Он лгал

— ВПЕРЕД ВПЕРЕД ВПЕРЕД! Неужели ты хочешь отстать от графика? Буквально на днях Изуку сам отругал Каччана за то, что тот слишком много работал над собой и довел свой организм до переутомления, и вот теперь мальчик собирался последовать примеру друга. У него болело все. Его причуда была напряжена, словно натянутая струна, и чрезмерно раздражена из-за переизбытка новых причуд, которые папа дал ему прошлой ночью. Как же я устал. Мидория боролся с соблазном использовать одну из причуд для усиления или феррокинез*, просто чтобы уменьшить вес ржавой машины, которую он тащил. Туго натянутая веревка вибрировала в такт его движениям. Усталость была вызвана тем, что накануне вечером мальчик получил от своего отца целую кучу новых причуд. Это было бы не очень хорошо даже для обычного дня, но, как назло, сегодня небо над пляжем было затянуто серыми облаками. Было так темно и тоскливо, к тому же из-за отсутствия солнца его волосы не давали ему никакой дополнительной энергии, на которую он обычно полагался в такие тяжелые для своего организма дни. Изуку мог бы воспользоваться какой-нибудь причудой для получения аугментации**, но это не помогло бы в достижении реальной цели, которую он преследовал, наращивая мышечную массу. Так же любая причуда исцеления, вероятней всего, погрузила бы его организм в состояние сна. Поэтому парень мог полагаться только на свои собственные силы. Мидория пообещал себе, что сможет сделать это без причуды. Поэтому, когда он почувствовал, что находящиеся в напряжении мышцы вот-вот достигнут своего лимита, парень затолкал свои причуды, жаждущие помочь, как можно дальше и позволил себе упасть на песок. — Уже сдаешься? — крикнул Всемогущий. — Давай, Мидория, ты кое-как сдвинул эту машину с места! Ты хочешь быть героем или нет? — Хочу! — Изуку попытался подняться, но снова упал на лицом вниз, его руки его совсем не держали. Мальчик дрожал и едва мог двигаться. — Я стараюсь! Всемогущий спустился с той кучи мусора, на которой сидел до этого, и мальчик тут же попробовал встать, когда увидел, что герой приблизился к нему, но все, что он мог сделать, это смотреть вверх, отчаянно цепляясь за песок пальцами рук. Мужчина посмотрел вниз на Изуку с высоты своего роста, и парень возненавидел то разочарование, которое разглядел во взгляде кумира. — Ты переусердствовал с нагрузкой, не так ли? Мидория тут же ощутил, как на глаза навернулись горькие слезы. — Извините, я не мог с этим ничего поделать. Я не хотел. Всемогущий присел и придвинулся ближе к парню. — Что ты имеешь в виду? Что случилось? Изуку не мог вынести промелькнувшего упрека в глазах Всемогущего. Прошло несколько месяцев с тех пор, как они начали тренироваться, точнее уже почти два, и за все это время герой ни разу не спросил его о семейной жизни. Может быть, возможно, Изуку мог бы ему довериться в кое-каких вопросах. При наличии одного решающего фактора. — Мой отец стал тренировать меня еще усерднее, — ответил парень, и в его голосе отчётливо слышалась мольба. Я не виноват, пожалуйста, не надо обвинять меня. Глаза Всемогущего расширились. — Он расстроен из-за того, что я сделал, и хочет, чтобы я прекратил наши с вами тренировки по утрам. Папа думает, что если я буду слишком утомлен, то буду вынужден оставаться дома и отдыхать. Я не могу… не могу позволить ему остановить меня. Только не в этот раз. — Твой отец, будучи злодеем… он так же еще и является твоим опекуном? — задал вопрос