Он лгал

— Бедный отвергнутый принц, — Томура прислонился к стойке с маниакальной улыбкой на лице. — Так приятно видеть тебя в таком состоянии. Изуку просто проигнорировал его и продолжил свою работу по очистке пола, чередуя производство воды и мыла для мытья полов. Папа мог бы легко дать ему моющее средство, чтобы он использовал его для пола, но производимое им мыло создавалось непосредственно из солей в его теле, тем самым вынуждая его восполнять солевой баланс в организме в качестве наказания. Это означало, что ему необходимо было употреблять большое количество отвратительной соленой воды комнатной температуры в дополнение к работе по дому. Обучение и наказание в одном лице. Он продолжал тереть пол, пока Томура радостно наблюдал за ним. — Ты словно мой слуга! — он усмехнулся. — Маленький дополнительный продавец на обочине дороги, благодаря которому я могу скинуть лишнее и разгрузиться! Ты даже берешь на себя роли, которые я поручил Учителю, и делаешь Ному, как маленький ученик-ремесленник. Даже не кузнец. Не знаю, почему я подумал, что ты мини-босс. Изуку было легко отключиться от бессвязной болтовни об видеоиграх, даже несмотря на то, что он был занят поставленной отцом задачей, но когда Томура снова упомянул папу, его внимание и слух вернулись к нему. — Учитель так зол, так полон силы и мести, — легкомысленно сказал старший парень. — Ты знаешь, что мы собираемся делать сегодня вечером, маленький принц? Он обещал, что я смогу убить сегодня вечером. В его бизнес вмешивается герой, который должен умереть в ближайшее время. Учитель заберет себе ее причуду, потому что ты неудачник и не заслуживаешь власти, а потом я превращу ее в пыль, потому что ты слишком слабый, чтобы сделать это самостоятельно. Потому что ты продолжаешь подводить Учителя на каждом уровне. Я не подведу его. Мое прохождение плавное, и я не совершаю никаких ошибок. Я лучший аватар. — Ты — последний человек, которого я бы назвал лучше меня, — парировал Изуку, даже не глядя на злодея. — И если есть человек, про которого я знаю, что я лучше него, то это ты. Он как раз вовремя уклонился в сторону, обернувшись и заблокировав атаку Томуры щеткой для чистки, которая висела на его запястье. Красный и зеленый встретились во взаимной ненависти. Но Изуку закончил на сегодня драки без использования причуд. Под влиянием его гнева из его запястий выстрелили кристаллы и обернулись вокруг рук Томуры, словно сковывая его наручниками. Мальчик воспользовался мокрым полом, чтобы с его помощью проскользнуть назад, держа руками Томуру, прежде чем перебросить старшего подростка над собой и отправить его в стену бара. Черный портал ловит Томуру до того, как юный злодей смог удариться о стену, и выбросил его на пол бара прямо перед барной стойкой с невозмутимым Курогири. — Довольно, вы двое, — он осторожно поставил стакан обратно на полку. — Учитель будет разочарован, когда обнаружит, что вы сражаетесь. И ты не должен вмешиваться в работу Изуку, Томура, ты это знаешь. Он должен закончить до возвращения своего отца. — … Курогири вздохнул. — Изуку, не мог бы ты освободить руки Томуры? Парень сделал вид, что игнорирует туманного злодея, и вернулся к мытью полов. Если Томура все время может быть мелочным, то и он может хоть раз проявить мелочность и… Изуку успокаивающе выдохнул. Нет. Он не был Томурой и никогда не мог привыкнуть быть хоть немного похожим на него. Такое поведение было ложью и безумием. Он был бы более крупной персоной, если бы это не убило его. — Хорошо. Щетка для чистки перешла в его правую руку, а левая приблизилась к опасно трясущемуся сгустку ярости, известному как Шигараки Томура. Изуку уже чувствовал надвигающуюся травму. — Не двигайся, — приказал он, заставив Шигараки зарычать в ответ на свои слова. — Говори, что хочешь, но оставайся неподвижным. Я не хочу случайно сломать тебе запястья. Не дожидаясь ответа, парень приложил по пальцу к каждой из сторон кристалла, увеличил его в пять раз и сжал. Кристалл легко раскололся в руке, а в месте, где его пальцы соприкоснулись друг с другом, остались только остатки в виде раздробленных на крупинки осколков. После того, как кристалл исчез, Томура стал выглядеть так, будто все, чего он хотел — подвергнуть его своему распаду прямо сейчас. Это был такой же дикий вид, как когда улыбался его отец, и у Изуку скрутило внутренности от этого. Парень снова отвернулся, но уже с тяжелым сердцем. Он искренне ненавидел Томуру, но никогда не переставал задаваться вопросом, действительно ли все это заслужено, и делает ли его плохим человеком такой способ мышления. Хуже того, это заставило его задуматься, будет ли Томура лучшим сыном для его отца, чем он сам. Старший подросток был прав, играя на страхах Мидории, что он не был таким, каким Все За Одного хотел бы видеть своего ребенка — с учетом того, что произошло вчера, и последующего неминуемого предательства, было ясно, что он действительно не такой сын. Он просто не мог решить, хорошо ли это. — Иди, достань свою приставку и позволь Изуку закончить мыть полы, Томура, — сказал Курогири непререкаемым тоном, не оставляя возможности для споров. — Учителю не понравится, если ты причинишь ему боль. По какому-то негласному закону, юный злодей, обычно никогда не проявляющий кротости и послушания, слушался Курогири всякий раз, когда упоминался отец Изуку. Шигараки пошел и принес свою игровую приставку, и Изуку остался один, в то время как Томура провел остаток своего прибывания в роли няни, бродя по тусклому подземелью. Когда отец Мидории вернулся счастливым с очередного нераскрытого (и потому ужасного) дела, Томура был отправлен за героем, а Изуку доставили к доктору Гараки — или Уджико, как его называли на черном рынке. Доктор Гараки был интересным человеком. Он каждый день занимался клинической работой по созданию ному, но когда процесс достигал этапа начала планирования причуд, его страсть действительно проявлялась. Когда отец Мидории приходил к доктору, то они разговаривали как старые друзья, и Изуку мог видеть поклонение за этими большими очками. Изуку радовался тому, что доктор Гараки никогда не относился к нему как к его отцу, как к некоему божеству, способному изменять мир, но ему, похоже, больше чем что-либо еще нравилось подталкивать и корректировать его поведение, как будто подстрекая и пытаясь сделать мальчика более похожим на Все За Одного с помощью стимулов и сравнений. — Стандартные способности к регенерации и сила фактически являются обязательными, — сказал доктор Гараки вслух, нажимая несколько маленьких кнопок, — но если он должен имитировать Всемогущего, тогда этому творению потребуются еще и много мышечных и скелетных операций по конструированию. На это потребуется время. Ты способен на такую ​​кропотливую работу? — Я могу это сделать. Это то, что доктор всегда хотел слышать от него. Обычно отец мальчика сам выбирал причуды, но в присутствии Изуку в этом не было необходимости. Нет, когда Мидория был в лаборатории, его отец настаивал на том, чтобы сидеть сложа руки и наблюдать за ним, смотреть за каждым его движением. — Я хочу, чтобы мой сын сиял, — постановил он. Вот и все. В первый раз, когда его папа сделал это, Изуку узнал, что таким способом он хотел устроить все так, чтобы Изуку был счастлив со всеми ному, со всеми их безжизненными причудами, с «захватывающей» задачей создания жизни. Поэтому он улыбался всякий раз, когда это было целесообразно, и перебирал различные комбинации причуд ному, когда хотел. Парень ходил по лаборатории, чтобы просмотреть все новые причуды, которые доктор Гараки проанализировал и скопировал, и ему велели выбрать те из них, которые сделают идеального «Анти-Всемогущего». — Томура хочет в скором времени сразиться с героем, — объяснил его отец, пока они выбирали наиболее подходящие комбинации причуд. — Ному, предназначенный только для Всемогущего — это то, чего он хотел, но я не считаю нужным вкладывать в это творение какие-то редкие причуды. Томура не добьется успеха. Просто он должен испытать поражение, чтобы оно помогло ему подняться еще выше. — И стать еще безумнее, — саркастически пробормотал Изуку. Это был его отец, и он, конечно, услышал прозвучавшую тихую насмешку и засмеялся. — Прости. — Не извиняйся, — усмехнулся Все За Одного. — Да, Томура