***
Всемогущий считал, что на подготовку всех героев уходит слишком много времени. Геройский костюм и наушники для связи были надеты быстро, но некоторые места для общего сбора команд находились значительно дальше от их домов, чем от рабочих мест большинства участвующих. На то, чтобы доставить героев в указанные зоны атаки, потребовалось пятнадцать минут. Пятнадцать минут, которых у мальчиков могло и не быть. Будучи Символом Мира, Яги никогда не приходилось ждать, чтобы появиться на сцене. Герой уверенно врывался в гущу событий и сражался словно лев. Даже если ему когда-либо приходилось ждать, прежде чем броситься в драку, Тошинори никогда раньше не чувствовал себя так. Но эти пятнадцать минут были необходимы, потому что их план изменился. Все За Одного знал, что они придут, и поэтому Незу подключил план Б, о котором Мидория ничего не знал. Почти все герои, имеющие причуды мутаций, теперь находились в его команде, а люди, способные трансформироваться, попали в следующую за основной группой команду, составив большую ее часть. Такая расстановка заставила бы Все За Одного думать, что герои боятся его способности забирать их причуды. А за этими двумя командами должны были находиться более незаметные герои. Не только Сотриголова и Полночь должны были отправиться на поимку злодея, но и множество других людей с причудами, имеющими тип излучателя, собирались подкрасться к злодею с разных сторон, чтобы помешать ему осуществить побег и помочь отыскать все его возможные слабые места и бреши в обороне. В ситуации с заложниками такая помощь была бы бесценной. Тем не менее, внутренности Тошинори скрутило судорогой. Если Все За Одного знал об их прибытии, то у него уже должны были быть собственные планы, которым очень тяжело было помешать. — Всемогущий, ваша команда уже на позиции? — раздался голос Незу в наушниках. Герой дал подтвеждающий ответ. — Герои-спасатели начали эвакуацию из этого района, так что теперь мы можем продвигаться дальше. Основная цель — спасти заложников, Бакуго и Мидорию, а так же любых героев, которые уже прибыли на место происшествия. Начинайте подходить с юга, не используйте скрытность. Мы хотим выиграть время, чтобы Старатель и его команда смогли обойти их сзади. Всемогущий кивнул, хотя Незу не мог его видеть. — Понял! Команда 1, выдвигаемся! Сегодня он в последний раз встретится лицом к лицу со своим врагом и врагом своего наставника.***
Изуку заставил себя успокоиться и подумать рационально, хотя его дрожащее тело выдавало мальчика. Самым важным было увести Каччана подальше от папы. Если получится это провернуть, тогда он сможет сражаться с отцом на равных и не беспокоиться о том, что мужчина продолжает удерживать его друга своей рукой за шею. Если Изуку не сможет вывести Кацуки из-под удара своего отца до того, как будет спущен курок пистолета, то героям придется сражаться с Все За Одного без его помощи. Эта мысль вызывала у парня дрожь. Мужчина держал блондина на мушке, чтобы заставить своего сына делать все, что он хотел, прежде чем нажать на курок, и Мидория знал, что сделает все, все что угодно, чтобы быть уверенным, что его друг находится в безопасности. Это не означало, что Изуку хотел видеть такой исход. И это не означало, что героев устроит данный вариант. Особенно всех тех простых героев с улиц, которые сейчас лежали прямо перед ними на земле. Руки папы были заняты, но одного движения пальцем по горлу Каччана было достаточно, чтобы Изуку вырубил всех пришедших одним резким движением запястья вместо него, посылая в героев свои ногти, покрытые секретным транквилизатором. Люди упали мгновенно. Под руководством Все За Одного эти герои были подняты и поставлены на ноги, чтобы дождаться своей участи в качестве заложников вместе с Бакуго. — Я не заложник! — взревел Каччан. — Не смей, черт возьми, ничего делать, Деку! Он слишком слаб, чтобы убить меня! Изуку очень хотел, чтобы это действительно было так. Пока Кацуки находился в руках его отца, Мидория делал все, что тот хотел. Парень попытался незаметно обезвредить своего папу. Но когда ноготь, который мальчик послал в его сторону, был слегка отклонен, а Каччан зарычал от боли из-за того, что в отместку суперзлодей обжег блондину шею, Изуку очень быстро понял, что хотел этим передать мужчина. Для Все За Одного Кацуки был расходным материалом. Это означало, что Мидория будет делать все, что захочет его отец, пока, наконец, мужчина не будет удовлетворен. Но он не мог просто стоять в тишине и ничего не делать, пока они ждали. Крыша открывала вид на мирное ночное небо над головой, но бетонные стены вокруг них, дымящиеся обломки и поверженные герои заставляли сердце Мидории биться быстрее. Причуды внутри него реагировали на беспокойство мальчика, предлагая свою помощь, но он игнорировал их всех, кроме «Один За Всех» — Изуку чувствовал ее волнение внутри себя. Все предыдущие пользователи были слишком тесно связаны друг с другом, чтобы можно было выделить кого-нибудь отдельно, но парень ощущал, что все они были обеспокоены, и это совсем не помогало привести в порядок его собственные чувства. Почему у него всегда все так заканчивалось? Изуку всегда был таким беспомощным, таким слабым, таким бесполезным, когда за дело принималась злодейская натура его отца. Даже сейчас мальчик пытался предпринять что-то, что могло бы уравнять их шансы и возможности, а папа просто взял и растоптал все его начинания, оставшись возвышаться над ним так высоко, что казалось — Изуку можно было раздавить одним пальцем. Беспомощный. Бесполезный. Однако Мидория должен был попытаться. Остальные пользователи причуды «Один За Всех» подталкивали его к этому, и он пообещал им, что остановит папу. Изуку должен был сделать хоть что-нибудь. Или сказать хоть слово. Все что угодно. Может быть… — Папа, — прошептал Изуку, — не делай этого. И это было все, что он мог, чувствуя себя совсем беспомощным. Мальчику оставалось только пасть ниц и просить пощады. Это причиняло боль. Это заставляло внутренности Мидории судорожно сжиматься. Все За Одного приподнял лицо Изуку вверх, используя дуло пистолета. Жестокость папы была хорошо видна парню — в действиях мужчины все еще присутствовала злоба, она была такой же видимой, как солнечный свет в ясный день, в полдень, она сияла в глазах его отца, — но это было не единственное чувство. Еще там была любовь, мягкость, нежность. Мальчик не мог не плакать, когда его отец ласково улыбнулся ему. — Сокровище, я должен сделать это, — злодей безуспешно пытался успокоить сына. — Это то, чего ты желаешь. Ты хочешь этого настолько сильно, что ради этого рискуешь нашими отношениями. И я обещал подарить тебе весь мир, не так ли? — Я не хочу этой битвы, я хочу, чтобы ты остановился! — взмолился Изуку. — Пожалуйста, я просто не хочу, чтобы кто-нибудь умирал! На лице мужчины появилась застенчивая улыбка, хотя серебристое дуло все еще приподнимало подбородок мальчика. — Я хочу, чтобы ты был в безопасности и был счастлив, Изуку. Это мое единственное и самое большое желание. Но если я хочу в этом убедиться, то тебе просто придется довериться мне. Я делаю все это только для тебя. Изуку подавил рыдания. Это всегда было только для меня. Я не хочу, чтобы это происходило! Когда их взгляды встретились, в глазах мужчины мелькнуло нечто, находившееся за пределами понимания парня, что-то настолько невыносимо мягкое, но одновременно наполненное силой, что даже черная дыра не смогла бы поглотить это. У Изуку перехватило дыхание. — Изуку, — тихим и успокаивающим голосом прошептал его отец, — все будет хорошо. Я обещаю тебе, что я исправлю отношения между нами и все будет так же, как раньше. Будь хорошим мальчиком ради меня, сокровище, и Кацуки не пострадает. Если все вокруг будут вести себя как надо и все пойдет по плану, то я никого из них не убью. Просто слушайся и делай все, как я говорю, хорошо? Мидории так хотелось верить обещаниям в голосе своего папы, та тоска, которую он разглядел в отце, эхом отозвалась в его собственном сознании, но приобретенный за годы опыт сдерживал мальчика. Он не мог доверять своему отцу. Не тогда, когда это касалось человеческой жизни. И не в отношении своих чувств. Однако папа никогда не нарушает своих обещаний — он мог заставить человека желать этого, но сам всегда держал свое слово — поэтому Изуку робко кивнул в ответ. — Вот это мой хороший мальчик, — мужчина посмотрел на него с лучезарной улыбкой. Изуку почувствовал, как от прозвучавшей нежности у него в горле застрял ком желчи, но промолчал. У Кацуки не было таких внутренних ограничений, и поэтому намеренно издал преувеличенно громкий рвотный звук, за что получил резкое сжатие рукой горла от злодея. — ВСЕ ЗА ОДНОГО! Я ЗДЕСЬ! Громкий удар разорвал своим эхом тишину ночи, когда Всемогущий прорвался сквозь серую пелену, представляя собой саму картину победы. Герои пробирались через завалы, чтобы после разойтись за спиной Символа Мира, и это была их объединенная демонстрация силы лучших из лучших. Но Изуку не пропустил того момента, когда все они застыли, стоило только пистолету в руке отца переместиться из-под его подбородка и уткнуться прямо в шею мальчика. — Как хорошо, что ты присоединился к нам, Всемогущий, — поприветствовал героя злодей нежным и ядовитым голосом. — И весь остальной цирк тоже приехал. Превосходно. — Отпусти детей, Все За Одного, — скомандовала Рюко. — Мы знаем, что ты не хочешь причинять им вред. — Ах, Герой-дракон, Рюко, — хмыкнул Все За Одного, заставляя толпу мурашек пробежать по ее спине. — Ваша причуда поистине прекрасна, моя дорогая. Но оставьте разговор со мной на Всемогущего, хорошо? Нам с ним нужно поговорить о моем сыне. Женщину пронзило чувство вины. — Простите, я не знала, что…! Злодей прижал пистолет к шее сына в качестве предупреждения. И героиня вынуждено подавила слова, которые хотела сказать, и замолчала. Кончики губ злодея немного дрогнули вверх, а глаза опасно заблестели. — Всемогущий. Прошло уже несколько лет, не так ли? Хотя сейчас обстоятельства нашей встречи совсем другие. Я действительно счастлив, что ты здесь — нам с тобой нужно было встретиться и поговорить тет-а-тет еще несколько месяцев назад. — Мы можем поговорить без заложников, — возразил Всемогущий. Как и ожидал Мидория, его отец лишь усмехнулся. — Нет, я не верю, что мы сможем сделать это. Ты бы никогда не сел за стол, чтобы мирно поговорить со мной. Кроме того, как ты можешь видеть, эти люди являются заложниками не только для вашей стороны. Они играют эту роль и для Изуку. Есть определенное направление действий, которые он не выполняет без дополнительной мотивации. Если папа будет думать, что я послушаюсь, тогда Каччану не будет угрожать опасность, — думал Изуку, продолжая всхлипывать из-за испытываемых душевных страданий. Может, у нас было бы больше шансов на успех, если бы папа хоть немного верил в меня. — Скажи мне что-нибудь, Всемогущий. Кем для тебя является мой сын? За спиной Все За Одного остальные герои начали веером расходиться по сторонам, пытаясь найти хоть какой-нибудь удачный угол для атаки. Изуку молился, чтобы они этого не сделали. Это было слишком рискованно. Сначала нужно было обезопасить Каччана, прежде чем кто-либо из присутствующих сделает что-нибудь против его отца, а это произойдет только тогда, когда отец решит, что разговор окончен. Всемогущий стоял прямо. — Почему это так важно? — Что ж, скажем так, я делаю тебе предложение, — ответил Все За Одного с легкой очаровательной улыбкой на лице. — Я мог бы прямо сейчас передать Кацуки в твои заботливые руки, без всяких повреждений или уловок с моей стороны, но Изуку останется со мной. Я бы забрал его и навсегда покинул эту страну, отдав предпочтение какому-нибудь тихому месту, где смог бы вырастить его в мире. Или все вы можете попытаться сразиться со мной и посмотреть, кто из этих героев-заложников умрет первым. Что ты на это ответишь? Прими его предложение, — беспомощно подумал Изуку. — По крайней мере, тогда я смогу убедиться, что все вы находитесь в безопасности, а