Всемогущий. Рука мужчины опустилась и легла на плечо Изуку. — Мой мальчик, если твой отец действительно настоящий злодей и все еще находится на свободе, то я просто обязан остановить его. Почему же ты ничего мне не рассказал раньше? Мальчик энергично замотал головой. — В любом случае, все это не имеет значения. Вы не сможете поймать его. — Я должен. Это является частью моей работы как профессионального героя. Знаю, что ты заботишься о нем, но… — Пожалуйста, прошу, поверьте мне, — умолял Изуку, глядя на Символ Мира. — Когда я расскажу вам все то, что знаю, тогда вы поймете, почему я это говорю, но, пожалуйста, молю, просто поверьте мне прямо сейчас. Несколько месяцев, пожалуйста, еще всего несколько месяцев. — Мой мальчик, — Тошинори склонился над парнем, на его лице было беспокойство, — ты уверен в том, о чем просишь? — Да, пожалуйста, — настоял на своем Изуку. — Я рассказывал вам о том, насколько опасна моя причуда, верно? И говорил, что она досталась мне от моего папы. Поймите же, пожалуйста, он вас просто убьет. Вы не можете бороться с ним, однозначно, пока что нет. — Пока что? — Я работаю над этим, — ответил парень, словно давая обещание. — Доверьтесь мне. Если вы мне хоть немного доверяете, то поверьте, что я работаю над этим вопросом. — Я не смогу на тебя никак повлиять, так ведь? — устало вздохнул Всемогущий. Изуку покачал головой, глаза продолжали слезиться. — Мне жаль. Я пойму, если… если вы пересмотрите свое мнение, если не можете доверять мне… — О, мой мальчик, — сильные руки мужчины подняли Мидорию из лежащего положения и заключили в объятия. Изуку замер на месте. Будет ли Всемогущий относиться к нему так же, как и его папа? Будет ли он удерживать меня в течение длительного времени, будет ли он… Прежде, чем мальчик успел хоть как-то среагировать и воспротивиться такому обращению, герой уже разорвал объятия и поставил его на ноги, убедившись, что мальчик может более-менее самостоятельно стоять, прежде чем убрать руки. Всемогущий отпустил его. Ошеломленный произошедшим, парень в шоке посмотрел на опечаленное лицо своего наставника. — Я доверюсь тебе. Но будешь ли ты так же доверять мне в достаточной степени, чтобы рассказать, если ты или другие люди вдруг окажетесь в опасности? Я не могу смириться с тем, что в моем окружении, в непосредственной близости от меня есть кто-то, кого я могу спасти, но сделать это нет возможности. Изуку кивнул, все еще пребывая в шоке от того, как быстро закончились объятия. Неужели Всемогущий не хотел меня обнимать? Или он подумал, что этого не захочу я? Это было хорошо или плохо? Хотел ли я получить его объятия? Конечно же я хотел, кого я пытаюсь обмануть. Я всегда хочу их, даже от папы. — А сейчас мы должны скорректировать твой график тренировок, мой мальчик, — Всемогущий хлопнул Изуку по плечу. — Дополнительный день для отдыха и, возможно, более раннее время для начала в другие дни, что скажешь? Всемогущий касается его плеча, спокойствие, не надо паниковать, пожалуйста, пусть это не будет сном. Если у него будет дополнительный день отдыха​, то, может быть, его отец немного ослабит свой контроль над ним, над его причудами и их тренировками. Тогда Мидория мог бы делать больше, работать усерднее и эффективнее в те дни, когда он тренировался на пляже. — Спасибо, — тут же сказал парень, даже не задумываясь об этом. — Спасибо. Я не разочарую вас снова. — Конечно нет, Мидория, — ответил Символ Мира. — Сегодня ты поделился чем-то