никогда не умел проигрывать. И поражение от самого Всемогущего, ну… я думаю, он будет немного расстроен этой неудачей. Доктор Гараки поставил на стол заспиртованную емкость. — По крайней мере, внук* Шимуры сгодится для чего-нибудь хорошего. Хотя зачем тебе использовать такое «свободное оружие», я не понимаю. Шимура Тэнко. Изуку узнал настоящее имя Шигараки, когда впервые начал работать с доктором Гараки, потому что доктор отказался называть его как-нибудь еще. А поскольку Гараки на самом деле никогда не встречал Томуру, это было лучшее место, чтобы услышать истинные мысли отца о его неофициальном брате. — Тебе никогда не было скучно, Кюдай? — засмеялся Все За Одного. — Томура — отличный повод для меня развлечься. Он такой преданный, трудно найти такую ​​лояльность. Конечно, не считая тебя. И его страсть станет фантастической, как только она будет отточена. Доктор Гараки вздохнул. — Но все же тратить этих ному на наглого ребенка, когда можно было просто прогнать его, как других, которых ты воспитал, кажется мне таким неэффективным. Пошлите его и покончим с ним. — Тогда кто уничтожит Японию? — дразняще спросил отец Мидории. — Мой тонкий подход всегда творил чудеса, но должна существовать угроза, чтобы привлечь внимание к нашей повестке дня. Идеальный злодей-садист, который полностью игнорирует все условности и просто берет то, что хочет, не обращая внимания на последствия или жертвы. И все это — Шигараки Томура, приносящий распад общества. Я одобряю это. Сказанные слова были похожи на удар ножом в самое сердце. Преданный. Лояльный. Веселый. Вспыльчивый. Садистский. Томуру хвалили в то время, пока Изуку наказывали. Он был разочарованием, вероломным предателем. Он был неприятным. Он был неблагодарным. Он был неудачником, которого отец любил в сторонке, пока на сцене его заменял Томура. Изуку быстро отвернулся и вернулся к поиску правильных причуд. Он не хотел слышать, как его отец хвалит Томуру. Глупый Томура был неправ, его отец не заменял его, он не был… Через секунду его отец оказался перед ним и просунул большой палец между движущимися зубами, тем самым обращая его внимание на то, что именно он делал. Бормотание. — О, сынок. Изуку попытался нырнуть под руки отца, но мгновенно был пойман и заключен в объятия. Мальчик беспокойно завозился, глядя куда угодно, но только не на своего отца. Было неловко от того, что его поймали за нытьем о Томуре. — Мое сокровище, посмотри на меня. Обожание в глазах отца было совершенно незаслуженным. Он не был сокровищем, он был гадюкой в ​​траве. — Томура — ничто по сравнению с тобой, — пообещал его отец, поцеловав Изуку в лоб. — Ты наказан, но я тебя никогда не брошу. Я обещаю. Мальчик мог только покачать головой. — Я не… точнее я так не думаю. Папа, ты не должен слушать, что я бормочу, это бессмыслица. Я просто завидовал, я не имел в виду ничего такого. Я знаю, что в последнее время я был не лучшим сыном. — Сыном? — Все За Одного произнес это слово так дразняще, так легко, что Изуку не мог не взглянуть в веселое лицо отца. — Ты думаешь, так я вижу Томуру? О, Изуку, позволь мне поделиться с тобой маленьким секретом. Отец придвинулся в нему так близко, что его рот почти касался его ушей. Причудой «Один За Всех» обладала бабушка Томуры. Все части головоломки под именем Томура внезапно сложились в целую картинку. То, как папа, казалось, ненавидел его и в то же время любил. То, что он был застрахован от наказания. То, как его безумие доводилось до степени идиотизма. Папе не нравился Томура — он его просто использовал. Изуку был прав, в лице этого парня его отец получал возможность удовлетворять какую-то свою садистскую потребность, но это была не потребность в сыне-убийце, это было наказание для одного из прошлых владельцев причуды, того самого наставника Всемогущего, которого он убил, и, может быть, для Всемогущего тоже. Папа не воспитывал Томуру не потому, что тот был социопатом. Он воспитал его таким, потому что парень уже был психопатом, намеревающимся причинить еще больше боли людям, которые обидели его в прошлом. Томура не был наследником, он был бомбой. И папа хотел, чтобы она эффектно взорвалась. - Да, теперь ты это видишь, — усмехнулся Все За Одного, слегка отстраняясь. — Как я уже сказал, Томура — бесценная фигура на доске и забавный ребенок, которому нужно потакать, но то, как я отношусь к нему, не следует сравнивать с моей любовью к тебе. Он не мой наследник. Его работа будет заключаться в том, чтобы уничтожить свое наследие и сохранить твое. — Мое? — прозвучавшее заставило Изуку поднять глаза вверх.  — Конечно, — злодей ответил с самодовольной улыбкой на губах. — Когда ты будешь героем, тебе понадобится кто-то, чтобы создавать беспорядки, иначе у тебя никогда не появятся последователи. Томура будет представлять достаточно серьезную угрозу, чтобы уничтожить нынешних героев, пока ты учишься в школе, чтобы они уступили дорогу твоему поколению. Идеальный предвестник хаоса, который укрепит твое положение и позволит изменить все, что тебе захочется. Твои собственные руки будут чистыми, пока Томура будет расчищать путь для тебя. А когда его полезность закончится, ты сможете одержать победу над ним и стать кумиром для всех тех людей, которых ты хочешь спасти. Идеальная позиция, чтобы делать все, что захочешь, вносить все изменения, о которых мы так долго говорили. И я буду рядом, чтобы оказать тебе всю необходимую поддержку. Все За Одного гладил Изуку по волосам теплым и пушистым жестом. — Мне не нравится наказывать тебя, Изуку, но не думай, что когда я так поступаю, это не означает, что я не люблю тебя, просто хочу дать тебе все самое лучшее. Я обещал тебе мир, и это именно то, что я тебе дам. Все, о чем я прошу, это слушаться меня. — Я всегда слушаюсь, папа, — слабо возразил Изуку. — Я просто… — Да, у тебя всегда было слишком чистое сердце, чтобы быть тем, кем должен стать Томура, — сказал его отец, глядя на сына сверху вниз с преданностью, которая пронзила сердце Изуку чувством вины. — Мой хороший мальчик. Тогда сосредоточься на этом. Будь послушным ради меня, Изуку, и пройди свое наказание с этой драгоценной улыбкой на твоем лице. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Изуку кивнул и еще раз обнял отца, прежде чем вернуться к стоящим рядами безмолвным причудам. Он слышал, как за спиной его отец начал бормотать. — Такой эмоциональный в последнее время. Может, мне стоит попросить Кюдая проверить его гормоны… Изуку определенно не хотел, чтобы отец устроил ему проверку, чтобы узнать, не наступает ли у него половая зрелость. Нет. Не снова. Изуку убежал еще быстрее. В тот вечер его отец ушел вместе с Томурой и украл очередную причуду. Он даже принес ее доктору Гараки, чтобы Изуку мог наблюдать за процессом извлечения. По сути, причуда была помещена в мертвое тело, в котором имитировалась жизнь при помощи одной из камер с восстанавливающей жидкостью. Доктор отслеживал изменения, вызванные переносом причуды, и вырезал эти части из тела человека, чтобы вырастить независимую от оригинала версию этой причуды в своих банках. Эти сосуды фактически воспроизводили фактор причуды, хотя каким образом доктор Гараки разобрался с этой конкретной проблемой, было уже другим вопросом. Причуда в трупе также часто регенерировала, что позволяло легко продолжить процесс превращения этого тела в полноценного ному. Это означало, что если требовалась какая-то специальная причуда для создания определенного ному, то они брали часть существующей причуды и помещали ее в новую банку для роста, а остальную часть имплантировали в нужный труп. Часто несколько трупов использовались для наращивания мышечной и мозговой ткани, необходимой для удерживания и контроля этих причуд, что делало эту работу самой неэтичной и отвратительной из всех, о которых знал Изуку. И конечно, его папа с радостью предоставлял новые трупы. Некоторые из них были еще теплыми, когда их доставляли ему для препарирования, но Изуку не мог отказаться от этого. К тому же эти люди уже были мертвы, и ничто не могло изменить мнение отца об убийстве. Парень промолчал и разрезал их мускулы и мозги ради зверя, которого они создали. Если он закончит быстро, то возможно, что ему удастся избавиться от запахов, которые ощущал его нос, до встречи с героями.

