости от тяжести его преступления, но никогда не ожидала увидеть что-то настолько ужасное и выворачивающее наизнанку. Не в силах удержаться от размышлений о том, кто мог испытывать такую чудовищную ненависть к другому живому человеку, Лизелль молилась, чтобы это была не ее мать. Она молилась любым богам или космической силе, которые могли управлять Вселенной, прося у них прощения за то, что никогда раньше не верила в их существование, и торжественно клялась признавать их впредь, если они предоставят ей хоть малейшее доказательство того, что это действительно была не Ария. Она знала Арию. Она могла быть суровой, злой и мстительной, но жестокой она не была. Точно не до такой степени. Лизелль сделала несколько неуверенных шагов вперед, в безмолвном отчаянии. Чисто случайно она решила заглянуть в полу мрачную комнату слева от нее, сквозь приоткрытую дверь которой проникал свет, льющийся из холла. Комнату занимала фигура, сидящая на стуле — инвалидном кресле, Лизелль опознала его по мягкому блеску металлических колес. Фигура целиком была покрыта тканями. Каждый участок тела был скрыт шарфами и пледами в дополнение к крайне консервативному стилю одежды, обеспечивающему превосходную конфиденциальность до такой степени, что Лизелль не смогла обнаружить никаких отличительных анатомических особенностей, которые могли бы выдать ей расу пациента. Они были полностью скрыты от нее. Когда она позволила себе поднять глаза, то увидела, что задумчивый взгляд пациента направлен сквозь горизонтальные жалюзи, установленные на окне, на зловещее красное сияние Омеги. Дева осмелилась сделать шаг вперед, воспользовавшись отвлечением фигуры, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Она смогла смутно различить цвет лица; бледно-лавандовый, однотонный, но капюшон, плотно накинутый на череп, не оставлял места для гребня азари, который мог бы там располагаться. Эта фигура не была похожа ни на кого, с кем Лизелль когда-либо сталкивалась раньше. Очарованная таинственной пациенткой, которая, казалось, была невосприимчива к ее присутствию, Лизелль сделала еще один шаг вперед, пытаясь проникнуть сквозь фильтр тьмы с одной лишь решимостью. Фигура двинулась. С поразительной механической точностью движений, ее голова повернулась в сторону Лизелль, медленно, спокойно и молча. Пара навязчиво белых, раскосых и светящихся глаз посмотрела на деву. Лицо не выражало каких-либо эмоций. Непроницаемый взгляд, которым была награждена Лизелль, вызвал у нее самое странное ощущение, которое она только испытывала. Оно пробрало ее до костей, когда тревога разлилась по ее венам, побуждая ноги немедленно развернуться к выходу, хотя бы для того, чтобы избежать ужасающего присутствия в этой темной комнате. Казалось, она посмотрела в лицо призрака.