потом я мог бы попробовать еще раз, я буду в порядке! Я научусь использовать «Один За Всех» и остановлю его самостоятельно! Никто не должен страдать! Всемогущий не слышал внутренних мольб мальчика, вместо этого герой продолжал стоять на своем. — Мы здесь не только для того, чтобы спасти обоих этих детей, но и для того, чтобы привлечь тебя к ответственности! Злодей склонил голову, обдумывая его слова. — Что же, это неправильный ответ. Еще раз: если бы это был только твой выбор — сразиться со мной, и тогда я убью заложников, или позволить мне забрать моего сына, чтобы никто не пострадал — что бы ты выбрал? Всемогущий не ответил. Без колебаний Все За Одного топнул ногой, и перед ним из земли вырвались гигантские шипы, пронзившие двух из четырех героев, пребывавших в заложниках. Все сразу же начали кричать, и Изуку тоже закричал, когда кровь начала заливать шипы и землю под ними. — Мне не нравится твой ответ. Давайте попробуем другой вопрос, — пригрозил мужчина бодрым голосом. — И на этот раз попробуй воспользоваться своими мозгами размером с грецкий орех*, ладно? Издевка едва скрывала враждебность злодея за произнесенными словами, но Изуку чувствовал ужасающую жажду крови в голосе своего отца. Папа уже убил сегодня и был более чем готов сделать это снова, избрав Всемогущего в качестве главной цели. Все За Одного продолжал настаивать на своем, тон его голоса был веселым, но глаза оставались ледяными. — Скажи мне, Всемогущий, ты тренировал моего сына лишь потому, что считал его героем? Изуку затаил дыхание, боясь услышать ответ. Всемогущий встретил испуганный взгляд мальчика своим открытым взглядом. — Я так считал раньше и до сих пор так думаю. Мидория будет великим героем. Изуку показалось, что его сердце подпрыгнуло к горлу. Всемогущий. Он знал, что Символ Мира пытался принять его, как своего преемника, и что герой действительно верил в него с тех самых пор, как отдал ему «Один За Всех», но услышать эти слова было той мелочью, которой так жаждал Изуку и которая принесла ему уверенность. — Вы все действительно думаете, что он один из вас, не так ли? — засмеялся Все За Одного. — Итак, если уж ты так сильно хочешь попробовать сразиться со мной за него, тогда, я думаю, тебе действительно стоит узнать его немного получше, чем то, что есть сейчас. У Изуку было только одно место, которое было уязвимым, и парню это не нравилось. — Изуку — вундеркинд, — отец Мидории рьяно наклонился вперед. — Его понимание причуд и то, как легко он их интуитивно использует — это нечто большее, чем простое великолепно. У моего сына больше силы в одной его конечности, чем у всей вашей веселой компании, находящейся сейчас здесь. Если бы вы только могли увидеть, кем по-настоящему он является, то никто бы из вас не увидел в нем своего товарища — вы бы боялись его, как люди боялись своих богов до наступления эпохи причуд. Так же, как ты боишься меня. Изуку мог только в ужасе смотреть на своего отца, испытывая дикое желание задать терзающий его вопрос, действительно ли его отец видит его таким или это всего лишь розыгрыш. Его отец видел в нем некую сверхмощную сущность? Монолит превосходства причуд? Было ли это тем, во что Все За Одного надеялся превратить Изуку в будущем, или это что-то, что мужчина уже видел в нем прямо здесь, в настоящем времени? — На каком-то подсознательном уровне вы все знаете, что он — та сила, с которой нужно считаться, — снисходительно сказал Все За Одного. — Давайте просто рассмотрим ваш план вслух: вы планировали устроить мне засаду, сокрушить, а затем запереть меня в Тартаре. И все это было спланировано на основании той информации, что предоставил вам мой сын, в том числе на моем местонахождении и на списке причуд, имеющихся в моем распоряжении. В твоем плане мой сын играл главную роль и был в центре внимания. — Папа, это была моя идея… — Изуку, — злодей перевел на сына свой взгляд, — мне кажется, я сказал тебе не вмешиваться. Мидория закрыл свой рот, сомкнув губы в тонкую белую линию. — Весь этот план был построен вокруг моего сына, — продолжил Все За Одного, не останавливаясь ни на секунду, — потому что знаете, что у него есть сила, которой вам так не хватает. И все же каждый из присутствующих относитесь к нему так, словно Изуку — один из вас. — Вы доверяете ему, это понятно, но стали вы бы продолжать так поступать даже после того, как узнали, что именно он сделал? Все, что он мог бы еще совершить? — ледяной и полный ярости взгляд мужчины был направлен прямо на Всемогущего. Произнесенные слова были устрашающими, но смысл, который они несли, был предельно ясен. Его папа пытался настроить героев против него. Мидорию собирались представить либо как угрозу, либо как жертву, и героям пришлось бы решить, кем он был… но для чего? Зачем отцу это было нужно? Почему нельзя было просто использовать его силу и приказать устроить массовое убийство героев? — Изуку, сокровище, я думаю, что за нами уже отправились другие герои, — раздался голос Все За Одного посреди образовавшейся сцены. Все присутствующие тут же застыли, как и сам Мидория. — Не мог бы ты построить стену, ладно? Изуку опускается на землю, чувствуя, как внутри него все деревенеет. Он закрывает глаза, стараясь не видеть тела пронзенных героев, и прикладывает свои ладони на бетонный уступ под собой. В своем воображении он рисует, как весь бетон и земля разрушаются, делятся на мелкие части, а затем причуда «Реконструкция» начинает заново их соединять. Позади них вырастает стена, становясь все выше и выше, слегка изгибаясь таким образом, чтобы закрыть все слепые пятна Все За Одного. Когда парень вновь поднимает глаза, его отец одобрительно кивает ему, и Изуку с облегчением выдыхает, зная, что сейчас они в безопасности. Когда Мидория снова взглянул на толпу героев, он понял, что защита была не единственной причиной, по которой его заставили использовать причуду. Несколько героев удивленно бормотали по поводу продемонстрированной им силы, другие же со страхом в глазах смотрели на парня. Вы доверяете ему… даже после того, как узнали, что именно он сделал? Все, что он мог бы еще совершить? Это была угроза, направленная в его сторону, и герои заметили это и уже начали отступать. — Намного лучше, — вздохнул Все За Одного, заставляя Изуку подняться на ноги. — А теперь, Всемогущий, как насчет того, чтобы связаться с героями, что находятся за нами, и попросить их присоединиться к нам? — Я просто ранен в самое сердце, Большая Злюка**, — хмыкнул Ястреб, взлетая в воздух. — Разве нас не достаточно для тебя? Казалось, что произнесенные слова позабавили Все За Одного, но мужчина не ответил на насмешку. Он снова сосредоточил все свое внимание на Всемогущем. — Ну так как? — спросил злодей, изогнув бровь. Словно по команде, Сотриголова, Полночь и еще несколько человек вышли из-за угла бетонной конструкции. Все За Одного приветливо улыбнулся им. — Ах, резервная команда! — отец Мидории помахал им пистолетом, прежде чем снова прижать его к шее Изуку. — Присоединяйтесь к нам. Я как раз собирался преподать вам небольшой урок. — Отпусти мальчиков и героев, — твердо заявил Сотриголова, не сводя своих глаз со злодея. В такие моменты Всемогущий восхищался стойкостью и непоколебимой силой воли этого человека. — Ты можешь читать свои монологи сколько душе угодно, находясь уже под стражей. Все За Одного немного сдвинулся, еще больше приблизившись к Изуку. Пистолет теперь был прижат к другой стороне шеи его сына, а рука потянула мальчика на себя, пока он практически не оказался в объятиях злодея. Один палец соскользнул с рукояти оружия и прижался к коже Изуку. Парень в шоке вздрогнул, когда причуда его отца словно омыла его своим влиянием, и почувствовал комбинацию «Один За Всех» и «Все За Одного», которая пронизывала всю его сущность. Даже если герои не могли этого видеть, сам Изуку чувствовал себя слишком незащищенным перед всеми ними. — Знаешь, Сотриголова, ты всегда был таким… дерзким, — сказал злодей герою подполья, по-видимому, не подозревая, что в это время Изуку корчится от внутренней боли из-за воздействия его причуды. — Ты отказываешься преклонять колени хоть перед кем-нибудь. Ни перед HPSC, ни перед руководством твоей страны… и поэтому сейчас ты работаешь на эту химеру, не так ли? Все из-за того, что если бы твоим единственным источником дохода были деньги, выплачиваемые Комиссией, то ты бы много лет назад оказался бы на пороге голодной смерти и остался бы без крыши над головой из-за невыполнения их требований. Изуку все это знал, но одно дело быть в курсе, и совсем другое — смотреть, как одного героя втаптывают в грязь на глазах у других героев. Все они смотрели на Сотриголову с явным недоверием или интересом. Но больше всего поражала реакция самого Айзавы. Он выглядел… гордым? Ну, гордым настолько, насколько может выглядеть равнодушный человек, которого изводил своими вопросами суперзлодей, по крайней мере, по мнению Изуку. — К чему ты клонишь, Все За Одного? — монотонно произнес Сотриголова. — Я хочу сказать, что всегда считал тебя человеком с эмоционально недоступным бардаком в голове в отношении личной морали, которая не совсем соответствует представлениям твоих соратников, — безжалостно указывает на этот факт отец Мидории. — И мне очень интересно, как бы ты поступил, если бы твои моральные принципы начали бы противоречить друг другу. Например, твоя преданность людям, о которых ты заботишься. Что, если бы это противоречило спасению Изуку? Стал бы ты все так же пытаться спасти сына человека, который осквернил тело друга? И что произойдет после того, как ты, Сотриголова, узнаешь, что Курогири — тот самый ному, который больше всех заботится о моем сыне — не кто иной, как твой бывший товарищ по оружию, Оборо Ширакумо? Все За Одного с насмешкой посмотрел на замершего на месте героя. — Особенно после того, как тебе станет известен тот факт, что именно Изуку — тот человек, кто завершил процесс превращения твоего друга в ному? — Папа! — воскликнул Мидория, повернувшись к Сотриголове. — Он уже был ному, я пытался помочь ему, я не понимал… — Мидория, — остановил мальчика Сотриголова, продолжая смотреть нечитаемым взглядом, — прекращай разговор. Все За Одного, я здесь не для того, чтобы слушать истории, но я выслушаю любые ваши требования, чтобы обеспечить безопасность Бакуго и Мидории. — Я просто хотел познакомиться с новыми друзьями, которых завел мой сын, — искренне и добродушно ответил мужчина. — Хотя, кажется, он был не очень честен со всеми вами. Я разочарован, что ему пришлось так сильно скрывать свой настоящий потенциал. — Я ничего не скрываю! — ответил Мидория, пытаясь отстраниться от отца. — Ты не являешься одним из них, Изуку. Ты знаешь это. Так зачем притворяться? — прозвучал вопрос. Действительно, может парень и не был своим для этих героев, но он очень хотел стать одним из них. Мидория не хотел быть преступником, он не притворялся. Отец подтолкнул его к этому пути. — Почему бы тебе не рассказать им о маленьком Цубасе, Изуку? Мальчик замер на месте. Цубаса. Это был один из самых позорных моментов в его жизни, и он с трудом мог выносить вину за все произошедшее тогда. Слова, которых хотел добиться от него его отец, застряли в горле Изуку… до тех пор, пока папа не начал с силой сжимать руку на шее Каччана, как и предупреждал ранее. Некоторое время Мидория мог только в ужасе смотреть на происходящее, пока Бакуго не издал первого хриплого вздоха, и тогда его рот открылся и мальчик заплакал. — Он был одним из мальчиков в нашем классе, моем и Каччана! Нам обоим было по семь лет, когда я убил его! Герои замерли в шоке. Но шея Кацуки была освобождена достаточно для того, чтобы его друг смог активно хватать ртом воздух, хотя жестокие слова уже все равно были вырваны из уст Изуку и не хотели покидать мысли присутствующих. От взгляда Всемогущего мальчику захотелось выброситься с крыши ближайшего здания. Он отвернулся от всех героев, сжимая свои руки в кулаки. — Расскажи им больше, Изуку. Мидория продолжал дрожать и всхлипывать. — Это