***

Через неделю после вступительного экзамена Всемогущий с тревогой расхаживал по кабинету директора Незу. — Сегодня все письма должны быть доставлены адресатам, — пробормотал Всемогущий. — Что, если он не позволит сделать это? Что, если Мидория не сможет его убедить? Незу выглядел довольным и радостно потягивал ароматный жасминовый чай. — Убедит. А если не сможет, то попробуем что-нибудь другое. Или мы можем даже пойти вслепую — вряд ли у нас нет необходимой информации, чтобы продолжать двигаться дальше. Мидория нужен здесь просто для того, чтобы убедиться, что мы получим Все За Одного с минимальными шансами на неудачу, которых мы можем реально достичь. При необходимости мы могли бы продолжить без него. Айзава и Полночь все еще обсуждали планы уроков и письма с отказом в углу комнаты, но каждый из них кивнул в ответ на слова директора. — Мы работали над этим вопросом. — На данный момент нам нужно, чтобы вы связались со Старателем, — подчеркнул Незу. — Яги, ты единственный человек, кому он уступит, учитывая то минимальное количество информации, которое мы можем ему сейчас предоставить, и нам нужны его тренировочные площадки и возможности. Хватит откладывать этот вопрос на потом. Телефон Незу зазвонил, но никто даже не пошевелился. Директор осторожно взяла трубку своей пушистой лапой. — Это директор UA, чем… — Что было в этом письме, Незу?! — раздался в трубке пронзительный голос Бакуго Мицуки. — Что ты туда положил? Выражение лица на пушистой мордочке стало серьезным. — Там не должно быть ничего необычного, госпожа Бакуго. Могу я узнать, почему вы спрашиваете? — Кацуки ушел! — все в комната застыли от этих слов. — Он отнес письмо UA в свою комнату и исчез! Где мой сын?!

***

Целая неделя сшивания тел, которые его отец собирал для доктора Гараки. Целая неделя. Каждый день Изуку должен был проводить очень много часов за работой, даже когда он использовал как можно больше своих причуд. Дни, наполненные сжатием кровеносных сосудов, сверлением отверстий в позвонках, внедрением регенерирующих фрагментов причуды в отдельные мышцы, кропотливым рассечением и сшиванием нервной системы существа, используя при этом более продвинутые методы и даже преобразование причуды. Задача создать ному для Томуры заняла бы у доктора Гараки гораздо больше времени, даже с его единственной причудой, которая увеличивала продолжительность жизни, но с Изуку процесс становился быстрым и эффективным. Его лечебные причуды также помогли, сократив время восстановления между процедурами для несчастного человека, привязанного к столу. По крайней мере, на этот раз люди были мертвы. Некоторые задания заставляли его ходить в ванную комнату. Каждый раз, когда они вскрывали свежие трупы, предоставленные папой, его желудок начинал бунтовать. Процесс вырезания большей части кишок для ному слишком напомнил ему битву отца со Всемогущим. Разбивание костей для образования трещин, через которые они могли влить специальный раствор гормона причуды, заставило его активно желать смерти. Проверять нервную систему, наблюдать, как она дергается, даже будучи уже мертвой, каждый раз вызывало чувство ужаса. Все остальное было не так уж и плохо, хотя это было отвратительным. Изуку пришлось постоянно напоминать себе, что эти люди уже мертвы, что этот ному не должен быть разумным, чтобы все время сохранять самообладание. По крайней мере, они не разговаривали. Маленькое одолжение, но он им воспользовался. Некоторые из процедур по внедрению причуд были достаточно безболезненными, но на самом деле манипулирование серым веществом для слияния с причудой, про которую он ничего не знал, ощущения момента, когда мертвая причуда встает на место в мертвом ному, всегда заставляло бегать мурашки по его спине. И вот, спустя целую неделю новый образец ному вышел из восстановительного резервуара и стоял перед его отцом. У Изуку в руке было полотенце, которым по просьбе отца он был вынужден кропотливо вытереть чудовище без использования причуд, испытывая при этом сильное чувство унижения. — Прояви к нему немного заботы. В конце концов, он — новая часть семьи. Парень ненавидел запах искусственной околоплодной жидкости, но не смел ослушался. Он усердно приступил к работе, пока отец оценивал его работу. Все За Одного осмотрел ному с головы до ног и обошел вокруг него несколько раз, проверял клюв. Наконец, его отец осторожно положил руку на его почерневшую плоть. Изуку почувствовал, как причуда папы потянулась вперед, как будто он сунул руку в неподвижный бассейн. Не было ни жизни, ни движения, только медленная рябь там, где его отец коснулся существа. — Красивый. Ему было интересно, что его отец увидел в существе, которое вряд ли можно было назвать красивым, но у него были смутные догадки поэтому поводу. Не то чтобы его отец ненавидел мертвые причуды так же, как Изуку. Для злодея жизнь причуды ничего не значила. Его привлекала тишина, исходящая от них. Может быть, после столетия, наполненного голосами причуд, было приятно получить немножко отдыха, но Изуку это казалось неправильным. Тем не менее, он ничего не сказал, вытирая полотенцем между ног ному. — У тебя всегда был такой прекрасный дар, когда дело касалось причуд, — вздохнул его отец с притворной ревностью. — Чувствовать их издалека, знать их характер даже без необходимости касаться кого-либо, а теперь найти идеальную гармонию причуд для этого существа… Изуку, ты — настоящее сокровище. Мидория покраснел от похвалы. Прошло так много времени с тех пор, как он занимался такими вещами для своего отца, и услышав, как ему аплодируют, парень почувствовал, что его ценят, хотя эта похвала оставила во рту горьковато-сладкий привкус. Затем к нему присоединилась желчь, вызванная простым воспоминанием о том, как ужасно было создать этого монстра. Почему, почему отец хвалил его только за то, что он ненавидел? — Ты доволен телом, Кюдай? Ученый в очках возился вокруг чудовища, протыкая его мраморную плоть в разных местах. Изуку пришлось отойти в сторону, чтобы его не сбили. — Совершенно стабильный, идеальный набор. Мне нужно провести обычные тесты, но твой сын уже все это тщательно проверил. Он был гораздо более тщательным, чем требовалось, если учесть, что это была такая базовая модель. Я возьму его в поле для тестирования, и тогда мы сможем его запрограммировать как следует. Последние тесты должны быть готовы, ну, самое большее, через неделю. — Хорошо, — сказал Все За Одного. — Так Изуку хорошо себя показал перед тобой? При этих словах доктор Гараки взглянул на его отца с легким укором и ухмыльнулся. — Что за вопрос! Ты, как и я, прекрасно знаешь, что без его помощи это заняло бы еще месяц. Твой сын безжалостно эффективен. — Чудеса, которые ты можешь совершить, если захочешь как можно быстрее прекратить заниматься рассечением трупов, — подумал Изуку. Тем не менее, похвала от них подняла его настроение и оценку даже против его воли. Он быстро подавил свои чувства. — Спасибо, — улыбнулся он доктору. — Однако это ваша работа, доктор Гараки. Усы мужчины задрожали от веселья. — Я, конечно, не буду отвергать факты. Но, тем не менее, ты полезен и у тебя есть настоящий талант к этому делу. Развивай его, молодой человек, и однажды ты станешь таким же великим, как и твой отец. Все За Одного нежно взъерошил волосы на голове сына, задержав руку достаточно долго для того, чтобы вытащить эмоции Изуку на поверхность. Парень не мог не взглянуть на своего отца с легкой усмешкой, когда увидел его широкую