***
Это был странный сон, содержимое которого он едва мог вспомнить сейчас, после того как проснулся. Все, что он помнил, это что там были Нана и Все За Одного. Яги проснулся словно от сильного толчка, чувствуя, что произошло что-то важное, но не помня, что именно. Это вызывало чувство дискомфорта и пустоты прямо под ребрами, в том месте, где раньше был его желудок. После такого остатки сна ускользнули от него. Несмотря на усталость, Всемогущий был полон решимости. После разговора с Незу, состоявшегося накануне, Яги нашел для себе предлог воздержаться от посещения учительской, пообещав вернуться и заглянуть туда в другой день, и отправился домой. Он долго и тяжело размышлял о том, как предложить свою причуду Бакуго, тщательно обдумывая, что именно ему следует сказать и как можно попытаться убедить сердитого парня принять ее, но так и не нашел правильного ответа. Во время каждого предполагаемого сценария он, в конечном итоге, неизменно приходил к моменту, когда он предложил причуду Мидории — слезы, душераздирающее падение на колени — думая, что это выглядит именно так, как и должно быть, и оставалось только недоумевать, как отреагирует Бакуго. Вероятно, это выглядело бы не так радостно. Их краткого обмена мнениями после того, как он попытался схватить Мидорию, было достаточно, чтобы понять это. «Ты не герой!» Эта мысль заставляла его так нервничать. Он обдумывал сложившуюся ситуацию всю прошлую ночь, и это было единственное логическое решение его проблемы, но в данном случае предложение сильно отличалось от его предложения Мидории. Незу был прав, когда порекомендовал подождать и подумать об этом ночью. Он нуждался в этом, чтобы спланировать свои слова. При условии, если бы он смог набрался смелости сделать это. Яги нервничал. Его ноги не могли больше нормально двигаться, отчего он ими шаркал, колени дрожали, живот крутило от спазмов, и ему приходилось не один раз вытирать свои потные руки о штаны. Поэтому он колебался всего несколько мгновений (или, может быть, минуту), стоя перед входом в дом в пригороде, прежде чем позвонить в звонок. Он почувствовал, как участился его пульс, когда за дверью послышались громкие шаги. Но его решимость была твердой, о чем он сразу напомнил себе. Твердой и непоколебимой… Дверь распахнулась и в проходе появился молодой Бакуго. Он выглядел точно таким же, каким он его помнил, со всеми своими злыми взглядами и взрывом волос на голове, только его обычная ухмылка сменилась выражением абсолютной ненависти. Яги пришлось подавить дрожь в теле. — Что тебе нужно, подонок? — рявкнул он, тем самым словно откусывая от решимости Яги еще кусочек. — Нечего сказать? Тогда уходи. Я не хочу с тобой разговаривать. — Подожди! Я имею в виду, мы можем поговорить наедине? — почтительно спросил он. Прежде чем парень смог выругаться, мужчина сделал небольшой поклон. — Пожалуйста, молодой Бакуго, это чрезвычайно важно. Бакуго просто закипал, стоя в дверном проеме, из его ладоней вырвались один или два непроизвольных взрыва, прежде чем он сердито сжал их и засунул в карманы. — Хорошо. Проходи, пока я не передумал. Это небольшое проявление доверия парня согрело сердце Тошинори. — Конечно. Вот так они и оказались в резиденции Бакуго, неудобно стоя в прихожей. Бакуго встал прямо на его пути, чтобы убедиться, что он не войдет в дом дальше, чем он уже прошел. Из рук Бакуго постоянно раздавались потрескивающие звуки, а сам Яги нервничал и чувствовал себя усталым из-за того, что приходилось постоянно сдерживать кровавый кашель, который пытался словно пузырьки вырваться из него. — Ну, и? — с вызовом крикнул Бакуго, прислонившись плечом к стене, как будто ему было наплевать на то, что Всемогущий находился тут. Вероятно, он этого не сделал. — Предки ушли, так что переходи сразу к делу: что тебе нужно, зубочистка? Стоя перед парнем, Яги подавил желание вздрогнуть. Это был путь, который он избрал, поэтому мужчина подошел к нему с уверенностью, которая не