был несчастный случай! Я не хотел! Я был зол, я не думал! Я не хотел его убивать! — Но ты хотел причинить ему боль. Это было так мило, — Все За Одного начал легко смеяться, как будто его сын не убил своего одноклассника, а просто сплел цветочную корону. Злодей повернулся к героям. — Дедушка Цубасы — один из моих самых близких друзей. Мальчики иногда виделись вне школы, но никогда особо не ладили друг с другом. Когда Изуку пришел ко мне, очень расстроенный из-за того, что этот маленький мальчик каждый день бросает в него различные вещи целыми днями, пока они в школе, естественно по той причине, что маленький Цубаса имел склонность летать повсюду, я посоветовал помешать работе его крыльев и спустить его с небес на землю. Я никогда не думал, что мой маленький сын воспользуется своими причудами, чтобы сломать крылья Цубасе в тот самый момент, когда тот будет находиться так высоко в воздухе. От удара у ребенка сломалась шея. Изуку был очень расстроен, а Кюдай был так увлечен открывшимися перспективами, что нам пришлось реанимировать мальчика. Теперь он ному, первый ному, которого мой сын сделал из убитого им человека — гораздо лучшее применение для невежественного ребенка, чем быть простым хулиганом. Мидория продолжал молчать, тем самым подтверждая все сказанное ранее его отцом. Воспоминания о том самом дне до сих пор приносили горечь и сожаления об убитом без указаний от папы мальчике, который не должен был умирать и которого он все-таки убил сам. Но Все За Одного еще не закончил с этим публичным разоблачением и продолжил обнажать душу своего сына. — Они должны знать больше. Расскажи им, что ты чувствуешь, когда втягиваешь в себя причуды, — ободряюще сказал Все За Одного сыну, находясь сейчас в ударе. — Они все думают, что тебе это не нравится, не так ли? И ты никогда не пытался изменить их мнение. Изуку, расскажи им, что ты чувствуешь на самом деле. Изуку продолжал хранить молчание до тех пор, пока рука его отца не начала снова сжиматься на шее Каччана. Он не мог видеть друга в таком состоянии, просто не мог. В то же самое мгновение мальчик открыл рот и заговорил. — Мне нравится это! — признался Мидория, выкрикивая позорную правду о себе на всю округу. — Мне нравится ощущение того, как новая причуда проникает в меня, и самой причуде тоже это нравится! Я люблю делать причуды счастливыми, а они счастливы быть со мной! Я люблю получать новые причуды, это правда, но это не означает, что я хочу красть их, папа! — Я знаю, — просто ответил ему отец, — но это не значит, что ты не захочешь прибегнуть к этому способу в будущем. Представь себе свою жизнь спустя несколько месяцев, без меня рядом с тобой, сынок, и без получения новых причуд. Окружающие тебя силы других людей станут очень привлекательными, не так ли? Некоторые из них ты не сможешь не захотеть себе, не так ли, Изуку? Некоторые причуды так и просятся, чтобы их забрали. Они взывают к нам и просят о помощи, и ты непременно захочешь спасти их, забрать себе и найти для них лучшее применение. Герои могут думать, что приручили тебя, Изуку, но мы оба знаем, что желание брать никогда не исчезнет. Мидория сжал свои кулаки. — Ты ничего не знаешь! Мне нет нужды забирать причуды! Я могу контролировать себя! — И ты думаешь, что эти святоши когда-нибудь простят тебя, стоит тебе хоть раз оступишься? — мягко спросил Все За Одного. — Если ты однажды не сможешь сдержать себя от того, для чего был рожден, они бросят тебя умирать. Мидория напрягся от этой мысли и яркого образа, который был вызван произнесенными словами. Плачущий, закованный в наручники, а все герои с отвращением наблюдают за тем, как его увозят. Появившийся Всемогущий, который точно так же, как он это сделал на пляже, требует от Изуку вернуть ему «Один За Всех», роняя слова о том, что мальчик обманом заставил героя передать ему причуду. Качнув зажатым в руке пистолетом, злодей приподнял лицо сына так, чтобы тот смотрел прямо на него. Мужчина казался таким сочувствующим и полным доброты, таким расстроенным из-за случившегося. — Изуку, ты слишком сильно им доверяешь. Малейшая ошибка, и они ополчатся против тебя. — Деку, ты не…кхр! — Бакуго попытался отмахнулся от мужчины, но его горло снова сжали. — Каччан! — зеленоволосый мальчик потянулся к другу, но его отец снова уткнул ему пистолет в горло. — Все За Одного, хватит! — прорычал Всемогущий, делая шаг вперед. Он остановился, когда злодей перевел на него свой взгляд. — Мидории не нужно слушать твою ложь. Скажи нам, что ты хочешь, и покончим с этим! Изуку мог точно уловить, когда взгляд его отца за секунду вновь стал холодным от ненависти, тот момент, когда папа решил двигаться вперед, каким бы ни был его план. — Ложь? — насмешливо спросил Все За Одного в ответ. — Ты оскорбляешь меня, Всемогущий, я бы никогда не солгал своему сыну. Это жизненный факт, что такие герои, как ты, напали бы на него в ту же секунду, как почувствовали, что мой сын одним своим существованием представляет для них достаточно серьезную угрозу. В конце концов, это ваша работа. На самом деле, разве ты уже однажды не поступил так с ним? Сердце Изуку болезненно сжалось при упоминании о том ужасном утре, когда Всемогущий напал на него, но он отогнал эту мысль с помощью «Один За Всех», что словно раскаленный поток двигался внутри него. Причуда содержала саму сущность Символа Мира, ключевые грани его души, и мальчик знал, что теперь он не безразличен герою. Всемогущий доверил ему свою причуду, причуду Наны, причуду, что была наследием его дяди. Изуку не забудет этого только потому, что папа сказал несколько неприятных и вызывающих раздражение слов. Но даже так мальчик вновь воспрянул духом, когда Всемогущий уверенно встал в непоколебимую позу. — Ты не убедишь нас позволить тебе забрать Мидорию. — Не смогу, да? — на губах Все За Одного появилась снисходительная улыбка. — Ты настолько веришь в него, Всемогущий? Давай проверим это на практике. Изуку? Мужчина повернул к сыну лицо с пугающим взглядом его голубых глаз. — Тяни. Сейчас же. Изуку потребовалась секунда, чтобы понять, о чем именно говорил его отец. Только когда рука папы начала светиться на шее Каччана, Мидория с горечью в горле осознал, о чем его просят. Это была «Комната», но только в реальной жизни. Вытяни причуды или кто-то умрет. Только на этот раз это были не безымянные люди, на одной стороне доски находился Каччан, а на другой были его герои. Осознание беспомощности, которое пришло с этим невозможным выбором, полностью поглотила парня. — Папа, нет! — умолял Мидория. Он не мог забрать эти потрясающие и сияющие причуды у людей, которых они так любили, это противоречило каждой частичке его сущности. — Только не снова, я не могу этого сделать, не могу! Пожалуйста! — Если ты этого не сделаешь, твой друг умрет, — резко заявил злодей, но тут же смягчился. — Если ты сделаешь это, тогда я сразу же отпущу его после этого. Я дал тебе обещание, Изуку, что никто не пострадает. Но только в том случае, если ты сделаешь так, как я скажу. Даю тебе слово, Изуку, выполни эту мою последнюю просьбу, и Кацуки будет свободен не позднее чем через две минуты. Это то, что мне нужно, чтобы ты сделал. Ты сможешь выполнить это для меня, сокровище? Бакуго боролся в руках Все За Одного. — Не смей, Деку! Он слишком труслив, чтобы довести задуманное до конца, он ничего от тебя не получит! Он-АРГХ!!! Рука злодея опасно засветилась. — КАЧЧАН!!! ПРЕКРАТИ ЭТО, ПАПА, ПРЕКРАТИ ВСЕ ЭТО! В безжалостной хватке отца, Каччан кричал и бился, его причуда вспыхивала, находясь на грани активации, лишь для того, чтобы быть сведенной на нет коктейлем из причуд его папы. — ВСЕ ЗА ОДНОГО! — взревел Всемогущий. — ТЫ, ЧУДОВИЩЕ, ОСВОБОДИ ЕГО! Свечение исчезло из ладони злодея, и Бакуго обвис, находясь в полуобморочном состоянии от боли, что принесла рука Все За Одного. Папа снова посмотрел на него сверху вниз, и его глаза обещали еще больше боли, если Изуку откажется. — Ну что, сынок? — спросил мужчина, и его голос был подобен легкому дуновению ветра. — Это твой выбор. Это всегда был его выбор. Но когда Кацуки слегка вздрогнул и зашипел сквозь сжатые зубы от боли в том месте, где его шеи касалась рука папы, Все За Одного сделал этот выбор за парня. Мидория никогда не сделал бы ничего другого, и блеск в глазах отца говорил ему, что мужчина тоже это знает. — Деку, — прохрипел его блондинистый друг, — не надо… — Все, все в порядке, Каччан, — едва слышным шепотом пытался успокоить друга Изуку. Голова мальчика была низко опущена, ладони сжаты в кулак, а его причуда словно в гудела в предвкушении новых причуд. Предательские слезы, которые, казалось, всегда наполняли его, уже стояли в изумрудных глазах. — О-он обещал. Папа не нарушает своих обещаний. Он отпустит тебя, если я просто… Мидория не смог закончить фразу или заставить себя посмотреть в глаза отца. Вместо этого он повернулся к героям. Некоторые из них были вне зоны его досягаемости, но многие из присутствующих находились на расстоянии вытянутой руки. Большинство из них обладали причудами мутационного типа — скорее всего, это была мера предосторожности, которую принял Незу специально для подобной ситуации. Тем не менее, почти дюжина человек оставалась в его власти. Внутри него причуда «Один За Всех» начала кричать и просить мальчика не делать этого, но это был единственный выбор в сложившейся ситуации, который был у Мидории: он понятия не имел, отработает ли это на его папе или это только поспособствует смерти Каччана или двух оставшихся героев-заложников. По крайней мере, с помощью «Один За Всех» Изуку мог бы попробовать вернуть забранные причуды их прежним владельцам. Может быть. В любом случае, это был путь с наименьшими рисками. Руки парня дрожали, пока он с трудом поднимал их, борясь с внезапной тяжестью, и Изуку искал глазами взгляд Сотриголовы, умоляя того сказать остальным бежать отсюда, сделать хоть что-нибудь. Мидория видел, как расширились глаза подпольного героя под очками, но тот не сдвинулся с места. Вместо этого мужчина сделал нечто невероятное — его глаза загорелись красным светом, а волосы поднялись вверх. Сотриголова активировал свою причуду, но… не на отце. Изуку почувствовал, как внутрь него проскальзывает причуда героя, подвижная и изменчивая, как жидкий лунный свет. Без раздумий она была втянута внутрь в его собственной силы и отсортирована вместе с другими. Из глаз подземного героя ушел красный свет, а волосы снова упали на лицо, молчаливо свидетельствуя о том, что сейчас произошло. И в момент, когда их глаза встретились, мальчик все понял. Сотриголова знал, что Мидория будет вынужден забрать их причуды, и он также понимал, что использование своей силы на Изуку будет означать ее потерю. Профессиональный герой использовал эту ситуацию как способ успокоить мальчика. Мужчина как будто бы говорил ему сделать это. Что все хорошо. Что он, по крайней мере, был готов принести такую жертву. Новая причуда внутри Мидории принесла парню вместе с собой небольшое облегчение от той боли, которую он собирался причинить другим. Изуку раскрыл ладони и закрыл глаза. — ПРОСТИТЕ МЕНЯ! Он вытянул руку и потянул. Причуды-излучатели появились легко: «Усыпляющий газ» Полночи, «Щит» Коры***, «Пузыри» Бабблгёрл, «Песчаная буря» Снэтча**** и другие легко направились прямо к нему. Каждый из этих героев начал кричать от боли, некоторые схватились за грудь, как будто из их грудной клетки вырвали часть тела. Раздавшиеся крики пронзили Изуку насквозь. Обычные люди не кричали, когда он забирал их причуды, они не падали на землю и не задыхались. Но сейчас это были герои, это были люди, которые использовали свои причуды в полную силу каждый день, раскрывая весь их потенциал. Их связи достигали такой фантастической высоты, что каждая часть тела ощущала на себе эту гармонию. У всех этих героев были счастливые причуды, причуды, которые любили своих носителей и не хотели уходить от них. Вырывая их силой, парень причинял им всем страшную боль. Все новые причуды попадали внутрь парня, и «Один За