очень личным. Это часть той тайны, ради которой мне нужно будет полностью тебе довериться, прежде чем я смогу услышать ее полностью от тебя, верно? Значит ли это, что ты уже начинаешь мне немного доверять? Изуку яростно кивнул, в его глазах сверкнули слезы. — Обещаете, что не будете ненавидеть меня? После того, как я все расскажу вам? — Обещаю. Изуку всхлипнул, желая поверить в сказанное больше, чем он мог себе позволить. — Да, я тоже. Спасибо, что подождали меня, мистер Яги. В уголках голубых глаз мужчины появились радостные морщинки, сейчас они разделяли этот момент счастливой солидарности вместе. Изуку действительно было интересно узнать, было ли возникшее внутри него чувство похоже на то, когда кто-то действительно доверяет тебе? Иметь кого-нибудь, кто-то на самом деле верит в него? Мидория не мог вспомнить время, когда его слова воспринимались бы всерьез и ему не приходилось бороться изо всех сил, чтобы быть услышанным. И вот теперь, здесь и сейчас Герой Номер Один доверял ему что-то столь серьезное, как нахождение злодея на свободе. В сердце мальчика расцвело теплое чувство. — Давай остаток сегодняшней тренировки мы посвятим отдыху, — предложил Тошинори. — Мне кажется, что за углом должны находиться несколько торговых автоматов. Я возьму нам что-нибудь выпить, и мы с тобой сможем насладиться восходом солнца. Чуть позже, сжимая в руках кофе в банке и питьевой йогурт, они вдвоем уселись на расчищенную скамейку, бросая взгляды на очищенную часть пляжа. Изуку сделал глоток, размышляя о том, что именно он рассказал Всемогущему. Мужчина, сидевший рядом, делал то же самое. Такие маленькие, расслабляющие моменты стали одной из неотъемлемых традиций их проведенных вместе часов. Изуку иногда настолько сильно уставал от всех тех тренировок, что устраивал ему отец — а так же и от изобилия причуд, которые ему дарили накануне вечером — и Герой Номер Один мог, мельком взглянув на него и слегка улыбнувшись, сказать ему пойти и сесть на скамейку, пока он будет ходить за их напитками. Мидория очень дорожил этими моментами. Всемогущий, возможно, никогда не поймет, насколько сильно он был рад тому, что взрослый интуитивно знал, когда мальчик сыт по горло тренировками, и как он рад, что его усталость не была «…признаком того, что ты не правильно расставляешь приоритеты» или «…ты бы не уставал так сильно, если бы послушался своего отца». Герой просто хотел помочь своему подопечному стать сильнее, да, но не по собственным стандартам и желаниям. Только так, как хотел этого сам Изуку. — Если ты не закончишь очищать пляж до вступительного экзамена, то ничего страшного, — сказал Всемогущий однажды утром, когда они в очередной раз отдыхали на скамейке. — Эта работа слишком тяжела для такого загруженного молодого человека, как ты, особенно для того, кто борется с несправедливостью и злом так же сильно, как и я. — Но вы сказали, что мне нужно это сделать, если я не хочу, чтобы мои конечности сломались при использовании причуды, — указал Изуку, игнорируя тот факт, что его сердце радостно затрепетало в груди от проявленной заботы, прозвучавшей в словах наставника. Всемогущий покачал головой. — Это не значит, что ты расслабился, юный Мидория, твой прогресс уже и так значительный. То, что твой отец бросает тебе вызов, не означает, что ты не будешь готов вовремя. Ты хорошо справляешься. — Спасибо. Ни один из них не стал обращать внимание на слезы, стоявшие в тот момент в глазах парня.