соответствовала ощущениям внутри него. Молодой человек перед ним заслуживал этого. — Молодой Бакуго, я пришел рассказать тебе историю. Историю отца Мидории и моей причуды. Итак, он сделал это. Он поведал ему ту же историю, что и Мидории — историю о жестокости Все За Одного, о жертве его брата и о череде поколений героев, которые стремились его остановить. Мужчина рассказал ему о своем наставнике и о том, как она доверила ему священный факел, который он теперь нес в себе. — Прежде чем я столкнусь с Все За Одного, я знаю, что должен выбрать кого-то, кто сбережет и понесет этот факел вперед, так же как мой наставник выбрала меня, — сказал Яги, хотя ощущение пустоты внутри него говорило ему, что он ошибался, что перед ним стоит совсем не тот парень. — За последние месяцы ты произвел на меня впечатление, Бакуго. Я могу сказать, что ты больше всего в жизни хочешь быть великим героем. Пожалуйста, прими мою причуду. Мужчина не ожидал огромной радости от парня, но так же не ожидал и взрыва, направленного прямо в центр его груди. Он не успел вовремя увернуться. Изо рта Яги насильно вытекла кровь, когда он был отброшен обратно в дверь позади него, заставив его упасть ничком, в то время как Бакуго возвышался над ним, стиснув кулаки и зубы от гнева. — Иди к черту. Красные глаза смотрели на него со всей свирепостью дракона. — Бакуго… — Это то, что ты хотел от Деку? — прошипел он ему. — Вот почему ты начал тренировать ботаника, не так ли? Ты хотел получить преемника, и ты обещал ему что-то настолько большое? И что теперь, ты просто отказываешься от него? Ты хочешь найти кого-нибудь другого? Иди к черту. Яги держался рукой за свою раненую грудь в месте удара, чувствуя, как скрипят его кости — скорее всего, сломанные, — одновременно пытаясь сосредоточиться на втором мальчике, которого он тренировал. — Бакуго, ну, возможно, я и правда хотел, чтобы это был Мидория, но теперь это больше не так. Было бы неправильно отдавать свою силу… — Неправильно подставлять мой зад! ** — отрезал парень. — Деку слишком слаб, чтобы самостоятельно драться со своим стариком! Ты бы дал ему шанс побороться, эгоистичный идиот! Что? Яги не принял во внимание то, в чем сейчас пытался убедить его Бакуго. У Мидории были сотни причуд, и это была одна из причин, по которой было так неправильно передавать ему свою силу. Но Бакуго был прав — даже его причуды «Один за всех» было недостаточно для победы над «Все за одного». Сам Мидория тоже не мог этого сделать. Это то, что Незу имел в виду, говоря об идеальном сосуде? — Дело не только в его отце, — Яги покачал головой, пытаясь избавиться от этих тревожных мыслей. Злые глаза Бакуго смотрели на него с чистой ненавистью. — Чушь собачья. Ты обещал ботанику эту силу, и теперь ты в испуге сбегаешь, потому что Деку сказал тебе правду. Ты трус. Бьюсь об заклад, ты спрашиваешь меня только потому, что думаешь, будто Деку не будет так больно, если это буду я. Только потому что он «любит своего Каччана», не так ли? Чувство вины пронзило мужчину насквозь. Возможно, это было одной из причин для принятия этого решения. Он определенно считал, что такой выбор может быть наименее жестоким по отношению к Мидории. Но он действительно думал, что из молодого человека выйдет замечательный герой, и парень всегда будет рядом со своим другом, несмотря на препятствия. Для Мидории лучше всего было бы с самого начала не иметь причуды… — Сволочь! — Бакуго поднял руку, как будто хотел выбросить его прямо на улицу, яростно дрожа от его сдержанности. — Ты вообще собирался мне рассказать об этом, а?! Ты просто позволил мне узнать, что все это — не для меня, что это должен был быть Деку?! Иди к черту и оставайся там, ублюдок! Чувство вины заставило его хранить молчание. Яги… не знал, планировал ли он сделать это или нет. Не было мысли поделиться этой информацией с Бакуго, но он также не пытался обманывать парня. Мужчина предполагал, что это произойдет естественным образом. Волна ярости перед ним