искреннюю улыбку. — Что ж, раз твоя работа здесь окончена, — сказал его отец, вытаскивая из кармана небольшой конверт, — я полагаю, ты заслуживаешь награды. Хочешь получить немного хороших новостей? Он перевернул конверт, и Изуку чуть не взвизгнул, увидев изображенный на красном воске оттиск герба UA. Мальчик запрыгнул на своего отца, который со смехом поднял его над своей головой, заставив подпрыгнуть. Ноги-Пружины позволили парню прыгнуть выше, но отец поймал его усиленной рукой, прежде чем он добрался до конверта. — Ах, ах, — ухмыльнулся его отец, засмеявшись и теребя руками лицо Изуку. — Как насчет «пожалуйста», мое сокровище? Или даже благодарности мне, хм? О, его отец хотел внимания. Отец был в таком настроении — настроении, в котором Изуку нужно было потешить эго своего отца, чтобы сделать его счастливым. Хотя это было легко. Парень прижался носом к лицу отца и обнял его, убедившись, что папа чувствует, как он тоже наслаждается контактом. — Папа знает, что без него я бы не справился, — поддразнивающе заскулил Изуку. — Папа сам тренировал меня, позволял ходить на тренировки и научил использовать свои причуды… Я люблю своего папу. Улыбка отца выглянула из-под его поджатых губ, Изуку безжалостно посмотрел на него своими большими просящими глазами. — Нууу, пожалуйста? И спасибо тебе? Его отец взял конверт и прикрыл ему глаза. — Это может быть опасно, сынок. Держи их в безопасности на случай непредвиденных обстоятельств. Изуку быстро взял конверт, прежде чем его отец смог передумать. Определенно не было причин ждать и открывать письмо конфиденциально, папа уже сломал печать на конверте и, несомненно, знал его содержимое, поэтому он сел на землю и вытряхнул небольшую металлическую монету на пол. Что означало, что прямо перед новым ному, доктором Гараки и Все За Одного неожиданно возникла голограмма Всемогущего. — Ааах! — Изуку прыгнул вперед, чтобы скрыть из поля зрения образ врага своего отца. — Прости! Его отец засмеялся. — Все хорошо. Просто смотри. Лицо Всемогущего сияло голубоватым светом во всем своем великолепии славы. — Я ЗДЕСЬ КАК ПРОЕКЦИЯ! Доктор Гараки усмехнулся и повернулся к ному, продолжая тыкать его и подталкивать двигаться дальше, в то время как Изуку и Все За Одного наблюдали, как Всемогущий улыбается своей студийной аудитории и им. — Я, Всемогущий, теперь официально работаю на одном из факультетов UA! — объявил он с помпой. — В этом году студентов-героев будет учить героизму не кто иной, как сам герой номер один собственной персоной! Его отец фыркнул позади него. — Надменный идиот. — Ты, Мидория Изуку, с честью сдал письменный экзамен! — объявил герой. — Ты занял шестое место в общем зачете и первое в таких категориях, как естественные науки, математика и гражданское право! Отлично сработано! Он почувствовал, как краснеет от гордости, когда его отец взъерошил его волосы, а Всемогущий улыбнулся ему через экран — это была первая искренняя улыбка, которую он получил с тех пор, как рассказал герою, кто он такой. Мальчик купался во внимании. — Что касается твоего практического экзамена, — драматично продолжил Всемогущий, — то твоя сообразительность и командная работа во время экзамена дали тебе невероятное количество очков злодея — 81! Только с этими баллами ты станешь вторым в своем классе! Однако это еще не все! В UA есть секретная шкала оценок: Очки Спасения! Всемогущий широко улыбнулся в камеру. — Смотри! Это были кадры с экзамена. Изуку стоял рядом с Шоджи и смотрел, как на одной из улиц поднимается нулевой робот. Здания по обе стороны от него рушились, и тут камера переключилась, чтобы показать гравитационную девушку, застрявшую под обломками. Вблизи она выглядела хуже и гораздо слабее, чем требовалось для использования причуды. Картинка снова поменялась и внимание переключилось на Изуку — теперь на экране было изображение только с камеры, направленной в сторону робота судного дня. Затем на общем плане показали, как Изуку драматично пробивает в роботе дыру. — Ты увидел нуждающегося конкурента и бросился в бой, и ты даже вернулся убедиться, что девушка была спасена другими претендентами, — сказал Всемогущий, указывая на экран, на котором Изуку наблюдал как Шоджи поднимает девушку из-под каменных обломков. — Какой бы была академия UA, если бы мы не вознаграждали людей за спасение тех, кому нужна помощь? За то, что они поставили себя на линию огня? За то, что отказались от зарабатывания очков, чтобы помочь другому человеку, даже если это не принесет им никакой пользы? Он указал на экран. — Именно поэтому оценочная комиссия присуждает баллы за спасение! И ты, Мидория Изуку, спас не только эту девушку, но и всех, кто встал бы на пути этого робота. За этот подвиг ты получил 50 очков спасения! На разделенном пополам экране отобразились десять лучших результатов экзамена. На первом месте был Изуку. С 131 очком. — Тебе удалось, юный Мидория, поступить с рекордом этого года, — сказал Всемогущий с улыбкой. — Это будет твоя Геройская Академия! По лицу Изуку текли слезы. В голосе Всемогущего было что-то невысказанное, что-то, что парень очень хотел услышать вслух. На экране не было негодования, только своего рода гордость. Было ли это принятием желаемого за действительное? Может быть, но Изуку молился Богу, чтобы это было не так, чтобы улыбка и гордость, звучащие в словах Всемогущего, были сказаны не только на камеру. Он принялся вытирать лицо рукавами, чтобы стереть слезы. — Пришло время для речи директору Незу! — отсалютовал Всемогущий. Экран внезапно переключился на знакомого грызуна, сидящего за своим столом. — Здравствуй! — директор радостно помахал лапой. — Это директор UA, директор Незу. Поздравляем, ты получил первое место на экзамене для поступления на геройский курс. Я уверен, что ты знаешь, какое это большое достижение. Изуку кивнул, хотя директор и не мог его видеть. Он услышал за спиной хихиканье отца. — Однако, — Изуку нетерпеливо наклонился вперед, — мы заметили несоответствия в твоих документах. Во время экзамена ты был зарегистрирован как беспричудный, что, как мы видели, сейчас не является правильной информацией. Незу весело улыбнулся. — Но это нормально! Я аплодирую тебе за то, что ты смог так быстро обновить свою регистрацию. Конечно, мы сверяемся со школами, чтобы проверить всю поданную информацию, когда получаем заявку от претендента. Все были под таким сильным впечатлением, включая тебя, если первую половину твоего экзамена считать твоим основным показателем. Скорее всего, это грубая оплошность со стороны твоего детского врача, но ты не должен беспокоиться, у этой ошибки не будет никаких негативных последствий. Знаешь, такое уже случалось в прошлом. Не каждый может быть таким же умным, как я. Доктор Гараки фыркнул из-за спины ному от прозвучавшего легкого оскорбления, заставив Изуку подавить смешок. Доктору не нравилось, когда над ним смеялись, нисколько, но Незу был таким забавным — как Изуку мог притвориться, что это не так? — Поэтому, — продолжил Незу, — мы в UA хотели бы предоставить тебе дополнительные консультации по причуде и обучение до начала семестра. Они будут проходить два дня, в эти субботу и воскресенье, чтобы помочь тебе начать обучение и дать тебе время для практики. Было бы полезно, если бы к началу семестра твой контроль над своей причудой был ближе к таковому у твоих будущих одноклассников. Пожалуйста, ответь как можно скорее и обязательно заполни документы о зачислении. Еще раз поздравляю! Мы