***

— Изуку, ты можешь встать? — крикнул его отец с края ринга. Мальчик с трудом приподнялся на локтях, потому что от упавших на маты капель пота они немного скользили. Томура замер прямо перед ним, вытянув вперед руку, словно ожидая разрешения снова покалечить его. У него был соблазн вообще не вставать. Если бы он этого уже не сделал, то папа мог и отпустить его и позволить лечь спать. — Ты, должно быть, сильно устал, — высказал свое мнение Все За Одного, встретившись глазами с Изуку и показывая ему отголоски мелькнувшего чувства жалости. — Все твои силы были израсходованы на утренние упражнения? Ты забыл о нашей с тобой тренировке сегодня вечером? Вот оно. В сказанном был укор, что вызвал у парня чувство вины. Изуку ожидал этого, но все равно было больно знать, как сильно он разочаровывал своего отца. Он просто так сильно устал. Мидория не знал, что еще мог бы сделать в такой ситуации. Как он мог продолжать работать над собой и тренироваться еще больше и усерднее, когда его трясло от усталости? Как он мог добиться успеха, если папа знал, что он не мог этого сделать? Мальчик хотел бы представлять из себя что-то более значимое, чем он был сейчас — дрожащей нервной массой, лежащей на матах. — Ты должен позвонить своему другу и отменить все свои дела на завтра — он поймет, что тебе нужен отдых. Нет. Совершив над собой последнее финальное усилие, Изуку поднялся на ноги, пытаясь скрыть, как все его тело дрожит от прикладываемых усилий. Улыбнувшись отцу, он с гордостью объявил: — Я ещё могу продолжать. Его отца, однако, сказанные слова совсем не тронули. Томуре было дано разрешение прикоснуться к нему, а он слишком устал для того, чтобы вовремя среагировать даже на первое нападение. Изуку почувствовал, как его тело покрывается трещинами под руками Шигараки так же быстро, как и восстанавливается под воздействием регенерации. Вырвавшийся из его горла крик не прекратил эту пытку, но парень смог собраться, извернуться и ударить по ногам Томуры, лишая того опоры, и при этом все еще продолжая кричать, поскольку смертоносная рука отказывалась отпустить его. — Борись с болью, Изуку, — безжалостно приказал Все За Одного. — Ты уже делал это раньше. Однако постоянное использование причуды для исцеления отнимало у Мидории слишком много сил. Мучившая его слабость продолжала усиливаться, к боли добавилось головокружение, и Изуку чувствовал, что его конец приближается. Когда мальчик завершил атаку, ударив ногой по лицу Томуры, ненавистная рука разжалась и отпустила его. Это позволило Изуку осесть на пол в бессознательном состоянии. Когда Мидория проснулся несколько часов спустя, его отец сидел рядом с его кроватью. Все еще мутные со сна глаза встретились с самым разочарованным папиным взглядом. — Изуку, если ты не можешь справиться даже с простым спаррингом с Томурой, то тебе нужно только сказать мне об этом. Мы можем дать тебе больше времени на отдых. Мы можем избавить тебя от твоих утренних тренировок — именно это хотел сказать его отец. Изуку незаметно попытался стиснуть зубы, чувствуя, что напряжение, сводящее его челюсти, усугубляет напряжение, возникшее у него в груди. Да, его отец хотел, чтобы он снова проводил больше времени дома, и да, Мидория очень сильно любил своего папу и ненавидел, когда тот так расстраивался, но так же Изуку нужно было продолжать тренироваться со Всемогущим. Ему это было необходимо. Не смотря на терзающие его боли в груди, ломоту в теле, страх, поселившийся у него в сердце, мальчик никак не мог сейчас сдаться. Мужчина выжидающе улыбнулся сыну. — Прости, папа, — сказал Изуку, извиняясь, но не уступая. — Завтра мне будет лучше и я хорошо постараюсь. Мне не нужно прекращать мои утренние тренировки. Он видел, как улыбка отца, исказившаяся от промелькнувшего раздражения, медленно разглаживается и становится мягче. Все За Одного заботливо погладил мальчика по голове. — Ты знаешь себя лучше, чем кто-либо еще, сынок. Просто дай мне знать, когда такой нагрузки для тебя станет слишком много. Дай мне знать, когда будешь готов уступить, Изуку. Такое сообщение громко и четко прозвучало в сказанных словах. Мальчик остался один в своей комнате, оставаясь лежать в кровати, что было еще одним признаком неудовольствия злодея. Если бы сейчас папа действительно беспокоился о нем, то он бы ни за что не вышел из комнаты сына ночью. Мидория в детстве слишком часто простужался, так что знал, что отец всегда