Всех» начала кричать, как будто каждый предыдущий пользователь взывал к нему, пытаясь что-то сказать, но все это звучало слишком запутанно и непонятно на общем фоне, чтобы иметь хоть какой-то смысл. Все, что Мидория чувствовал, было их отчаяние. Изуку на секунду остановился, желая, чтобы этого было достаточно, но отец снова ткнул его дулом пистолета. — Остальные тоже, сынок. Причуд-излучателей было недостаточно, Изуку должен был забрать и причуды трансформации. Находясь позади всей группы, Леди Горе посчастливилось оказаться за пределами досягаемости его силы, иначе внезапное сокращение ее тела могло нанести героине серьезные повреждения. Но Рюко и еще несколько человек — нет. Добрая героиня-дракон упала без сил от внезапной потери своей причуды, угодив прямо в объятия Всемогущего. Когда последняя из причуд заняла свое место внутри Изуку, парень опустил руки. Краем глаза он увидел, как Сотриголова, спотыкаясь, шагнул вперед, как если бы его причуда не была отдана добровольно почти минуту назад, а была вырвана из его тела силой. Падение оставило его лежать в каких-то жалких шести метрах***** от них с папой. Теперь герой находился ближе к отцу, чем кто-либо когда-либо, и выглядел готовым за секунду вскочить на ноги, если представится возможность атаковать. То, что причуда мужчины исчезла, не означало, что герой сдался. Он использовал ужасный выбор Изуку в своих интересах. Потому что без причуд мы не бесполезны, — пронеслось в голове Изуку, и от этой мысли его пульс участился. Ты справишься, Сотриголова. Что бы это ни было, ты можешь это сделать. Он повернулся к отцу, не сводя глаз с теперь уже лишенного причуды героя. — Это все. Пожалуйста, пожалуйста, позволь Каччану уйти, прямо сейчас. — Спасибо, сынок, — Все За Одного нежно пригладил волосы Изуку. — Твой друг может свободно уйти отсюда, но сперва… — Вы все еще хотите его спасти? — обратился отец Мидории к начавшим паниковать героям. — Даже после того, как мой сын забрал все ваши причуды, он все еще один из вас? Вас не пугает его сила? Всемогущий передал Рюко на руки Многоногу******, чтобы тот отошел в сторону от событий, и сделал еще один шаг вперед, заставив воздух угрожающе мерцать. На мгновение Изуку подумал, что весь этот гнев был направлен на него. — Я СПАСУ ИХ ОБОИХ И ОСТАНОВЛЮ ТЕБЯ! Сердце мальчика переполнилось чувствами и грозило вот-вот разорваться от их переизбытка, а по щекам текли слезы. Всемогущий… После холодного смешка, прозвучавшего из уст отца, все тепло от произнесенных слов тут же пропало. — Ты думаешь, что сможешь сделать это без моего сына? — усмехнулся Все За Одного. Пистолет, который до этого занимал ведущее место и представлял главную угрозу для заложников, теперь был направлен в голову Мидории. — Как ты думаешь, что именно находится в отсеках этого оружия? Герои застыли на месте, когда пистолет снова переместился к основанию шеи мальчика. Краем глаза Изуку увидел, как Сотриголова вскочил на ноги и снова упал уже чуть ближе, пытаясь незаметно приблизиться к ним, спотыкаясь, словно мужчину не держали его ноги. В руках герой крепко сжимал свой шарф, ожидая момента, когда можно будет воспользоваться им. Мальчик снова сосредоточился на папе, что позволило тому воспользоваться своим пальцем. Туманное ощущение причуды его отца снова охватило Мидорию, в последний раз, когда парень ощущал на себе воздействие этой причуды, в их последнее столкновение с «Один За Всех», все это заставило Изуку дрожать. — Некоторые из вас знают о моей недавней поездке в штаб-квартиру «Восьми заветов Смерти», — начал объяснять злодей. — Те из вас, кто в курсе происходящего, могут также знать об экспериментах, которые проводила группа. Кровь Изуку застыла в его жилах. Эри. Это означало, что в пистолете… Мальчик видел, как Сотриголова сердито сжал свое оружие захвата, готовясь перейти к решительным действиям. — Они искали способ навсегда стереть причуды, — продолжил его отец. — Конечно, им едва удалось добиться каких-либо значительных результатов, но группа значительно продвинулась в разработке препарата, который мог бы делать именно это в будущем. Их формула эффективна максимум тридцать минут. У меня есть целых тридцать минут, чтобы позаботиться о тебе до того момента, как к Изуку вернутся силы. Пистолет резко взвился вверх и уперся в ухо Мидории. — Если ты допустишь хоть один промах, Изуку, и я начну скучать, мы уйдем отсюда прямо сейчас, и твои усилия будут напрасны, — едва слышно сказал его отец, но достаточно громко для того, чтобы герои услышали его слова. — Будь хорошим мальчиком и оставайся спокойным, сделай это для своего отца, хорошо? — Мидория! — Все За Одного, стой! — Он твой сын! Изуку почти не улавливал крики героев в свете этой новой информации. Папа… собирался избавить его от причуд. Его отец… нет, сейчас это был Все За Одного, мужчина, который навязал ему более 600 причуд, человек, который усилил его настолько, насколько только мог, — собирался сделать его беспричудным. Истерический смех сорвался с губ Мидории, хоть и против его желания, и фигура мальчика была на грани того, чтобы согнуться пополам от этого болезненного веселья. Все присутствующие на поле битвы застыли на месте, но Изуку даже не обратил внимания на выражение их лиц. Он вел себя как маньяк, но… ах ирония, ирония! Беспричудный. Бесполезный. Безнадежный. Бессмысленный. Беспомощный. Всегда такой беспомощный. Вдруг смех мальчика оборвался из-за последовавшего за этим взрыва гнева. Изуку повернулся к отцу, схватил ствол пистолета и направил его прямо себе в грудь, в область сердца. Рука злодея, державшая оружие, дрогнула и замерла, и Мидория мог ощутить каждый вздох, пронзивший воздух, пока он смотрел на своего папу. — Так это твой план, чтобы убрать меня с дороги? Сделать меня беспричудным? — Изуку почувствовал горечь, которую несли в себе эти слова, и он был вынужден проглотить ее вместе с усталым смешком. Ситуация перестала быть такой уж смешной. Больше удручало то, как мало о нем знал папа в этот момент. — Я притворялся, что у меня нет причуды, с четырех лет, — заявил Мидория, еще крепче сжимая пистолет. — И действительно хотел лишиться причуды, когда мне было семь. Казалось, что слова парня достаточно шокировали мужчину, чтобы сломать застывшую на его лице злодейскую улыбку, которую тот носил. Хорошо. Изуку демонстративно поднял подбородок, на мгновение наслаждаясь силой, которую он почувствовал внутри себя, впервые за долгое время открыто бросив вызов своему отцу. Что-то перемкнуло в нем в тот момент, когда папа продемонстрировал, для чего предназначался пистолет. Мидория перестал быть беспомощным, тем самым делая беспомощным самого мужчину. — Стреляй же, я даже не буду пытаться тебя остановить, — осмелился он бросить вызов, не обращая внимания на то, как Один За Всех, казалось, вздрогнул от этого заявления. — Сотри мои причуды, сотри меня. Но если ты собираешься причинить боль кому-нибудь другому, то я не буду сидеть сложа руки и не позволю этому случиться, независимо от того, есть у меня причуды или нет. Я буду драться с тобой. Я спасу их. И если мне придется сделать это безо всяких причуд, то так тому и быть. Беспричудность не делает человека бесполезным, он просто является бесполезным для тебя. Так сделай это. Сделай это и сразись со своим драгоценным сыном. Посмотрим, к чему это приведет. Злодей одарил сына легкой нежной улыбкой, и на мгновение мальчик подумал, что вот сейчас папа остановится. — О, сынок, — промолвил мужчина, — если бы ты действительно хотел стать беспричудным, это было бы хорошей идеей. Но, видишь ли, кто-то с таким большим количеством причуд, как у нас с тобой, просто почувствует себя совершенно… не в духе, если их вдруг не станет. Ощущение слабости. Состояние, как будто ты тяжело болен. Я проверил действие препарата на себе, просто для того, чтобы убедиться в его безопасности для тебя. Поверьте мне, когда я говорю, что в тот момент, когда препарат поразит тебя, ты будешь вынужден пасть ниц, на коленях. — Оставайся на месте Изуку, — мягкая улыбка озаряет лицо мужчины. ЩЕЛЧЁК. — Я люблю тебя.***
Герои с ужасом наблюдали, как Все За Одного выстрелил дротиком прямо в грудь своему сыну. Ужасающий красный узор из ломаных линий разной толщины быстро распространился по всему телу мальчика, опасно мерцая, прежде чем Мидория упал на колени, тяжело дыша и дрожа, как лист на ветру. Использованный пистолет был небрежно отброшен в сторону, сам злодей тяжело выдохнул. — Я знаю, что это выглядит ужасно, но я не могу позволить ему пострадать, — сказал злодей, обращаясь к Всемогущему. — Кажется, мой сын не ценит себя и свою безопасность так, как следовало бы. К сожалению, это было необходимо. Затем, как все они и ожидали, Все За Одного выпустил из рук Бакуго. Взрывной блондин упал на колени, чтобы поддержать Мидорию и обнять его. — Всемогущий! — рявкнул Кацуки, уходя из эпицентра назревающей битвы и крепко сжимая Мидорию в руках. — Убей его! Увидев открывшиеся перспективы, Всемогущий и другие герои рванули вперед. Злодей причинил боль этим мальчикам прямо у них на глазах, вызвал яростные крики у Кацуки и слезы у Мидории. Герои хотели увидеть этого человека поверженным. Сотриголова схватил своим шарфом двух оставшихся в живых героев, что лежали перед Все За Одного, и вытащил их в безопасное место, пока остальные не споткнулись об них.***
Все вокруг выглядело серым. Мидории казалось, что все расплывается у него прямо перед глазами, голова раскалывалась, во рту было сухо, и каждая часть его тела как будто бы кричала от боли при любом движении. Он попытался определить, откуда взялось это чувство, и изолировать его очаг возникновения, но все его тело было похоже на одну гигантскую лампочку, которую выключили. Все тепло, что было в его организме, ужасающе быстро покидало его, оставляя внутри только настолько дикий холод, что парень начинал дрожать. Казалось, что ему всего было мало и одновременно было слишком много, даже его дыхание было поверхностным, и все же Изуку все еще жаждал получить больше воздуха. Такого не должно происходить. С причудами или без них, но его тело было таким же, как и у большинства людей, и оно должно спокойно работать и без причуды. Все процессы должны происходить в его голове. Мозг Изуку не обрабатывал то же количество информации, что и в обычное время, на самом деле у мальчика отсутствовала ставшая привычной перегрузка, поэтому он, должно быть, пытался восстановить его до первоначальных настроек. Если бы Мидория только смог сосредоточиться достаточно для того, чтобы прорваться сквозь эту преграду, тогда его тело все еще было бы достаточно сильным, чтобы продолжить сражаться. Изуку мог это сделать. Поэтому он поднял руки вверх и попытался пошевелить ногами. Не получилось. Когда Каччан тащил его подальше от папы, Изуку даже на мгновение не мог быть уверен, что он остался самим собой. Парень никогда не замечал, насколько причуда Бакуго добавляла его другу различных цветов и оттенков, по крайней мере, в его глазах. Сейчас же блондин казался Мидории тусклым, словно внутри него погас свет. — Что… ты делаешь…? — дыхание Изуку все еще было прерывистым и едва заметным. — Я вытаскиваю тебя отсюда, — прорычал Кацуки, отрывая его с насиженного места и оттаскивая от места основных действий. — Ты повел себя глупо и беспечно — я не подвергался опасности в тот момент, идиот! Тебе не следовало сдаваться. А теперь мне нужно отвести твою тощую задницу подальше от твоего отца-придурка, чтобы ты не стал очередной жертвой и не получил случайно еще повреждений. Внутри Изуку поднялась волна негодования, и парень попытался, хоть и слабо, надавить на Каччана. — Я… не уйду. — Я не даю тебе право выбора, Деку! В припадке гнева Изуку удалось впихнуть свою ногу под колени Каччана, тем самым заставив последнего потерять равновесие. Его неустойчивое тело тут же полетело вперед, когда Бакуго споткнулся. Мидория отважно попытался, но так и не смог удержаться на ногах, из-за чего оба мальчика упали прямо на землю. Лежащий лицом