многого от тебя ожидаем. «Так вот какой план» — подумал Изуку. Если пригласить его одного для дополнительного обучения, то это не вызовет подозрений, но папа уже прекратил его обучение в школе на том основании, что его мама больна, так что было бы не слишком неправдоподобным отказаться от такой возможности и просто подождать до апреля. Чего он не мог сделать. Он не смог бы так долго справляться с чувствами неправильности и боли внутри него. Итак, ему придется убедить папу согласиться. Изуку сразу же повернулся и схватил отца за ногу хваткой коалы, как маленький ребенок, который не дает родителям оставить его одного. Папа тут же засмеялся над ним. — Значит, хорошие новости? — Можно мне? Пожалуйста? — Изуку с надеждой посмотрел на отца. — Я знаю, что заземлен, но могу ли я тренироваться вместе с ними? Это может быть наградой за первое место на экзамене! И это будет выглядеть менее подозрительно, правда? Папа наклонился и попытался отцепить его от своей ноги, но Изуку по-детски продолжал держаться, заслужив тем самым искренний смех своего отца. — Пожалуйста-пожалуйста? Это считается попрошайничеством, просто чтобы ты знал. — Да, я так и предполагал, — усмехнулся его отец. — Я все равно собирался согласиться. И ты получаешь награду за свои достижения, сынок. Или ты получишь ее, если когда-нибудь отпустишь мою ногу. Изуку тут же отпустил папину ногу и поднял маленький металлический диск, вставая в полный рост. Холодный металл дарил приятное чувство, потому что парень знал, что в нем содержится. Поскольку он все еще чувствовал себя покрытым искусственной околоплодной жидкостью, созданной доктором Гараки, он также быстро использовал причуду «Детокс пота»  и причуду для производства воды, чтобы очистить свои тело и одежду, прежде чем собрать и избавиться от этой жидкости. Вот и все. Теперь он чувствовал себя достаточно свежим для всего того, что его отец приготовил как вознаграждение. — Какая награда? — спросил Изуку, притворившись, что эта мысль не пугает его. В понимании его отца наградами часто становились новые причуды, поэтому сама мысль о получении награды обычно была не самой счастливой. Может, он слишком остро отреагировал. Может, это был десерт! Он не ел десертов с тех самых пор, как начал тренироваться со Всемогущим. Может быть, если бы он попросил, то именно это стало бы его наградой, а не что-то более зловещее. — Это торт? — Хммм, хорошая мысль, — поддразнил его отец, заставив Изуку обижено надуть щеки. — Может быть позже. Но я думаю, у меня есть кое-что получше. Курогири? Они вошли в черный портал вместе, как и сотни раз до этого. Но Изуку был тем, кто вздрогнул, когда увидел, что именно находилось по ту сторону. — Каччан?! Блондин изучал какую-то книгу, но когда он поднял глаза и увидел их, то с ухмылкой захлопнул ее. — Ну наконец то! Деку, ты почему так долго? У Изуку не было никаких идей, что делать. Каччан был здесь, в его старой спальне, читал одну из книг его отца. Каччан был в их доме. В доме его папы. Его отец даже не излучал убийственную ауру, он выглядел спокойным и счастливым. Так почему же Каччан находился в их доме?! Ему не нужно было подтверждение, что это на самом деле Каччан, потому что поставленная им метка уже сказала ему об этом. Он мог чувствовать и видеть взрывную татуировку на руках своего друга. И единственный вопрос, который у него остался, был… — Что… Почему ты здесь? Каччан мрачно посмотрел на его отца. — Этот большой злодей хотел, чтобы я был здесь. Слушай, мы можем во всем разобраться в мгновение ока, ботаник, но твой старик держит мое письмо в заложниках, и мне нужно знать, насколько сильно я дал всем прикурить. Его отец был единственным, кто отреагировал, хотя это был всего лишь смешок. Изуку с тревогой посмотрел на него, но его отец невинно улыбался Каччану, как будто это было нормально. Папа вытащил из кармана еще одно письмо UA и помахал им перед его другом, как перед собакой угощением. — А теперь, что я говорил о прозвищах, Кацуки? Не забывай, как ты обращаешься к Изуку. Только тогда Изуку заметил, насколько напряженным был Каччан. Улыбка, которой парень его одарил, была искренней, но шея и спина при движениях словно были зажаты в тиски, как будто он просто ждал, когда его отец укусит в ответ. — Ты заставил Каччана ждать, пока я смотрел свое письмо без него? — потребовал ответа Изуку, полностью избегая проблемы. Каччан впился в него взглядом, будто спрашивая «И что ты только что сделал?» — Папа, это подло! Давай же, отдай ему его письмо. Отец одарил его медленным, веселым взглядом. — Значит, ты становишься смелее при наличии здесь своего друга. Я все раздумывал, так ли это. Ты вдруг мне приказываешь, сын? Напряжение в комнате резко возросло на долю секунды, прежде чем мужчина протянул письмо в сторону мальчиков. — Черт возьми, да! — Каччан вырвал письмо из руки Все За Одного и схватил Изуку, так что парень оказался сидящим рядом с ним на своем старом удобном футоне. — Ну же, давай. Всемогущий снова был здесь в виде голограммы, озвучивая набранные Кацуки баллы, но это никак не ослабило напряжения — Изуку чувствовал, как Каччан напрягается еще больше с каждой фразой, произнесенной Всемогущим. Но парень не стал наблюдать за своим отцом в комнате. Вместо этого он крепко схватил своего друга за предплечье. Он мог бы даже увидеть, как у того мелькнула улыбка при этом жесте. — Во время вашего практического экзамена, — сообщил Всемогущий так же, как и Изуку до этого, — тебе удалось совершить невероятный подвиг, набрав 85 очков злодея! Это делает тебя самым результативным учеником по очкам злодея. Поздравляю! — Да! — зашипел парень с маниакальным восторгом. — Выкусите, бесполезные подражатели. — Будь повежливее, — сказал Изуку, ущипнув его. На висках Кацуки запульсировали тонкие жилки вен, когда он прилагал усилия, сопротивляясь автоматическому инстинкту выстрелить Изуку в лицо. — Да, молодец! — Всемогущий снова обратил их внимание на свою голограмму. — Этот впечатляющий результат означает, что ты занял второе место в общем зачете! Каччан замер, а Изуку съежился от раздавшегося хлопка. — Второй? Выскочила та же таблица, которую Изуку видел в своем письме. Он мог чувствовать, на какой именно секунде Каччан первым увидел свое имя. Как в фильме ужасов, его голова медленно повернулась в его сторону с пустым взглядом как у зомби. — Как ты можешь наблюдать, экзаменаторы выставляют итоговые баллы каждого ученика как на очках злодея, так и на очках спасения! — продолжал Всемогущий. — То, что ты видишь перед собой — это окончательный рейтинг! Ты сделал это, молодой Бакуго! Это будет твоя Геройская Академия! Все За Одного похлопал, находясь сбоку от них в другом конце комнаты, не слишком саркастически, но и не слишком обрадованно. — Поздравляю, Кацуки. Ты заслуживаешь это. Другой учитель появился на голограмме, чтобы рассказать об общей информации про зачисление, но Каччан просто уставился на Изуку с недовольным видом. — Деку. Изуку быстро вытащил свой собственный диск. — Посмотришь на мои результаты вместе со мной? Вздернутый нос и фырканье. — Ты уже видел, зачем тебе делать это снова? — Здесь записаны мои очки спасения, — подсказал он, и Каччан выхватил диск прямо у него из рук. — Я не думаю, что им следует учитывать их, правда. Ты должен был быть первым. Его друг взглянул на него и нажал на маленькую кнопку воспроизведения сбоку. И снова улыбчивое лицо Всемогущего засияло на голограмме. Сначала появился весь стандартный набор