Эрик мёртв

Спустя неделю выдался безмятежный тёплый денёк. Кристина наблюдала из окна за Эриком и Аленом, что были в саду и вместе лежали на траве. Со второго этажа их было не слышно, но видно, что мужчины дурачились и о чём-то смеялись. После чего в сад пришла Селин и отчитала их обоих, уперев руки в бока. Эрик, пусть и хитростью, но тоже заманил Селин на траву, и теперь уже дурачились брат с сестрой — точнее просто Ален щекотал Селин — и уж её-то визг Кристина слышала очень отчётливо и не могла не засмеяться, наблюдая за этой сценой. И Эрик… совсем недавно он боялся каждого шороха, каждого взгляда, даже случайно брошенного на него. Теперь же он чувствовал здесь себя уверенно, спокойно передвигаясь по особняку, и сам пошёл на контакт с супругами Дае и Валериус, хотя для него они никто. Ну, понятно, что он сделал это не столько для себя, сколько для неё, но… Он запросто мог… Кристина только что подметила, что чувство ревности в нём не настолько сильно, как было у Эрика в том времени, он не настолько вспыльчивый. Кажется, он был прав, всё — что было нужно — это любовь. Ну, может быть, не всё, но любовь также послужила к его иному поведению. Это приятно радует. С другой стороны, что будет, когда появится Рауль? Кристина всё ещё не понимает очень многого. Например, то, что Эрик, настоящий Эрик действительно такой? Такой мягкий, такой вежливый, но не лишённый внутренней силы и в то же время, тот Эрик, какого знала она. Или не знала совсем? Или узнаёт новое о нём? А ещё, перемещаясь в это время, Кристина хотела только помочь Эрику, избавить от страданий. Но не планировала влюбляться. Да, она наивно полагала, что он будет совсем ребёнком, но он — её ровесник. Впрочем, здесь ничего не поменялось. Просто Эрик теперь соответствует возрасту своего ребячества. «Почти. Где-то от девяти до пятнадцати лет», — хихикнула Кристина сама себе. Когда же Кристина спустилась вниз, в саду был только Эрик. Он всё ещё лежал на траве и не знал, будет ли правильным оставаться там или, хоть ещё и не хотелось, подняться с земли. С ней рядом он чувствовал… многое. Скованность от того, что она его госпожа, неловкость от того, что она была первой, кто был с ним добр за всю жизнь. Смущение от её прикосновений, желание также коснуться её или поцеловать. И негодование от всех этих эмоций в целом. И понимание, что никто другой не может заставить его чувствовать всё это. «Хотел бы я знать, что она чувствует то же самое», — он вздохнул, глядя на неё снизу вверх. В свете солнца её распущенные волосы отливали золотом, предавая ей образ ангела, а её голубые, что лазурь, глаза сияли, глядя на него. Но, возможно, ему это лишь показалось. Кристина ничего не сказала, сев на скамью рядом с ним. — Госпожа… — он повернулся набок, лицом к ней и опёрся о локоть, держа голову в ладони. — Я хотел спросить: петь на сцене… это схоже с тем, как мы пели вместе? — Ну, почти ничем не отличается. Только зрителей в разы больше и за это платят, — усмехнулась она, рассеянно поправив подол платья. — Эрик, раз уж ты сам об этом заговорил… И на празднике ты сказал, что я давно не практиковалась… На днях я возвращаюсь в Швецию, в театр. Ужас в его глазах был предсказуемым, но сердце Кристины всё равно сжалось от боли за него. Эрик пересел к ней. — Я поеду с вами, — уверенно заявил он. — Нет. Ты будешь здесь. Я уезжаю всего на полгода. «Она не хочет быть с тобой!» — издевательски кричит внутренний голос, который Эрик игнорирует. Нет, он ей небезразличен. Но всё равно, она уедет… — Всего… — он произнёс это так, будто для него это значило вечность. — Послушай, я не бросаю тебя. И, это не все новости, — он поднял свою опущенную голову, ожидая худшего, но Кристина улыбалась. — У ресторана, где мы с тобой часто бываем, собираются строить Оперу, и сейчас набирают строителей. Помнишь, я говорила, что найдётся работа, которая тебе очень понравится — это случилось даже раньше. Боль от её потери исчезла. От предвкушения глаза Эрика загорелись — ему в самом деле нравится. Кристина переплела с ним пальцы. — Я не уезжаю прямо сейчас. Через три дня. Мы ещё успеем попрощаться. И вряд ли у нас найдётся время, чтобы скучать. Но иногда, в свободное время, мы будем переписываться. А сегодня вечером, останься со мной в гостиной. Я бы хотела, чтобы ты мне почитал… Последняя фраза была сказана ею в шутливо-капризной форме, отчего Эрик хихикнул, не в силах перестать смотреть на их переплетённые пальцы.

***

Прошло три дня. На вокзале её сопровождал только Эрик. Кристина ожидала, что он будет без остановки плакать, но казалось, он вообще не знал, как себя вести. За несколько минут до отъезда Эрик внезапно выдал: — Меня приняли в команду строителей. Он был растерян, впрочем, как и она. До Кристины внезапно дошло осознание, что целых полгода они не увидятся. Девушка шагнула к нему. Ещё шаг. Встала на цыпочки. Эрик ожидал, разве что, поцелуя в подбородок, но, на краткий миг, но вполне ощутимо, Кристина прижалась к его тонким губам своими. Он не успел ответить, лишь рассеянно обнял за талию. — Мне пора… Кристина выпорхнула из его объятий и прыгнула на поезд, позволив себе лишь там расплакаться, злясь на себя. «Мне пора… Мне пора?! О чём я думала?! Я могла с ним нормально попрощаться, но теперь… Что он обо мне думает? Я не должна была так прощаться с ним. Лучше бы поцеловала после возвращения, но не так.» Эрик ехал в карете домой, всё ещё не в силах поверить в то, что произошло. Кристина его поцеловала! В губы! Это мог бы быть самый счастливый день, если бы она никуда не уехала. «Может ли это значить, что она любит меня? Она так улыбалась и смотрела на меня с такой нежностью, прекрасно зная, какой лик скрывает маска. Кристина любит меня? Я не мог о таком и мечтать. Но что, если приехав обратно, она разлюбит меня?» Эти мысли занимали его все полгода.