вниз, среди обломков и мусора, с пульсирующей сильнее, чем следовало бы, болью от этого небольшого падения, Изуку хотелось плакать. Его организм, должно быть, был перегружен. Но мальчик уже противостоял своему отцу чуть ранее и собирался сделать это снова. Мидория не собирался больше позволять отцу убивать. Он собирался драться. Он больше не собирался быть беспомощным. — У меня… есть… выбор, — сказал Изуку, когда Каччан вскочил на ноги с яростью на лице. Мидория вернул другу его взгляд. — Я не… позволю ему выиграть. — Он не победит — мрачным тоном ответил им Сотриголова, выныривая откуда-то сбоку. — Мидория, нам нужно доставить тебя в безопасное место. Всемогущий и остальные герои справятся с Все За Одного вместо тебя. — Нет! — выкрикнул Изуку. — Нет! Я не… собираюсь бежать и прятаться! Я не беспомощен! Я… не могу снова оказаться беспомощным! Бакуго собирался что-то крикнуть ему, вероятно, что-то неприличное судя по красному оттенку его лица, но Сотриголова остановил блондина и, низко наклонившись, поднял и поставил Изуку на его плохо держащиеся ноги. — У нас нет на это времени, — сказал подземный герой, удерживая Изуку одной рукой. — Все За Одного явно планирует закончить этот конфликт до того момента, как истекут тридцать минут действия препарата. Вы оба не двинетесь с того места, где я вас оставлю, и не будете вмешиваться. Я позволю тебе смотреть на сражение, Мидория, но ты не будешь драться в таком ослабленном состоянии. Изуку решил пока попридержать свой язык. Пока мальчик мог наблюдать за битвой, он точно знал бы, нужно ли ему вмешиваться самому. Зеленоволосый парень не собирался позволять кому-нибудь умереть из-за того, что его временно вывели из игры. Сотриголова доставили Мидорию к строительным лесам возле соседнего здания, Бакуго взлетел вслед за ними с помощью своих взрывов. Здесь уже присутствовали два других героя, находясь в безопасности от воздействий отца мальчика. Сотриголова, должно быть, сумел подбежать и спасти их, пока Кацуки уносил Изуку прочь Герой осторожно поставил Изуку на землю, но даже этого небольшого толчка было достаточно для того, чтобы его тело снова пронзила боль. Сотриголова присел и постарался встретиться с мальчиком взглядом. — Ты останешься здесь. Понятно? Изуку упрямо поджал свои губы. Парень не стал бы лгать — если бы он увидел, что героям нужна его помощь, то точно бы сделал все от него зависящее, чтобы выполнить свой долг. И по истечении тридцати минут или к тому моменту, когда его тело привыкнет к отсутствию причуд, он будет готов, что бы кто ни говорил. Затянувшегося молчания хватило, чтобы профессиональный герой прикрыл глаза и тяжело вздохнул. На мгновение Изуку почувствовал себя виноватым. — Вы… осознанно дали мне свою причуду, верно? — тихо спросил мальчик. Краем глаза Мидория увидел недоверие, появившееся на лице друга. Но его взгляд по-прежнему был прикован к Айзаве, который смотрел на него сквозь свои черные как смоль волосы и излучал ауру спокойствия, которой в данной ситуации не должно было быть. — У тебя не было выбора, брать ее или нет, — сухо заявил Сотриголова, — но у меня был выбор. Было два варианта — бежать отсюда или позволить тебе забрать мою причуду. Я не собирался сбегать, и я не собирался позволять тебе чувствовать себя виноватым в случившемся. Герой кивнул Изуку, будто бы безмолвно признавая тот факт, что он и мальчик были похожи намного больше, чем можно было подумать. Ни один, ни другой не сбежали только потому, что у них не было причуды. Никто из них не остановился. Звук крушения, достаточно громкий как для звуковой волны, разорвал пространство, и все трое повернулись в сторону места сражения. Кулак Всемогущего столкнулся с вытянутым кулаком его отца, разбросав во все стороны обломки зданий и нескольких находившихся рядом с эпицентром битвы героев. Папа легко погасил силу удара, отталкивая от себя Всемогущего в ответ до тех пор, пока герой не потерял сцепление с землей и не был отброшен назад, снося на своем пути противоположное здание. Сотриголова уже возвращался к месту главного конфликта, в то время как Изуку карабкался к краю строительных лесов. Его контроля едва хватало для того, чтобы удерживать тело в вертикальном положении, пытаясь рассмотреть напрягающегося при каждом движении Символ Мира, поднимающегося из-под обломков. Мидория заметил, как от тела Всемогущего начал подниматься пар, и понял, что отпущенное герою время истекло. Этого не должно было случиться. Изуку должен был находиться прямо там и помогать героям. Его отец думал, что лишение причуд — это хороший способ сделать его беспомощным. Папа ошибался. Этим фактором была угроза причинения вреда другим людям, которая лишила мальчика возможности использовать свои силы в ответ, небольшое соглашение, которое они должны были выполнить, чтобы сохранить мир, и которое не позволяло Мидории бросить вызов своему отцу. Но теперь, когда на его пути не было ни в чем не повинных людей, парень снова был во всеоружии. Его тело уже привыкло к отсутствию причуд, и через минуту или две он сможет нормально двигаться. Мидория и раньше пытался остановить папу, но всегда терпел неудачу. У мальчика не было сил, чтобы остановить своего отца, в течение многих лет. Но на этот раз Изуку не мог проиграть. Он не мог отступить и надеяться, что когда-нибудь ему предоставится лучшая возможность, чтобы попытаться еще один раз. Это был его единственный шанс. Все или ничего. Сегодня Изуку мог потерять все, что у него было, и поэтому он не мог позволить отцу выиграть. Он дал обещание. Мидория пообещал своему дяде, что будет нести ответственность за действия своего отца. Завершит цикл. С причудой или без нее — это был его долг. — Я должен вернуться, — пробормотал зеленоволосый мальчик. Это заявление прозвучало еле слышно, по сравнению с его громкими протестами ранее, но Мидория проникся им сильнее, чем любым из звучавших ранее. Бакуго вырвал парня из его состояния задумчивости и отчуждения. — Ни за что, Деку. Ты его слышал — мы останемся на месте до тех пор, пока ты не вернешь себе причуды. — Я могу сделать это и без них! — запротестовал Изуку, вытягивая шею, чтобы посмотреть на происходящее внизу. Его отец что-то говорил, и парню очень хотелось бы воспользоваться причудой для усиления слуха и послушать. Сотриголова бежал к Все За Одного со спины… — В любом случае, больше нельзя ждать! Всемогущий уже слабеет, он не может продолжать держаться вечно! И им нуж… Сотриголова!!! Кацуки резко обернулся, и оба мальчика с изумлением могли наблюдали, как подземный герой выхватил свое оружие захвата и использовал его, чтобы защитить голову Всемогущего от мощного удара ногой. Это было удивительно! Мужчина получил травму, а теперь он уклонился и… — Нет!!! Все За Одного схватили Айзаву одной рукой за горло и поднял его сопротивляющееся тело в воздух. Изуку рванулся вперед, и Бакуго чуть не упал со строительных лесов в попытке добраться до друга до того момента, как тело Мидории начало внезапно обмякать, словно тряпичная кукла. Злодей небрежно отбросил тело Сотриголовы через все поле битвы. — Деку, ОСТАНОВИСЬ! — блондин снова грубо дернул его назад, приземлив на деревянный пол. — Ты туда не вернешься! — Да, я сделаю это! — Изуку с трудом поднялся на ноги, немного вздрагивая от напряжения. Он бросил решительный взгляд на своего лучшего друга. — Это мой бой, Каччан. Я должен его остановить. Бакуго яростно щелкнул челюстью, в его лице начала яростно пульсировать вена. — Ты едва стоишь, идиотина! — Этого более чем достаточно! — воскликнул Мидория. — Я могу стоять. Я могу встать прямо перед папой, я смогу стоять между ним и теми людьми, которым он хочет причинить боль! Если я смогу стоять, тогда я смогу противостоять ему! — Перестань быть ИДИОТОМ! — Кацуки схватил парня за рубашку, продолжая рычать ему в лицо. — Ты думаешь, твой отец в игрушки играет, что он остановится только потому, что ты так говоришь? — Я могу попробовать! Сейчас я легко могу получить травму, а если я действительно пострадаю, папа перестанет сражаться и… — Не будь тупицей! — зашипел блондин как можно громче. — Ты попадешь под перекрестный огонь! Ты не можешь броситься сломя голову во всю эту заварушку, когда ты… — Беспричудный? Изуку встретился глазами с Каччаном, когда это слово сорвалось с его губ и словно повисло в воздухе между ними. Понимание в их отношениях не оставляло места для детального обсуждения предыдущего поведения Бакуго, и Изуку пока не нуждался в разговоре с другом на эту тему, потому что все вокруг говорило о том, что показанный блондином язвительный и наполненный ядом тон был привычным для Кацуки и направлен не столько на беспричудных людей, но конкретно на Мидорию. Однако прямо сейчас Изуку должен был очень ясно дать понять другу одну вещь. — Я говорил эти слова всю свою жизнь, — намеренно понизил голос Изуку, — тебе, всем нашим одноклассникам, даже Всемогущему, но я повторю их еще раз — беспричудные люди не бесполезны. Отсутствие силы не делает человека беспомощным или бессильным. Возможно, я сейчас слаб, но это из-за действия пули, а не из-за того факта, что люди без причуд недостаточно сильны. С причудой или без нее, но я пойду туда. Ты собираешься остановить меня, Каччан? Мидория смотрел на лицо своего друга, наблюдая за тем, как на нем сменяются различные эмоции, и пытался понять, угадать, что именно сделает Кацуки в следующий миг. А затем земля задрожала, и оба мальчика потеряли равновесие, когда вся конструкция начала опасно раскачиваться. Парни оглянулись на происходящее на поле битвы, и Изуку услышал чужой крик, словно отдаленное эхо. — ВСЕМОГУЩИЙ! Это было похоже на сцену из фильмов ужасов. Стоя в клубах дыма и пыли, Все За Одного держал Всемогущего на вытянутой руке, демонстрируя на весь мир, как его вторая рука — огромная, сформированная из множества причуд — пронзает уже раненый до сегодня бок Героя Номер Один. Всемогущий запрокинул голову, зарычал от боли, а затем… пуф. В руках у злодея больше не было Первого героя и Символа мира, вместо него висел хрупкий на вид Тошинори Яги. Изуку наблюдал за тем, как Всемогущий использовал остатки своих сил, чтобы вырваться из окровавленных рук его отца и увеличить расстояние между ними. — Я должен идти. Изуку развернулся и пошел к лестнице, стараясь двигаться так быстро, как только мог, пока Каччан не поймал его за руку. Гнев вспыхнул внутри Мидории, и парень развернулся и изо всех сил ударил друга. Это была слабая попытка, но блондин совершенно не ожидал такого поворота событий и удар пришелся прямо по его щеке. Изуку ожидал немедленного возмездия, но взглянув на выражение лица Кацуки, растерялся и не знал, что и думать. Лицо Бакуго выражало неопределенность. На нем не было злости. Выражение лица парня было… задумчивым. Гнев Изуку немного утих. — Я должен идти, — сказал Мидория, мрачно взглянув на Бакуго. — Не останавливай меня, иначе мне придется сразиться с тобой.***