еще не закончилась. Взрывы потрескивали в руках Бакуго, как предупреждающие выстрелы, когда он зарычал на героя. — Ненавижу тебя! Ты просто хочешь бросить меня под колеса автобуса, потому что ты слишком трусливый, чтобы поступить с ним правильно! Я этого не сделаю! Ты думаешь, я хочу, чтобы он смотрел на меня с фальшивой улыбкой, зная, что ты доверяешь мне, а не ему?! Что ты разочаровался в нем?! Ты думаешь, что я хочу, чтобы ботаник смотрел на меня так, будто я что-то у него отнял?! — Нет, нет же! — Яги со всей серьезностью замахал руками. — Это не было моим намерением! Я предлагаю причуду тебе, ты не забираешь ее у него. Я выбираю тебя. — Я не буду чьим-то вторым вариантом, — выплюнул Бакуго вместе с каждой каплей сарказма в его дрожащем теле. — Ты выбрал Деку, ты выбрал его, и я не позволю тебе так его трахнуть. Ты либо отдаешь причуду ботанику, либо находишь еще что-то для причинения ему вреда, потому что ты не будешь использовать меня для причинения ему боли! Я больше никогда не причиню боль ботанику! — Бакуго, я понимаю, но ты должен подумать о своем будущем, о том герое, которым ты мог бы быть… — начал Яги, но парень выпустил небольшой взрыв, чтобы заставить его замолчать. — Я сказал НЕТ! — взревел Кацуки. — ТЫ ГЛУХОЙ?! Я не буду этого делать! Если бы я когда-нибудь забрал у тебя эту силу, то все равно бы сам отдал ее Деку. Мне не нужна твоя причуда, чтобы быть героем номер один, мне не нужна твоя помощь, мне ничего не нужно от трусливого лжеца, который слишком слаб, чтобы вступить в бой за Деку! Если бы я использовал кого-то вроде тебя, чтобы добраться до вершины, я бы этого не заслужил! А СЕЙЧАС УБИРАЙСЯ! УБИРАЙСЯ, ПОКА Я ТЕБЯ НЕ УБИЛ! Его бесцеремонно выгнали из дома Бакуго без единого слова. Отойдя на пару шагов и обернувшись, Яги с возрастающим чувством вины наблюдал, как молодой человек, которого он воспитывал, сейчас отказывался даже просто смотреть на него. Бакуго вернулся в свой дом и захлопнул за собой дверь, ни разу не оглянувшись. После того, как на него накричали и громко отругали, что уже само по себе выглядело жутко, он все еще продолжал стоять на улице пригорода. Слабый ветер трепал его волосы и собирал вместе в пряди, которые так любила Нана, разбрасывая их в разные стороны и позволяя им плыть по течению, так же как и его мысли. Он провел месяцы с этими двумя мальчиками. Он тренировал их тела, давал им советы и даже утешал их в их желании стать великими героями. Встреча с Мидорией, которая состоялась накануне, и сегодняшняя встреча с Бакуго — обе были свидетельствами разрушенных отношений. Одна закончилась слезами, другая — гневом, но оба парня сильно пострадали от того, что он сделал. Когда он впервые напал на Мидорию в тот день, его волновало только то, что ребенок был родственником Все За Одного. Не имело значения, что он сказал, до тех пор, пока пользователи причуд «Один за всех» и «Все за одного» могут наконец закончить свою многовековую вражду. Он просто хотел как можно быстрее положить конец всему этому противостоянию. И когда он увидел множество причуд в этих зеленых глазах, заставляющих их неестественно светиться, его единственным инстинктом было атаковать до того, как он сам будет атакован. Теперь, оглядываясь на все их проведенные вместе утра, на йогурт, который он приносил мальчику, и на улыбки, которыми они делились, Яги знал, что он очень остро отреагировал на признание Мидории. Но все же… отдать парню «Один за всех»? Похоже, Незу решил, что это будет правильным выбором. Бакуго был непреклонен, считая этот выбор единственным возможным. И Айзава, не зная всей ситуации, сказал ему сделать все возможное, чтобы восстановить их отношения. Для всех них Мидория уже был его преемником. Но что, если они ошибаются? Что, если несмотря на все слова и честность Мидории, «Один за всех» все же попадет в руки его врага? Что тогда произойдет? Нахождение его причуды так близко к врагу было неразумным поступком, не с такими эмоциями или