при малейшем его недомогании спал рядом с ним на матрасе. На том же самом матрасе, на котором они спали вместе в то время, когда он был всего на несколько лет моложе. Если Изуку так разозлил отца, что тот отказался находиться вместе с ним в одной комнате сразу после того, как он потерял сознание, то что-то было ужасно неправильно. Казалось бы, Мидория должен радоваться и наслаждаться полученной свободой, но все, что он получил по итогу — это чувство вины и тоска, что сжимали его горло, словно тернистая веревка. Хотелось, чтобы его отец просто был рядом с ним. Хотелось, чтобы папа вернулся в комнату и даже слегка улыбнулся ему, прежде чем взять и заключить Изуку в крепкие объятия. Было так легко заставить себя чувствовать вину за все произошедшее. Так легко обвинить себя в нежном упреке отца. Но в этот момент мальчик думал не о гневе, который он вызвал у отца, а о словах, что мистер Яги произнес несколькими днями ранее. «Если ты не закончишь очищать пляж до вступительного экзамена, то ничего страшного…» Так просто. Признание того, что, даже если Изуку не достигнет поставленной перед ним цели, то его попыток будет более чем достаточно. Уже одного этого для Символа Мира было бы достаточно. Тренируясь со Всемогущим, предел Мидории становился пределом героя. Если мальчик нуждался в небольшой поблажке, то он её получал. Герой уступал потребностям Мидории, не зацикливаясь на своих собственных желаниях и амбициях, и мужчина никогда не заставлял Изуку выбирать между чем-либо. Усилий и стараний, что демонстрировал мальчик, для него было уже достаточно. Изуку пытался, он старался изо всех сил, выдавая на пляжных тренировках с героем свыше 110% сил, чтобы Всемогущий никогда не пожалел о своем решении. Каждое утро Мидория работал до тех пор, пока буквально не начинал падать от усталости. Но как только он выдыхался и валился на песок, как только у него не оставалось сил снова подняться, герой останавливал его и усаживал на старую скамью, покрытую морской солью, покупал ему напиток и садился рядом с ним. Скорее всего, эти различия между ними были обусловлены их разницей в возрасте, по крайней мере, именно так Изуку оправдывал отца в своей голове. Конечно, папа и Всемогущий не будут одинаковыми, имея целую сотню лет между ними. Его отец не был плохим, он был просто старым. Мальчик знал это, и он так же понимал, почему папа выбрал именно тот путь, по которому сейчас шел. Все За Одного знал так много и за столь долгую жизнь побывал хотя бы по одному разу почти во всех возможных ситуациях, что дало ему просто колоссальный опыт, поэтому прислушиваться к его мнению было самым умным решением. Это было так же правильно, как получать советы от старейшины или мастера в своей области, слушать отца было так же правильно, как и принимать советы от хирурга о том, как правильно наложить швы. Мужчина был авторитетом, а авторитеты нужны для того, чтобы их слушать. Но Изуку хотел чего-то другого. Отец действительно любил его и держал в своих утешительных объятиях каждый раз, когда мальчик плакал, но также мужчина был тем, кто доводил его до этих самых слез. В качестве уроков злодей предоставлял ему возможность делать выбор, давая выбирать между худшими вариантами. Воровство причуд или человеческие трупы, преступные действия или нападения на выбранные цели, он позволял Томуре причинять боль своему сыну или требовал уже от самого Изуку причинить боль своему протеже. Как его отец, мужчина любил Мидорию, но всякий раз, когда сын разочаровывал его, он превращался во Все За Одного, жестокого и требовательного злодея, который преподавал мальчику такие уроки, которые Изуку не хотел изучать. Сердце мальчика мучительно сжалось, когда он понял, что хочет больше того, что он получает при общении от Всемогущего. Но так же Изуку знал, что не получит желаемой заботы от папы. Эта мысль вызвала целый поток слез, который начал течь из глаз Мидории до того, как мальчик смог остановить его. Изуку долго плакал, отмахиваясь от попыток Курогири утешить его. Он просто так устал, так сильно устал от всего этого. Каждая манипуляция, каждая сказанная полуправда, каждая возникшая эмоция, которая, казалось, просто снова заставляла парня разрываться между отцом и Всемогущим. Видеть сейчас перед собой своего дядю-ному было слишком тяжело. Изуку вышел из этого состояния в тот момент, когда бросил взгляд на часы и увидел время. 20:10 Изуку достал свой ноутбук.