Вертолет новостного канала летал над головами сражающихся, ловя каждое их движение. Журналисты наблюдали, как герои с большим усилием пытаются подняться снова на ноги, и как Всемогущего отбрасывает назад, как дешевую пиньяту, прямо перед этим ужасающим злодеем. Когда Символ мира появился из-под обломков и двинулся обратно к Все За Одного, вся нация вздохнула с облегчением. — Всемогущий снова на ногах и теперь направляется к злодею! — воскликнул диктор. — Герой Номер Один все еще стоит! Подождите… почему он остановился? Члены съемочной группы смотрели, как Всемогущий и злодей обменивались фразами, но никто из них не слышал ни слова из того, что было сказано — было только заметно, что герой во время беседы сделал шаг назад. — Кто же этот злодей, что может запугать даже Всемогущего? — задал вопрос диктор. — Кажется, что Всемогущий просто застыл прямо перед врагом. Что же там внизу происходит? Когда Все За Одного удалось схватить Всемогущего, репортер взволнованно закричал, но тут же потерял дар речи, когда их давний герой, Символ мира, превратился в скелет. У них не было времени говорить об этом открытии. Ведь теперь уже этот новый, сломанный и маленький Всемогущий вступил в бой с таинственным суперзлодеем. А затем мир увидел, как рука злодея начала расти и преображаться, и закричал от ужаса. — Двигайся! Всемогущий, двигайся же! — Злодей направляется прямо к нему! — кричал диктор. — И наш герой не сходит с места! Всемогущий все еще сражается! Он не отступает! Все ожидали большого взрыва в тот момент, когда Всемогущий вернет свою прежнюю форму, или при возвращении Символа Мира, что сопровождалось бы разрушением Камино. Но ничего из этого не произошло. Будто бы из ниоткуда вместе со взрывом две человеческие тени рванули вперед в самую гущу боя, одна из которых бросилась прямо между злодеем и героем. Кулак злодея, который уже был готов обрушиться на Всемогущего, остановился всего в нескольких сантиметрах от маленькой фигуры, вставшей перед Всемогущим с раскинутыми руками. — Это ребенок?! — диктор недоверчиво посмотрел на кадры прямой трансляции. — Боже мой, оба ребенка, бывшие в заложниках, буквально влетают в бой, и один из них сейчас стоит между Всемогущим и злодеем! Мальчик выглядит довольно молодо, может быть, ему одиннадцать или двенадцать лет. Что он делает? У него есть какая-то причуда щита, которая может остановить удар негодяя? А затем комментатор, находясь в шоке и не веря своим глазам, начал смотреть на то, как мальчик начал кричать на обоих присутствующих, и в особенности на злодея, смотря снизу вверх. Второй ребенок-заложник в это время тянул Всемогущего назад. — Кем бы ни был этот ребенок, похоже, что злодей не хочет нападать. Герои не выглядят удивленными внешностью мальчика и, кажется, позволяют сражению продолжаться, пока они перегруппировываются! Сам Всемогущий пока отступил и помогает некоторым из раненых героев покинуть место сражения! Так кто же этот ребенок?***
Изуку едва успел до них добраться. Через секунду после того, как Всемогущий был отправлен в полет через всю площадь сражения, Мидория спрыгнул со спины Бакуго прямо между папой и его целью. Он даже не знал, хватит ли его отцу времени для того, чтобы остановиться. Изуку просто надеялся и молился всем богам, что папа отступит. Когда кулак отца сократил расстояние между ними, это стало казаться невозможным. И все равно, парень отказывался вздрагивать. Он не боялся боли, он не боялся удара, пусть даже и в половину силы. Мидория боялся, что сделанного будет недостаточно для того, чтобы остановить папу. Так что он не сжимался и не напрягался в преддверии удара, мальчик даже не поворачивался боком, чтобы хоть как-то защитить свои органы. Изуку хотел, чтобы папа видел его глаза в момент удара и наконец понял, что именно он потеряет, если это продолжится. Мальчик посмотрел в широко раскрытые глаза отца немигающим взглядом. Быстро приближающийся кулак вдруг дернулся… и остановился. С сильным порывом ветра и всей драматичностью теленовеллы надвигающийся удар не был доведен до конца. Прямо перед бледным и полным слез лицом Изуку. Отец и сын встретились взглядами, оба, казалось, оценивали друг друга. Мидория знал, как он выглядит сейчас со стороны: слабый, весь в слезах, едва стоящий на ногах. Но он мог это сделать. Он не будет первым, кто сдвинется с места. Позади себя Изуку услышал голос Всемогущего, просивший его вернуться обратно, и Каччан остался стоять рядом с профессиональным героем, но парень просто не мог отвернуться от самого важного человека в своей жизни. Зеленые омуты мальчика были прикованы к затемненным голубым глазам отца, которые предупреждали его о многочисленных последствиях, если сын все-таки решится пойти против его воли. — Изуку! — даже без других слов его имя прозвучало с упреком, это был приказ отступить. Гигантский кулак отца отодвинулся, но все еще нес в себе угрозу. — Из всех тех вещей, в которых я предлагал тебе проявить себя, ты выбрал этот момент? Я мог убить тебя! Ты должен был оставаться вне нашего сражения, в безопасном месте! — Я не буду! Не тогда, когда ты собираешься его убить! — выкрикнул Мидория, проецируя все свои чувства через слова и голос. — Я не могу отступить и позволить тебе убить Всемогущего! — Он по-прежнему является текущим активным владельцем «Один За Всех»! — огрызнулся злодей, глядя поверх плеча сына на героя, о котором шел разговор. — Ты никогда не сможешь использовать причуду полностью, пока он жив! Это нужно сделать. Изуку стиснул зубы. — Я не позволю тебе! Все За Одного подошел чуть ближе к сыну, его причуды опасно вспыхивали молниями, словно неистово танцуя в окружившей злодея ауре. — Мне было бы очень легко убрать тебя с дороги. Не будь глупцом. Я не беспомощен! Изуку бросился вперед и ударил отца прямо в живот, вложив весь свой вес в этот удар одной рукой. Он был поражен, когда папа удивленно крякнул от удара — это означало, что мужчина даже и предположить не мог, что собственный сын ударит его. Чувство вины, гордости и страха вспыхнули внутри парня, но он тут же подавил их. Ему пришлось уклоняться от попытки отца поймать его, а после — снова ударить, на этот раз встретив решительное сопротивление. Мидория попытался нанести удар ногой, но тот был немедленно заблокирован, сделал попытку нанести еще один удар своей другой рукой, но лишь для того, чтобы попасть в железную хватку рук папы. Голубые глаза отца строго смотрели на него сверху вниз. — Этого достаточно. Отойди, сынок, здесь и сейчас ты ничего не можешь сделать. Изуку не собирался отказываться от сказанных им ранее слов, никогда в жизни. Однажды они причинили ему боль, и вот сейчас он собирался повторить их снова — Мидория знал, что не возьмет их обратно и ни на секунду не пожалеет о своем выборе. — Я не буду, — заявил мальчик. — Я сказал тебе в прошлый раз, что если хочешь кого-нибудь убить, лучше убей меня вместо них. Потому что иначе я просто буду стоять перед тобой до тех пор, пока ты не остановишься. Ты можешь попытаться удержать меня от активных действий, но как только истекут тридцать минут, я вернусь сюда. Буду сражаться с тобой. Остановлю тебя. Так сделай это. Убей меня первым. Обратного пути не было. Да Изуку и не хотел этого. — Мидория, мой мальчик, — раздался голос Яги за спиной парня. — Тебе не следует… Изуку с мрачной решительностью дернул рукой, которую держал его отец, и с болезненным щелчком вывихнул ее. Мужчина немедленно отступил от сына и попытался вылечить ранение, но мальчик остановил его. — Думаешь, я шучу? — рявкнул Изуку, указывая взглядом на свое пульсирующее запястье. — Я сломаю сам себя, чтобы доказать серьезность своих слов. Губы Все За Одного сжались в опасно тонкую линию. — Сын… — Тебе придется убить меня! — закричал Изуку, решаясь наконец рассказать отцу, что именно он чувствует. Слезы, сдерживаемые все это время, потекли по его щекам, как реки, наполненные призраками его причуд. — Я никогда не позволю тебе причинить вред кому-либо еще, никогда, больше никогда! Я больше не могу этого выносить, не могу смотреть на то, как умирает еще один человек, это невыносимо! Я не хочу сдаваться и отступать! Не буду беспомощным! Если я смогу стоять, то обязательно встану прямо здесь, между тобой и теми, кому ты хочешь причинить боль! И я буду делать это снова, и снова, и снова, и так до тех пор, пока я не стану достаточно сильным, чтобы остановить тебя! Так что убей меня! Если хочешь кого-нибудь прикончить, тогда сначала убей меня! Я не могу жить с этим, и не могу позволить этому повториться! Произнесенные слова эхом разошлись по округе, и на мгновение весь мир погрузился в тишину. Мидория встретился взглядом с пристально смотрящим на него отцом, словно во время какого-то соревнования, только вот Изуку не знал, какой приз полагался победителю. Наконец мягкость, которую он так любил в своем отце, вернулась в глаза мужчины, а на его лице появилась грустная улыбка. — Ты действительно полон решимости пойти на все это, не так ли? — Все За Одного вздохнул, но на этот раз это выглядело не как снисхождение, но… скорее как неизгладимая печаль. — Это то, чего ты действительно хочешь? Забрать себе мои причуды, отправить меня в тюрьму и жить долго и счастливо вместе с героями, которыми ты всегда восхищался. Изуку сглотнул. — Я люблю тебя, но мне просто… необходимо тебя остановить. Это все, что мне нужно. Прозвучавший ответ совсем не удивил его отца, хотя мальчик заметил, как на лице папы промелькнула обида, прежде чем он кивнуть. — Тогда я сдаюсь. Голова Изуку словно опустела и он застыл. — Что ты только что сказал? — спросил Всемогущий голосом, полным того же потрясения, что и Мидория. — Все За Одного не меняет своего мнения. Он не сдается. Злодей бросил на Героя Номер Один ядовитый взгляд прямо поверх головы Изуку. — Я сделаю все что угодно, если это будет лучше для моего сына. Иди, собери свой цирк. И можешь не торопиться с этим. Я официально сдамся после того, как проведу последние счастливые минуты с Изуку. — Так это очередная твоя игра, — прогремел голос Всемогущего позади мальчика. — Я не позволю тебе забрать Мидорию и сбежать. Глаза мужчины опасно сузились. — Я не потакаю идиотам. Если ты сомневаешься, то я уверен, что Кацуки сможет сообщить вам о моих намерениях. Однако здесь и сейчас ты просто испытываешь мое терпение. Мне нужно время наедине с сыном. Уходи, иначе я буду вынужден принять решительные меры. Прозвучавшая гроза немного отвлекла Изуку и вывела его из шокового состояния. — Всемогущий, — мальчик повернулся и слегка улыбнулся своему наставнику, удивив даже самого себя тем, насколько свободно он себя чувствовал, — все будет хорошо. Собери всех, ладно? Судя по недовольству на лице Всемогущего, герой не собирался в ближайшее время двигаться со своего места. Бакуго внешне был согласен со словами друга, так что решительно схватил героя за руку и оттащил от семьи. — Давай же, — услышал он ворчание своего друга. — На этот раз ты будешь слушаться, Деку. После того, как они ушли, отец Мидории опустился перед ним на колени, тем самым поставив себя на один уровень с Изуку, и раскрыл руки. Мальчик инстинктивно попытался отстраниться, пока не увидел, как на лице его отца появилось выражение сильной обиды. Это был взгляд, который словно говорил о Новом году, проведенном в одиночестве, о том, как невыносимо сидеть в доках и ждать, пока лодка с любимым человеком вернется из моря после шторма, взгляд, напоминавший о человеке, что в одиночестве сидит у семейной гробницы. Вина немедленно схватила Изуку за горло. Его отец грустно улыбнулся ему. — Ты знаешь, что я всегда держу свое слово, сынок, и сейчас я даю тебе своё слово, что это не уловка. Я сделаю то, что ты хочешь. Единственное, что я хочу взамен, — это иметь возможность как следует попрощаться с тобой. Целое мгновение Мидория колебался. Его отец мог сделать так много вещей, которые могли привести к ужасным последствиям для всей этой миссии. Но… папа никогда не нарушал своих обещаний. Изуку все еще не мог до конца в это поверить, но сделал шаг вперед и позволил отцу затащить себя к нему на колени. — Спасибо. Мужчина склонился над сыном, и тут же будто целый мир перестал существовать для них двоих, словно кто-то укрыл Изуку теплым одеялом, которое закрыло все остальное от его чувств. Не было ни катастрофы, ни трупов… только папа. — А теперь давай вернем твои причуды и вылечим это запястье, хорошо? Не дожидаясь ответа, его отец возложил на него руки, и Изуку почувствовал прилив его крови, в каждой его вене. Клетки Эри очищали его кожу, слегка заполнив поры кровью. Затем наступил прилив сил — его внутренний мир начал трещать по швам, когда «Все За Одного» и «Один За Всех» вырвались из поставленных ограничений и заполнили его внутреннюю систему силой, которой ему не хватало. Однако это было не так шокирующе, как если бы их отняли, так что он быстро адаптировался… если не сказать больше. Целительские способности сработали первыми, восстановив запястье и послав прилив сил телу после пережитого им шока. Мидория внутренне обрадовался возвращению своих сокровищ и проверил все до единой