заботой между ними двумя, не тогда, когда даже сам Мидория не видел ясно своего врага. Яги вздохнул и направился прочь от дома Бакуго по дорожке к своей машине. Он был полностью уверен, что это был правильный путь, чтобы двигаться вперед — иначе почему бы причуде «Все за одного» не существовать в более молодом хозяине, если бы она не пыталась защитить «Один за всех»? «Все за одного» и «Один за всех» прекрасно бы сосуществовали в молодом поколении. Но, подумав над словами Бакуго, он понял, что могло случиться. Если бы Бакуго согласился, то Тошинори вполне мог испортить отношения между двумя парнями. Даже мельчайшая обида или ревность с одной или с обеих сторон могла испортить их отношения. Ты трус. Бьюсь об заклад, ты спрашиваешь меня только потому, что думаешь, будто Деку не будет так больно, если это буду я. Только потому что он «любит своего Каччана», не так ли? … Ты думаешь, что я хочу, чтобы ботаник смотрел на меня так, будто я что-то у него отнял?! … Я сказал НЕТ! Спазм в животе, который мужчина считал проявлением нервного расстройства, вернулся в полную силу, когда он понял, что то ощущение было чувством тревоги, тревоги, основанной на его вине. Он сделал неправильный выбор. Когда он принимал решение, то он не подумал, насколько будет ранен Мидория. Образ, нарисованный Бакуго, был настолько ярким, что он мог четко представить, что Мидория вполне мог чувствовать все это. Преданный. Что ты разочаровался в нем, — сказал Бакуго. Он не отказался от Мидории, вовсе нет, он был уверен, что парень выдержит все его испытания. Но Бакуго имел в виду не это, не так ли? Он отказался от того, чтобы Изуку был его преемником — об этом довольно четко свидетельствовало то, что он предложил свою причуду его лучшему другу. Но означало ли это, что он полностью отказался от Мидории, отказался от возможности дать парню стать героем? Эта мысль ошеломило его, когда он понял, что это действительно так. Он перестал спрашивать, каким героем будет Мидория, а вместо этого спросил, может ли он вообще им быть. Он разочаровался в нем.***
Кацуки нужно было что-нибудь побить, и сильно. Если бы ему, черт подери, разрешили хотя бы выйти из дома, он бы отправился на мусорный пляж и уже приступил к следующему участку, просто чтобы найти старую машину или холодильник и дать волю своим взрывам. Но когда он захлопнул за собой дверь, он внезапно оказался лицом к лицу с Мидорией Хисаши, Все За Одного, самим беловолосым демоном во плоти, улыбающимся ему с лестницы. — Меня пригласили на вечеринку? — Что ты здесь делаешь? — рявкнул Кацуки. — Я не рассказывала ему о тебе и Деку, так что ты можешь свалить отсюда. — О, я пришел не из-за Всемогущего, — с обещанием в голосе ответил ему отец Деку. — Нет, я просто зашел узнать твой ответ на мое вчерашнее предложение. Кацуки скрипнул зубами, готовый сказать мужчине, чтобы он отправился к дьяволу, но тут Все За Одного рассмеялся радостным смехом, который пробрал парня до костей. — И я так рад, что сделал это! Видеть, как Всемогущий получает взрыв в грудь — это было восхитительным сюрпризом. Ты сделал мой день, действительно сделал. Пауза, которую он явно должен был заполнить, была оставлена без внимания, пока парень стоял неподвижно перед чудовищем, едва дыша. Если отец Деку видел взрыв, значит, он слышал почти все. Это означало, что он слышал и сведения о Деку. Это было плохо. И этот демон-отец не выглядел удивленным. Он просто беззаботно стоял на лестнице, словно в этом не было ничего страшного. Это значило, что он знал. Он знал. Все За Одного одарил его глубокой понимающей ухмылкой. — Думаю, у нас с тобой будет долгий и приятный разговор, Кацуки.***