***

Их информатор опаздывал, и Всемогущий вместе с Тсукаучи обеспокоенно дергались, уже расположившись на своих местах. Незу тоже волновался, но совершенно по другой причине. — По крайней мере, давайте дадим ему еще один час, — сказал Незу, пытаясь успокоить присутствующих. —Он мог просто задержаться из-за срочных дел. — Или он был пойман и убит 200-летним суперзлодеем, у которого на счету бесчисленные массовые убийства, — ответил Всемогущий, нервно постукивая ногой. Тсукаучи вздохнул, но смолчал. Да, директор мог с уверенностью сказать, что детектив тоже проявлял беспокойство, но, по крайней мере, этот человек был способен держать себя в руках и не показывать это так явно. Специфика работы и участие в многочисленных засадах при работе мужчины в полиции сделали его терпимее. *ПИНГ* Все собравшиеся тут же подпрыгнули от звука пришедшего сообщения, и Незу бросился к монитору с клавиатурой, чтобы убедиться наверняка. — Это он. Краем глаза директор заметил, что оба его гостя вздохнули с облегчением, так что Незу спокойно запрыгнул на стул, устремляя свой взор на приложение, используемое для их общения с информатором. К сожалению, на экране отобразился только обычный список причуд и еще предупреждение о небольшом запланированном грабеже. Зверек просмотрел детали по малопосещаемом отделении банка, что был расположен в Осаке, изучив предупреждение, которое информатор дал им, а также приписку. «Все За Одного планирует использовать независимые преступные группы для совершения лобовой атаки на отделение банка, в то время как основная боевая группа телепортируется прямо в главное хранилище. Я не знаю, когда это произойдет. Нет способа остановить работу порталов. Они не ожидают сопротивления, но они опасны. Будьте осторожны.» Незу ответил сразу. «Спасибо. Мы постараемся эффективно использовать предоставленную вами информацию. У вас есть время немного поговорить?» Обычно такая просьба заканчивалась фирменным «Нет» или их загадочный собеседник просто отключался от серверов UA. Удивительно, но только не сегодня. Я устал, — продолжил писать автор сообщения, — Поэтому я не могу долго поддерживать связь. Что ты от меня хочешь узнать? Это было интересное утверждение. Написанное указывало на то, что их информатор делился с ними полученными данными исключительно для их выгоды, а не для своей собственной, но также был более безрассудным, когда не был полностью последовательным. Возможно, это даст ему шанс заставить человека раскрыть больше деталей о себе. Мы думаем, что ты ребенок. Это так? — быстро напечатал директор. Какой возраст для тебя является детским? — ответ медленно появился на экране. Ты такой же юный или даже еще моложе, чем мои ученики. Да, я им являюсь… Почему ты спрашиваешь? Это так важно? Да. Это значит, что вы невиновны в предполагаемых преступлениях. Это меняет то, на каких законных основаниях мы сможем рассматривать вашу дальнейшую участь. Через некоторое время наконец пришел ответ. Даже если в твоих глазах я являюсь ребёнком, я всё ещё достаточно взрослый, чтобы понять, что из сделанного мной было неправильным. Я причинял людям боль. Я преступник. Разве мой возраст автоматически превращает все совершенное мной зло в добро? Это было интересно. В этих словах было чувство вины, а понимание добра и зла явно находилось в хаотическом состоянии. Но если бы их информатор был ребенком… Это позволяет отнестись к плохим поступкам со снисхождением. Мы хотели бы вам помочь, — написал Незу в ответ. Ответ был быстрым. Вы не должны давать такие обещания только из-за того, что я помогаю вам. Я все равно окажу вам всю возможную поддержку, даже если после всего вы захотите меня арестовать. Так-так. А вот эти слова звучали уже по-другому. Нет криков о снисхождении, но чувствуется, что он берет на себя большую часть вины. Возможно, из-за низкой самооценки и комплекса героя, что появился после бесчисленных попыток помешать злодейским планам, которые заканчивались неудачами. Тогда