причуды, чтобы убедиться, что они на месте. «Один За Всех» радовался внутри него своему возвращению, но сразу же выдал импульс сомнения, когда понял, в чьих руках находится его владелец. Изуку тоже это ощутил. Сомнение. Радость от возвращения причуд была омрачена его собственным разумом. Все выглядело одновременно и слишком мирно, и слишком хаотично. Ничего из происходящего не имело смысла, поэтому его мозг отнесся к этому как к одной большой мечте. Это было слишком сюрреалистично для понимания. — Как сейчас твое запястье? — с волнением спросил Все За Одного, беря руку сына и начиная вращать ее. — Нет боли? Сейчас оно выглядит здоровым. — Почему? — Изуку проигнорировал вопрос и задал свой, попав прямо в точку. — Зачем ты просто… сдался? — Ты хочешь, чтобы я объяснил? — спросил мужчина, и Мидория кивнул в ответ. — Несколько недель назад я почти окончательно решил, что делать. Я так отчаянно хотел забрать тебя, Изуку, так сильно, что успел сделал все приготовления для реализации задуманного. Канада — прекрасное место для жизни. Мидория вздрогнул, и его отец тут же со вздохом крепче прижал его к себе. — Я хотел, но колебался. Ты заставил меня колебаться. Я хочу защитить тебя, но даже с тобой в моих руках я ничего не мог сделать для твоего счастья. Ты заболел из-за этого — не думай, что я не заметил. Если для тебя это было настолько важно, что для получения желаемого тебе пришлось сделать себя несчастным, подвергнуться аресту и опасности, настроить против меня всех, кем ты когда-либо восхищался, то тогда это должно было быть чем-то, в чем ты отчаянно нуждался. А твои нужды — это то, что я ни в какой мере не могу проигнорировать. Изуку почувствовал, как сквозь его кудри пронесся тяжелый вздох папы. — Больно. Было очень больно осознавать, что твое счастье зависело от того, что меня не было бы рядом, сынок. И мне до сих пор больно думать о том, что я не смогу видеть тебя каждый день, мое чудесное сокровище. Я всем сердцем хочу быть с тобой, но больше всего на свете желаю, чтобы ты был счастлив. Мидория почувствовал, как внутри него начинает бушевать ураган эмоций: неверие, надежда, печаль, горе и беспокойство начали просачиваться в него, несмотря на пережитый им ранее шок. Сейчас мальчик просто с восхищением смотрел на своего отца и внимал его словам. — Вот почему мне пришлось перетянуть на свою сторону Кацуки и заручиться его поддержкой, — продолжил объяснять мужчина, с любовью проводя пальцем по лицу сына. — Когда я уйду, тебе будет необходим кто-то рядом с тобой: кто-то, кто будет заботится о тебе в достаточной мере и защищать твои интересы, а так же сможет помешать людям использовать тебя для личной выгоды. И несмотря на все мои оговорки, твой друг отвечает всем этим требованиям. Я обнаружил, что он умен, находчив и испытывает удивительное отвращение к авторитету, который не был заработан самим человеком, а был получен им автоматически вместе с должностью. Признаюсь, если бы у тебя не было такого человека, я мог бы попытаться исполнить свой первоначальный план. Каччан. Так вот почему его друг пошел с папой, вот почему он всю неделю находился у них дома. Каччан действительно доказывал папе, что является тем самым человеком, что достоин быть рядом с Изуку. Доказывая свою надежность, чтобы Все За Одного согласился отпустить вместе в ним своего сына. Мидория почувствовал, как тепло начало разливаться внутри него. После того, как все это закончится, его блондинистый друг получит от него целую кучу объятий и столько острого рамена, сколько пожелает. Его отец все еще улыбался этой нежной, грустной улыбкой, а его глаза влажно мерцали. — Это то, что тебе нужно. Я слишком долго защищал и слишком сильно давил на тебя, так что теперь тебе нужен шанс просто жить в этом мире. Если одно из условий этого будет временное прекращение моей злодейской деятельности, я… отойду в сторону. Только если это для тебя. Затем папа оставил легкий поцелуй на его голове. Изуку закусил губу, когда соединил у себя в голове все точки, оставленные его отцом. — Если ты собирался сдаться, то почему развязал драку? Почему ты… зачем убил и ранил всех тех героев? — Мне нужно было посмотреть, будешь ли ты в безопасности с этими, тьфу, героями, — Все За Одного показательно вздрогнул на последнем слове, прежде чем с уверенностью взглянуть на сына. — Изуку, они недостаточно знали о тебе — им было необходимо узнать о тебе все факты, которые противоречат их убеждениям. Ты не представляешь, как бы они отреагировали на эту информацию, если бы узнали о ней позже. Нужно было обязательно проверить их, чтобы они не отвернулись от тебя в тот момент, когда меня не будет рядом. Я все еще не уверен, что они этого не сделают. Тебе нужно будет держать глаза открытыми на случай возможного обмана. Изуку осторожно кивнул. — А убийства? Зачем это делать? Сейчас смех его отца был намного мрачнее и больше походил на смех величайшего злодея, который слышали все остальные. Немного циничный и наполненный злым злорадством. — Ну что же, возможно, у меня были для этого свои кое-какие скрытые мотивы, — с недовольством прорычал мужчина. — Действительно, этим заложникам не нужно было умирать, но, ну как бы, Всемогущий повел себя в высшей степени назойливо. И начать свое заточение сразу после того, как я бы покончил с Символом Мира, ах, это было бы так мило. К сожалению, моему сыну пришлось испортить мне это удовольствие. Это было ужасно грубо с его стороны. Изуку невольно хихикнул от прозвучавшего в словах темного юмора. Его отец посмотрел на него сверху вниз, и отголоски восторга танцевали в его глазах, заставляя Изуку задуматься о том, смеялся ли он обычно рядом со своим папой. Он думал, что да, но разве это было до того, как все это началось? Детали перестали иметь значение в тот момент, когда мужчина наклонился и крепко обнял сына, впиваясь пальцами в его бока, словно пытаясь так сохранить это в своих воспоминаниях. Мидория ответил так же яростно, слезы потекли по его лицу. Мягкие, словно летний ветерок, слова отца долетели до его слуха: — Я люблю тебя. Если это то, что нужно тебе для счастья, я сделаю это. Независимо от переполняющей меня печали, я сдамся… ради тебя. Изуку сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле и побороть начинающие резать глаза слезы. — Но я напал на тебя. Я… я предал тебя. Я не смог, не смог поставить семью на первое место. — И я все еще безоговорочно люблю тебя. Эти слова были словно стрелы, попавшие прямо в сердце Мидории. Еще больше слез, о которых мальчик даже не подозревал, полились ведрами из его глаз, и он еще сильнее прижался к папе, отчаянно рыдая прямо в его костюма. Все месяцы вины, страха и ненависти к себе вырвались из него, и он закричал, продолжая оплакивал своего отца. — Мне так жаль! Извини, я просто не мог этого вынести, я больше не мог так жить, прости меня! — Все в порядке, сынок, — пробормотал Все За Одного, успокаивающими движениями поглаживая спину мальчика. — Я знаю. Я прощаю тебя. Слезы Изуку капали с его подбородка прямо на грудь отца, рыдания душили его. — Я люблю тебя, папа. Я хотел бы, чтобы мне никогда не пришлось делать это. Я так сильно тебя люблю. — Я люблю тебя больше, — пошутил его отец, поцеловав его волосы. — Мой сын, ты сделаешь мир лучше, чем я когда-либо смог бы. И в этот момент Изуку задумался, правильно ли он поступил. Его отец казался таким искренним. Подняв свои широко раскрытые глаза, Мидория увидел, как папа улыбается ему сверху вниз с такой нежностью в его голубых глазах, даже не смотря на появляющиеся в них слезы. Мог ли он предотвратить все это, если бы только поговорил с отцом так же в прошлом? Если бы он начал противостоять ему раньше? — Ты позволишь мне увидеть тебя после всего этого? — мягко спросил злодей. — Навещай меня как можно чаще, Изуку. Я хочу услышать о том, как ты раздираешь общество на части и воплощаешь в жизнь все те мечты, которые хранил в секрете. Изуку мог только кивнуть и заплакать, снова крепко вцепившись в отца. — Папа, — хныкнул он, — я не могу быть таким, как ты, извини, я не могу. — Я знаю, — сказал Все За Одного, и эти слова прозвучали так просто и мягко, что Изуку стало еще больнее. — Ты всегда был слишком добрым, Изуку. Слишком искренним. Слишком мягким. Я люблю тебя за это. Мужчина обхватил лицо сына ладонями и приподнял, позволяя им смотреть друг на друга, как будто они виделись в последний раз. — Ты бы изменился? — в отчаянии спросил Изуку, снова заливаясь слезами. — Ты бы остановился, если бы знал, как далеко я зайду ради этого? Если бы я не рассказал о всем этом героям, если бы ты все еще был свободен, ты бы остановился? Его отец на мгновение замолчал. — Нет. Часть сердца мальчика, в которой все еще была надежда, была раздавлена и унесена ветром. Его отец гладил его по голове, как будто волосы скрывали его мысли. — Воистину, я не сделал ничего плохого, Изуку. Ты этого еще не видишь, но все, что я сделал, улучшило мир. У создал процветающую экономическую систему, стабилизировал страны и осуществил задержку сингулярности причуд. Ты можешь считать по-другому, сынок, но все, что я делал, было только для улучшения мира. Что касается того, как я тебя воспитал… Я ни о чем не жалею. То, что я дал тебе, — это все, что тебе нужно, чтобы пройти через следующую главу твоей жизни, и я бы не стал ничего из этого менять. — Я горжусь тем, что вырастил такого сильного сына, — на щеках мужчины образовались легкие морщинки от улыбки, и он игриво соприкоснулся носами с сыном. — Я рад уйти в сторону и позволить тебе, моему милому мальчику, моему наследию, получить свою страничку в истории. Изуку больше не мог скрывать свою боль. Его сердце разрывалось от слов, которые он так хотел услышать. — Но не забывай, Изуку, что пока эти герои раскрашивают свою картину мира в радужные цвета, где-то рядом продолжают твориться дела намного хуже, — напомнил ему отец. — Не соглашайся на их посредственность и лицемерие. Не позволяй им лгать тебе прямо в лицо об присущих им достоинствах или недостатках. Никогда не забывай обо всей той несправедливости, которую они творят, и о всех вещах, что должны быть изменены. Подбородок Изуку с грустью опустился вниз. — Я не забуду. Обещаю, что буду помнить все то плохое, что нужно изменить, но… Надеюсь, что я так же никогда не забуду хорошее — все те вещи, которые должны быть обязательно сохранены. Все За Одного одарил сына самой гордой улыбкой, которую Изуку видел за последние пару лет, и соприкоснулся лбами с ним, разделяя этот момент их близости на двоих. — Если когда-нибудь в будущем я понадоблюсь тебе, — искренне прошептал мужчина, — то я буду рядом, только для тебя. Однажды тебе понадобится моя помощь, и когда этот день настанет, можешь даже не сомневаться, я приму тебя с распростертыми объятиями. Моя любовь к тебе вечна, Изуку, и ничего не изменит этого. Если тебе когда-нибудь нужно будет покинуть их или если придется столкнуться с серьезной проблемой, тогда ты знаешь, где я буду. Я на расстоянии вытянутой руки*******. На какое-то мгновенье сердце Изуку чуть снова не остановилось, потому что именно из-за этого его отец сдался властям. Да, для того, чтобы сделать его счастливым, но еще и потому, что мужчина был уверен, что все равно победит, что его сын придет за ним. ОН знал, что никогда этого не сделает. Ни за что на свете он не выпустит отца из тюрьмы. Но улыбка в глазах папы и то, как он произнес эти слова, заставили Мидорию цепляться за своего отца в эти последние драгоценные минуты. Его отец действительно любит его. И было больно осознавать, что этого было недостаточно, всей любви, которую Все За Одного дарил, было недостаточно для Изуку. — Они перегруппировались, — заметил его отец, и повернувшись, Изуку увидел приближающихся одной линией героев. Всемогущий был центром построения, шагая вперед с неудержимой силой и оставляя после себя целые кратеры в тех местах, где ступила его нога, словно туда врезался метеорит. — В какой-то мере это даже впечатляет. Ты действительно запланировал провернуть