После отказа Бакуго Тошинори почувствовал, что он потерял свою цель и смысл. Покрытый кровью, со сломанным, с большой долей вероятности, ребром или даже двумя, у него было два варианта: отправиться в больницу или в UA. Поэтому он вызвал такси и велел отвезти его в школу. Незу ждал его у ворот с загадочным взглядом и с медицинскими носилками. — Пойдем, пойдем, отведем тебя к Исцеляющей девочке, — директор положил его на носилки и занял позицию на верхушке одного из медицинских роботов, когда они начали свое путешествие по школе. Его заостренная голова наклонилась, чтобы смотреть на него со смесью жалости и раздражения. — Я предполагаю, что все пошло не так, как ты планировал. — Ты знал, что этого не произойдет, — устало ответил Яги, закрывая глаза от утреннего солнца. — Я был так уверен, что нашел ответ, но…что ж, полагаю, я недостаточно тщательно обдумал его. Парень поднял несколько хороших вопросов. — Я так себе это и представлял — Тошинори слышал гордость в голосе директора. — Бакуго — умный мальчик. Итак, Яги, что ты будешь делать теперь, когда этот путь закрыт для тебя? — …Я не знаю. Он выбрал одного преемника, такого же яркого и живого, как тропический лес, включая и регулярный сезон дождей. Затем он выбрал другого кандидата, который был неудержимым и таким же опасным, как дикий лесной пожар. Но теперь у него не было ни первого, ни второго. Он отказался от одного, и его бросил другой. Оба причинили невероятную боль другой стороне. Лапа Незу похлопала его по голове. — Давай сначала вылечим тебя, а затем, возможно, ты захочешь узнать, о ком именно Сотриголова упоминал вчера, да? Все были разочарованы, когда ты не зашел в ним в гости. — Я не в настроении совершать визиты. Незу посмотрел на стареющего героя с легкой улыбкой, выражая тем самым свои эмоции. — Этот визит тебе поможет, я в этом уверен. У нее есть способность заставлять людей чувствовать себя лучше. Тошинори не мог представить, чтобы такая причуда сработала бы против его настроения, и еще меньше не понимал, как Незу позволил бы использовать против него нечто подобное, но он промолчал. Исцеляющей девочке потребовался всего один взгляд, чтобы определить возникшие с ним проблемы. — Тоши, глупый мальчик, — вздохнула она. Невысокая женщина спрыгнула со стула и заставила ботов приблизить его к ней. Она приподняла его рубашку и неодобрительно запричитала. — Что ты делал на этот раз? Он улыбнулся слабо, но с вызовом. — Твоя манера поведения у постели как всегда прекрасна. Женщина в отместку ткнула его в ребра, заставив его вскрикнуть. — Посмотри уже на этот синяк, — цокнула женщина. — Ожоги, явная рана от удара, сломанные ребра… ты встал на пути у бомбы в героической форме, Тоши? — Достаточно близко, — усмехнулся он ей. — Хммм — женщина вытянула губы и поцеловала самый сильный синяк. Зеленый свет, а затем последовавшая за этим усталость сделали его тело на носилках неподвижным. — Сегодня никакого напряжения, слышишь? И постарайся не использовать другую твою форму. Я бы сделала это с помощью врачебного предписания, но мы оба знаем, что ты плохо слушаешь. Учитывая все обстоятельства, этот комментарий, вероятно, оказался слишком незначительным, чтобы он его оценил по достоинству. — Ты права. Как и всегда. Исцеляющая девочка недовольно поджала губы. — Ну, надеюсь, что ты это запомнишь. Незу, убедись, что сегодня он занимается исключительно документами. Стресс вреден для его желудка. — Мы собираемся познакомить его с Эри-чан, Чиё, — сказал Незу. — А, тогда с тобой все будет хорошо, — улыбнулась она Всемогущему. — Не пугай эту девушку сейчас, понимаешь меня? Говори ласково и не накачивайся! Эри-чан? Тошинори в замешательстве смотрел на двух маленьких улыбающихся людей, но так и не получил ответа, пока его вели в конференц-зал. В комнате был беспорядок из бумажных куч, кофейных чашек и недоеденной еды. У каждого героя была стопка бумаг высотой более полуметра, с которыми они работали для выставления оценки, и на экранах непрерывно воспроизводились многочисленные видео с участием различных экзаменуемых. Все присутствующие были знакомы мужчине, поэтому для Тошинори было сюрпризом обнаружить маленького ребенка, сидящего на коленях Сотриголовы, когда он поднял голову. Маленькая девочка с хорошенькими розовыми