становится ясно, почему кто-то с таким менталитетом протянул им руку помощи — мальчик уже все перепробовал и обдумал в своей голове, и его единственный оставшийся реальный шанс — это обратиться за помощью к кому-то вне злодейской организации, в качестве последнего средства. Если его предположение было верно, то тогда этот мальчик также чувствовал бы сильную вину за то, что не смог решить данную проблему самостоятельно, а так же за вовлечение посторонних, возможно, даже за предательство Все За Одного — если бы он был полон решимости остановить все ЭТО изнутри, то у него были бы еще и связи, которые сформировались во время пребывания в рядах злодеев, и которые должны быть достаточно важны, чтобы попытаться сохранить их. И в детстве одним из видов таких связей, безусловно, являлись семейные узы, которые были очень важны для их информатора. Никто не говорил, что вы не будете этого делать. Но мы все равно хотели бы иметь возможность помочь такому человеку, помочь вам, — ответил Незу. Ответа не последовало, хотя он все еще был на сервере. Директору казалось, что ребенок не ответит ему на последнее сообщение, но это было неважно. Он отправил еще одно сообщение. Нам нужно знать, какие отношения связывают вас со Все За Одного, — напечатал директор. Человек на сервере, казалось, был сбит с толку этим предложением. Возможно, это было признаком очень сильной усталости или страха, поскольку такие эмоции могли повлиять на работу его причуды. — Мы не будем заставлять вас раскрыть вашу личность, но данная информация поможет более четко понять, насколько может быть надежна вся полученная от вас информация. В какой-то момент Незу уже уверился, что ребенок сбежит. Затем, наконец, на экране появился ответ из трёх слов. Он мой отец. Глаза Незу расширились. Краем глаза он заметил, как двое мужчин, находившихся рядом с ним, напряглись, но в этот момент их реакция не имела значения. Их информатор был не только маленьким мальчиком, но он так же был ребенком, напрямую связанным с заклятым врагом Всемогущего. Этот ребенок, должно быть, действительно был сбит с толку, если раскрывал им что-то настолько важное и убийственное. Внезапно директор кинулся пересматривать полученные списки причуд, которые ребенок им предоставил. Они предполагали, что Все За Одного накапливал их как какой-то арсенал, и все же названия многих причуд не были достаточно конкретными, чтобы указывать на свою полезность для каких-либо злодейских целей. Но если у злодея был ребенок, то статистическая вероятность того, что у этого дитя была точно такая же или очень похожая причуда, была довольно высокой, и, таким образом, возможность того, что весь этот зоопарк из причуд был предназначен для этого ребенка, была практически единственным выводом. Причину, по которой этому ребенку было известно о том, что люди теряют свои причуды, теперь почти наверняка можно было объяснить тем, что мальчик либо сам забрал их, либо получил от злодея-отца, и если это так, то предоставление данной информации — даже несмотря на свое собственное соучастие в совершенных преступлениях — говорило о желании мальчика знать, что все те люди, потерявшие причуды, действительно находились в безопасности. Или это был его способ отследить этих людей после избавления от влияния Все За Одного. Последствия этого откровения требовали от них более детального дальнейшего рассмотрения. Директор UA был выдернут в настоящее из своих мыслей по-настоящему эмоциональным вопросом, светившимся на экране. Это было еще одно предложение, набранное так же медленно, как и последнее. Ты все еще хочешь мне помочь? Да, — без колебаний ответил Незу, хотя на его месте другие бы явно сомневались в этом. Было крайне важно, чтобы этот ребенок доверял им, и любые сомнения в озвученных намерениях в такой момент были бы подобны смертельному удару по их едва начавшей налаживаться связи. Мы можем помочь вам. Сможете ли вы довериться нам и встретиться лично? Интересно, что ребенок сразу не отверг эту идею, но и не согласился. Пока нет, — ответил информатор. </i>Как-нибудь позже.