здесь что-то особенное. Что ж, давай откажем им в кульминации, которую они хотят. Мне не терпится увидеть их лица в тот момент, когда я просто мирно сдамся. Все За Одного встал и отряхнулся, в основном для галочки, и повернулся к приближающимся героям. — Подожди! — Изуку схватил отца за руку, удерживая мужчину на месте. Злодей глянул на него своими голубыми глазами. — Иди следом за мной, хорошо? Позволь мне защитить тебя. Только в этот раз. И снова, улыбка, которую Изуку всегда жаждал увидеть на лице папы, и глаза, о которых мечтал, с неимоверным сиянием взирали на него. — О, сокровище. Как у меня может быть настолько идеальный сын? Ну хорошо. Пойдем, покажем героям, кто ты такой. И вот, отец и сын начали идти к выстроившимся в линию героям, и Изуку раскинул свои руки в стороны в защитном жесте, чтобы обезопасить папу. Эта поза заставила Все За Одного слегка усмехнуться, но Мидория был сосредоточен на смертельном намерении, читавшемся на лице Всемогущего. — Когда мы доберемся до героев, тебе нужно будет использовать свою причуду, — пробормотал злодей на ухо сыну. Изуку чуть не закричал, что он не будет применять свои силы на этих людях, что он уже и так забрал себе большую часть причуд присутствующих, пока его отец не уточнил: — Ты хотел взять себе и мои причуды, не так ли? Мальчик вздрогнул и сбился с шагу. Папа же не предлагал ему… — Это было только для того, чтобы остановить тебя, — возразил Изуку. — Мне не нужны… — Я планировал передать тебе большую часть своей силы, когда ты будешь готов, — объяснил ему папа. — Это должен был быть подарок на твой выпуск из школы героев. Передача сил задумывалась как жест доброй воли, показывающий, что мы с тобой являемся равными, партнерами. Я надеялся, что этот поступок продемонстрирует мою преданность тебе. Этот день наступил раньше, чем планировалось, но мотив осталось прежним. Мои причуды — твои, Изуку. Я хочу, чтобы ты забрал свое наследие. Изуку замер. Этот монолит из причуд внутри его отца… Все За Одного действительно отказывался от своего наследия. — Папа, не полностью все причуды, правильно? В этот список же не входят копия причуды доктора Гараки или хотя бы комбинация сил для борьбы со старением, верно? — пробормотал Мидория себе под нос. — Смогу ли я справиться со всем этим? — Ты, вероятно, потеряешь сознание, — фыркнул его отец. — Скорее всего, причуда моего брата поможет тебе с этим, но мы с тобой никогда не должны были принимать в себя столько причуд одновременно, понимаешь? Вот почему я буду здесь, чтобы поймать тебя. И не беспокойся о моих сборных причудах с несколькими эффектами — я сильно сомневаюсь, что ты вообще смог бы забрать их, точно не в первую очередь. Я дам тебе всего несколько тысяч. Половину того количества, что есть у меня сейчас, если твое тело выдержит и сможет их принять. Наконец их пара предстала перед взорами героев. Только Айзава выглядел относительно спокойным, и это было потому, что его прежнее сердитое выражение лица исчезло в тот момент, когда он увидел Изуку. — Отличная работа, герои, — провозгласил Все За Одного. — Я знаю, что вы ожидаете, будто я сейчас буду сражаться со всеми вами в очередной драматической рукопашной схватке, но мы с сыном достигли некоторых соглашений. Вы можете поблагодарить его за то, что я пощадил вас сегодня. Положив свою руку на плечо Мидории, мужчина продолжил. — Вы пришли сюда сегодня лишь для того, чтобы заставить моего сына отобрать у меня принадлежащие мне причуды, что позволило бы вам безопасно арестовать меня. Я обдумал это и решил исполнить желание Изуку. Я позволю ему забрать мои силы, а затем тихо-мирно отправлюсь в Тартар. Герои замерли в ожидании подвоха. И у Все За Одного он был. — При одном условии, — продолжил его отец, — оно только для Всемогущего. Взгляды присутствующих обратились на героя, напоминавшего сейчас подобие скелета. — Мы оба точно знаем, насколько важен Изуку, — Все За Одного впился взглядом в фигуру Символа мира. — После того, как мой сын примет мои причуды, ему, вероятно, понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя и восстановиться. Поклянись мне, что ты будешь охранять его, пока он приспосабливается к новым причудам в своей системе. Поклянись мне, что защитишь его. При озвучивании этой невинной просьбы Мидория жалобно всхлипнул. Его отец не желал кланяться и распинаться, он просто хотел, чтобы об Изуку позаботились. Сердце мальчика одновременно и трепетало от радости, и разрывалось от боли. — Клянусь, Все За Одного, — и хотя Всемогущий все еще находился в своей слабой форме, он решительно ответил своему врагу с высоко поднятой головой. — Мирно сдайся, и я лично гарантирую безопасность твоего сына. Злодей ничего не ответил, вместо этого он оглядывался вокруг. — Сотриголова. Изуку даже не заметил, что Айзава снова встал на ноги, пока тот небрежно не шагнул вперед на открытое пространство. В последний раз мальчик видел героя в тот момент, когда отец поднял его за голову и отправил обмякшее тело в полет сквозь все поле сражения. Мидория думал, что мужчина получил много серьезных ранений, но, очевидно, это было не так. Айзава выглядел растрепанным, но в остальном был в полном порядке. — Я заметил, что ты единственный из присутствующих, кто следил за тем, чтобы Изуку оставался в безопасности, — отметил Все За Одного. Все герои с трепетом наблюдали за происходящим диалогом. — Всемогущий — это набор мускулов, но у тебя есть разум и понимание ситуации. Ты тоже сможешь помочь. — Я позабочусь об этом, — Сотриголова лениво улыбнулся. — Эммм, — Изуку поднял руку, заставив тем самым отца рассмеяться, — а еще, ну, как бы, это может быть немного больно, так что не вините папу. Это будет действительно большая перегрузка причуд для организма. Не подходите близко, пока папа не разрешит, хорошо? Все присутствующие кивнули, глядя друг на друга, прежде чем Изуку начал движение, повернувшись лицом к отцу. Голубые глаза встретились с зеленым, в них обоих плескалась невысказанная грусть. — Я буду толкать их, в то время как ты будешь тянуть, — проинструктировал мальчика Все За Одного, сцепив их руки вместе. — Оставайся в сознании как можно дольше, но если ты не сможешь больше продолжать, то я доделаю все остальное, хорошо? Я буду продолжать передачу даже тогда, когда ты почувствуешь, что недостаточно силен для этого. — Как долго я буду без сознания? — Думаю, это займет минимум неделю, — задумчиво ответил его отец. Внутри Изуку все перевернулось. — Не волнуйся. Вопреки мифам, ты не можешь умереть от причудливого переутомления, и уж точно не потеряешь их из-за чрезмерного использования. Все это россказни старых сплетниц. На самом деле, я думаю, что, возможно, даже сам пустил один из этих слухов. Конечно, вполне естественно, что его папа распространял дезинформацию, чтобы контролировать использование причуд, используя для этого страх. Его отец наклонился вперед, почти полностью укрывая его своей заботой. — Просто убедись, что ты полностью выздоровел, прежде чем использовать какие-либо причуды, хорошо? Изуку еще крепче сжал руки отца, даже крепче, чем это было нужно, но лишь потому, что он не знал, когда сможет увидеть папу в следующий раз. — Ммм, пап, прежде чем мы начнем, — нерешительно промямлил Изуку, — просто, ты можешь оставить себе побольше причуд, хорошо? Мне не нужно их больше, чем у меня уже есть, и тебе не нужно соглашаться на это. Тебе понадобится некоторое количество, чтобы занять себя чем-то в тюрьме, а затем еще парочка, чтобы убедиться, что герои не причинят тебе вреда в том случае, если они будут плохо себя вести, когда меня не будет рядом, и убедись, что у тебя обязательно есть твоя причуда телепатии, и… — Изуку. Руки папы переместились с рук на лицо Мидории, обхватывая и сжимая. Все За Одного прижался губами ко лбу своего сына, убирая поцелуями все его тревоги. — Сын мой, — улыбнулся мужчина, — ты такой замечательный. Я обещаю, что не буду подставлять и компрометировать себя этим, хорошо? Я не умру и не буду томиться от скуки взаперти. Но мы должны начинать, твои друзья-герои начинают немного нервничать. Они оба посмотрели на выстроившихся в линию людей, каждый из которых сжимал в руках оружие и смотрел на них с большим беспокойством. Отец и сын грустно улыбнулись. — Можем ли мы сделать это вот так? — спросил Изуку, обнимая отца за щеки таким же, жестом, какой только что проделал с ним его отец. — Я… Я хочу сосредоточиться на твоем лице. Мужчина соприкоснулся лбами со своим сыном, деля на двоих всю нежность от последних минут, что они смогут провести вместе. — Еще раз, Изуку, — пробормотал Все За Одного, глядя в глаза мальчика всего в нескольких сантиметрах от его. — Для меня. Тяни. Отец направил в сторону Изуку огромный поток причуд, и мальчик почувствовал, как с треском активировались и «Все За Одного», и «Один За Всех» в тот момент, когда он начал втягивать их в себя, не имея времени на сортировку и пытаясь довериться своим причудам, чтобы удержать их все, прежде чем продолжить тянуть, тянуть и еще раз тянуть. Внутри него «Один За Всех» призывал присоединиться к нему, и он позволил ему подняться на поверхность, усиливая притяжение до тех пор, пока причуды не стали втягиваться в него с молниеносной скоростью. Причуда его отца тоже начала активно помогать, и вскоре они уже танцевали вместе, преодолевая пропасть между ними и возводя своеобразный мост между двух берегов. Их лбы продолжали соприкасаться друг к другу, и глаза Мидории непроизвольно закрылись, когда он почувствовал, как его разум и мышцы начали перенапрягаться. Нервы мальчика начали давать осечки, слегка отвлекая и замедляя его продвижение. Папа продолжал толкать, а он тянул, когда мог. 1000… Изуку начал крепче прижимать к себе отца, а его тело двигалось так хаотично, словно пыталось уклониться от боли. 1500… Он начал хрипеть с каждой новой сотней причудливых ручейков, теперь ясно ощущая, как каждый из них ударяет его в грудь словно молотком. 2000… Изуку знал, что начинает скулить, как побитый щенок, но боль все нарастала и нарастала. Он едва мог продолжать тянуть, его сердце и разум горели словно в огне. — Все в порядке, — пробормотал его отец в трансе. — Все хорошо. Будь сильным ради меня. 2900… И тогда он впервые закричал. — ПАПА! — Мидория кричал, и слезы текли по его лицу. Теперь боль была такой сильной, словно он разломал свою грудную клетку или будто бы Томура разрушал ее изнутри своей силой. Каждый новый поток причуд теперь казался агрессивным вторженцем, раздирающим и царапающим его внутренности. — ААААА! 3200… — Все в порядке, — продолжал бормотать мужчина, заключая сына в крепкие объятия. Изуку почувствовал, как причуды проникают в него через прикосновение к затылку, в том месте, где отец прижимал его к себе. — Все хорошо. Каждое последующую партию было труднее принять. Чувства Мидории не работали, все, что он мог ощущать — было болью. 3500… — ПАПА! Папа! Па-ап! Голос дрогнул, и Изуку еле сдержал рыдания, чувствуя наступающую слабость. Все болело. Ему было больно. Его отец, огромная причудливая сокровищница его отца не просто уменьшилась, она опустела. Пространство, где раньше находились причуды, было растянутым и открытым, и Мидория чувствовал, как от этого пространства расходится во все стороны пустота. Наверное, ему было больно, наверное, было больно и папе, когда тот продолжил толкать вперед свои силы. Но отец делал это для него. Он отдавал их все только ради него. — Па-аа-апа, больно, папа, ты такой пустой, папа, обещай, что с тобой все будет хорошо, обещай! — Обещаю, Изуку. Все будет хорошо. 4000… Изуку почувствовал себя так, будто бы он находится в самом эпицентре припадка. Теперь каждая причуда, абсолютно каждая из них, ощущалась как шар для боулинга, и они попадали в него так быстро, что мозг просто не успевал за ними. Сильная рука папы на его спине была единственным, что удерживало Мидорию от падения назад в тот момент, когда его глаза закатились, а его разум начал отключаться. Нежное «Я люблю тебя» было последним, что он услышал.