глазками и рогом на голове, которая собиралась писать в лежащей на столе книжке. Все учителя посмотрели на Незу и Всемогущего, когда они вошли, но очень немногие действительно поприветствовали Тошинори. Полночь и Сущий Мик особенно холодно отнеслись к нему, а Тринадцатая***, хоть выражение ее лица не было достаточно детальным, чтобы по нему можно было правильно прочесть ее эмоции, казалось, полностью игнорировали его в пользу просмотра видеозаписи боя. — Привет всем! — весело поздоровался Незу. — Яги вернулся! Пошли, пошли подготовим тебя к выставлению оценок. Он ведь должен был быть учителем. Но разве он не должен был также поприветствовать девочку, сидевшую вместе с Айзавой? Когда Незу посадил его рядом с этой парой, мужчина понял. По-видимому, именно таким способом он и должен был с ней встретиться. Ему вручили стопку бумаг и критерии оценки и сказали задавать столько вопросов, сколько ему нужно, чтобы обеспечить ученикам справедливо выставленные балы. Он взял самую первую бумажку и положил ее перед собой, но тут же посмотрел на девушку по имени Эри. Девочка смотрела на него своими невероятно большими глазами, как будто она либо боялась его, либо чего-то от него хотела. — Привет, — весело поприветствовал он. Айзава был вовлечен в общение своими шарфами, когда Эри потянула за них, чтобы привлечь внимание мужчины. Он вздохнул и посмотрел на ребенка. — Да, с ним можно поговорить. Можешь задать ему свой вопрос. Было невероятно мило, насколько она доверяла Айзаве. После получения его одобрения девушка повернулась к Яги и прошептала: — Ты тоже герой? «Ты не герой!» Он резко сглотнул. — Да, именно. В дальнейшем он собирался лучше выполнять свою работу, чтобы соответствовать этому званию. Эри посмотрела на него широко раскрытыми, полными надежды глазами. — Ты собираешься помочь братику Деку? Только его многолетний опыт удержал его от кашля кровью прямо на маленького ребенка. Братику Деку? Весь персонал смотрел на него, и он почувствовал, что начинает чаще дышать. — Ты знаешь Мид… я имею в виду, ты встречалась с Деку? — спросил ее Тошинори. Она яростно кивнула, скривившись. — Он… он привел меня сюда. Чтобы помочь мне научиться контролировать свое проклятие. Маленькая девочка старалась изо всех сил, но ее объяснения не хватало. Мужчина посмотрел на Айзаву, чтобы тот дал дополнительное подтверждение сказанным словам. — Ее причуда, — объяснил усталый мужчина. — Не называй это проклятием, Эри. Мы говорили с тобой об этом. Она быстро извинилась себе под нос и сжала его шарфы. Айзава отодвинул немного в сторону свою стопку бумаг для оценки и положил руку на спину девочки, чтобы утешить ее. — Эри, — сказал Айзава, — Яги был учителем Деку. Айзаве, должно быть, было приятно избивать человека, когда он упал, потому что с его стороны это было жестоким предательством перед лицом самой невинности. Его ухмылка была очевидна, когда Эри развернулась у него на коленях и уставилась на мужчину широко раскрытыми глазами. — В самом деле? — прошептала она с трепетом. — Ты действительно знаешь братика Деку? Яги неловко закашлялся в руку. — Ну да, конечно. Я знаю его уже несколько месяцев. Ребенок взволнованно посмотрел на Сотриголову, который просто кивнул головой на какой-то невысказанный девочкой вопрос. Она снова взволнованно повернулась к Яги. — Яги-сан, вы знаете его любимый цвет? Что ж, это был не тот вопрос, которого он ожидал. Хотя его немного беспокоило то, как легко он мог вспомнить ответ. В его голове возник образ Мидории, смотрящего с довольным выражением лица на море перед ними и рассказывающего герою, как ему нравится цвет океана, потому что он наполнен спокойствием. Затем с дерзкой улыбкой повернулся к мужчине и сказал: «Это напоминает мне костюмы твоего героя». — Он любит синий. У коллектива преподавателей поднялись вверх брови, когда они посмотрели на него, но Эри выглядела так, будто он дал ей самую ценную информацию. Она достала свой маленький блокнотик и неуклюже