текста по тестам, хотя Каччан немного поперхнулся, когда услышал, что Изуку занял первое место по нескольким разделам письменного экзамена. Но затем пришло время практического экзамена. Они вместе смотрели кадры: застрявшая девушка и сформированный телом Деку бур, пробивающий дыру в броне робота с нулевым показателем очков. Кацуки нажал кнопку паузы и повернулся к нему с недоверчивыми глазами. — Я думал, ты делаешь это без причуд, глупый Деку, — усмехнулся он. — Ты правда думаешь, что они позволили бы ей пострадать? — Каччан, что мне нужно было делать? — начал мямлить Изуку. — Она попала в беду! Я даже не успел подумать, мои ноги просто… двигались. Они просто начали сами двигаться. Прямо как у тебя. Но он не был настолько глуп, чтобы вслух сравнивать его с Грязевым злодеем. Каччан закатил глаза. — Дай угадаю, и именно поэтому ты не хочешь их считать, так? Тебе нужен только твой безупречный беспричудный результат. Изуку кивнул, благодарный за то, что друг его понял. — Да уж. Такое чувство, что я все испортил, хотя я и не жалею о том, что спас ее, но я нарушил свои собственные правила, и поэтому не должен считать это победой. Ты знаешь, что это за чувство, Каччан, верно? Друг не озвучил это словами, но Изуку видел, что, несмотря на его стоическое выражение лица, Каччан понимал эти чувства. Победа, которая не была добыта на поставленных тобой самим условиях, никогда не ощущалась таковой. Как бы он ни гордился тем, что спас гравитационную девушку, но все же он использовал причуды на экзамене, хотя и говорил, что не будет. Мидория не испытывал чувства жгучего стыда, он сделал то, что ему было нужно, но также не было и радостного чувства победы. Он был просто рад, что его очков злодея было достаточно, чтобы можно было с уверенностью сказать, что парень смог сдать экзамен как беспричудный. — Вы оба должны гордиться тем, чего вы смогли достичь, — наконец сказал Все За Одного, выходя из тени. Оба мальчика тут же напряглись. — Вы сделали то, что обещали сделать, и стали первыми в вашей школе, кто смог достигнуть этой цели. Отличная работа. Изуку чувствовал рядом с собой напряжение Каччана и думал, что делать. Ему нужно было поговорить со своим другом, заставив папу хоть на несколько секунд оставить его одного. Но ему также нужно было снять висящее в воздухе напряжение, сделать какой-нибудь детский поступок. — Значит ли это, что мы получим торт? — Изуку взволнованно подпрыгивал на диване, что заставило его отца улыбнуться, а Каччана снова закатить свои глаза. — Дораяки* или кастелла**? О, Каччан, тебе ведь нравится кастелла? У папы он получается такой легкий и воздушный! Он использует эту по-настоящему изящную причуду, которая нагревает вещи изнутри! «Обычно это кровь, но с бисквитным тестом она тоже хорошо работает.» Или тебе больше нравится чизкейк, потому что он тоже потрясающий! Он, должно быть, был слишком очевиден, потому что его отец слегка ухмыльнулся. — Кастелла звучит великолепно. Мы все можем поговорить на кухне. Изуку покраснел. Ну, может быть, лучше будет задать вопрос напрямую? — Я… Папа, могу я немного поговорить с Каччаном? — Конечно ты можешь это сделать, но ты все еще наказан, сынок, — напомнил ему отец. — Ты должен все время находиться у меня на виду. Прямой выговор заставил его немедленно поддаться назад, и это вызвало разочарованный взгляд у его отца.  — Я знаю, что ты беспокоишься, сынок, — мужчина уговаривал Изуку избавиться от трусливой позы, — но неужели так ли трудно мне доверять? Я не причинил вреда твоему другу. Я просто попросил его приехать, что он и сделал, никаких гнусных дел. Каччан фыркнул рядом с ним. — Да, полностью мой выбор. Серьезно, Деку, твой старик ничего не сделал. Он дал мне такой же глупый выбор, какой всегда дает тебе. — Кацуки,— его папа наконец проявил немного гнева. Бакуго мог не уважать Все За Одного, но он видел исходящую от него угрозу и поэтому молчал. Он даже не произвел ни одного взрыва, что Изуку уже посчитал победой. Тем не менее, какой именно выбор предоставил Каччану его отец, оставалось неясным, и Изуку это не нравилось. Чем папа угрожал Каччану? Пока Изуку размышлял об этом, папа подошел и поднял его на руки, сжимая в своих широких объятиях и неся, как маленького ребенка, к двери. — Давай обсудим это, пока я готовлю тебе угощение, хорошо? Идем с нами, Кацуки, мы покажем тебе дорогу на кухню. На этот раз Изуку испытывал неловкость, находясь в объятиях отца, и смущаясь того, что с ним обращаются как с младенцем перед его лучшим другом, который выглядел так, будто готов взорваться уже от одного взгляда на них. — Папа… Каччан здесь. — И почему это должно мешать мне проявлять любовь к своему сыну, а? — Все За Одного посмотрел на них сверху вниз с веселым выражением лица. — Не суетись. Я уверен, что Кацуки может справиться с тем, что увидел тебя с этой стороны. Судя по сердитому лицу Каччана, Изуку не был так в этом уверен. Парень еще немного повозился в руках своего отца, пытаясь передать ему, чтобы его отпустили обратно на пол, чем заслужить немного чересчур сильные объятия от папы, который как бы сообщал ему: «Оставайся на месте, потому что я не буду счастлив, если мне придется снова повторять тебе это.» Когда глаза отца метнулись к его другу, Изуку немедленно перестал вырываться силой и расслабился в его объятиях. Было легко забыть, что папа не любил Каччана, поскольку сейчас он был в таком хорошем настроении, но Изуку понял, что это может недолго продлиться, если он будет продолжать уделять все внимание только своему другу, а не своему отцу. Папино настроение было таким, при котором нужно было удовлетворять его эго, а не таким, при котором многое могло сойти Изуку с рук, игнорируя желания мужчины. Парень стал как можно более расслабленным и сговорчивым, снова положив свою голову отцу на грудь. Каччан выглядел еще более разъяренным от этого жеста, поэтому Изуку опустил глаза на руки. Разве его поведение было неправильной реакцией? То есть, конечно, было неловко, и да, папа являлся злодеем, но разве было плохим то, что его вот так держали и обнимали? Это не должно быть неправильным, просто неловко от… — Тебе не нужно скрывать, как сильно ты меня любишь, — загрохотал ему в ухо голос отца. — Он твой друг, не так ли? Он поддержит тебя. Изуку знал, что это была команда, но направленная против Каччана. Его взрывоопасный друг отвернулся от них, но Изуку был рад, что он не сразу же не согласился с отцом, как тот, очевидно, хотел. — Возможно, — произнес он вместо этого, хорошенько обдумав все. — Красноречиво, — фыркнул его отец, снова взглянув на блондина. — Может, ты ревнуешь? Если хочешь, я мог бы нести тебя на другой руке. — Иди к черту. — Хм, слишком смело, Кацуки. Попробуй снова. — Тч. Было странно наблюдать, как Каччан разговаривает с его отцом. У его друга определенно был какой-то страх перед папой — он слишком много знал, чтобы не бояться мужчину, — но гордость не позволяла ему отступить. Если бы Изуку попытался так ответить отцу, то ему бы это не сошло просто так с рук. Потребовались бы дополнительные тренировки, чтобы выплеснуть лишнюю энергию и раздражение, или выполнить работу по дому, или папа назвал бы его хулиганом и крепко обнимал до тех пор, пока он не сдался, ведь мужчина был намного физически сильнее своего сына. Но отец не наказывал Каччана. Папа был удивлен, может быть, немного раздражен, но ничего не делал. Когда они добрались до кухни, его наконец усадили на кухонный стул, а Каччан сел за