</i> Ну, это было хорошо. Казалось, у ребенка были планы работать с ними напрямую в какой-то момент времени. Действительно хорошие новости. Этот ребенок будет иметь решающее значение не только для поиска своего отца, но и для того, чтобы остановить злодея. Очень устал. Не могу продолжать говорить, — появившаяся бессмысленная фраза только подтвердила точку зрения директора касательно ребенка. Их информатор уже некоторое время то заново открывал переписку, то выходил из нее. — Никому не говори. Они будут ненавидеть меня. Не хочу, чтобы Всемогущий ненавидел меня. Соединение прервалось сразу же после того, как было напечатано последнее слово. — Ну как? И что там было сейчас? — задал вопрос Всемогущий. — Еще больше причуд в списке, а так же планируется ограбление небольшого отделения банка, — сказал Незу, едва поворачиваясь на своем месте. — Но сегодня для нас действительно удачный день. Наш информатор рассказал мне о своей связи со Все За Одного. Облегчение явно читалось на лицах двух мужчин. Всемогущий тут же зацепился за невероятное высказывание. — В самом деле? Как ты его убедил? — Кажется, наш молодой помощник был очень утомлен, когда он вышел с нами на связь, — объяснил Незу, распечатывая копию их сегодняшней переписки. — И да, видимо, он довольно молод. Вот, читайте. Они оба быстро читали, но Тсукаучи добрался до нужного абзаца первым. Он прошипел ругательство сквозь стиснутые зубы. — Его сын? У него есть ребенок? Всемогущий вздрогнул всем телом. — Я никогда не хотел представлять, что он может продолжить свой род. Незу стукнул лапой по столу, бросив суровый взгляд на героя. — Читай до конца. Мужчина перевернул страницу, и его лицо приобрело растерянное выражение. — Он не хочет, чтобы я… ненавидел его? Почему его ребенок вообще заботится обо мне? — Яги, — предупредил Незу, — здесь нет места для предубеждений. — Да ладно, его ребенок? — с недоверием огрызнулся Всемогущий. — Насколько он может быть хорошим, если его вырастил и воспитал этот человек? В этот раз Тсукаучи решил вмешаться. — Тоши, это просто ребенок. У нас все еще есть время, чтобы научить его правильным вещам, к тому же, мальчик уже сделал первый шаг — он протянул нам руку. Ты бы назвали это злом? — Может быть! — воскликнул Тошинори, продолжая тыкать пальцем в распечатки. — Кто знает, каковы его мотивы? Если я достаточно серьезно ранил Все За Одного, возможно, он сокращает свои потери и просто хочет присоединиться к победившей стороне. Или мальчик хочет захватить империю своего отца! Мы не знаем! — Или, — директор прервал речь Символа Мира, обманчиво вежливым голосом продолжая мысль, — он может быть не более, чем простым ребенком, попавшим в ужасную ситуацию и нуждающимся в герое. Ты бы отказал ему в этой помощи, да? То есть ты хочешь сказать, что на некоторых детей просто не стоит обращать внимания и не нужно их спасать, и ты решаешь, кто достоин твоей помощи, основываясь исключительно на том, кем являются их родители? Всемогущий покраснел, падая обратно на свое сиденье. — Я просто не могу себе представить данную ситуацию. — Попробуй, — приказал Незу. — Этот ребенок попросил меня ничего не говорить тебе именно по этой причине. Рассказав тебе, я уничтожил то доверие, которое было между нами, и чтобы его восстановить, нам необходимо показать мальчику, что его страхи безосновательны и никогда не превратятся в реальность. Когда мы, в конечном итоге, встретимся с мальчиком, то он должен знать, что ты не осудишь его за то, кем является его отец, в противном случае мы его потеряем, а так же пропадут все наши связи с ним. Наш успех в этом деле во многом зависит от того, способен ли ты возложить всю вину исключительно на того, кто является виновником и заслуживает этого — не на ребенка, Яги, но на отца. Смущенный скелетоподобный человек сжался под взглядом зверька, что внушал страх одним своим видом. — Да.