записала это. — И, ммм, братику Деку нравятся герои? — невинно спросила Эри. — Все всегда хотят знать моего любимого героя, но братик Деку сказал, что он еще не герой, так что это Сотриголова. Все в комнате либо фыркнули, либо испустили протяжный и полный горести вздох — Сущий Мик — но Всемогущий просто кивнул. — Он любит героев. — А кто его любимый герой? Это был простой вопрос. Он знал, что до прошлой недели этим героем был он сам. Всемогущий был героем Мидории. — Всемогущий, — мирно вмешался Незу со своего места. До этого грызун не смотрел в их сторону, но сейчас он повернулся, встречаясь взглядом с Тошинори, и кивнул ему. — Я считаю, что Всемогущий по-прежнему его любимый герой. Если бы это была игра на звание того, что сильнее всего ударит его под дых, то эта фраза стала бы победителем. Независимо от того, не обращала ли Эри внимания на напряжение в комнате или же была слишком смущена, чтобы должным образом отреагировать на повисшую в комнате атмосферу, она просто с большим энтузиазмом записала ответ Незу. — Ты хочешь знать его любимую еду? — спросил Тошинори, на этот раз добровольно. Девочка отчаянно закивала головой. — Это кацудон. Что тебе больше всего нравится, маленькая Эри? — Яблоки, — ответила Эри, хмуря брови и записывая полученную от него информацию. Некоторое время они перебрасывались туда-сюда вопросами, обмениваясь информацией. И теперь Яги чувствовал себя некомфортно из-за того, как много он знал о Мидории: любимое животное — птицы, в частности Шима-Энага**** (Мидория как-то специально уточнял, что ему не хватает снега и маленьких, похожих на пушистые ватные шарики, птичек Хоккайдо зимой); что парню нравилось носить самые странные или смешные футболки, которые он мог найти в местных комиссионных магазинах (хотя объяснить Эри, почему футболка с надписью «фланелевая рубашка» была забавной, оказалось невозможным); и что Мидория не любит зеленый перец. Он рассказал Эри истории о мальчике, например о том дне, когда однажды на Мидорию и Бакуго напали чайки, и о том, как Изуку тут же отдал им свой бенто, в то время как Кацуки произвел взрывы в небо. Так что мужчина пришел к выводу: хотя он не знал прошлого мальчика, но он достаточно знал сегодняшнего Мидорию. Это было так, как и сказал Мидория — они с ним не были чужими, была надежда, что они были еще ближе друг другу. Тем не менее, мысли о том, чтобы передать свою причуду, мучила Тошинори. Это было не то, что его мозг мог должным образом обдумать, не в текущий момент времени, поэтому он сосредоточил свое внимание на Эри. В обмен на информацию о Мидории он узнал, что Эри любит играть на пианино, а также тот факт, что Изуку был тем, кто подарил ей пианино, которым она пользуется. Герой узнал, что Эри пишет в этих маленьких блокнотах, чтобы «Братик Деку знал, что я делаю». Эри также рассказала ему о Мидории, как он подарил ей дневники на Рождество. Как мальчик внезапно появился в образе Санта-Клауса и подарил ей все эти удивительные подарки, а потом даже сшил ей платья из оберточных бумажных тканей. Ей нравилось рассказывать герою о том, как парень использовал свои причуды, чтобы исцелить ее, и даже разрешил ей поиграть в воде. Ее счастье, когда она описывала все те причуды, которые использовал Мидория, было ошеломляющим. Эти многочисленные украденные причуды доставили ребенку такую радость, что она подпрыгивала, сидя возле Айзавы. — Он позволил мне кататься по воде, как будто я летала, — взволнованно сказала она ему, — и он делал рыбок различных форм и размеров, чтобы они игрались вокруг меня. И он использовал огонь, который не горел, чтобы мне больше не было больно, и я могла поиграть с ним. Он обнял меня и… и… Девочку охватил приступ меланхолии, она внезапно стала угрюмой. В конце концов она заплакала и прошептала: — Я хочу к братику Деку. Я хочу, чтобы он был здесь. «Я тоже хочу, чтобы он был здесь», — подумал Тошинори. Знакомая за последние несколько дней боль в груди начала пульсировать с