стол, находящийся слишком далеко от него. Его отец намеренно пренебрежительно поцеловал его в лоб, словно давая Каччану личное предупреждение. Изуку покраснел, как помидор. — Итак, мы остановились на кастелле, да? Папа начал подготавливать все необходимое для будущего торта, и Изуку нерешительно повернулся к своему другу. — Итак, эммм, что заставило тебя прийти сюда, Каччан? — спросил он несмотря на тему, стараясь сохранить легкий тон. — Ты сказал, что это был твой выбор? — Это вопрос между нами, сынок, — слегка упрекнул его отец. — Ты не должен вмешиваться. Слова мужчины вызвали рычание Кацуки. — Ты правда думаешь, что Деку не станет в этом сомневаться? Бакуго и Все За Одного переглянулись: его папа словно предупреждал о какой-то невидимой линии, которую нельзя пересекать, в то время как Каччан выглядел бросающим вызов и весь его вид говорил о том, как сильно ему хотелось сделать это и пересечь эту черту. Противостояние длилось всего секунду, но оно навсегда осталось в памяти Изуку. Они что-то планировали. Вместе. При мысли об этом у него начинали бегать мурашки по коже и заставляли его беспокоиться. — Я доказываю, что я настроен серьезно, — наконец ответил Каччан, встретившись глазами с ним, а не с его отцом. — Это проверка, Деку, действительно ли мне наплевать на тебя. У него перехватило дыхание из-за того, с какой силой его друг произнес эти слова. — Если он собирается остаться здесь на какое-то время, его тоже нужно как следует тренировать, — легкомысленно прокомментировал мужчина. — Есть еще несколько нерешенных вопросов, но Кацуки таким образом доказывает мне свое отношение к ситуации, отказавшись от своего дома и оставшись с нами, по крайней мере, на следующую неделю или около того. Исчезнув на время из своей семьи, он доказывает, что ты важнее даже его собственных родителей. Это показывает его преданность делу и дает мне возможность тренировать его. Я сказал тебе, что буду заботиться о его безопасности, сынок, поэтому я решил сделать ему предложение. Он согласился быть твоей личной охраной, как Гигантомахия для меня. — Нет! — Изуку так сильно испугался, что отец чуть не уронил рисовую муку. Мужчина бросил предупреждающий взгляд на сына. — Что это было? — Я не думаю, что Каччану понравится это, — возразил Изуку, желая, чтобы его голос был сильнее. — И… я имею в виду, было бы подозрительно, если бы у него внезапно появились новые причуды, верно? — А? — Бакуго уставился на него. — Причуды? Какого черта, Деку, я не принимаю от него никаких причуд! Понимая, что он произвел неправильное впечатление, папа нежно обхватил его лицо руками, и в его глазах блеснула радость. — Ты действительно думал, что я причиню ему такую ​​боль? Изуку не знал на этот вопрос правильного ответа. — Я обещал тебе, что не буду так поступать, — произнес Все За Одного, как будто ему было больно из-за того, что его сын мог так думать, — и ты знаешь, как больно ему было бы пройти через процедуру ному. Кацуки сразу побледнел. — Ты не будешь ставить надо мной какие-то свои жуткие эксперименты! — Нет, конечно, нет, — с готовностью ответил папа. — Чтобы превратить тебя в одного из них, потребуется больше времени, чем эта неделя, да и обычный ному далеко не настолько умен, чтобы следить за Изуку. Это относится к большинству ному, но для других Кюдаю нужно провести чрезвычайно деликатную операцию на мозге, чтобы противодействовать их чрезмерно базовому психическому состоянию. Это рискованная процедура. Слишком хлопотно. Пока мы отложим эту идею. Мужчина говорил так словно это было в порядке вещей, и это всегда звучало как бред, но, наблюдая за реакцией Каччана на своего отца, можно было взглянуть на это с другой точки зрения. Это всегда звучало так бессердечно, но сказать это Качану прямо в лицо! Изуку сразу скривился. — А ты не… Каччану не придется делать ничего плохого, верно? — спросил Изуку почти шепотом. — Конечно! — Бакуго усмехнулся. — Я сказал тебе, что если у тебя будут проблемы, я займусь этим, да? Я здесь только для того, чтобы убедиться, что ты не выкинул какую-нибудь глупость. Все замолчали на мгновение, прежде чем его отец повернулся и равнодушно посмотрел на него. — Ну что? Тебе нравится твой подарок, Изуку? «Комната» промелькнула в голове парня, и он немедленно переключился в режим умиротворения папы. Изуку соскользнул со стула и обнял отца сзади, едва доставая до середины спины и больше напоминая обезьянку, свисающую с его бедер. — Да, папа, спасибо тебе! «И что ты его не убил.» — Я должен был знать, что ты сдержишь свое обещание «таким образом, чтобы кто-то еще оказался в твоей власти». — Ты слишком добр ко мне, папа! » … Хотя я скоро причиню тебе боль.» — Эй! — рявкнул Каччан. — Это я тот, кто согласился на это, идиот! — Кацуки. Тем не менее, его отец отпустил его, и Изуку тоже обнял Каччана. И если ему понравилось, что Каччан хотел его объятий настолько сильно, чтобы сказать это вслух, он, конечно же, не скажет об этом никому из присутствующих. Остаток ночи был действительно приятным. Они ели идеальную кастеллу, приготовленную папой, играли в слэпджек и покер, и папа даже позволил Кацуки сжечь свои карты, когда тот разгромно проиграл, а затем они объявили окончание вечера. Это была ночь, когда счастье отца не могло быть испорчено ничем, что он делал. Это была та ночь, от которой сердце Изуку забилось сильнее от осознания того, как сильно он любит своего отца. Любит проводить с ним время, не связанное с убийствами, любит видеть его счастливым, любит дразнить его и напоминать ему не жульничать с причудами. Но почему именно сейчас? Почему, когда его жизнь вот-вот сгорит в огне, папа был так добр? У него остались вопросы. Он все еще точно не знал, на что согласился Каччан и что происходит между ним и отцом, но, по крайней мере, он знал, что его друг не пострадает. И поскольку он, вероятно, никогда не смог бы поговорить с блондином, не боясь быть услышанным отцом, он мог только надеяться, что Каччан не делал ничего плохого, чтобы защитить его. Когда той ночью он оставил Каччана в его старой комнате, Изуку охватил ужас. Он оставлял друга совершенно одного в своем доме. Доме, куда папа мог прийти весь в крови и даже не вздрогнуть. Где не было уединения. Где правил его отец. Он не хотел расставаться с Кацуки, но знал, что если он попытается хотя бы намекнуть об этом отцу, его друг пострадает из-за него. Вместо этого он пробормотал: — Ты бы сказал мне, ведь правда же сказал, если бы это было чем-то плохим? Он практически мог слышать интерес, исходящий от отца позади него. Каччан раздраженно оскалил зубы. — Что я тебе говорил о том, что ты относишься ко мне, как к слабому статисту, а? Если бы это было что-то плохое, меня бы здесь не было. Конец истории. Неважно, какой дерьмовый выбор мне предоставил твой отец. — Клевета, — отрицал его отец голосом, наполненным удовольствием. — Я дал тебе вполне разумный выбор. Помоги мне с Изуку или ты больше никогда его не увидишь. Мало людей могли бы согласиться на последний вариант. Что-то трепетное забилось в его сердце. Беспокойство о том, в чем именно заключалась «помощь с Изуку», но также и глубокое счастье от осознания того, что Каччан решил остаться в его жизни. — Я не оставлю Деку никому другому, — прорычал Бакуго. — Это моя работа — присматривать за ним. Его отец ухмыльнулся. — Знаешь, некоторые могут сказать, что это моя обязанность, Кацуки. Что-то другое произошло между Каччаном и его отцом, и хотя это было не совсем правильно, Изуку все равно захотелось вмешаться. — Может быть, — высказал мысль Изуку, — это моя работа? Самому о себе заботиться? Отец снисходительно похлопал его по голове. — Конечно. До определенных пределов. Вместо того, чтобы сделать то же самое, его друг закрыл глаза и стиснул зубы. Когда Изуку протянул руку в недоумении от того, что только что произошло, парень тяжело вздохнул и сжал переносицу рукой. — Каччан? — Я тебе не хозяин, — проворчал блондин. — Без разницы. Я устал, так что собираюсь лечь спать. — Но… Его отец встал между ним и Каччаном, одним своим присутствием донимируя над ними, и его рука мягко подтолкнула мальчика к следующей двери. — Он прав. Пора спать, Изуку. Изуку заколебался, и этого было достаточно, чтобы голубые глаза Все За Одного превратились в острый камень. — Ты все еще думаешь, что я причиню ему вред, когда я уже дал тебе свое слово, Изуку? — Ты никогда не нарушишь свое слово, — повторил Мидория правду вместо лжи, которую хотел услышать его отец. — Нет, папа, конечно же, нет! Но папа знал правду. Рука мужчины сомкнулась на подбородке и наклонила его, чтобы они могли встретиться глазами, и Изуку сложил руки за спиной в почтительной позе, надеясь, что его покорности было достаточно. Каччан вошел в его поле зрения, немедленно превратив наказание в унижение. Его друг смотрел острым, оценивающим взглядом. — Ты все еще мне не доверяешь. Его глаза наполнились слезами. — Я доверяю! Просто… это же Каччан. В коридоре было тихо. Изуку с трепетом ​​уставился на своего отца, глаза которого потемнели, а его широкие руки сжимали подбородок до почти болезненной степени. Каччан выглядел так, будто хотел вмешаться, но сдерживался. — Я был таким добрым в этот вечер, — прорычал его отец, и эта фраза была подчеркнута давлением его пальцев. — Скажи мне, Изуку, ты хочешь, чтобы я перестал и начал вести себя по-плохому? Он попытался покачать головой, но рука отца крепко держала его. — Нет, нет, я не имел в виду, что ты не был милым, правда! Я просто… я… — Стой, — приказал отец. — Сначала собери свои мысли. И только после этого можешь говорить. Когда Изуку смотрел на своего отца, он знал, почему он защищает Каччана. Его отец может вести себя хорошо, но люди — даже люди с необычными причудами вроде Каччана — все равно умирали. Не имело значения, в каком он был настроении. Если он думал, что ему что-то нужно, он это делал. Вот и все. — Я, ммм, — Изуку нервно облизнул губы, — меня беспокоит то, что я не знаю, почему вы работаете вместе. Я знаю, что вы оба сказали, что делаете это для меня, но я также знаю, что происходит нечто большее. Что-то не так, или только кажется, что происходит что-то не то, но ты мне не скажешь. Я боюсь. Его отец задумался на мгновение. — То, что мы с Кацуки делаем, тебя не касается. Я сказал тебе, что в этом нет ничего аморального. Он сказал то же самое. Ты не можешь диктовать мне условия на то, что, по твоему мнению, тебе нужно знать. Мы рассказали тебе все, что собирались рассказать, ты понимаешь это? — Да. При его подавленном тоне отец наконец освободил его подбородок от стальной хватки его руки и вместо этого скользнул пальцами по его щеке. Мужчина вздохнул. — Я действительно ненавижу видеть тебя расстроенным. Ты хочешь, чтобы твой друг спал в нашей комнате? Тебя это утешит? Это было бы унизительно. Каччан видел, как он обнимал отца и спал у него на груди после всего, что он рассказал ему о нем, и казалось, что он уже чувствовал неодобрение со стороны блондина, даже не испытывая его. — Нет, нет, абсолютно нет. Его отец снова улыбнулся после сказанных слов, эта легкая веселая улыбка в уголке его губ отобразилась в его глазах и сняла напряжение в коридоре. — Было бы странно, правда? Кацуки не видел меня в пижаме с тех пор, как нам было лет по пять, наверное? — Грубо, — фыркнул Каччан. Когда напряжение исчезло, парень подошел немного ближе к ним. Он повернулся к Изуку со сдавленным выражением лица. — Думай, что хочешь, но не смей даже заикаться о том, что я слишком слаб, и что я приехал сюда только для того, чтобы быть убитым, черт побери, это понятно? К тому же, у меня твоя дурацкая татуировка. Он помахал перед ним рукой с изображением. Метка отреагировала на часть своего творения счастливым покачиванием, немного успокоив этим Изуку. — Ты будешь знать, если что-то пойдет не так. Идиот-ботаник. Вероятно, это было единственное подтверждение, которое он может получить, так что он примет его. — Сожалею. Ты прав. Ты ни за что не пострадаешь. Ничто не может остановить Каччана — ты же лучший. Стоило немного расслабиться, увидев на лице Катчана смесь волнения и удовлетворения, прежде чем блондин устремился прочь в его старую спальню. С губ Изуку сорвался смешок, когда чем отец взял его на руки. — Папа! Отец принес его, как мешок с мукой, в их комнату и закрыл за ними дверь. Несмотря на то, что все были очень напряжены в течение нескольких прошлых минут, папа, похоже, все еще был в хорошем настроении. Единственная разница, казалось, заключалась в том, как именно Изуку уложили спать. Это было похоже на первую ночь его наказания. Легкие поцелуи касались его лба, обеих щек и носа, хотя его почти сразу же притянули в отцовские объятия, и очень долго нежно гладили по голове. Он чувствовал, как вся его сущность буквально попадает в крепкий захват со стороноы отца. «Я люблю тебя» — вот что он услышал от этих объятий. «Ты мой» — сказал тяжелый подтекст. «Останься со мной» — по какой-то причине Изуку почувствовал волнение. И последнее возникшее чувство ударила его словно удар кулаком в живот. — Я люблю тебя, папа, — прошептал он со слезами на глазах. — Ты все еще любишь меня, правда? Даже когда я был таким плохим сыном? — Такого никогда не будет, — прошептал мужчина, нежно целуя его в лоб. — Если ты был плохим сыном, то я бы был плохим отцом. В конце концов, это моя работа как отца — вырастить тебя должным образом и никогда, никогда не отказываться от тебя. Изуку прижался лицом к отцовской пижаме и попытался не ненавидеть себя за то, насколько это было бы неправдой. Его отец, казалось, чувствовал это, потому что он снова и снова медленно проводил пальцами по волосам сына, успокаивая его. — Спи, сынок. Мы с Кацуки будем здесь, когда ты проснешься. Я обещаю.

*** *** ***

Примечание автора: Десять лучших результатов вступительного экзамена по моему желанию: 1-е место — Мидория Изуку, 131 балл 2-е место — Бакуго Кацуки, 85 баллов (он тренировался с Всемогущим, вы думали, его результат не увеличится на несколько очков?) 3-е место — Киришима Эйджиро, 74 балла 4-е место — Шоджи Мезо, 71 балл (ну да, он получил половину этих очков за милых роботов) 5-е место — Шиозаки Ибара, 68 баллов 6-е место — Иида Тенья, 66 баллов (да, он получил пару дополнительных очков спасения за то, что помог достать Урараку из-под завалов) 7-е место — Кендо Ицука, 65 баллов 8-е место — Тецутецу Тецутецу, 59 баллов 9-е место- Токоями Фумикаге, 57 баллов 10-е место — Авасе Йосецу, 56 баллов Никто об этом не спросил, но Урараке удалось попасть в UA, несмотря на то, что она не спасла Деку. Её просто опустили в самый низ проходных экзаменационных баллов с жалкими 34 баллами. Ее героическое спасение Деку в манге существенно повлияло на ее результат, так что без него она определенно не попадет в первую десятку. Думаю, я поставлю ее 39-той… чуть выше злого парня-винограда. Он попал в класс, но любое плохое поведение, и его выгонят в пользу кого-то получше с фиолетовыми волосами.