новыми силами. Дело было не в том, что ему было плевать на мальчика. И не в том, что он приравнивал парня к его отцу, больше нет. Дело было в том, что он обидел мальчика и оттолкнул его, а теперь, после всего этого, он скучал по Мидории. Не только как по ученику, но и как по своему преемнику. Это последнее чувство было неправильным, ошибкой было даже только рассматривать такую возможность, но видеть боль маленькой девочки было равносильно тому, чтобы рассматривать его собственную, пусть даже если эта боль — его собственное порождение. — Я понимаю, — тихо пробормотал символ мира, утешая девочку. Он не оставил без внимания любопытные взгляды Незу и Айзавы. — Я бы тоже хотел, чтобы он был здесь. Однако ее жалостливые всхлипы все продолжались, и малышка свернулась калачиком и прижалась к Сотриголове в поисках утешения. Это было быстро, но Тошинори с тревогой наблюдал, как рог Эри опасно вспыхнул в такт ее рыданиям. Волосы Айзавы встали дыбом, и его красные глаза быстро устремили на девочку. Золотой блеск померк, и Эри осталась на руках Сотриголовы. Она все еще плакала, когда Айзава объявил, что с нее хватит на сегодня, и увел девочку из комнаты, чтобы она могла немного вздремнуть. Тошинори даже не попрощался. — Что с ней случилось? Незу грустно посмотрел на Тошинори. — Эри использовалась для экспериментов группировкой Якудза, Восемь заветов смерти. Судя по тому, что она нам рассказала и что наблюдали врачи, эти шрамы образовались в результате различных операций, когда ее разрезали на части, чтобы извлечь кровь, ткани и все остальное, что они могли использовать для проверки их свойств. Тошинори охватил праведный гнев. Как кто-то посмел сделать такое с ребенком! Как они только посмели! — Мидория посещал эту организацию вместе со своим отцом, когда нашел ее, — деликатно сказал ему директор. — Он спас ее, исцелил и привел сюда. У нее есть очень опасная причуда и она еще не нашла способа выключать ее, когда происходит активация, поэтому Изуку хотел убедиться, что Сотриголова может быть сразу вызван, как только это будет нужно, чтобы остановить ее. Из-за заботы парня о ней Эри сильно привязалась к нему, и когда она решила, что Деку ведет себя как ее брат, он принял эту роль и ее, как свою сестренку. Он сказал ей, что навсегда станет ее братом, как только это будет безопасно. Тошинори не мог полностью обработать полученную информацию. Не то чтобы он не верил, что Мидория может вытворить такое. Но если бы Все За Одного участвовал во всем этом и тут была замешана опасная причуда, которая явно очень сильно пугала Эри, то почему он этого не сделал? Почему такой мужчина позволил маленькой девочке с опасной и сильной причудой выйти на свободу? — Эри очень привязана к Мидории, — продолжил директор с чуть более радостным настроением, чем раньше. — Возможно, это более чем здорово, учитывая, как мало времени они провели вместе, но в данной ситуации это совершенно понятно. Мальчик был единственным, кто нашел ее и спас, когда ей было больно. Он ее герой. Значение этих слов не ускользнуло от Тошинори. Он обменялся взглядом с Незу, показывая свое понимание — Мидория был героем. Без этой операции все еще был кто-то, кого он спас. В очередной раз Мидория показал свое истинное лицо. И все же, как и прежде, внутри героя продолжала жить тень сомнения. — Нам предстоит проверить еще множество тестов, — наконец объявил Незу, плюхаясь обратно на свое место. — Ты можешь думать о своих проблемах, пока мы их проверяем. Ему действительно было о чем подумать. В ту ночь, когда он ложился спать, ему снились семь лиц, уставившихся на него, и большая тень, которая закрывала окружающий пейзаж. Нана находилась возле них, с печальными и усталыми глазами, когда к нему потянулся худощавый седой мужчина. Нет, не к нему. Он тянулся к чему-то прямо за его спиной. Этот беловолосый мужчина тянулся к чьему-то присутствию, что ощущалось прямо за его плечом, к огоньку, который, как думал Всемогущий, он знает.